Я не нравлюсь тем, кто меня читает. В этих строчках нет никакого толка, Только пыль осела на книжных полках, И висит замок на воротах рая. Я не нравлюсь тем, кто вскрывает раны Прежней боли, жарит мне спину взглядом, Только домик мой из камней агата Устоит под бурей и ураганом. Кто-то жаждет мести, соленой, жгучей, И в себе вынашивает под сердцем Тот огонь, что жжет, не дает согреться… Может быть, он вскоре меня получит: Я открыт для пули, бича и стали. Не работаю больше на эту долю — Колесо возмездий, убийств и боли, Потому что мысли и сны устали Все время двигаться по спирали, Возвращаясь к прежним словам, угрозам. Почему я не жалую Эру Пользы: В ней мало места моей морали. В ней просто двигаться по наклонной, Так легко толкать Колесо по кругу, Пачкать голову, мысли, сердца и руки, Разгрызая глотку Любви с Законом. Слишком просто здесь не любить кого-то, Полюбить сложнее — такая штука. Как идти под пули, раскинув руки. Как шагнуть с тринадцатого — к восходу. Оставляя тех, кто читает, помнит, Тех, кто мстит, под сердцем отраву носит. В их рассудке стылая злая осень Гонит пыль и тлен по пустотам комнат. Оставляя не смевших ступить за край. Напевая под нос: «We were born to fly…»