Геологическая лаборатория, Кембриджский университет

Июнь 2007 года

На факультете геологии ранним субботним утром царила тишина. Стелла спустилась за Гордоном на три пролета лестницы, оставив за спиной утреннюю прохладу, и оказалась в сухом помещении, где работали кондиционеры и пахло как в лабораториях всего мира — неизвестными кислотами и щелочами и гелем для хроматографии; человеческие запахи, не имеющие никакого отношения к земле.

Пройдя по этой подземной пустыне, они наконец оказались в выложенной белой плиткой лаборатории со стальными столами, расставленными по периметру, и огромным вытяжным шкафом у одной из стен. В передней части располагалась электронная панель, похожая на приборную доску истребителя.

— Это Мейзи. Она классная. — Гордон с любовью погладил переднюю панель из стекла. Его акцент, который никогда не был английским, превратился в раскатистый шотландский выговор. — Если бы у нас не появилась эта крошка, то запланированная нами работа заняла бы месяцев шесть. Пришлось бы ждать, когда известь растворится в кислотной ванне. Смотреть, как высыхает краска, волнующее приключение по сравнению с этим. Теперь же благодаря гению парочки моих друзей мы можем засунуть твое сокровище в нашу сверкающую новую машину, — и все будет сделано в одно мгновение — более или менее. Хочешь поставить его туда?

Он раскрыл раздвижную стеклянную дверцу, и Стелла поставила камень на пластиковую подставку на дне шкафа.

Когда она убирала руки, посыпались хлопья извести, но их затянуло в вытяжку, прежде чем они упали на пол. В сиянии белых ламп становилось особенно видно, что камень пришел из другого века.

Гордон попал в свою стихию. Он что-то насвистывал сквозь зубы, но получалось скорее шипение, а не какой-то определенный мотив.

— Так, а теперь посмотрим, что могут сделать ультразвук и кислота под высоким давлением при двухстах градусах, чтобы уничтожить гадость, налипшую на камень. Надеюсь, ты понимаешь, что это эксперимент, поскольку мы не оповестили широкую публику, но я не думаю, что, если внутри кусок кварца, мы ему навредим.

— А мы думаем, что это кварц? — спросила Стелла.

— Если это живой камень Седрика Оуэна, тогда он не может быть ничем другим.

Передняя дверца шкафа с глухим стуком закрылась. Гордон пробежал руками по кнопкам, реагирующим на легкое прикосновение, вспыхнул свет, к камню приблизилось несколько трубок, и раздалось пронзительное гудение. На его фоне Стелла почувствовала едва различимый напевный шепот; камень еще больше проснулся, и в голове у нее снова возникло голубое сияние, внимательное и настороженное. Она уловила мгновение страха, не своего, когда на камень полилась кислота. Она обещала, что все будет хорошо, и была услышана.

— Сколько это займет времени? — спросила она.

— Может, пару часов.

— Значит, я могу вернуться к Киту? Если есть какой-то способ доставить его сюда, вниз, я бы хотела, чтобы он увидел результат, когда все будет закончено.

— Я тебе позвоню. Ты можешь воспользоваться лифтом. Я его не очень люблю. — И это сказал человек, который водил группы в самые сложные пещеры в Великобритании. — Слишком там мало места. Клаустрофобия.

Кит снова спал, когда она вернулась. Она сделала салат и срезала верхушки с нескольких клубничин, а потом поставила рядом с ним, чтобы он поел, когда проснется.

Она сидела на голом дубовом полу около кофейного столика, пила зеленый чай и наблюдала за солнцем, которое скользило за деревья, когда ей на мобильный телефон позвонила сержант Цери Джонс, молодая женщина, что держала связь по радио со спасательной командой, отправившейся на поиски Кита.

— Я снова у Инглборо. — На расстоянии двухсот миль ее акцент был заметнее, чем при личной беседе. — Нам наконец удалось собрать полицейский отряд, чтобы заглянуть в вашу смертоубийственную пещеру. Мы только что оттуда вышли. Я решила, что вам это будет интересно.

— Спасибо.

— Как ваш муж?

Стелла повернулась, чтобы взглянуть на Кита. Его лицо стало более естественного цвета и обрело симметрию во сне.

— Сегодня утром его отпустили домой. Думаю, это хорошие новости.

