Полина вошла в комнату матери и присев на колени, поцеловала ее в щеку. Щека графини была мокрая от слез. Она вытирала лицо кружевным платком, но слезы все текли и текли.

   - Что Вы так убиваетесь, матушка? - спросила ее Полина.

   - Где же ты была, доченька? Ведь все имение, весь парк прочесали, а тебя так и не сыскали. Что только не надумали, батюшка граф опять не в себе, сначала криком кричал, потом опять наливки откушал и в спальне своей закрылся. Даже я войти не смею.

   - Так я от доктора и убежала. На пруду в ивняке пряталась. Там видать не искали?

   - Ох, дитятко ты мое непутевое, что ж наделали вы с князем? Ведь Мария старше. Ей первой замуж идти надобно!

   - Так не люб он ей. А мне пуще жизни! Больше ни за кого не пойду! - и, встав, топнула ножкой.

   - Иди уж к себе, час-то поздний, пора тебе поспать чуть, да к свадьбе обряжаться. Утром помолись, попроси у господа прощения, может, сжалится он над нами и все решиться миром.

   - Вот от старого князя записка. Велел в руки батюшке передать. Посыльный никого не нашел и мне отдал. Прочитай, что там? - сказала Поля и вышла из комнаты матери.

   Няня сидела у окна и всматривалась в темный парк. Она не могла дождаться своей воспитанницы. Все думы передумала, все глаза просмотрела. А та в дверь заходит и на шею к ней кидается.

   - Нянюшка, милая, ты меня заждалась, поди?

   - Ну-кась, дай глянуть ты ли это, ягодка моя, аль нет? - и внимательно посмотрела на Полину.

   - Ягодка, да не та! - засмеялась Поля. - Наша Полюшка завтра тайно обвенчается с князем Владимиром. Уехали они уж давно, а вместо них мы будем венчаться. Так старый князь решил, чтоб не сорвалось ничего. Нам-то что? Не обвенчаемся завтра, так в следующий раз, а Полине и князю надо венчанными быть.

   - Да как же так! - всплеснула руками старая нянька. А вдруг прознает кто?

   - А вот и нет. Старый князь велел вуалью меня всю накрыть, чтобы меня не признали сразу. Пусть, говорит, все гости думают, что к алтарю Марию ведут, а потом вуаль откроют и уж поздно будет. Уже венчаны будем!

   - Хитер, старый лис, - проговорила нянька. - А с моей-то Полюшкой все в порядке ли?

   - Все прекрасно! Здорова и весела! Они ускакали на Демоне вместе с князем. Завтра к вечеру, когда все уже будут навеселе, мы и поменяемся. Мне так старый князь сказал. На балу, сначала мы будем с Владимиром, а потом уж и Ваши молодые подъедут. Кольца и наряды тоже сменим.

   - Ну, и слава господу, только бы все сошло! - крестясь, сказала старая нянюшка. Пора уж и прилечь тебе, дитятко. День завтра заполошный будет. Соснуть тебе надобно. А то с петухами уж придут тебя обряжать, да оплакивать.

   - Как это? - удивилась Поля.

   - Пока тебя обряжать будут, портниха под тебя платье подгонять, вуалю на голову надевать, тут в спальне твоей дворовые девки плакать станут, голосить. Обряд, значит проводить, невесту так под венец провожают.

   - Чудно! - улыбнулась Полина и с наслаждение растянулась на барской постели. - А ты, нянюшка, со мной останься, что-то боязно мне. Вдруг все не так пойдет?

   - Ладно, милая, я туточки на козетке прилягу, и, погладив Полину по голове шершавой рукой, прикрыла палантин кровати. - Ох, и натворили делов! - вздохнула она, ну, так что бог не делает, все к лучшему!

   Молодой князь и Полюшка прибыли в имение Стромилова только с рассветом. Полина, прижавшись к любимому, тихо спала, а Владимир, стараясь ее не разбудить, ехал медленнее. Вот, наконец, показался огромный барский дом, лес остался позади, все вокруг было сонным и размытым, будто акварельный рисунок. Туман укрывал небольшой прудик с фонтаном перед домом, трава была еще влажная от росы. Возле цветника уже работал садовник. Остальные все спали, и Владимир не знал, что ему теперь делать. Ведь в такую рань он не сможет переговорить даже с управляющим, не то, что с самим барином.

   - Просыпайся, душа моя! - нежно целуя Полюшку, сказал Владимир, - утро пришло, слышишь, как щебечут птички? Они уж проснулись, а ты все спишь...

   Полина открыла глаза и увидела незнакомое место, она улыбнулась и теснее прижалась к любимому.

   - Где мы? Уж приехали? - спросила она томным голосом и потянулась.

   Князь спешился и аккуратно снял с коня свою Полюшку. Она вскрикнула:

   - Ой, травушка еще в росе. Я люблю росу и быстро скинула туфельки, вступив босыми ножками в изумрудную зелень травы.

   - Вон, садовник уж при делах. Остальные все спят. Ума не приложу, куда нам податься теперь. Кого будить?

