Город лежит в паутине дорожных трещин, пойман туманом, сетью мобильной связи. Городу снятся простые волшебные вещи, он и не помнит, красив или безобразен. Город лелеет нас на своих ладонях — белых на черном клавишах, поле шахмат, В городе наши судьбы слились в погоне, истину схватишь — поранит осиным жалом. Кончилась сказка. Забыты стихи заклинаний. Выплачены долги на итог вперед, Мы отыграли партию с чудесами. Наши чары в крови — словно черный горячий йод. Магия смерти страшнее. Мрачные лица, вспышки, сирены, парни в стерильных перчатках. Игра началась, и на тонких твоих ресницах мелкая россыпь пороха для отпечатков. Наша судьба перечерчена желтыми лентами, километрами времени, теменью сонных улиц, Светом прожекторов, чьей-то судьбой и смертью, запахом пороха, ласковым свистом пули… Ветер щекочет крыльями. Скоро лето. Мы научились гадать на телах спокойно, Научились спокойно не получать ответов, предчувствуя риск испариной на ладонях. Наш кукловод многолик, острослов, искусен, дергает нити судьбы от Е2-Е4. Наши игры в Закон, конечно, ему по вкусу. Он немного нездешний. Даже не в этом мире. Дым сигарет, бессонница, головоломка. Два пистолета, пулям поставлен счетчик, Нашей охоты открылся сезон, и ломко запах добычи врезается в позвоночник. Жизнь, и азарт, и погоня за смертью — едины. Вечные, зрячие, только слегка безнадежные, В этом пространстве — городе нелюдимом, лечимся от одиночества кожей на коже… Дремлет на полке чужая волшебная палочка. Идем на охоту с первыми фонарями, Слетаются к солнцу последние желтые бабочки, чернильное небо с матовыми огнями Кутает город, уставший от суматохи. Городу снится мир волшебства и магов. Только для нас — свободных и одиноких, это пряничный домик. Рукопись на бумаге.