— Скоро от пятен не останется и следа, — вертясь перед зеркалом, прощебетала Аннет. Мари улыбнулась — похоже, память сестры выталкивала пережитый кошмар. Днем она была прежней — веселой и озорной девчонкой, скорой на розыгрыши и помощь близким. Подшучивала над садовником — белобрысым румяным парнем с пушком под носом, крутилась на кухне, то и дело норовя сунуть нос в кастрюлю или почистить картофель. Мари не отходила от сестры ни на шаг и чувствовала, как тает собственное сердце, наблюдая за этим оживлением. Другое дело — ночью.

Хорошо, если удавалось уложить сестру в постель раньше, чем за окном стихали уличные шумы, и сгущалась тьма. Если же нет — в Аннет словно вселялся зверь: она рычала, кидалась на стены, плевалась в Мари и Эндрю, пытавшегося помочь, а потом, упав без сил, долго стонала в полузабытьи, отгоняя неведомого мучителя. Вернее, Мари знала, кто это чудовище, изгадившее душу сестре, населившее ее демонами и страхами. И от этого внутри разрасталась ненависть. Она искала выхода, понукая Мари продумывать месть по косточкам. Как заманить развратного старика и куда — долго думать не пришлось, а вот что делать потом, когда столкнешься с ним нос к носу, возможно, наедине? Решив, что, в крайнем случае, стянет из кухни нож, Мари внутренне успокоилась, в уме не доходя до мыслей — к чему ей холодное оружие.

Из коридора донесся топот шагов — Аннет вздрогнула, прижимая руки к груди, и только когда раздался стук в дверь, Мари поняла — почему. Вместо привычного шарканья дворецкого, слышался размеренный стук каблуков. Причем — не одного человека.

— Войдите, — произнесла она, ловя отголоски тревоги в груди.

— Не помешал?

В комнату, держа руки в карманах шелкового халата, накинутого поверх рубашки и брюк, вошел сэр Алрой. Следом за ним — полный незнакомый мужчина лет сорока с густыми бакенбардами, тонким заостренным носом и бойким взглядом, в костюме с обтянутыми по локоть белой тканью рукавами. Поприветствовав присутствующих, он деловито пристроил черный кожаный саквояж около широкой кровати, на которой Мари с Аннет спали вдвоем.

— Ну-с, — незнакомец вопросительно уставился на хозяина дома. — Кому требуется помощь?

— Вот этой девушке, — Шелди-Стоун бесцеремонно тыкнул пальцем в Аннет, скользя взглядом по сторонам, словно ему было всё равно, что творится вокруг. Даже не удосужился представить им гостя! Мари растерялась и вместе с тем — разозлилась. Что он о себе думает? Спас их — так можно распоряжаться, как скотом?

— Я… — начала она, но он тут же оборвал:

— Доктор Клэриен посмотрит Аннет. Дрю говорил — девочка больна, я взял на себя смелость пригласить врача. Вы — против?

Мари мотнула головой, сосредоточенно смотря на сестру. Она наблюдала за происходящим с нескрываемым страхом.

— Тогда попрошу всех выйти, — тоном, не терпящим возражений, произнес незнакомый доктор.

Уходить не хотелось. Мари чувствовала — сестра ждет, что она останется, но сэр Алрой цепко ухватил ее под руку и повел к выходу.

— Доктор Клэриен — мастер своего дела, — полушепотом заверил он, открывая дверь. — Но ему лучше не мешать.

Убедив себя, что так и в самом деле будет лучше, и еще раз оглянувшись, Мари вышла из комнаты.

— Дрю! — в пустоту лестничного пролета выкрикнул Шелди-Стоун. — Дрю, дырявая колода, куда ты опять подевался?!

Потребовалось немало усилий, чтобы не встрять с советами быть повежливее. Пренебрежительная манера, с которой хозяин дома общался с дворецким, заставляла все внутри бунтовать. Как можно унижать тех, кто встает ни свет ни заря, чтобы подать тебе воды для умывания, свежее полотенце, кофе?

Вообще, у Шелди-Стоуна для каждого был припасен свой тон для общения. С кухаркой он разговаривал, как с доброй тетушкой, с гостями — буднично-равнодушно, с мальчишками на побегушках и садовником — панибратски. А вот их с Аннет сэр Алрой будто обходил стороной. Когда они частенько попадались на глаза, старался не замечать, и, даже сидя за одним столом, умудрялся не произнести ни слова. Мари внутренне негодовала, но вслух ничего не говорила — в этом доме они были на птичьих правах, поэтому приходилось заставлять себя отделываться улыбкой на колкие намеки и безразличие. И в то же время, она не раз ловила взгляды сэра Алроя — с теми самыми непонятными нотками то ли влюбленности, то ли интереса. Стоило сморгнуть — и он снова смотрел сквозь нее, надменно кривя губы.

