Инженер обходит шумный рынок. За ним, в трех шагах, идет Тупайячи в обвислом комбинезоне и, опьяненный дивными запахами, то и дело причмокивает. Инженер опускается на корточки перед лотком с едой.
– Супчику, господин Инженер?
Он как будто не слышит. Торговка смущена. Не говоря больше ни слова, она наливает ему супу и кладет туда большой кусок мяса. Инженер склоняется над миской. Нетерпеливо облизываясь, Тупайячи дожидается, чтобы ему разрешили попросить. Инженер отрешенно ест. Его сосредоточенный вид нагоняет страх на людей, тихо следовавших за ним, и они перешептываются.
Наконец высокий, тощий, печальный человек решается подойти к нему.
– Прославленный сын Перу, неоценимый друг общин, позвольте сказать вам слово!
Инженер вытирает губы рукавом.
– Отважный спаситель отечества, мы – из общины Морколья. Ваша слава дошла и до нас. Судьба, порою милостивая к бедным, свела нас с вами. Мы знаем: благодаря вашим кадастрам многие общины получили свою землю. Путники приносили нам вести. Морколья, наша община, терпит неправду. Хозяин поместья «Ла Голондрина» забрал наши лучшие земли и творит над нами что хочет.
– Сеньор выборный, скажу уж все как есть. Хозяин «Ла Голондрины» подкупил нашего бывшего представителя, – говорит угрюмый толстяк. – Этот Иуда отдал за малую мзду наши земельные права.
– К счастью, у нас была заверенная копия. Мы решили оттягать землю. Ведь земля принадлежит тому, кто на ней трудится!
– Верно, сынок. Земле нужен труд, женщине – любовь. Любовь как раз по моей части – та, что движет светила. Моя специальность – небесная механика. Изучая пути светил, я составляю мои кадастры. Ты прав: благодаря мне многие общины оттягали свои земли.
– Чтобы вести тяжбу, нам нужна поземельная опись. Составите ее только вы. Вас все знают. Песни про вас поют.
– Ничуть не удивляюсь.
– У нас в Морколье тоже поют про вас, господин Инженер.
– На Большой Медведице, названной неудачно, ибо медведей там нет, меня воспевали не в звуках, но в красках. Преобладали алые тона, конечно, не те, что здесь. А что поют у вас?
– Жабоглот! – кричит выборный Кангалайя.
Тогда ты и явился мне на беду, плясун собачий. Босой, без рубахи, в старых штанах, в драном пончо на голом, тощем теле. Не стесняясь заячьей губы, ты засмеялся, запиликал на скрипочке, запел:
Потом ты стал плясать. Сперва – передом, затем – боком, и кланялся, и выпрямлялся, а в правой руке держал шляпу, лицо прикрывал. Ах, подлиза!
– Кто научил тебя этой песне, сынок? – спросил польщенный Инженер.
Ты зарумянился. Ты все еще смеялся. Никогда не скажешь слова, гад.
– Он сам ее сочинил, господин Инженер, – сказал выборный Кангалайя. – И музыку сложит, и обед сварит, и по дому что хотите.
– Плясун и певец бывает мне нужен, когда я падаю духом под бременем знаний.
– Берите его, господин Инженер. Мы вам его дарим, а вы уж возьмите с нас поменьше. Жабоглот у нас – сиротка, он услужливый, смирный. Все умеет, а если надо девушке спеть, можете на музыкантов не тратиться. Берите его, он ваш!
Чтобы сэкономить, твоя община подарила тебя, словно вещь. Тут и разница: меня наняли, тебя – взяли, как подарок. Я – помощник, а ты – вроде премии в лавке.
– Разрешение на опись у вас есть? – спросил Инженер.
Выборный Кангалайя спокойно ответил:
– Субпрефект Льендо и наш помещик большие друзья, то-то в плохо.
– Без разрешения – цена двойная.
– Сколько это будет, господин Инженер?
– Четыре тысячи.