— Я очень рада. — Она замолчала, и Стелла услышала голос ветра, проносящегося над вересковыми пустошами, крики ворон и гудение машин на заднем плане. — У меня тут есть интернет-камера. Вы можете ко мне подсоединиться.

— Могу, — ответила Стелла.

В крышке ноутбука Кита имелось устройство, помогавшее установить видеосвязь. Цери появилась на экране, ее лицо было перепачкано грязью, жесткие темные волосы облепили голову, и Стелла поняла, что она стоит на сильном ветру. Сержант смотрела прямо на нее, внимательно, и Стелла видела, что она едва держит себя в руках.

— Что вы нашли? — спросила она.

— Две вещи. Во-первых, самое простое, скелет. Помните, там, в пещере с древними настенными рисунками лежал скелет человека с мечом?

— Храм земли. В жизни не видела ничего красивее. Я слышала, что антропологи помешались на этих рисунках?

— Окончательно и бесповоротно, — ухмыльнувшись, ответила Цери. — Они пытаются решить, как расчистить завал, чтобы подбираться к ним не ползком на брюхе. В нашем отряде есть патологоанатом. Таким образом, я могу вам сообщить, что ваш скелет был мужчиной, ростом пять футов десять дюймов, примерно шестидесяти лет. Незадолго до смерти он сломал левое запястье, но перелом заживал. Важнее всего то, что, по их представлениям, телу около четырехсот лет, получается, что он умер примерно во времена Седрика Оуэна. Его меч удалось очистить и рассмотреть. Вот, взгляните…

Экран моргнул, и Цери исчезла. Вместо нее появился меч, снятый со вспышкой на фоне белой скалы. Рукоять была из бронзы или латуни, клинок — заржавевшее железо. На следующей картинке, появившейся через пару секунд, была изображена гарда с едва различимыми буквами.

— Это инициалы на рукояти?

На экране снова появилась Цери.

— Там написано «РМ», а потом «двенадцать» римскими цифрами.

— Мне это ни о чем не говорит.

— Мне тоже, но я решила, что вам это будет интересно.

— Спасибо. Если это самое простое, тогда как же насчет остального?

Цери нахмурилась и дважды оглянулась, прежде чем снова заговорить. Медленно, подбирая слова, она сказала:

— Мы только что снова прошли по тому кошмарному уступу. Мы установили страховочные веревки, так что теперь там безопасно, но нам пришлось пройти по нему дважды, чтобы все сделать. Сначала там нужно ползти, а потом начинается и вовсе ужасный участок, но нет такого места, где человек мог бы раскроить череп, как это произошло с Китом.

Она замолчала, а когда Стелла ничего не сказала, добавила:

— Это доказывает, что вы были правы: в пещере был кто-то еще.

— Он мог разбить голову, когда падал.

— Нет. Под уступом, с которого он упал, на стене нет никаких выступов. Патологоанатом уверен, что о несчастном случае не может быть и речи. В общем, пока остальные фотографировали, я немного поднялась к развилке на Гейпинг-Гилл, чтобы осмотреться. И нашла вот это…

Картинка на экране снова поменялась, и на месте головы Цери появилась ее грязная рука с пластиковой бутылкой. Экран моргнул, и снова появилась Цери.

— Ее купили на заправке на Шестом шоссе, на боку штамп с датой, так что нам удалось до определенной степени сузить временные рамки. Если бы у нас были деньги, мы бы могли сделать анализ слюны и проверить ДНК по базе данных, но с финансами проблема. На настоящий момент бутылка лишь доказывает, что в пещере кто-то был примерно тогда же, когда и вы. Парни в черном ломают головы, пытаясь отыскать мотив убийства. Если им удастся его определить, возможно, мы убедим их просмотреть записи камеры наблюдения на заправке, чтобы выяснить, кто купил бутылку в тот день, когда Кит упал в пропасть.

В ее словах прозвучал вопрос, и Стелла развела руки в стороны.

— Если кому-нибудь из нас удастся найти правдоподобную причину, почему кто-то захотел убить в пещере Кита, детектив Флеминг узнает об этом первым. Вы можете передать ему это от меня.

— Непременно. Спасибо. А я буду сообщать вам обо всем, что нам удастся узнать.

Они разъединились. Солнце красным шаром повисло на западе. Бары и пивные у моста Магдалены начали постепенно оживать, расцвечивая реку разноцветными огнями. Утки смолкли, должно быть, уснули. Некоторое время спустя в вечерней тишине снова зазвонил телефон Стеллы.

