Поманивший Гарта оруженосец повел его через толпу к конюшням возле западных монастырских строений, где рыцари и знать оставили своих лошадей. По наущению своего провожатого Гарт перехватил проходящего мимо слугу и дал ему монету, чтобы привел его лошадь.

— Поторопись, парень, и получишь еще.

— Ага, сэр. Слушаюсь, сэр.

Обнаружив, что проводник все еще рядом, Гарт спросил:

— Ты отведешь меня к его милости, или я должен ехать один?

— С вашего позволения, ни то ни другое, сэр, — тихо ответил мужчина. — Он намерен наткнуться на вас как бы случайно.

Гарт кивнул, любопытство побуждало его спросить почему. Хотя опыт подсказал, что Лютый Арчи всегда действует по своему усмотрению.

Таким образом он упражнялся в терпении, кивая знакомым, но не поощряя никого остановиться поговорить. Не только слуга ожидает найти его там, где оставил, когда приведет ему коня, но и Дугласу будет легче отыскать его, если он будет оставаться на одном месте. Когда до него дошло, что его провожатый растворился в толпе, он понял, что оценил ситуацию верно.

Несколько минут спустя, услышав, как кто-то громогласно выкрикивает его имя, Гарт повернулся и увидел шагающего к нему графа, в то время как другие мужчины быстро уступали ему дорогу.

Лютый Арчи, широко известный как Черный Дуглас из-за смуглой кожи и черных глаз, был дюйма на два ниже Гарта. Черные волосы, длинные и распущенные по моде его юности, приобрели серебристые нити, но все равно были темнее, чем у большинства темноволосых мужчин, которые могли похвастаться тем, что дожили до шестидесяти лет, как он. Фигура его была долговязой, конечности длинными, плечи ссутуленными от возраста, но держался он бодро и огромную власть носил с непринужденной уверенностью.

С видом суровым и, как всегда, серьезным, он протянул правую руку и крепко схватил руку Гарта, хлопнув его по спине левой.

— Раз тебя видеть, парень, — сказал он. — Как поживаешь?

— Спасибо, милорд, хорошо, — ответил Гарт.

— Ручаюсь, ты теперь возвращаешься назад в Перт, как и я.

— Это так, сэр.

— Значит, проедешься немного вместе со мной.

Спустя несколько минут Гарт ехал рядом с Арчи во главе большой боевой дружины. Дуглас считал мерилом своей значимости то, что он редко путешествует меньше чем с сотней людей. Несмотря на нехватку жилья для большого эскорта в Перте, Арчи, как знал Гарт, счел бы меньшее сопровождение неразумным.

Он также знал по опыту, что Дуглас ездит быстро. Он и его люди почти всегда неслись вскачь по дорогам с развевающимися штандартами.

Сегодня, однако, граф придерживал своего коня. Когда он сделал резкий знак своей дружине держаться подальше сзади, Гарт осознал, что их разговор будет строго конфиденциальным, и понадеялся, что не сделал ничего, чтобы вызвать гнев Арчи.

— У меня есть новости, — напрямик заявил граф. — Но вначале скажи: узнал ли ты что-то, чего мы не знали раньше?

— Очень мало, милорд, — признался Гарт. — Я думал, что выследил нашего врага до его логова, так как встретил одного из людей Уилла из Данцига, который сказал мне, что Бен Халдейн служит сэру Джону Эдмонстону.

— А, новый муж нашей Изабеллы, — пробормотал Дуглас. — Ну да, я одобрил это соглашение, и, черт возьми, Эдмонстон сам был крестоносцем, поэтому мог без вопросов взять к себе на службу человека, претендующего на похожее прошлое.

— Да, но никто в Эдмонстоне ничего не знает о Халдейне, — возразил Гарт.

— Вообще-то я уже спрашивал тебя, — сказал Арчи, бросив на него взгляд из-под черных кустистых бровей. — Но ты уверен, что правильно расслышал имя?

— Уверен, — ответил Гарт не обидевшись. — Уилл мучился от сильной боли, и конец был близок, когда я подбежал к нему, но он меня узнал. Его люди погнались за нападавшими, поэтому я опустился на колени посмотреть, не могу ли я чем-то ему помочь. Он назвал меня по имени, сэр, и схватил за руку. Также отчетливо, как я говорю сейчас, он произнес: «Это был Халдейн, Тар. Отправь его за меня в ад». После мне удалось отыскать лишь немногих знавших его людей, но они все заверяли меня, что Халдейн вернулся в Шотландию из Данцига почти за две недели до того, после какой-то незначительной размолвки с Уиллом.