   - А и не надобно никого будить. Давай погуляем немного по лесу, а там, глядишь, и проснуться все.

   - Так дело-то не терпит. Вдруг хватятся нас?

   - Не хватятся. Полина умеет меня изображать, а уж про Владимира и говорить нечего. Даже отец родной не признал. Только доктор.

   - А ты откуда прознала?

   - А мне про это Поля сказывала. Смеялись мы с ней. У нас только одно отличие - родинка на плече. Вот если только обряжать будут и приметят?

   - Значит надо спешить. Сей же час надо дело сладить, и решительно направился к парадному входу дома.

   Их заметил садовник и пошел навстречу. Уже подойдя совсем близко, он узнал молодого человека:

   - Доброго утречка, князь. Раненько Вы к нам. Барин, поди, после вчерашнего еще долго почивать будут. Гости у нас вчерась были...

   - Буди немедля, дело у меня к нему срочное!

   - Ну, это уж, как пойдет, значит, - и пошел к флигелю.

   Вскоре Полина и князь услышали негромкую ругань, и к ним подбежал, задыхаясь, конюх, приняв у Владимира коня, он повел его в стойло, а Полина и князь вошли в открытую дверь флигеля, куда позвал их садовник.

   Во флигеле они нос к носу столкнулись с сонным и опухшим Стромиловым.

   - А, Волоховской пожаловал! - что ж давеча отказались прибыть? Веселье отменное было.

   - Дела, - сухо сказал Владимир. - Письмецо у меня к тебе Петр Игнатьевич, от батюшки. Срочное.

   Стромилов вырвал письмо из рук молодого князя, грубо сорвал печать и, прочитав его, ухмыльнулся.

   - Ну, что ж, значит, так тому и быть! Свадьбу играем!

   - А что ж Вы, сударь наш, во флигеле почивать изволите? - спросил Стромилова Владимир, оглядывая хозяина имения в халате и ночном колпаке.

   - А тут прохладно, воздуху поболе будет! - потом махнул рукой, - жена, супруга моя, излишества мои не привечает, так из спальни гонит. Когда пьян.

   - Знать, и теперь выгонит! - расхохотался Владимир. Полина тихо стояла, стараясь не привлекать к себе особого внимания хозяина. Но тут он принял большую крынку кваса из рук молоденькой девки, хлопнул ее по мягкому месту, и залпом выпил все до дна. Ему явно похорошело, и тут он, наконец, обратил свой взгляд на тихую, молчаливую невесту молодого князя.

   - Ух! Хороша! - сказал он и залихватски крутанул усы.

  Полина и князь так и не поняли, что он имел в виду теперь - Холодный квас, пригожую девку, или невесту Владимира.

   - Ох, и люблю же я свово дружка Волоховского! Сколько у нас с ним приключениев, да пикантных каламбуров бывало, ой, пардон, тут дама, - и, галантно поклонившись, чуть не бегом понесся к дому.

   Дом в секунду ожил. Раздались крики, началась беготня горничных и дворовых, за ними вышла чопорная пожилая матрона - домоправительница и повела их в залу. Там их уж ждала супруга хозяина дома. Она была женщиной молодой и весьма миловидной. Главное - глаза. Они излучали тепло и доброту. А этого бедной Полюшке сейчас больше всего надо было!

   После недолгих представлений друг другу дамы удалились в столовую - завтрак был уже подан.

   - Тебе милая, первым делом, надо отдохнуть, подкрепиться и кофию испить. Он силы придает. А там пойдем ко мне в гардеробную. Я тебе там наряд подберу, а то в этом-то тебя наш батюшка и венчать не станет.

   - Нам бы поскорее все. Не до завтрака... Могут прознать, что..., - и покраснела, она не знала, как объяснить этой милой женщине, что у них есть двойники, которые могут быть разоблачены и свадьба сорвется. - Прознать могут, где мы, и тогда не обвенчают нас, - и заплакала.

   - Так мы тянуть и не станем. Уж к батюшке послали, что готовил там все, что для венчания надобно. Не плачь, милая, все устроится в скорости.

   - Так нам еще к балу надобно домой воротиться. Ну, это уж потом Вам разъясню, долгая это и путанная история.

   - Обожаю всякие тайны и приключения. Пока тебя обряжать будут. Ты мне все и расскажешь!

   - Хорошо, - вздохнув, согласилась Полина, придется рассказать, а поверит ли она ей, аль нет, так и не важно!

   Через несколько часов Полюшка и князь Владимир были уже повенчаны. Они счастливо улыбались, выходя из маленькой семейной церкви, на руках у них были кольца - Стромилов в одночасье вызвал к себе ювелира и тот подобрал молодым золотые обручальные кольца по размеру. Потом началось всеобщее веселье, в парке перед домом были накрыты столы, из дома, и из флигелей стали выползать не выспавшиеся, разбуженные шумом, вчерашние гости и праздник начался по-новой. Под хмельные крики и улюлюканье Владимир посадил Полюшку на Демона, сам вскочил в седло, и, помахав всем рукой, ускакал восвояси. Дело было сделано. Теперь они муж и жена, и ничто, и никто их уже не сможет разлучить. Счастливые молодые люди неслись по лесной дороге, иногда останавливались, чтобы дать отдохнуть Демону, и тогда князь укладывал свою драгоценную жену на шелковую траву, и они с упоением предавались плотской любви. Они были счастливы, и им теперь уже ничего не угрожало - они уже женаты, а значит, связаны друг с другом на всю оставшуюся жизнь!