— Твой камешек готов, — взволнованно проговорил Гордон. — Надеюсь, ты тоже.

Но ничто не могло подготовить ее к тому, что ей предстояло увидеть.

Непривычно тихий Гордон встретил их с Китом у двери лифта и провел в сверкающую тишину лаборатории.

Кит первым проехал на своем кресле по коридору, быстро заворачивая за углы. Стелла следовала за ним, отстав лишь у последнего поворота.

— Боже праведный…

Он прошептал это внезапно охрипшим голосом, с благоговением или страхом, Стелла не могла определить, что это было. Она налетела на спинку его кресла и выругалась. А в следующее мгновение она тоже замерла на месте.

— Господи.

Голубой. Она видела только прозрачный, безупречный, ослепительный небесно-голубой цвет и поняла, что в языке нет подходящих слов, чтобы описать его невероятную красоту. Она сделала шаг вперед и прижалась носом к стеклянной поверхности шкафа.

Гордон оставил камень на пластиковой подставке, на которой он стоял, когда она уходила. Белый свет в лаборатории был таким же резким и пронзительным, но его подчинило себе сияние камня.

Все пространство помещения заливал насыщенный, ослепительный, прозрачный голубой цвет, который принес сюда, под землю, сияние утреннего неба, добравшееся до самых дальних углов, разогнавшее пыль и заставлявшее забыть о самых современных приборах, стоявших вокруг.

Стелла присела, и ее глаза оказались на одном уровне с глазницами черепа. Без оболочки из известняка он был совершенен; сделанный из безупречного кристалла, он вбирал в себя свет, и внутри его вспыхивало мягкое, приглушенное сияние.

Снаружи гладкая линия черепного свода переходила в две глубокие глазницы над высокими скулами. Нос представлял собой идеальный треугольник. Нижняя челюсть была соединена с верхней как будто с помощью шарниров, чтобы рот мог открываться и закрываться, если кому-то захочется немного развлечься.

Впрочем, Стелла не собиралась играть ни в какие игры.

— Кит, у тебя есть сумка? — тихо спросила она.

— А ты уверена, что хочешь это сделать? — спросил ее Гордон, который стоял в дальнем конце комнаты, белый, как полотно, с широко раскрытыми глазами; он так и не подошел к ней. — Лично я, прежде чем возьму эту штуку в руки, предпочел бы убедиться в том, что смогу положить ее на место, — сказал он тем же дрожащим голосом, каким разговаривал с ней по телефону.

— В каком смысле?

— Не знаю. Просто он из тех вещей, что могут украсть твою душу, а я не хочу лишиться своей. Он слишком красив. Он умоляет тебя взять его в руки, а когда ты это сделаешь, расстаться с ним уже очень трудно, почти невозможно. Если честно, я думаю, для тебя будет лучше, если ты положишь его под пресс. У нас есть, если нужно.

В лаборатории воцарилась тишина. Стелла смотрела на Кита, который прислонился к стене и старался избегать взгляда жены.

— А ты как считаешь? — спросила она у него.

Он пожал здоровым плечом.

— Тони говорит, что он убивает всякого, кто возьмет его в руки. Что бы ни происходило, конец всегда одинаков. Либо ты веришь в то, что он Тайт в себе смертельную опасность, а на свете нет камня, ради которого стоило бы умереть, либо думаешь, что он сможет нас чему-то научить, и тогда следует рискнуть. Мы уже ходили по этому кругу. Если ты передумала, я с радостью соглашусь на пресс.

— Ты считаешь, что он украл мою душу?

— Честно? — Кит на мгновение взглянул на нее, и она увидела в его глазах борьбу: ему нелегко давалось непредвзятое отношение к вопросу, на который раньше он ответил бы не задумываясь. Он заставил себя улыбнуться. — Я думаю, что ты для этого слишком сильная. Если бы дело обстояло иначе, мы бы сейчас не вели этого разговора.

— Ты его боишься? — спросил Гордон.

Кит поджал губы.

— Не могу этого сказать. Он… поразительный… но я не вижу, чего нужно бояться.

— В таком случае ты сильнее меня. Может, в глубине души я настоящий трус.

Гордон расправил плечи — Стелла не раз видела, как он делал это в пещере в начале тяжелого спуска, — и прошел вперед, чтобы открыть для нее шкаф.

