Опасаясь контрразведки, избегая жизни светской,  Под гуцульским псевдонимом "Вуйко Митич Правосек",  В "балаклаве" и перчатках, чтоб не делать отпечатков, Жил в гостинице донецкой пророссийский человек.  Вуйко Митич в одиночку, преимущественно ночью,  Шастал с флагом. В нём был спрятан триколорный объектив.  Не в блакитно-жёлтом цвете, а в ужасном, жутком свете  Представало всё, что любим, чем гордится коллектив.  Превратился на Артёма театр в вертеп для силы тёмной,  Наш родной Центральный рынок - в склад "Копыта и рога",  Искаженный микроплатой, ЦУМ стал мазаною хатой,  И совсем уж неприлично, чем предстала в СМИ ОГА.  Но работать без подручных может, грустно, может, скучно,  Враг подумал, враг был дока, - выписал в сберкассе чек,  За углом Донбасс-Паласа пожилого пид@раса   Сбил с пути и с панталыку пророссийский человек.  Пожилой казался жадным, хитрым, русским, плотоядным,  Меры в сникерсах и фанте не хотел он и не знал,  В общем, этот мерин сивый был находкой для России,  Так случиться может с каждым, кто Шевченко не читал.  Вот и первое заданье: "В три пятнадцать, возле бани,  Может, раньше, может, позже тормозните BMW.  Надо сесть, убить шофёра, разыграть простого вора,  А потом про этот случай раструбят по НТВ.  Вот вам Adidas турецкий, и на митинге в Донецке  К вам приблизится мужчина с чемоданом. Скажет он: "Не бажаєте черешнi?"- вы ответите: "Канєшна!"  Он вам даст кондом с взрывчаткой - не снимайте тот кондом! А за это, друг мой новый,- говорил он пожилому,-  Будут деньги, дом в Барвихе, много сала и машин." Враг не ведал, дурачина, - тот, кому всё поручил он,  Был стукач, духовный лидер и прекрасный семьянин! Да, была когда-то чуйка у шпиона Митич Вуйко,  Но жестоко просчитался пророссийский Правосек,  Обезврежен он, и даже он пострижен и посажен,  А в гостинице донецкой стал являться Алик Грек*.