— Я верю всему этому, — сказал Арчи, — но тебе не хуже моего известно, что парни Уилла утверждают, будто на него напали английские Клиффорды. Они говорят, битва была быстрой и яростной, и лорд Клиффорд сам убил Уилла.

— Я знаю это, милорд. И Клиффорд был в Данциге одновременно с нами. Некоторое напряжение имело место, и у убитых нападавших были эмблемы Клиффордов, но я разговаривал с Клиффордом, и он клянется, что это были не его люди. Хоть он и англичанин, но я никогда не слышал, чтобы кто-то обвинял его во лжи.

— Что верно, то верно, — согласился Дуглас. — Но кто-то лжет, и я намерен выяснить кто. Мне как-то не приходило в голову спросить раньше, но передал ли ты людям Уилла его слова?

— Нет, я ведь не мог ничего доказать. Я видел убегающего мужчину, когда мчался к Уиллу, но было слишком темно, чтобы разглядеть его лицо. Я даже не знаю, был ли это один из нападавших или просто испуганный случайный прохожий. В любом случае парни Уилла были уверены, что это сделал Клиффорд, и они не стали бы меня слушать. К тому времени, когда я узнал, что некий рыцарь по имени Халдейн служил Уиллу, в Данциге мы уже все равно ничего не могли сделать. Поэтому мы привезли Уилла к вам домой, и с тех пор, как вы знаете, я ищу Халдейна.

Дуглас кивнул и немного помолчал, затем промолвил:

— Я знаю, ты пока не можешь сказать, действовал ли Халдейн со своими людьми сам по себе. Но Изабелла винит Файфа в смерти Уилла, как и Джеймса.

— Может ли она быть права, сэр?

— На мой взгляд, такой вывод слишком опрометчив, — ответил Арчи. — Всем известно, что Файф был со мной, когда Джейми погиб. Мы вели огромную шотландскую армию из Галлоуэя в Англию. Пока Джеймс не давал продыха Хотсперу на востоке, в Нортумберленде, мы совершали набеги по всему Камберленду. Файф даже не знал плана сражения Джейми.

— Справедливости ради надо сказать, сэр, что Файф знал, где будет Джеймс, и мог подговорить кого-то другого его убить, — заметил Гарт, честно высказывая свои мысли, как делал всегда. — Таков был метод Файфа в прошлом, не так ли? Те, кто встает у него на пути, часто умирают. Но когда это случается, его никогда не бывает рядом.

Арчи метнул на него угрюмый взгляд.

— Так говорят люди. Хотя сам я этого не видел и не стану осуждать никого, основываясь только на слухах. Файф силен, и я хотел бы видеть его еще сильнее. Я убежден, что он тот человек, который нужен Шотландии в качестве правителя. Мы определенно нуждаемся в нем больше, чем в этом малодушном набожном слабаке Каррике. Хоть мы и будем служить Каррику как королю шотландскому до его смерти, он не властитель. Но принеси мне доказательство, что Файф имеет какое-то отношение к смерти моего сына или Джейми Дугласа, и я не только отзову свою поддержку. Я насажу вероломную голову Файфа на кол в Треве.

Гарт верил ему. Они ехали молча, пока северная стена Перта не вырисовалась перед ними под бледной четвертью луны.

Перт был одним из двух окруженных стеной городов Шотландии, вторым — Берик. Оба города англичане не раз оккупировали с конца прошлого столетия и до двадцатых годов нынешнего. Они выстроили эти стены и запирали городские ворота на ночь.

Но теперь ворота не запирались, и когда графский кортеж приблизился к северным воротам, Арчи проговорил:

— Я поразмыслил над тем, что ты сказал. Это совпадает с мыслями, которые посещали меня в последнее время, поэтому я хочу, чтобы ты отправился в Суитхоуп-Хилл.

Гарт не возражал.

— Вы поделитесь своими резонами? — спросил он у Арчи.

— Да, потому-то я и хотел, чтобы наша сегодняшняя встреча выглядела случайной. Меня, как и тебя, беспокоит привычка Файфа устранять препятствия со своего пути. В последние два года Изабелла то и дело подстрекает его по поводу Джеймса. До сих пор Файф игнорировал ее. Но она убедила в этом и других. Смерть Уилла наверняка подольет масла в огонь, который она разожгла.