   Утром следующего дня супруга Стромилова, уговорила мужа отпустить несчастного, посаженного в клетку на все четыре стороны.

  Из рассказа Полюшки она поняла, что этот человек, так же, как и потомки князя и Полины, или по случайной неосторожности тоже оказался не в своем времени. Так пусть уходит и живет, как сможет. Главное он будет свободен и, возможно, сумеет вернуться обратно. Стромилов перед дорогой накормил его по-людски, справил ему кое-какую одежду и вывел за ворота имения.

  Но не покуражиться он не мог! Он громко присвистнул, будто зовя собак, и задорно захохотал.... А несчастный отпущенный узник, подпрыгнув на месте, понесся по лесу, как загнанный борзыми заяц - только бы поскорее убежать от этого странного и чудного человека с его злыми жестокими шутками. Супруга Стромилова, при этом присутствуя, покачала головой, но все же улыбнулась мужу. Не смотря ни на что, они были счастливы в браке, и жена часто прощала мужу еще и не такие выходки!

   Тем временем в имении князей Волоховских венчались Полина и Владимир. Старый князь молодых благословил, в его доме все готовилось к большому свадебному приему, невеста по его наущению была в густой вуали, все шло по плану, задуманному им. Когда Полина шла к алтарю, она немного прихрамывала - накануне вечером, когда они с Оксаной возвращались из лесу домой, Поля подвернула ногу. Только вот когда граф вел ее под руку к жениху, он с досадой подумал - не на ту ногу прихрамывает! Венчание прошло красиво и торжественно, все гости в церкви не поместились и большая часть приглашенных, стояли на улице. После того как молодые обменялись кольцами и батюшка разрешил поцеловать невесту, Владимир поднял вуаль и... все в церкви ахнули. Вместо Марии, которую должны были увидеть невестой, венчалась ее младшая сестра Полина. Вздохи и вскрики пронеслись по храму и за его пределы - все обсуждали эту новость, вокруг стоял такой гул, что заглушал певчих и не давал батюшке закончить обряд. Старый князь, протиснувшись сквозь ряды взволнованных гостей, подняв руку, велел всем успокоиться. Все стихло почти сразу. Гости стали расходиться по двум сторонам храма, чтобы дать выйти только что обвенчанной паре на улицу. Полина и Владимир медленно шли по освободившейся дорожке, оба улыбались, их осыпали лепестками цветов, вручали букеты, поздравляли. Лица у всех были еще слегка удивленные, но помня сдвинутые брови и грозный вид отца жениха, вопросов молодым не задавали. Новоиспеченный муж, подхватил хромающую невесту на руки, вынес ее из храма и аккуратно посадил в свою карету. Гости стали рассаживаться по своим экипажам, и вся процессия двинулась к дому, где уже был накрыт свадебный стол, а в парадной зале уже стояли наготове музыканты - впереди был ужин и бал. Все были довольны и радостны, особенно мужчины и юные барышни. Мужчины ожидали вкусной еды и обильных возлияний, а барышни с нетерпением ждали - когда же начнутся танцы.

  Карета графа Насонова, жениха Полины подъехала к имению Васильчиковых. Он обратил внимание на тишину и сонное состояние дворовых. Он прошел прямо к парадному входу, но его никто не встретил. Казалось, что в доме нет ни души. Но вдруг он заметил спускающуюся по лестнице девушку. Он понял, что это сестра его невесты, Мария. Она сначала испугалась, увидев в пустом доме чужого человека, но потом быстро сообразила, что это, наконец, явился жених Полины, которого так долго ждали. Медленно спускаясь по лестнице, стараясь, чтобы молодой человек не заметил ее хромоты, она одновременно рассматривала столичного гостя. Он показался ей очень симпатичным, правда, не слишком мужественным с виду и явно не вышел ростом, но это же не беда. Она бы с удовольствием вышла за него сама. Но, ее он не возьмет. А его дражайшая Полиночка уже чужая жена.

  - Вы опоздали, граф,- сказала Мария и рассмеялась. Смех ее был каким-то неестественным и натянутым.

  - Прошу прощения, барышня, я не совсем понял Вас.

  - Что ж тут непонятного? Вы приехали слишком поздно, Ваша невеста уже несколько часов как обвенчана. Вас обвели вокруг пальца, граф! Но это не беда, я бы вышла за Вас, - и рассмеялась еще громче.

  Граф понял, что в доме происходит что-то непонятное. Он смотрел на хохочущую девушку, у нее начиналась истерика. Ему казалось, что вот- вот она начнет рыдать и рвать на себе волосы. Услышав неестественный смех девушки, из глубины дома показалась старая женщина, по всей видимости, нянька, быстро спустилась по лестнице, что показалось странным графу, и увела девушку обратно, видимо в спальню. Там слышались всхлипы, вздохи. И причитания старой няньки.