— Как специалист, скажу вам, что ваша безделица сделана из цельного куска голубого кварца, известного под названием сапфир, — произнес он без выражения.

— Что?!

Он широко улыбнулся.

— Перед вами, наверное, самый большой драгоценный камень, когда-либо найденный в Северном полушарии.

— И сколько он стоит? — спросил Кит.

— Забудь, приятель. Больше, чем ты или я получим в университете за много-много лет. Если ты ищешь мотив для убийства, не думаю, что ваш камень из тех вещей, которые крадут, чтобы разрезать на куски, а потом продать женам футболистов. Он наделен каким-то поразительным свойством, заставляющим человека желать его сохранности и никогда с ним но расставаться. Ну вот, он весь ваш…

Он раздвинул двери шкафа, и Стелла достала камень. В то же мгновение ее окутал голубой свет, и ощущение приятия, радости от возвращения домой, вновь вспыхнувшей дружбы натопило душу.

Словно издалека она слышала, как Кит сказал:

— А откуда он?

— Из Шотландии, — ответил Гордон. — Мне довелось видеть парочку камней точно такого же цвета в базальтовых слоях у Лох-Роуг на Льюис, но ни разу такого большого и безупречного образца. Если это важно, мы можем проанализировать полосы цвета, которые подскажут нам более точно, откуда этот камень, хотя указаний на то, что череп изготовили там, нет. Его вполне могли отвезти на другой конец света, прежде чем к нему прикоснулись руки мастера. В любом случае, его вырезали против граней кристалла, а это очень трудно сделать, не раздробив на мелкие куски. Вне всякого сомнения, немцы не приложили к нему руки, они не смогли бы справиться с такой работой, не разбив камень.

Стелла слушала его объяснения вполуха; все ее внимание было сосредоточено на камне-черепе, который она держала, согнув локоть и прижимая его к себе.

«Я твоя надежда в конце времен. Прижми меня к себе, как ты прижал бы свое дитя. Слушай меня, как стал бы слушать свою любовь. Верь мне, как своему богу — кем бы он ни был».

Гордон был прав, камень, который она держала в руках, захватил ее душу; но геолог ошибся в другом — в этом не было никакой опасности. Она доверяла камню, и он доверял ей. Сейчас их связывали более ровные отношения, словно в тот момент, когда его освободили от известняковой оболочки, открылся канал, по которому камень смог направить ей свое расположение.

В новых, неизвестных доселе частях ее сознания появилось открытое пространство сродни ясному голубому небу, одаривая ее миром и покоем, каких до сих пор она не знала. Стелла нырнула в него, как шагнула бы в пещеру, охваченная страстным желанием познать неизведанное и не зная, что она там увидит.

Кит, судя по всему, задал еще вопрос, потому что Гордон на него ответил.

— Немцы настоящие мастера, когда речь идет о резке кварца.

Он закрыл шкаф и выключил свет, и теперь лишь внутри черепа горел глубокий голубой цвет.

— Где-то в самых глубинах темного леса есть деревня, где вырезают из кристаллов черепа и продают доверчивым янки. Но я могу поставить на кон свою карьеру, что этот не из их числа.

Он показал своим коротким пальцем на камень, который Стелла прижимала к груди.

— Видишь, как скулы притягивают свет? А глазницы, словно линзы, направляют его на сам череп. Мастера двадцатого века не способны на такое, сейчас уже не осталось тех, кто знает, как это делать.

Гордон прошел по комнате к своему компьютеру и пробежал толстыми пальцами по клавиатуре.

— Очевидным образом место происхождения камня многое объяснит, поэтому я взял на себя смелость сделать несколько фотографий до того, как им занялся. Если ты посмотришь на большой экран вон там… — он показал рукой на дальнюю стену, где висел огромный экран, как в кино, — увидишь изображение трещины в скале.

Трещина ослепительно белого известняка сияла голубым пламенем у основания, качество картинки было потрясающим. С такого близкого расстояния и при таком высоком разрешении даже известняк выглядел впечатляюще. Гордон махнул в его сторону лазерной указкой, и по извивающимся наслоениям побежала красная точка.

— Это последовательные залежи. Глубина и плотность зависят от сезонных циклов. При таком разрешении результат получается не совсем точный, но, если не обращать внимания на грубое приближение, можно с уверенностью сказать, что ваш камень пролежал в воде с высоким содержанием карбоната кальция четыреста двадцать лет, плюс-минус пять процентов.