— Я и сам подозревал Файфа в причастности, — высказал свое мнение Гарт, — но если вы тревожитесь о ее безопасности, милорд, вам следует послать ей больше охраны.

— Нет. Если ты прав, Файф будет действовать тонко. Она его сестра, и кто-то может думать, что это гарантирует ей безопасность. Однако многие сомневаются в естественности смерти ее брата Дэвида Стрэтхерна. Поэтому я хочу, чтобы кто-то, знающий мое мнение, за ней присматривал.

После короткой паузы он добавил:

— Возможно, тебе также удастся узнать что-нибудь, что поможет в твоих поисках. Ты еще не разговаривал с ней о смерти Джейми?

— Нет, сэр. Насколько вам известно, я сам был в Оттерберне. Его люди уверены, что оруженосец не закрепил как следует латы, оставив их открытыми для копья или кинжала. Некоторые даже считают, что оруженосец сам его заколол, но поскольку он умер в ножевой драке День или два спустя, мы не можем у него спросить. Убийца Джеймса исчез, и многие уверены, что и он тоже мертв. Другие считают, что ничего такого не было и Джеймс героически погиб в бою.

— Все это только слухи, кроме последнего, — заметил Арчи, когда они проезжали рыночную площадь в начале Хай-стрит. — Все согласны — смерть Джейми в любом случае была героической. Но вот смерть Уилла, учитывая то, что ты видел и что Уилл сказал тебе перед концом… Ты говорил об этом с кем-нибудь, кроме меня, после отъезда из Трева?

— Нет, сэр. Я намеревался рассказать Букклею, и я должен рассказать ему, но пока еще этого не сделал.

— Расскажи ему, — велел Арчи. — Только возьми с него слово, что он никому не проболтается. Слово Уота так же крепко, как твое или мое.

— Это снимает камень с моей души, сэр. Я не привык утаивать что-то от своего кузена. Да и не должен, — добавил он скорее для себя, чем для Арчи. — Хотя сейчас я служу вам, милорд, Уот — глава моего семейства, — присовокупил он. — Теперь, когда я владелец Уэструдера, я также должен нести ответственность перед ним.

— Значит, используй свой здравый смысл. Я доверяю и тебе, и Уоту.

Гарт кивнул, довольный и благодарный.

— Ну а теперь обговорим план действий, — продолжал Арчи. — Я хочу, чтобы твое присутствие там привлекало как можно меньше внимания. У Изабеллы всегда имеются два-три рыцаря, которые служат ей и командуют вооруженным отрядом. Полагаю, ты намерен присутствовать на коронации королевы завтра, поэтому приедешь туда пораньше и…

Утро понедельника в Сконе выдалось погожим, предвещая такой же чудесный день, каким было воскресенье. Пушистые молочно-белые облака плыли по лазурному небу. В восточных монастырских постройках суета началась засветло, потому что коронация должна была проходить гораздо раньше, чем коронация короля, и занять намного меньше времени.

Празднество в честь этого события было назначено на полдень в монастырском парке.

Изабелла уже принимала посетителей в кабинете приора. Амалия и две другие фрейлины спустились вниз, а остальные две все еще были с ней вместе с сэром Дунканом Форрестом, на случай беспорядков.

Такая необходимость возникала редко. Люди любили Изабеллу за то, что она думала и о других, а не только о себе. Две находящиеся с ней фрейлины были более высокого ранга, чем Амалия, и оставались с принцессой, пока она встречалась со своими посетителями. У Амалии редко возникала потребность присутствовать на таких приемах.

Коронация королевы — это, безусловно, интересно, но она больше ждала пиршества. Пища, которую предоставляло им аббатство, была скудной в сравнении с угощениями в роскошных домах, где жила Изабелла и ее фрейлины последние несколько месяцев.

Сконские монахи считали, что немного хлеба и воды достаточно, чтобы начать день — их деятельность начиналась гораздо раньше, сразу после полуночи, с заутрени. Своим королевским гостям, однако, они предоставили эль и ежевичное варенье.

Амалия любила съесть на завтрак говядину, или ячменную кашу, или овсяную похлебку. Хлеб вместо этого, конечно, неплохо, но она предпочитала пищу, дающую больше сил. Она порадовалась, учуяв запах еды, готовящейся на кострах, когда вышла подышать на улицу.