  Граф еще немного постоял и решил найти кого-нибудь из домочадцев, чтобы ему хотя бы объяснили, что тут происходит. Выйдя на улицу, он увидел в сумерках двора человека - мужчину, слегка качаясь тот продвигался по аллее парка, не обращая никакого внимания ни на карету, ни на того, кто в ней приехал. Граф окликнул его:

  - Эй, мужик, соблаговоли подойти ко мне. Где конюх? Коней распрячь надобно, да напоить.

  Мужик остановился и обернулся. Из под косматых бровей, на графа мутными глазами смотрел мужик, уже, видимо, в годах, и изрядно выпивший. По тому, как от него несло навозом, молодой человек сообразил, что это и есть конюх или дворовый, работающий при конюшнях.

  - Что тут за канитель? - вздохнув, сказал граф. - Ни души, и кого не встретишь - то пьян, то не в себе!

  - Ты кто? - качаясь, удивленно спросил, наконец, подошедший к графу мужик.

  - Что сие означает? - спросил тот, сделав вид, что не обратил внимания на хамское к нему обращение, - Куда все подевались?

  - Так пьяные все, спят, поди, - ответил мужик.

  - Что ты сказал? Пьяные? А с чего бы это?

  - Так свадьба у нас, в последний момент решили у Волоховских играть, вона все дворовые и выпили по чарке другой, за здоровье молодых.

  - Что за свадьба? - резко спросил несостоявшийся жених.

  - Так меньшую барышню пропиваем. За соседского барина замуж отдали за Волоховского, князя.

  - Полину? - с ужасом выдохнул граф.

  - Других не имеем, - сказал конюх и стал распрягать лошадей, слегка качаясь, но со знанием дела.

  - Ты скажи мне, любезный, как до того имения добраться?

  - А тут недалече, по дороге верст семь будет, а напрямки, - и показал рукой в сторону леса, версты две срежете. Но лучше по дороге, а то заплутаете.

  - Не заплутаю, - вырвав из рук конюха одну из лошадей, - сказал граф, вскочил и прямо без седла ускакал.

  - Вот бедовый! - покачнувшись, воскликнул конюх и сплюнул. - Да... Че там щас будет-то? - пьяный, пьяный, а сообразил, что это явился столичный жених младшей барышни.

  Насонов пронесся по аллее парка и выехал на лесную тропу, там он пустил кобылу шагом, так как уже почти смеркалось, и можно было запросто покалечить себя или лошадь. Он медленно ехал перелеском, обдумывая то, что сейчас увидел и узнал. Значит, пьяница граф слова своего не сдержал, и отдал его невесту другому. Что его заставило переменить решение? И что он собирается там делать, зачем едет туда, чтобы убедиться, не перепутал ли пьяный конюх кого с кем венчали? А если и вправду его Полина уже обвенчана, что остается делать ему? Убраться восвояси, не солоно хлебавши, или вызвать новоиспеченного мужа на дуэль, убить его и жениться на Полине? Чушь все, пустое! Если это действительно так, то ничего уже и не попишешь. Придется уезжать, но графа проучить надобно. Как он мог, так поступить с ним, с человеком светским, приближенным к государю? И не побоялся... А что ж старшая сестра, не в себе ли? Взгляд гордый, но глаза... Глаза показались ему полубезумными. Удивительно, что две сестры совершенно не похожи одна на другую. Если бы Мария хоть чем-то напоминала ему его Полину... Он сунул руку в карман сюртука и вытащил небольшую коробочку-футляр в которой был портрет Полины. Маленькая миниатюра, но как точно отображает черты. Она восхитительна, подумал Насонов, закрыл футляр и убрал изображение невесты. Теперь он положил его в нагрудный потайной карманчик. Он вспомнил, как впервые увидел ее на балу у Румянцевых. Какой она ему показалась грациозной и воздушной. Она будто летела над паркетом в танце, как нежна, как восхитительна... С ним она была немного скована. Но отвечала на вопросы толково и с юмором. Он понял тогда, что она не только красива, но и умна. Некоторое время он ходил в дом и вскоре попросил ее руки. Полина явно не обрадовалась такому повороту событий, но ее отец, старый пройдоха, был в восторге и сразу же согласился. Свадьбу назначили через полгода - как раз в конце лета, осенью. Он приехал еще раз подтвердить свое намерение жениться и назначить окончательный день свадьбы. И вот те раз! Она уж отдана другому! Хотелось бы ему взглянуть на того другого - князя. Что-то он не припоминал такого, мало в свете бывал? Иль просто запямятовал...

  С этими думами он выехал из леса и пустил лошадь в галоп по ячменному полю, которое, как он понял, как раз граничило с владениями Волоховских.

