В клетке из ребер бабочки бьются — тяжесть, и боль, и жар. Во мне словно перегорели диоды, и я замираю, едва дыша. Ты прорастаешь в меня насквозь: до крыльев, клыков и жабр, Если это любовь, куда от нее бежать? Птичье гнездо под крылом рассыпается — учит меня летать, Бездна морская исторгла меня; говорливые рыбы теперь молчат. Горячие сны говорят, что огню пора платить по счетам. Но если это любовь, откуда соль на щеках? Возьми меня на абордаж. Сокруши меня, не отпускай. Я буду тебя обнимать, как прибой обнимает громады скал. Утром небесная синь переполнилась, вылилась через край, Дай руку, закрой глаза и пойдем — полетели с тобой играть За грань. Вниз по яремной вене спускается жидкий живой огонь, Как по бикфордову шнуру до сердца, воспламеняя кровь. Смотри, утомленный потомок богов спит под твоей рукой. Если это любовь, дышать в унисон становится так легко… Возьми меня на абордаж, сокруши мои крепости из песка. Я обниму тебя северным ветром и тихо губами коснусь виска, Утром небесная синь переполнилась, вылилась через край, Дай руку, закрой глаза и пойдем — полетели с тобой играть За грань. Девочка-твигги, не вздумай грустить, нет здесь твоей вины. Мы просто по разные стороны от межмировой стены. Девочка, нет ничего безнадежней, чем это новое «мы». Если это любовь, мы, наверное, обречены. Но ты возьми меня на абордаж. Я попал к тебе в плен — пускай, Ведь, может быть, плена четырнадцать эр я на земле искал, Держись за меня, мы вдвоем, мы не ищем легкой дороги в рай. Доверься, прошу, распахнись мне навстречу, И тогда полетим играть За грань.