Другие дамы укладывали веши, и у нее было лишь несколько минут. Свои вещи она уже приготовила, но ей придется заниматься сортировкой и упаковкой вещей Изабеллы. Старшие, более опытные дамы, особенно леди Аверил Андерсон и Нэнси Уильямсон, которые были при Изабелле еще до ее свадьбы с Джеймсом Дугласом, станут наблюдать и критиковать всех и каждую мелочь, пока все не будет готово для выезда принцессы и ее свиты из Скона.

Ну а пока им предстояло еще одно небольшое дело — коронация королевы. Именно небольшое — судя по отношению к нему и по приготовлениям.

Впрочем, у нее есть по крайней мере час до начала церемонии. Хотя ей бы хотелось погулять по территории монастыря, сейчас совсем не такой многолюдной, как вчера, но для этого маловато времени.

Амалию беспокоило, что так мало людей вернулось в аббатство.

Аннабелла Драммонд собиралась стать королевой Шотландии и должна была короноваться вместе с мужем. Отсрочка ее коронации была не только неправомерной со стороны графа Файфа, но к тому же унизительной для Аннабеллы. Однако, возможно, еще слишком рано, и к сроку коронации съедется гораздо больше людей.

В любом случае Амалия не могла больше размышлять об этом. Ее ждет работа, и если другие подумают, что она увиливает, то кто-нибудь наверняка прочтет ей лекцию о ее обязанностях.

Она не желала ничего такого слушать, поэтому поспешила в дом и занималась упаковыванием вещей Изабеллы до тех пор, пока не пришло время ей самой переодеваться к коронации.

Зная, что Изабелла уже вернулась и скорее всего одевается, Амалия умылась, уложила волосы и облачилась в простую сапфирово-синюю шелковую тунику приталенного фасона и юбку, которую отложила для церемонии. На ноги она надела белые шелковые чулки и свои любимые бледно-розовые шелковые туфли. Одна из служанок, сопровождающих свиту, помогла ей завязать ленточки и подвязки и приладила сетку для волос.

— Вы наденете плащ, миледи? — спросила девушка.

— Думаю, нет, Бесс, — ответила Амалия. — На улице вполне тепло, а в кирке будет душно.

Отпустив девушку, она присоединилась к остальным дамам.

Когда они вышли из дома, она увидела гораздо больше простолюдинов, чем часом ранее, и чуть больше тех, кто был явно знатного происхождения. Многие привезли детей посмотреть на событие менее значимое, однако достаточно редкое, чтобы произвести впечатление на большинство из них.

Некоторые из детей бегали вокруг, кричали и играли в игры. Их визг и смех стихли после того, как родители на них прикрикнули, призывая к порядку, когда члены королевской семьи торжественно направились к церкви.

Амалия увидела Букклея и нескольких дугласских лордов. Она заметила сэра Гарта, разговаривающего с Букклеем, и пышно одетую пару, но отвернулась, прежде чем Гарт или Букклей успели поймать ее взгляд.

Церемония была гораздо короче, чем накануне. Архиепископ сопроводил Аннабеллу к стулу возле алтаря, и ее сын Дэвид последовал за ней. Но не было ни трона, ни фанфар, ни процессии лордов и прелатов. Мало кто из них вернулся, а те, кто присутствовал, тихо вошли и заняли свои места.

После короткой мессы архиепископ перекрестил Аннабелле лоб елеем и благословил, даже не попросив подняться.

Затем, поскольку Файф не соизволил почтить своим присутствием церемонию, один из придворных подошел к архиепископу, неся украшенную драгоценными камнями золотую тиару на белой подушке.

Когда архиепископ протянул руку к тиаре, ко всеобщему удивлению, король Шотландии, тихо сидевший перед алтарем до прихода королевы, неуклюже поднялся. Тихим, но тем не менее хорошо слышным голосом он произнес:

— Одну минуту, пожалуйста.

Прохромав к архиепископу, король взял тиару с подушки и мягко водрузил ее на голову Аннабеллы. Затем с нежной улыбкой поднял ее на ноги, повернулся лицом к зрителям и сказал:

— Представляю вам мою дорогую супругу и вашу королеву.

Кто-то прокричал:

— Боже, храни королеву!

Другие подхватили этот приветственный крик, хор запел гимн, и все закончилось.

— Всевышний должен благословить царствование его милости хотя бы только за его человечность, — колко заметила Изабелла, когда они снова вышли на улицу.

— Было очень мило с его стороны самому надеть на нее корону, — согласилась леди Аверил.

— Файфу следовало бы гореть в аду за то, что он так дурно обращается с Аннабеллой, — заявила Изабелла. — Один из моих посетителей сказал, что он организовал сегодня что-то вроде турнира на лугу возле Перта. Он назвал это празднованием, но на самом деле просто хотел показать, как мало он ценит королеву. Его поведение постыдно!