  Въезжая на аллею он заприметил какое-то движение возле старого большого дерева. Там стояли четверо - две барышни и двое мужчин. Они... переодевались! В темноте он не мог разглядеть их лиц, но одно он увидел точно - это были девушки невесты. Их белоснежные платья были слишком заметны. Две девушки сначала обменялись платьями, что было проблематично, и им помогали мужчины, так как они не смогли бы быстро справиться с крючками, расположенными на спине. Они явно спешили. Потом девушки обменяли туфельки - они тоже были бальными, а затем вуалями. Мужчины проделали то же самое с фраками и обувью. Затем они пожали друг другу руки, девушки обнялись, и одна пара направилась к имению, а другая углубилась в лес.

  Насонов, стараясь не шуметь, наблюдал за этими странными манипуляциями. Он ласково поглаживал свою кобылу, чтобы та не издала никакого шума. Его лошадь занялась молодой порослью клена, и он смог спокойно досмотреть весь спектакль. Он постоял в замешательстве и решил проследить за той парой, которая ушла по тропинке в лес.

  Граф стал тихо продвигаться за ними, ведя лошадь в поводу, и заметил, что мужчина отошел в сторону и вдруг выехал на прекрасном вороном коне. Конь тихо ступал по лесной траве, не издавая ни звука, даже веточка ни одна не треснула под его копытами. Потом наездник подхватил девушку и, посадив ее перед собой, крепко ее поцеловал. Девушка засмеялась, ответив на поцелуй и прижалась к нему. Затем они стали медленно удаляться. Насонов вскочил на лошадь и так же тихо, последовал за ними.

  Полюшка и Князь Владимир вошли в бальную залу, на них никто не обратил никакого внимания. Бал был в разгаре, танцевали кадриль. Молодые встали возле одной из колонн. В зале ярко горел свет, было очень душно и жарко. Дамы обмахивались веерами, и даже открытые окна не спасали от духоты. Полина выискивала среди танцующих свою сестру. Но так и не увидела ее.

  - Что-то сестрицы своей не вижу! - сказала она князю.

  - Надо у отца выспросить, где она. Он ведь за ней приударить обещался, а его я что-то тоже не разгляжу.

  - Столько гостей собралось, и уже все навеселе. Будем надеяться, что они так и не заметят подмены.

  Тут к ним подошел старый князь. Он несколько секунд всматривался в лицо сына, потом улыбнулся в усы и сказал:

  - Ну, вот и славно. Дело сделано?

  - А почем ты знаешь, что я твой сын? - улыбнувшись, спросил Владимир.

  - А меня тот беглый, Василий вас различать научил, - и расхохотался. - Ну и наврал он мне, доложу я вам! С три короба! Все, говорит, скоро за нас будут делать какие-то там машины - компьютеры, значит, называются. Даже книжки - романы твои французские, - обращаясь к невестке, - можно будет с них считывать. И все на их делать можно.

  - Ну что, например? - спросил Владимир.

  - Ну, вот пишем мы на бумаге чернилами, потом песком письмо посыпаем, потом складываем, запечатываем и посылаем посыльным или с почтою. А на этой самой штуковине можно будет все на каком-то там екране написать и нажать кнопочку, а письмо твое за несколько секунд уже на другом конце света будет. Во! Это у них такая там почта. Ну и старая осталась тоже. Только это для посылок там всяких, если, я, к примеру, захочу тебе в Петербург, каку-нибудь вещицу послать - шахматы, или еще чего. А вообще на этой самой штукенции еще можно в разные игры играть - хошь в карты, хошь в шахматы тоже.

  - Да враки это все, а ты купился. Как же это такое возможно?

  - Вот и я говорю, наврал с три короба, но интересно с ним беседы весть, и еще он мне на этой своей коробочке с музыкой кое-что показал.

  - Что же это? - спросила его невестка.

  - А вот игру такую. Едут там по дороге такие странные разноцветные ерундовины - машины, он говорит. Ну, рисовал он их еще. Помнишь, поди?

  - Да. Помню.

  - Так вот дорога такая серая на екране а по ней эти самые машины бегут и друг друга обгоняют, как у нас на скачках. Только у нас лошади, а там...

  - Ну, и что дале? - спросил молодой князь у отца.

  - А ниче далее. Сломалась у него эта штуковина. Погасло все, а он говорит - батарейка разрядилась. Кака еще батарейка? Столько много новых слов, что все и не упомнишь. Значит, все же будет там другая жизнь, не такая, к какой мы привыкшие.

  - А что ж он не объяснил-то тебе, как такое быть-то может. Сколь веков жили так, дома свечами освещали, ездили на лошадях, а тут вдруг через какие-то сто, ну, может, чуть поболе, все так перемениться, что и не узнать ничего, если туда попадешь?

  - А Васька мне так сказывал - на границе нашего века будет очень большой технический скачок. И даже через сто лет человек полетит в энтот - о, вспомнил - космос, - и многозначительно поглядев на сына и невестку, показал пальцем в потолок, - туда, значит, к звездам и к планетам там разным.

  - Слушай ты его больше! Надо у Владимира с Полей спросить - может, заливает, почем зря, а ты уши развесил.

  - Так и девка его сидит и поддакиват. И все его поправляет, мол, не так сказываешь, надобно вот так, а то князь не поймет ничего... Я бы ее поучил, как с мужчиною разговаривать надобно, а Васька все улыбается и ей вторит. Правильно, говорит, меня Иринка поправляет.

