Кто-то невидимый смеялся надо мной из тени. Издевался, преследовал, брал меня на прицел, Пока я бежал по прожженным дотла ступеням Лабиринта-ловушки с добычей в моем лице, Затерянный в миражах колдовских видений, В бесконечном тоннеле без света и тьмы в конце. Коридоры из камня, и горький полынный ветер — Терпкий запах свободы, которой давно уже нет. Он пьян своей манией, он объявил вендетту! Я заперт! Я здесь! Я пытаюсь найти ответ… Его видят убийцы, безумцы, врачи и дети — Все те, кто боится спать, выключая свет. Где-то отзвуки улицы, шум середины лета… И ни шанса из ста в игре кольцевых систем. Кровожадно блестит оскал острием стилета, У кошмара ко мне, должно быть, иммунитет… Он из древнего рода чудовищ, таящихся где-то В шкафах, под кроватями, в сказках и в темноте. Мне до свободы как за тридцать секунд до Марса, Ход мыслей врага — тревожен и необъясним. И зачем я ему? Он смеется шальным паяцем, Говорит: «не из всякой воды ты всплывешь сухим». И твердит о том, что не нужно его бояться. И до боли знакомый голос… Что делать с ним?.. Какой-то невидимый я опять объявил охоту. Какой-то невидимый я смеюсь над самим собой, Над тем, как забавно ступени считает кто-то, Кто опасен по сути, как скрытый в углях огонь. И я играю с огнем — до следующего поворота Сюжета. Пока он еще не понял, кто я такой. Он блуждает кругами по нервному циферблату, И пока лабиринт рассудка похож на бред, Я его контролирую: тело, походку, взгляды, И дышу его воздухом с запахом сигарет… А где-то вдали гремит городским набатом: «It’s all in your head! It’s all in your head! It’s all in your head…»