Амалия была согласна, но понимала, что лучше этого не говорить. Одно дело, когда Изабелла критикует своих братьев. И совсем другое, когда это делает кто-то из свиты.

Поднялся ветер, он дул со стороны Ферт-оф-Форт. Поежившись, Амалия отметила, что другие дамы взяли плащи, и осознала свою ошибку. Когда Изабелла выбрала себе место, Амалия извинилась, зная, что король с королевой присоединятся к пиру лишь через некоторое время, и поспешила назад к монастырским постройкам.

Дойдя до входа в трапезную, она услышала окликнувший ее знакомый голос. Испытав неожиданную радость, она повернулась и увидела сэра Гарта, шагающего к ней.

— Добрый день, сэр, — сказала она, решив, что у него приятная улыбка.

И все же, дабы поставить его на место, добавила:

— Мне казалось, я предупреждала вас больше не докучать мне.

— Да, но вы также сказали, что будете рядом с Изабеллой, однако вот вы здесь, снова убегаете.

Подойдя к ней и встав так близко, что ей захотелось отступить назад, он мягко проговорил:

— Надеюсь, больше вас никто не рассердил?

— Только граф Файф, — ответила она, — но не думаю, что это для кого-то считается.

— Для меня считается, если я могу что-то с этим сделать.

— Но вы не можете, — возразила она. — Думаю, он ужасно обращается с Аннабеллой.

— Значит, мы одного мнения.

— Но вы его друг, — напомнила она.

— Настолько, что я здесь, а не на его турнире.

— Дуглас предпочел не приходить сюда, как и многие другие.

— Многие боятся вызвать раздражение Файфа, — пояснил он. — Однако Лютый Арчи не из их числа. Ручаюсь, у него свои резоны. И все же вы должны были заметить, что большинство присутствовавшей знати из стана Дугласов.

— Я не знаю всех Дугласов, — ответила Амалия, — но мне известно, что Букклей является одним из их союзников, и я видела, как вы разговаривали с ними двумя его людьми.

— Это моя сестра и ее муж, лорд и леди Кроузьер, — сказал он.

— Понятно. Но я все равно заметила, как мало знати здесь сегодня по сравнению со вчерашним.

— Будьте же разумны, девушка. Большинство тех, кто был вчера, приехали только потому, что не присутствовать на королевской коронации равносильно предательству. Поверьте мне, никто не хочет предоставить Файфу повод требовать его головы.

— Я уже говорила вам, что думаю по поводу доверия, сэр. Поэтому вы присутствовали?

— Я сделал это потому, — спокойно ответил он, — что поклялся в верности от имени своих владений.

Амалия с удивлением взглянула на него. Он еще слишком молод, чтобы иметь собственные земельные владения. Потом она вспомнила, что Уоту Скотту еще нет тридцати, но он унаследовал отцовский титул и поместья Букклеев и Ранкилбернов около десяти месяцев назад.

Сэр Гарт улыбнулся ее замешательству, словно прочел мысли. Тут вдруг пронзительный вопль, донесшийся из дома, заставил обоих вздрогнуть. Когда Амалия повернулась, раздался хохот.

Послышался какой-то грохот, за ним снова смех, и все это, похоже, доносилось из-за закрытой двери, ведущей в трапезную. Гарт, озадаченно хмурясь, протянул руку, чтобы открыть ее.

Их появление осталось незамеченным мальчишками, находящимися в трапезной. Вначале Амалии показалось, что их там целая ватага, гоняющихся друг за другом во всех направлениях, даже по столу.

При более внимательном рассмотрении оказалось, что их примерно с дюжину.

Громкие крики одного из них предупредили друзей, и озорники бросились врассыпную. Те, что бегали по столу, с криками спрыгнули с него и метнулись к дверям, явно ведущим на кухню и в служебные помещения.

— Майкл. — Сэр Гарт не повышал голоса, но один из маленьких разбойников, слетевших со стола, резко остановился. — Поди сюда.

Ребенок заколебался и не шевелился так долго, что Амалия почувствовала напряжение. Ей с трудом удалось подавить желание взглянуть на своего спутника.

Маленький мальчик наконец повернулся, являя личико херувима с настороженными ярко-голубыми глазами под шапкой белокурых волос.

— Что вы собираетесь со мной сделать?

— А что я велел тебе сделать?