— Значит, он точно принадлежал Оуэну, — сказал Кит.

— Временные рамки верны. Это все, чем способна помочь нам геология. Остальное уже ваша область, но я не думаю, что есть какие-то сомнения.

— Получается, что мы не слишком продвинулись вперед, верно? По-прежнему пытаемся остаться в живых, чтобы определить «назначенное время и место», только не имеем ни малейшего представления, о чем речь, — с горечью сказал Кит. — Проще некуда.

— Тут я не могу вам ничем помочь, — пожал плечами Гордон. — Я бы сказал, что мне жаль, только не хочу врать. Лично я за пресс. Так, по крайней мере, никто не умрет.

— Нам нужно понять, кто будет первым, — сказала Стелла, которая продолжала сидеть на полу.

— Знакомый голос. — Кит развернулся в своем кресле, чтобы лучше ее видеть, и веселье мгновенно исчезло с его лица. — Что такое?

Стелла покачала головой.

— Не знаю. — Ей было трудно объяснить; она видела удивительное соединение тумана, пламени, света и кристалла, которое было структурой более сложной, чем все эти детали по отдельности. — Я постоянно вижу лицо, оно появляется и исчезает, когда я смотрю на камень.

— Лицо обладателя черепа?

— Мне так кажется. Это из области ощущений. Есть ли какой-нибудь специалист, которому мы можем доверять и который сможет по костям воссоздать лицо?

— Это не моя область. — Кит поднял голову. — Гордон?

— Мне известен только один такой человек. — Маленький шотландец с сомнением посмотрел на Кита. — Ты знал, что доктор Дейви Лоу занялся судебной медициной, после того как уехал отсюда?

На мгновение в лаборатории воцарилась тишина, которой Стелла не понимала.

— Нет, — наконец ровным голосом сказал Кит. — Только не он.

Гордон покраснел, что не меньше удивило Стеллу.

— Он из Бидза и знает, что делает.

— Пожалуйста!

— Мальчики?

Стелла переводила взгляд с одного на другого, чувствуя, как в голове у нее зазвучал предупреждающий сигнал, и лицо, окутанное туманом, отступило на задний план.

Кит решительно вздохнул.

— Дэвид Лоу учился на медицинском факультете и бросил его, решив заняться чем-нибудь не таким тяжелым. Поганый коротышка с зубами как у нутрии, нажравшейся стероидов, и волосами, похожими на крысиные хвосты. Он управлял первой лодкой в тот год, когда Бидз занял последнее место.

Стелла расхохоталась и поднялась на ноги.

— Ну, вряд ли это преступление заслуживает смертного приговора.

— Он изнасиловал загребную из женской команды вечером накануне гонки.

— Что?! — Стелла резко развернулась. — Гордон, это правда?

— Нет, чистой воды вранье, и тебе ли это не знать, Кристиан О'Коннор.

Теперь Гордон покраснел от гнева. Он посмотрел в пол, а потом снова поднял голову.

— Такой слух ходил, однако доказательств никаких не было. Но даже слух разрушил карьеру Дейви. Он бросил клиническую подготовку и записался в отряд организации «Врачи без границ». Он работал в палестинских лагерях беженцев, где с утра до ночи перевязывал пулевые раны и лечил детскую диарею. Вернувшись, он занялся судебной медициной.

— Значит, теперь он все свое время посвящает тому, что копается в костях мертвецов? — Кит глухо рассмеялся. — Как раз для него занятие.

— Последние пять лет Дейви доводит до исступления правительство в Анкаре, идентифицируя останки в курдских массовых захоронениях, а это далеко не всякий будет делать, — наградив его мрачным взглядом, сказал Гордон. — Он возглавляет отделение судебной медицины в больнице Рэдклифф в Оксфорде. Можешь сколько душе угодно цепляться за свои заблуждения, но если Стелле нужен человек, который не будет болтать, восстанавливая лицо с ее камня-черепа, Дейви тот самый человек, который требуется. А кроме того, думаю, он один из немногих, кто не побоится это сделать и не захочет прикончить вас из-за него. Другого такого вам будет совсем не просто найти.

Кит взъерошил здоровой рукой волосы, и на мгновение у него сделался такой вид, словно он собрался что-то возразить, но в следующий момент он расслабился и сказал: «Это не мне решать. Стелла, что будем делать?»

