Дивился всему этому о. Феодосий, всё ещё не мог он до конца поверить, что эта слепая старушка такими благодатными дарами от Бога наделена. И тогда послушник Сергей (он тоже уже игумен, только и другом монастыре теперь живет) рассказал ему интересную историю про то, как ездил к матушке, когда еще в Оптиной трудился.
Однажды проездом по монастырским делам заехал он к старице в Киреевск, припозднился и остался ночевать. Наутро после молитвенного правила матушка его к столу приглашает:
— Теперь мы с тобой святыньку примем. У меня тут просфорочки из Почаевской лавры, водичка из Дивеева.
Старица сидела в своем святом уголке под иконами, а Сергей налил водичку и о чем-то задумавшись, возьми да и перекрести чашу с крещенской водой! А матушка Сепфора — хотя она тогда уже полностью слепая была, да к тому ж спиной к нему сидела — вдруг резко повернулась:
— Ты что делаешь?
— Что, матушка?
— Ты зачем крещенскую воду крестишь?
— Матушка, прости, не подумал!
А она так строго говорит:
— Это же агиасма, великая святыня! Ее не надо крестить. Она такую благодать имеет! Ты себя крести.
— Да, матушка, понял, понял. Что-то я растерялся. Прости!
Он прощения попросил, а сам думает: «Как же это она увидела? Ведь спиной ко мне сидит, к тому же слепая».
А матушка ему отвечает:
— А я все вижу!
Сергеи тут весь затрепетал и стал молиться про себя: «Господи, помилуй! Господи, помилуй!..»
А матушка ему:
— Вот-вот, молись!
Сергей пуще испугался: «Да что же это такое, матушка все мысли мои слышит!»
Тут матушка заулыбалась:
— Ну, ладно. Не бойся, не бойся, всё хорошо!
Вот так ему тогда приоткрылось, что значит иметь дары Святого Духа! Не видя — видит, не слыша — слышит!
— Да, видно, сильно матушка Богу угодила, что Он ее такими благодатными дарами наградил! — восхитилась Ольга. Татьяна молчала и только выступивший на щеках румянец показывал, что рассказ Лидии тоже не оставил ее равнодушной.
— Да, — обернулся вдруг стоящий впереди молодой человек с аккуратной бородкой пшеничного цвета, — а еще говорят — старцев в наше время не стало. Стало быть, есть они, только мы не знаем о них, их же по телику не показывают!
— Там совсем других показывают, — обернулся стоящий рядом с ним другой мужчина, чуть постарше — но сразу же засмущался и сказал с застенчивой улыбкой: — Простите!
— Ничего, Бог простит, — охотно откликнулась Лидия. — А всё же правильно говорят: всё меньше и меньше настоящих-то старцев остается. Последние уходят постепенно, а заменить их, похоже, некому. Да и откуда им теперь взяться-то в наше суетное время? Люди изнеженными стали, им комфорт подавай и красивую жизнь.
Тут она взглянула на устало присевшего в сторонке Ваню, и ласково улыбнувшись, кивнула ему:
— Да, Вань?
— А я вот захочу и тоже стану святым! — встрепенулся Ваня.
Взрослые переглянулись и радостно закивали:
— Стань, Ваня, обязательно стань! — сказал мужчина, тот, что постарше. — Но это, брат, трудно очень. У меня вот не получается даже просто хорошим христианином быть.
— Да, Иван, на тебя вся надежда, а то скоро совсем некому будет за всех нас, за Россию-матушку молиться. Дерзай, брат, а мы за тебя помолимся! — серьезно глядя на Ваню, — подхватил светлобородый.
— Ладно, постараюсь, — кивнул им мальчик и озабоченно вздохнул.
— Вот это дело! А то сейчас мальчишки все больше олигархами да банкирами стать хотят, девчонки в шоу-бизнес рвутся. Тьфу!
— Ну вот: еще одну партию пропустили, следующий заход — наш. Так что, Лидия, мы от вас как минимум еще одну историю о матушке успеем услышать. Не устали? — попросила Татьяна, более всех заинтересованная в продолжения начатого разговора.
— Нет, не устала, конечно. Я люблю о матушке рассказывать. Только вот что мне вам еще рассказать? Ну да поскольку разговор о детях зашел, я о матушкином детстве немного расскажу.