Кангалайя в ужасе поднял руки.
– Очень много, сеньор! В. прошлом году инженер из «Перувиэн» тысячу просил.
– Что ж он работы не сделал?
– Обвал случился, сеньор. Три общинника погибли.
– Не иначе шарлатан. Настоящий землемер знает природу. Да тут и много знать не надо. Я предсказал наперед три землетрясения, пятнадцать толчков, десятки метеоритов и радуг. Этот тип собирался составить липовую опись.
– Что такое липовая опись, сеньор?
– Фальшивая. Мошенники тем и живут, что их составляют. Помнишь, Тупайячи, того инженеришку, который поместил реку Мараньон на плане Пьюры? Спросите в Управлении по делам индейцев. Сколько общин проиграли из-за липовых планов? Я не фантазер, я – профессионал с девятью дипломами. Потому и назначаю свою цену.
– Нам такой человек как раз нужен. Только очень уж дорого. Нам не собрать четырех тысяч.
– Сколько в общине домов?
– Штук триста, господин Инженер.
– Если хотите, платите иначе: не вся община, а каждая семья отдельно.
– По скольку?
– По двадцать солей.
– Это надо обсудить.
Кангалайя отходит и совещается с властями общины. Жабоглот, мерзавец, пляшет как плясал. Инженер наливает себе еще и сплевывает осадок.
– Хватит, поторговались. Меня ждут важные трансцендентальные дела. Прощайте.
– Мы уже решили, господин Инженер.
– Как будете платить?
– С каждой семьи, господин Инженер.
– Превосходно! Готовьте контракт: по двадцать солей с семьи. Это еще немного. Такой у меня недостаток, губит меня доброта. Тысячу задатка дадите?
Он протягивает руку. Выборный Кангалайя с жаром пожимает ее. Инженер похлопывает Жабоглота по грязной щеке.
– Твоя радость питает мое усталое сердце, сынок. История для своих целей пользуется столь ничтожными существами, как Тупайячи, и столь неучеными, как ты. Когда я бываю при дворе, мне нужно, чтобы кто-то бил в литавры. Назначаю тебя моим главным музыкантом.
– Берите его, господин Инженер! От его песен любая девица заплачет.
– Жду контракта, а потом угощенья.
Так я узнал тебя, плясун! Подали угощенье. Ты все пел и плясал, хотя на твоем месте я бы залепил лицо снегом. Ты все смеялся, недоносок. Угощались мы до ночи. С утра нам дали куриного супу. Господи, до чего же хороший из курицы суп! Еще светало, когда мы тронулись в путь, и задолго до полудня Кангалайя сказал:
– Через одну лигу будет поместье «Лас Трес Крусес».
– Ты не боишься ехать через поместье?
– Хозяева хорошие, господин Инженер. Попьем, повеселимся! Вы не беспокойтесь.
Было уже совсем светло, и мы повстречали пастухов.
– Кто такие? – спрашивает Инженер.
– Арендаторы мы, у сеньора Коваррубиаса.
– Довольны?
– А то как же! – говорит морщинистый пастух.
– Почему это?
– В Лиме или там в Уанкайо я бы с голоду помер. Да где угодно помер бы. А тут хозяин обо мне печется.
– Вот как?
– Кормит, мяса дает, даже водочкой поит. Разрешает держать скотину, птицу и еще платит по девяносто солей. Чего еще надо человеку, сеньор?
Инженер вынимает пачку сигарет.
– Кури! Дай тебе бог…
– А вы поосторожней, сеньор, места тут заколдованные.
– Ты о чем, сынок?
– Скоро будет озеро, так вы держитесь подальше, оно нехорошее.
Мы едем по равнине. Видим озеро, красное, словно кровь.
Темнеет, вода как будто шевелится.
– Где же тут чары?
– Лучше об этом не говорить, господин Инженер.
– Мне сведения нужны, а не мнения.
Выборный Кангалайя показывает на гору.
– Вон там, господин Инженер.