— Наконец-то, — проворчал Шелди-Стоун, как только дворецкий показался на ступенях. — Постой около комнаты наших гостий, когда доктор выйдет — проводи его ко мне в кабинет.

— Сэр, сейчас я не слишком расположен к подслушиванию, — невозмутимо проговорил Эндрю. Мари обмерла — впервые она услышала, как он отвечает на насмешки господина той же монетой. — Может, вы сами займетесь этим благородным делом?

— Сейчас не до шуток, Дрю, — но по лицу сэра Алроя было видно, что он доволен ответом слуги. — Мне надо поговорить с мисс Хьюлори наедине.

Вот когда тревога свежей волной нахлынула в душу. «Свершилось, — раздалось в мозгу, отзываясь головной болью. — Пятна стерлись, и теперь пришло время платить за полученную доброту и гостеприимство». Мари прищурилась, сжимая губы и обхватывая себя руками, словно пыталась свернуться в комок. Даже замешательство на лице Эндрю при упоминании о ней и то, как он покраснел, не развеселили. Дворецкий вытянул шею и, поднимаясь по ступеням, виновато улыбнулся.

— Простите, Мари, я вас не заметил, — сконфуженно пробормотал он. — Мне жутко неудобно.

— Постоишь у дверей и будешь прощен, — вместо нее ответил Шелди-Стоун, и под руку потащил Мари в сторону кабинета.

Страхи и переживания забылись, как только она переступила порог кабинета. Казалось, весь мир попытался утесниться в этих стенах, и, не сумев, оставил на память лишь частичку себя: статуэтки, музыкальные инструменты, картины, оружие, ткани, свисавшие с гардин и красовавшиеся на сиденьях кресел… Мари завертелась, пытаясь разглядеть каждую вещь, каждый кусочек чужих путешествий. На миг голова закружилась от пестрых красок, но рядом возник сэр Алрой, бережно подхватил за талию.

— А ты неженка, — расплываясь в нежной улыбке, произнес он. — А я-то думал, падать в обморок — удел напыщенных матрон. Или тебе просто нравится падать в мои объятия?

Он склонился к ее лицу, сверля чернотой глаз. В ту же секунду стало нечем дышать, в груди разлился жар — стыдный, томный. Еще шагая по коридору, Мари догадывалась, к чему он будет ее склонять, и готовилась дать отпор. Но сейчас… Понимала, что надо оттолкнуть, вырваться, треснуть по холеной щеке, но сердце разгоралось ответным желанием. И это желание, эта позорная тяга напугали сильнее, чем выходка Шелди-Стоуна. Сдавленно выдохнув, Мари уперлась руками ему в грудь, отвернулась.

— Что-то не так? — продолжая изучать ее лицо в одном шаге от поцелуя, спросил он.

— Я благодарна вам…

— И хочешь отблагодарить, так ведь?

Руки слабли, близость ждущего ласки разгоряченного Шелди-Стоуна становилась нестерпимой. Мари кивнула вместо ответа, чувствуя, как наливаются огнем щеки и уши.

— Ну, так исполни мое желание.

— А что вы хотите, сэр Алрой? — просипела она и замерла. «Сейчас все свершится, — завертелось в голове. — Что скажешь теперь, ангел? Ты и в этот раз будешь ждать от меня чудес?»

— Еще не придумал. Мари, ты напрасно боишься — я никогда тебя не коснусь против воли, поверь. Не говорю, что мне этого не хочется, — он прижал ее к себе, вдыхая, провел носом по щеке, прикоснулся губами. А Мари замирала от страха и стыда, разрывалась между долгом чести и желанием эту честь сохранить. Зачем он спас их с Аннет? Зачем вынырнул из забвения, как черт из табакерки? Мари еще пыталась возненавидеть его, вспоминая его холодность, резкости, даже Энтони, трепетно хранившего ее полгода. Ведь тогда она думала, что любит мистера Джортана — и никого больше, а теперь… — Но насильно не трону. Пока, — в его глазах заискрились лукавые огоньки.

— Я обещаю исполнить ваше желание. Потом, — выговорила — и самой стало легче, будто спало наваждение.

— Потом?.. — эхом отозвался сэр Алрой и ослабил хватку. Показалось — ему самому это далось с трудом. — Хорошо. За вами останется должок. Надо же, впервые я верю слову женщины.

Кисло улыбнувшись, он разжал руки и отошел к письменному столу, на котором поверх бумаг лежал револьвер. Мари скользнула по нему взглядом, что-то шевельнулось внутри, вспыхнуло в мозгу — и тут же скрылось, будто испугавшись задержаться дольше секунды.

— От кого вы собрались отстреливаться? — произнесла она, радуясь, что голос снова ее слушается.