  - А дальше что? - спросила Полина.

  - А потом, как узнал что по имени меня и отчеству Илья Петрович, так закатился, что едва дух не выпустил!

  - А что же тут смешного? - удивился Владимир.

  - А, говорит, тот самый человек, из мещан, который все в России нашей матушке с ног на голову поставил - Ленин. Его аккурат - Владимиром Ильичом и величали. Едва успокоился.

  - И на что же это намек? На меня что ль?

  - А как ты думал? На кого ж еще! - и расхохотался, аж до слез. Потом достал платок и вытер уголки глаз.

  - Ну, довольно об Ваське. Ты Марию на венчании видел?

  - Так не было ее на венчании! Так и договаривались! А потом графиня сказывала, что у дочери мигрень случилась, и она дома лежать осталась. Обещалась к балу быть, да не приехала. А жаль. Я бы уж ею и занялся. Надо ж как-то ее к себе приучать, да и серьги добывать.

  - А она сама-то знает, что тебе отцом обещана? Иль в неведении пребывает? - спросил молодой князь.

  - Сдается мне, что ведает уж. То-то у ней мигрень и разыгралась... А я в миг проверю, что там за мигрень.

  - Каким способом? - хором спросили Полина и Владимир.

  - А сей же час к ней поскачу и все сам разузнаю.

  - Она барышня с норовом. Ты ей наобещай поболе - что за границу поедете, что зимой в Петербурге жить станете, глядишь, и сладится у вас, - посоветовал сын отцу.

  - Ох, не тебе меня учить, как с дамами амуры разводить! Яйца курицу не учат. Сам, небось, управлюсь! Лучше Демона мне своего ангажируй.

  - На Демоне уехали Поля и Владимир.

  - Ах, незадача, да ладно, тут недалече, и на другом коне вмиг доскачем, - он поклонился дамам, попрощался с невесткой и сыном и вышел.

  - Ой, что-то тревожит меня, понять не могу, в груди все сжимается, будто страх какой, - тихо сказала Полюшка.

  - Не бойся ничего, душа моя, ты теперь моя жена, я тебя никому в обиду не дам!

  - Сладилось бы у них с Марией, - в сердцах сказала Поля. - Ведь потомков пора восвояси отправлять, засиделись они тут. Не ровен час батюшку твоего совсем с ума сведут байками своими!

  - Не сведут, - и, улыбнувшись, поцеловал ее.

  Бал был в разгаре, объявили мазурку. Молодой князь поклонился своей жене, она кокетливо приняла приглашение, и они понеслись в танце вместе с гостями.

  Старый князь, соскочив с коня и передав его конюху, который уж слегка протрезвел и ожидал возвращения хозяев со свадебного бала, быстро прошел в дом и огляделся. Было темно, он кликнул старого Савелия, но тот так и не появился. Бросив шляпу и перчатки на стул, он поднялся по лестнице и пошел искать комнату Марии. Навстречу ему вышла старая нянька. Она удивилась, увидев князя в доме в такой час.

  - Что Мария у себя? - спросил он у няньки.

  - Пошто явился, князь батюшка, час уж поздний, почивает она.

  - Хватит заливать, старуха. Не верю я тебе. Не спит она.

  - А ты почем знаешь? И что за дело у тебя к девочке, коль до утра потерпеть не можешь?

  - Тебе ль не знать? Тебе про все, что в доме деется ведомо.

  - Да знаю, знаю, что ты, старый пень, на Мариюшке жениться хочешь. Все ее приданое тебе покоя не дает. А коль не пойдет за тебя?

  - А куда ей деться? В девках, что ль сидеть? Я еще гриб крепкий, обузой ей не буду. Так, где она?

  - У себя она в опочивальне. Да нельзя тебе к ней. Страм какой, в опочивальню к девице! Сама щас вызову ее, погодь тут.

  Князь согласно кивнул и, опершись об перила лестницы, стал ждать Марию.

  Князь ждал недолго. Мария вышла в бальном платье, но простоволосая. Взгляд у нее был немного дерзкий, но смешливый. Она с иронией посмотрела на припозднившегося жениха и сказала:

  - Какая неожиданность, князь! Я не ждала вашего визита.

  - Зачем нам церемонии разводить? Ты мне уж, поди, жена. С батюшкой твоим все оговорено. Так что не кочевряжься, быстро обряжайся, я тебя на бал свезу. И серьги не забудь, которые я тебе подарил, - и пристально взглянул ей в глаза.

  Мария вздрогнула, передернула плечами и тихо сказала:

  - Проговорился батюшка... У нашего папеньки, как наливочки откушает - все, что на уме то и на языке. Ну, сказала я ему так, что серьги те ты подарил, так что и замуж за тебя идти?

  - А чем я плох? - нахохлился князь. - Вот обвенчаемся, к зиме в Петербург поедем. Ты ж мечтала, Марьюшка? Гулять я больше не мастак, тебе за мной хорошо будет.

  - Ну, это мы еще поглядим... А теперь убирайся-ка ты, князюшка, восвояси. Устала я.