– Тупайячи, мой храбрый помощник, ты пойдешь со мной.
– Преотважнейший Инженер, честно скажу, не надо нам туда ездить!
– За мной!
Инженер бежит по склону так быстро, как ему позволяют короткие ножки. Тупайячи, дрожа, поспешает за ним. Вершина скрыта во мгле. Инженер карабкается вверх.
– Хозяин!
– Что такое, Тупайячи?
– Ноги не идут…
– Вот как?
– Держит меня, не могу идти. Земля не пускает. Стараюсь не могу. Спасите меня, хозяин!
Инженер смеется.
– Скинь башмаки, дурак, и колдовство кончится! Так я и думал… Тут я не найду, что искал…
– Да я не двинусь, хозяин.
– А зачем подковки набивал» кретин?
– Чтобы башмаки дольше не сносились, хозяин.
– По твоему умственному развитию подковы тебе в самый раз, но теперь они тебя и держат. Гора эта – магнитная. Разуйся! Я знаю горы, где даже гвозди не дадут двинуться. Один генерал меня не послушался и проиграл сражение. Я ему говорил: нельзя сражаться на этой горе, а он не слушал! Ну, и остались его солдаты на месте. Целый полк скелетов стоит. И люди, и лошади, одни кости.
– Я обязан вам жизнью, хозяин.
– Значит, ты мне ничем не обязан.
Они идут вниз. На берегу озера ждут Кангалайя и его люди.
– И перепугались же мы, господин Инженер! Отсюда было видно, как сеньор Тупайячи боролся с колдовством. Чем вы его спасли?
– А что меня спасло от потопа?
Темнеет.
– Простите нас, господин Инженер.
– За что?
– Навряд ли мы заночуем в селенье. Придется спать в пещере.
– Знай, Кангалайя: мы, великие люди, не страдаем ни от холода, ни от жары. Мне даже пища не нужна. Я принимаю угощенье, чтобы не прослыть гордым. Кстати сказать, чем вы меня попотчуете?
– Жареной курочкой, сеньор Инженер.
– Сухой кусок, сами знаете…
– У нас и пиво найдется.
– Развлекай меня, Жабоглот! Пой! Разгони туман, которым неблагодарные окутали мое сердце! Ты тоже познаешь славу!
А ты и рад, подлюга. Только на то и годен, песни свои вопить. Тьфу!
На рассвете мы двинулись дальше. Новостей не было. После полудня мы увидели высокую гору.
– Что это за гора, Кангалайя?
– Сакраменто, господин Инженер.
– Там я и разобью лагерь!
– У нас плохие вести, господин Инженер! Сеньор Флор хозяин «Ла Голондрины», что-то пронюхал. Со вчерашнего дня туда чужих не пускают. Как же вы будете мерить?
– Мне не нужно там быть. Я пользуюсь триангуляцией. Не впервые мне мерить с ее помощью что там поместья – страны и планеты. Владельцы Антареса тоже, помню, мне хотели помешать, и что же?
– А где поместье Антарес?
– Это звезда. Ха-ха! Не двинувшись с места, я составил план, пользуясь метапсихической тригонометрией. Правда, это был не заказ, а пари. Вот что, Кангалайя, туда не пускают никого или только чужеземцев?
– Нас пустят, господин Инженер.
– Великолепно! Завтра пойдешь туда будто что-то продать или купить. Тупайячи отправится с тобой, притворяясь слабоумным, что ему нетрудно. Я дам ему запечатанный листок с инструкциями. Там, где он скажет, разложите костры. Дым будет мне знаком. На горе Сакраменто есть пещеры?
– Чего-чего, а пещер тут много, господин Инженер.
– Отведите меня в пещеру, где нет летучих мышей, и устройте там мне помещение – не по моим заслугам, конечно, ибо тогда вам пришлось бы доставлять из многих стран предметы роскоши, но по своим возможностям. Если дождя не будет, за неделю справимся!