Мальчишка нахмурился, сильно напоминая Амалии мужчину рядом с ней, и оборонительно проговорил:

— Вы прекрасно знаете, что сказали. Вы сказали…

— Тебе лучше начать еще раз.

Тон, по-прежнему мягкий, вызвал у нее озноб.

Ресницы ребенка затрепетали, когда он взглянул из-под них на мужчину, пухлая нижняя губа задрожала.

Сердце Амалии растаяло. Она украдкой посмотрела на сэра Гарта, испытывая искушение заступиться за херувима, но один лишь взгляд на его строгое лицо заставил ее промолчать.

— Итак? — напомнил он.

— Вы сказали, что я должен подойти к вам, и я подошел.

Он сделал несколько широких шагов.

— Разве ты забыл, как надо обращаться к тому, кого ты должен уважать?

Подвижный маленький рот снова дернулся в раздражении, но ребенок быстро овладел собой.

— Нет, не забыл, — торжественно проговорил он. — Я должен обращаться к вам «сэр». Я просто запамятовал, сэр.

Он теперь стоял перед ними и, вскинув глаза, торопливо добавил:

Понимаете, я на минутку запамятовал, но теперь вспомнил.

Повисло короткое молчание, во время которого Амалия разрывалась между смехом и страхом за мальчика. Она не осмеливалась больше взглянуть на сэра Гарта.

Но тут что-то в лице Гарта позволило ему расслабиться, маленький мальчик стрельнул взглядом в Амалию и ослепительно улыбнулся.

— Миледи, — сухо промолвил сэр Гарт, — хотя он делает мало чести нашему родству своим поведением, этот постреленок — мой племянник, Майкл Кроузьер, старший ребенок моей сестры.

Она уже пришла к выводу, что они, должно быть, родственники. Мальчик вежливо поклонился, а она сказала:

— Рада познакомиться с тобой, Майкл Кроузьер.

Мальчик бросил на нее оценивающий взгляд, каким до этого смотрел на своего дядю.

— Вы ведь не сердитесь на меня, как дядя Гарт, нет?

— Конечно же, нет.

Ослепительная улыбка снова вспыхнула на его лице, хотя он искоса бросил взгляд на дядю, прежде чем сказать:

— Дядя Гар не любит, когда дети плохо себя ведут. Но мы все тут просто резвились.

— Я видела, — отозвалась она, силясь не улыбнуться.

— Ага, значит, вы понимаете, что мы ничего плохого не делали?

Ладонь твердо сжала ее руку повыше локтя, когда Гарт сказал:

— Я тут подумал, парень, что ты, наверное, хочешь объяснить отцу, прежде чем это сделает кто-то другой, чем именно вы тут занимались и как это называется.

— Вы не скажете ему! Вы же не такой…

Когда он осекся, Амалия, украдкой бросив взгляд, увидела, что его мучитель вскинул брови.

— Не такой… что? — переспросил Гарт.

— Не такой предатель, — твердо отозвался Майкл, устремляя на дядю такой же твердый взгляд, как и тот, что был направлен на него.

— Это, в общем, верно, — признался Гарт. — Но никогда не знаешь, особенно в такой день, как сегодня. Я вполне могу перебрать и проболтаться.

— Никогда! Вы говорили, что мужчина, который позволяет себе под завязку накачиваться элем, просто жалкий болван.

— И все равно, — продолжал Гарт, — для тебя благоразумнее было бы поведать отцу свою версию событий, прежде чем он услышит другую от кого-то еще. Ты уверен, что другие мальчишки не станут трепать языком?

Ребенок с минуту подумал и бросил на него еще один оценивающий взгляд, прежде чем сказать:

— Мне надо будет решить это самому, да?

— Именно, — согласился Гарт. — А теперь, с твоего позволения, я должен проводить леди Амалию обратно к ее компании.

Майкл отвесил ей еще один поклон:

— Рад был познакомиться, миледи.

— Но он совершенно очарователен, — сказала она сэру Гарту, глядя вслед убегающему ребенку. — Вы ведь на самом деле не выдадите его отцу, нет?

— Я не доносчик, девушка, и не обременяю себя лишними семейными проблемами. Я видел, как родственники связывают ими мужчину по рукам и ногам, если им это удается, а мне требуется свобода делать то, что я делаю. Вы пришли сюда с какой-то целью или просто убегали от толпы?

— Я пришла взять свою накидку, — сказала она.

— Прекрасная мысль. Я подожду вас здесь.