  - Ну, не перечь! Капризы не разводи. Поедем? - уже с просительной ноткой в голосе сказал князь. - А, Марьюшка?

  - Сказала, нет! Знать так и будет. Завтра приезжай, - и ушла вглубь темного коридора.

  - Ох, и строптива ж! Но это дело времени, укротим. Не таких укрощали, - и, кивнув старой няньке, спустился по лестнице и вышел.

  Своего коня князь оставил в стойле, взяв свежую лошадь, он вскочил в седло и поскакал к себе в имение.

  Что ж, не сегодня, так завтра, а все моя будет - подумал князь и ухмыльнулся. Хороша! Хоть лицом и не красавица, так стройна, а что слегка прихрамывает - не беда, чай, не лошадь, для услады и заботы надобна. В постелях, что хромая, что нет - все одно...

   Лесная тропа и молодые люди на черном жеребце привели Насонова к небольшой лесной поляне, на краю которой рос большой раскидистый дуб, под которым была чья-то могила. Это он заметил, хоть и было совсем темно. А чуть поодаль стоял, освещая окнами окрестности, достаточно большой охотничий домик. Граф затаился в лесных зарослях и дождался, пока молодые люди не войдут в дом. Девушка-невеста вошла сразу, а мужчина повел своего черного красавца в стойло. Он немного там повозился - были слышны тихие ласковые слова наездника, видимо, он сам обтирал своего любимца, поил его и задавал корму. Затем тот вышел, огляделся, и вошел в дверь дома вслед за невестой.

  Насонов с облегчением вздохнул. Его не заметили. Теперь надо как следует осмотреться, заглянуть в окошко дома, чтобы понять, кто они эти люди, и что вообще здесь происходит. Зачем они переодевались, что за комедию играют? То, что происходит что-то странное, граф понял сразу. Обычные люди не будут меняться свадебными нарядами в лесу и тайно расходиться в разные стороны. Он привязал свою лошадь чуть в стороне от поляны и стал тихо пробираться к дому. В лесу было темно и тихо, даже листья на деревьях не шелестели, все вокруг будто вымерло, лес спал, не спали только люди в доме, а кто они он и хотел сейчас выяснить. Молодой человек заглянул в окно. Вдруг раздался крик ночной птицы, он вздрогнул от неожиданности и, прижавшись к стене замер. К окну кто-то подошел и открыл ставни.

  - Слишком душно, надо открыть окна, - сказал мужчина.

  - Да. Душно, и голова кружится. Я устала. Когда мы уже вернемся домой?

  - Потерпи, любимая, осталось недолго. Только как раздобыть эти проклятые серьги, ума не приложу! Мария их не отдаст. Сама не отдаст...

  Насонов догадался по звуку удаляющихся шагов, что мужчина отошел от окна и заглянул внутрь. Он еле сдержался, чтобы не вскрикнуть! В освещенной свечами комнате, в небольшом кресле сидела его невеста, а над нею склонился мужчина. Он раздевал ее! А Полина позволяла ему делать это. Она подала мужчине ножку, и он снял с нее туфельку. Затем проделал тоже и со второй. Потом он взял в руки ее тонкую ступню с белыми изящными пальчиками и, прижав к губам, поцеловал каждый. Полина зажмурилась от удовольствия.

  - Ох, как же болят ноги. Я и так-то не очень хорошо умею танцевать эти сложные танцы, а сегодня нам досталось по первое число! Ты был на высоте! Откуда ты знаешь столько старинных Па?

  - Меня водили в кружок бальных танцев. А там были и исторические. Мне они нравились. У нас в кружке была одна девочка, она раньше училась в хореографическом училище. Так там есть такой предмет. Историко-бытовой танец. Она меня и натаскала. Я единственный кому нравилось танцевать с ней.

  - Ты был в нее влюблен? - улыбнувшись, спросила Поля.

  - Да. Мне совсем не нравился этот кружок. Я всегда хотел учиться в конноспортивной школе. Но девочка мне так нравилась, что я решил еще немного там задержаться.

  - Сколько же тебе было лет тогда? - спросила Полина.

  - Не помню, одиннадцать или двенадцать. А какая разница?

  - Просто ты все это еще помнишь. Я бы уже забыла.

  - Нет. Такое не забудешь. Нас хорошо муштровали. Там был педагог,

  этакий старичок, бывший танцовщик из Большого театра. Он нам давал жару!

  - И ты, конечно, быстро все бросил...

  - Если бы быстро бросил, сегодня мы с тобой ударили бы в грязь лицом. А так, кажется, выкрутились.

  - Да. Ты молодец. Поцелуй меня, - попросила Полина.

  - Сейчас, милая, только освобожу тебя от этих ненужных тряпок, - и стал снимать, с нее платье, нижнюю юбку, корсет...

  Насонов стоял чуть дыша. Он смотрел на то, как какой-то незнакомец, целует и раздевает его невесту. Или он спит? Может это не его Полина? Они как-то странно разговаривают. Он ничего не понимал!