И точно. Через восемь дней нам осталось измерить лишь самую середину поместья. Это нелегко, ведь для этого надо подойти к усадьбе, к дому.
– Схватят вас, господин Инженер.
– Наоборот, Кангалайя, схватят его. Сегодня ночью ты проникнешь туда со своими и сделаешь, что я скажу.
– Сперва хоть пива выпьем, хозяин, один стаканчик!..
– Зачем же. один? Будь посмелее, Кангалайя!
Выпили мы. Поспали немного. Перед самым рассветом отправились в поместье. К полудню добрались до господского дома. Собаки лаяли-заливались, но мы вошли во двор. Инженер сидит на коне. Какой-то урод кричит нам:
– Кто такие?
Инженер отряхивается от пыли.
– Перед вами, сеньор Флорес, член Лондонской академии общественных и оккультных наук.
– Откуда вы знаете, как меня зовут?
– Кто вас не знает, сеньор Флорес? Вы – первый из здешних помещиков.
– Здесь не проезжая дорога. Что вам нужно?
– Я объезжаю Перу науки ради, сеньор Флорес.
– Зачем это?
– Я – ученый, сеньор. Я изучаю реки, измеряю горы, наблюдаю явления природы.
– А описей не составляете?
– Я путешествую, сеньор Флорес. Разве это запрещено? Перу – свободная страна,…
– Вы не в Перу. Вы в моем поместье. Мне чужаки не нужны. Прочь отсюда!
– Я немного занемог из-за разреженного воздуха.
– Мое какое дело? Вон!
Инженер вынимает платочек. Это знак. Люди Кангалайи выскакивают из-за ограды, хватают помещика и связывают.
– Ваше упорство, – объясняет Инженер, – не оставляет мне другого выхода, сеньор Флорес.
– Это разбой! Вы дорого поплатитесь! Чем грабить, лучше вы меня убейте! Если поймаю – повешу за срамные места, а потом загоню на каторгу!
Инженер не внемлет брани; он делает свое дело. Уже смеркалось, когда мы кончили.
– Ну вот, я вам помог. Дайте мне что должны, а хотите немного прибавить – не откажусь. Мне пора!
– А что нам делать с сеньором помещиком?
– Завтра отпустите, у меня будет целый день форы.
– Жандармы перекроют дороги, господин Инженер!
– Ну и что? Я никуда не еду. Мы отыщем себе пещерку, и, пока я составлю государственной важности план, ты, Жабоглот, будешь меня тешить. Сложи Песню про мой последний подвиг!
– На склоне Науанпукио пещер много, но они очень высоко.
– Тем лучше!
Пробыли мы там две недели. Иногда я спускался за едой и новостями. Жандармы кишели повсюду. Флорес очищал свои земли, посадил двадцать общинников. Кангалайя скрывался. Нас поймать не было никакой возможности. Мы переходили из пещеры в пещеру каждые три дня. Инженер очень радовался, так ему было легче искать. Как-то утром я говорю:
– Я знаю серебряную жилу, господин Инженер, но она не здесь.
– Кто тебе сказал, Тупайячи, что я ищу драгоценные металлы?
– Тогда что же мы ищем, господин Инженер? Неужели вам не хочется разбогатеть?
Он посмеялся.
– Открой глаза и взгляни на меня получше, Тупайячи! Скоро я буду самым богатым человеком на земле. Что мне царь Соломон? Ха-ха! Храм его – лачуга перед моим будущим замком Несчастный пешеход! Откуда ты взял, что меня интересуют прииски? Неужели ты думаешь, что я хочу стать Патиньо? На что мне платина, золото, серебро? Смеюсь я над ними! Я ищу друга. – Он побледнел. – Друга или подругу, мужчину или женщину какая разница! Того или ту, кто поможет мне в самом важном из всех земных деяний. Мне жаль тебя, Тупайячи, но еще жальче мне богатых. До сих пор никто богатым не был. Я буду первым и последним богачом.