— От себя самого, — скучающим тоном проговорил он, взял со стола револьвер, крутанул барабан о рукав — получилось не очень, мешал скользкий шелк халата. — Играл в русскую рулетку. Знаешь такую?

— Нет. Я не играю в азартные игры.

— А я — играю… И, знаешь, еще ни разу не проигрывал… — сэр Алрой задумался, покрутил оружие в руках, после чего убрал в ящик стола. Мари, как завороженная следила за его движениями. — Я тут нашел кое-какие ваши вещи, — вновь переходя на официальный тон, произнес он. — Точнее — бумаги на вас. Думаю, будет лучше, если я отдам их сейчас.

Сначала Мари не поверила — смотрела то на него, то на исписанный лист и то хмурилась, то улыбалась. В голове крутилось — как? Как, если злобный толстяк утверждал, что паспорт у него? Каким чудом? Но спрашивать не стала — и без того образ Шелди-Стоуна стал слишком героический. К тому же еще неизвестно — собирался он отдать бумаги с самого начала, или озарение садануло его по затылку только сейчас? А если первое, почему не отдал сразу?

Но всё это пролетело в голове одной мыслью. Спешно поравнявшись с сэром Алроем, Мари взяла засаленный листок, прижала к груди, словно боялась, что кто-то влетит в распахнутое окно и примется его отнимать.

— Сэр, — послышался из-за двери голос Эндрю. — Доктор Клэриен окончил осмотр, мы можем войти?

— Вот черти, когда не надо, делают работу за пять минут, — сквозь зубы пробормотал Шелди-Стоун и громко добавил. — Конечно. Подождите, пока я отопру.

Брови Мари взлетели на лоб — оказывается, благородный спаситель не преминул воспользоваться ключом, пока она разглядывала убранство кабинета! Неужели и правда решил вытребовать награду?! Краска снова залила щеки, только на этот раз — от негодования.

Вошедший доктор пару раз кашлянул прежде, чем начать диалог, протер пенсе носовым платком, и только потом, умудряясь причмокивать, произнес:

— Лишнего вам говорить не буду — оно и не нужно. Девушка внешне здорова, но внутри у нее надлом. Ей бы отдохнуть, пожить в тишине и уединении. Травы и сонные капли назначать не буду — похоже, ее и без меня пичкали ими в избытке. Мой рецепт: соленый воздух и покой — пока эти двое лучшие для нее лекари.

Мистер Клэриен доверительно склонился к уху сэра Алроя, но проговорил так, что слышно было всем:

— Да и вам стоило бы отъехать на пару недель. Газеты молчат, но в Лондоне началась эпидемия. Слышал — у Трафальгарской площади полицейскими были обнаружены и уничтожены очаги чумы, но зараза, грызшая кого-то из невинно убиенных, перекинулась на убийц. Неизвестная болезнь косит констеблей направо и налево. Я видел своими глазами эти страшные язвы, больше напоминающие трупные пятна. Это ужасно!

— Я признателен за откровенность, — ничуть не меняясь в надменном лице, ответил Шелди-Стоун. — Дрю проводит вас и отдаст гонорар.

— Конечно-конечно, — засуетился доктор. — Надеюсь, еще увидимся где-нибудь на побережье Испании, — произнес он, и, откланявшись, покинул кабинет в сопровождении дворецкого.

Мари ступила вперед, внутренне гадая — пропустит ли ее вставший в дверях хозяин кабинета? Но как только звук шагов на лестнице стих, сэр Алрой повернулся сам с лицом нашалившего мальчишки.

— Каково! — ударив себя по карману, выпалил он. — Мы лишь попались на глаза мальчишке-констеблю, а по Лондону уже расползлись слухи о чуме!

— Думаете, причина в нас? Почему тогда мистер Клэриен рассказал, что лично видел больных?

— Мистер Клэриен? Да он на пушечный выстрел к чумному не подойдет, а тут — язвы разглядел! Врет, чтобы побольше выпросить на чай.

Озорство в его взгляде сменилось пренебрежением. Мари молча подошла к нему, заглянула в глаза — в них слой за слоем прятался настоящий сэр Алрой, которого, увы, она так и не увидела.

— Мне вас жаль, — произнесла она с чувством. — Вы никому не верите, кроме себя самого.

Он пожал плечами и усмехнулся, отступая в сторону. Через несколько секунд он, наконец-то нашел, чем уязвить.

— А ты веришь всем, и поэтому не принадлежишь себе.

— Я свободна! — демонстративно помахав у него перед носом паспортом, выпалила Мари. Не дожидаясь более колких реплик, она поспешила прочь. Свернула за угол коридора, желая поскорее очутиться в выделенной им комнате. Что там с Аннет, как она?

— Надолго ли? — вдогонку долетел голос сэра Алроя.