  Он даже представить себе не мог, как это возможно! Он боялся дотронуться до ее руки, боготворил ее, а этот мужлан, уверенно раздевает его невесту, и та не сопротивляется ему! Вот он, наконец, закончил с корсетом, откинув его в сторону, он легко сжал руками ее груди, а затем приник губами к одному из розовых сосков. И Полина застонала от удовольствия, подставляясь ему!

  Боже, они уже любовники! - подумал Насонов. Он не мог оторвать взгляда от сцены внутри комнаты. Он был будто загипнотизирован, ощущая себя зрителем в театре, а это бесстыдное действо, производило на него совершенно непонятное впечатление. С одной стороны - он хотел ворваться в дом и немедленно убить этого человека, с другой, ему безумно хотелось досмотреть все до конца. Он подавил в себе бушующую страсть, и жажду убийства, решив убедиться в происходящем. Его невеста не может так просто отдавать себя чужому мужчине. Этого не может быть!

  - А мы разве одни в доме? - томно спросила Полина. - Мне не хотелось бы, чтобы нас тут застали...

  - Оксаны в доме нет. А Васька с Ириной уже давно спят у себя в спальне. Мне хочется сделать это здесь, на этом кресле в этой комнате. Как потом нам будет приятно это вспомнить, ну, любимая, не упрямься, никого нет, я же тебе говорю.

  - Да, да, хорошо, но только не в кресле! Сними с меня и это, она приподнялась, и Владимир стал стягивать с нее панталоны.

  Граф остолбенел. Он не дыша, смотрел во все глаза на влюбленных, которые в порыве страсти срывали с себя одежду прямо в гостиной.

  Мужчина освободился от одежды, легко подхватил обнаженную Полину на руки, и уложил ее на мягкий ковер на полу. Она прерывисто вздыхала и тянула к нему руки, не желая отпускать его от себя. Он улыбался, стоя над нею в полный рост - и Насонов увидел, насколько тот великолепен, тело его было будто вылеплено скульптором... Потом мужчина лег на девушку сверху и одним уверенным движением соединился со своей возлюбленной. Та застонала, и оба задвигались...

  Молодой человек отпрянул от окна. Он слышал стоны и вскрики любовников, лицо его было красным от возмущения и стыда, но ему опять захотелось заглянуть туда, увидеть конец, кульминацию, и он опять посмотрел внутрь, любопытство победило стыд и гнев - любовники с остервенением отдавались друг другу, лица их были искажены страстью, волосы, руки и ноги сплелись... Но вот Полина громко вскрикнула, тело ее затрепетало под любовником, а тот со стоном в последний раз дернулся и рухнул на нее. Они долго лежали неподвижно, и прерывисто дышали, потом мужчина откатился от Полины, а она осталась лежать на ковре обнаженная, удовлетворенная и прекрасная. Насонов надрывно всхлипнул и, опустившись вдоль стены на корточки, разрыдался...

  - Тут кто-то есть! - шепотом сказал Владимир, быстро надевая на себя брюки.

  - Кто? - переменившись в лице, испуганно спросила Полина.

  - Не знаю, но сейчас выясню, - прошептал Владимир, - Боже! Кто же такое придумал, тихо возмутился он, запутавшись в бальных панталонах. - Как тут быстро оденешься! Спрячься в спальне. Я обследую улицу.

  Тихо выскользнув из дома, он медленно стал продвигаться вдоль стены, стараясь держаться в темноте от освещающих двор окон, и наткнулся на сидевшего, на корточках незнакомца, по всей видимости, тот недавно плакал, потому что лицо его было еще мокрым от слез. Это его всхлипы и стоны услышал Владимир.

  Незнакомец вдруг резко вскочил, оттолкнул оторопевшего Владимира и скрылся в лесу. Владимир попытался его догнать, но не смог. В лесу было слишком темно, и он не увидел, куда тот побежал. Вскоре он услышал топот копыт. Уехал, подумал Владимир и озадаченный пошел обратно.

  - За нами кто-то следил.

  - Кто? - задрожав, спросила Полина.

  - Я не знаю этого человека.

  - И он убежал?

  - Да. Это плохо. Надо было его поймать. Но мне не удалось сделать этого. Слишком темно. Луны нет. У него рядом была привязана лошадь. Он скрылся на ней.

  - Интересно кто это мог быть?

  - Или случайный, заблудившийся в лесу человек, или за нами кто-то начал охоту. Но на это не похоже. Мне показалось, что он очень несчастен - он плакал. Взгляд у него был почти безумным, когда он посмотрел мне в глаза. И он был вооружен, но не тронул меня, просто оттолкнул и убежал.

  Полина вся сжалась. Она лежала в кровати, свернувшись клубком, как маленький котенок и чуть не плакала.

  - Как я устала быть здесь. Домой хочу, - сказала она и всхлипнула.

  - Да, надо уходить. Свое дело мы уже сделали, осталось только вернуть драгоценности озеру. Только вот как?

  - Он нас видел? - спросила Поля, - Ну, чем мы занимались? - и покраснела.

  - Думаю, да. Видел. - Он помолчал немного, потом как-то странно взглянул на любимую и сказал, - кажется, я знаю кто это!