Стелла собралась было отреагировать на вспышку, предупреждающую об опасности, но тревожный сигнал тут же исчез. Тогда она убрала череп в рюкзак и застегнула его. Казалось, в комнате сразу же стало темнее. Когда она встала, камень прижался к ее спине, совсем как тогда, в пещере.

— Тони уже, наверное, вернулся, — сказала она. — Пора мне очистить свою совесть. Мы можем пойти к нему и все ему рассказать? Он писал биографию с Урсулой Уокер, а еще он должен знать, что на самом деле произошло с Дейви Лоу. Если он посчитает, что обращаться к нему не стоит, мы не станем. Если же нет, завтра утром мы сначала отправимся к нему, а затем навестим Урсулу. Договорились?

— Договорились.

Только благодаря тому, что она хорошо знала Кита, Стелла уловила легкое колебание в его голосе.

Они медленно двигались по теплым вечерним улицам Кембриджа, где студенты, еще не уехавшие на каникулы, смешались с бесконечным потоком туристов, из кафе на улицы проливался яркий свет, такси мчались на большой скорости в обе стороны по односторонним улицам пешеходного района.

Для того чтобы Киту было легче управлять своим креслом, они выбрали наименее людный маршрут, проходивший мимо крупных колледжей Кингс, Тринити и Джонс, проехали по булыжникам перед книжным магазином «Хефферс», свернули влево перед Раунд-Черч и направо, не доезжая до моста Магдалены, и оказались на дорожке, идущей вдоль берега реки.

Неподвижная черная река казалась бездонной, лишь тут и там ее расцвечивали разноцветные пятна огней из баров и пивных, сгрудившихся у моста.

Кит уже начал осваивать свое кресло и, оказавшись за пределами города, рискнул и поехал быстрее, чтобы сбежать от шума и огней.

Они проехали по краю Джезус-Грин, где редкие парочки изучали друг друга, лежа на серо-зеленой траве. И около Мидсаммер-Коммон остановились под деревьями.

— Его нет дома, — сказала Стелла.

Прямо перед ними на другом берегу реки раскинулся колледж Бидз, выстроенный из гранита и песчаника, соединивший в себе экстравагантность эпохи Тюдоров и строгие линии времен короля Георга. Библиотека высилась над часовней, а та, в свою очередь, терялась на фоне квадратной башни, где находилось жилище магистра.

В незанавешенных окнах тут и там горел свет, но в кабинете Тони Буклесса было темно.

Кит потянулся и взял Стеллу за руку. Тени и звездный свет приглушили разноцветные синяки на его лице, он выглядел моложе и казался совершенно здоровым. Кит поцеловал костяшку ее большого пальца.

— Давай поедем на геометрический мост Джона Ди и немного подождем. Если он будет возвращаться из Старых Школ, то обязательно пройдет здесь.

Мост состоял из одного арочного пролета, был построен из дерева без единого гвоздя и держался исключительно благодаря законам геометрии. Для Кита это был храм на открытом воздухе, место, где царило равновесие и где земля возвышалась над водой более гармонично, чем его комнаты, где сила мысли встретилась с желаниями сердца и красота соединилась с функциональностью.

Здесь исцелялись старые обиды, восстанавливались утерянные связи, здесь можно было просто молча посидеть, что они всегда и делали, поскольку им не нужно было обращаться к прошлому.

До сих пор прошлое не было населено чудовищами, которые бросали тень на настоящее.

Стелла сидела, просунув ноги между прутьями решетки и болтая ими над черной шелковистой водой. Камень-череп тихонько ударялся ей в спину. Она снова уловила легкие уколы, напоминание об опасности; короткие вспышки желтой молнии, проносившиеся в ее голове, словно предупреждение о надвигающейся грозе.

— Если мы собираемся отправиться к Дейви Лоу, — сказала она, — я бы хотела побольше о нем узнать.

Кит смотрел на окна кабинета Тони Буклесса.

— А мне больше нечего тебе рассказать. Он уехал. И не возвращался.

— А до этого?

— До этого он разрушил свою карьеру. Конец истории.

— И управлял лодкой, которая проиграла.

— И это тоже.

Кит проехал на своем кресле вперед и остановился у ограды, глядя в воду. Через некоторое время он повернулся и, потянувшись к Стелле, провел рукой по ее волосам. Она вопросительно вздернула бровь.

— И?

— В этом не стоит копаться, Стелла, можешь мне поверить. Это отвратительная и давняя история, но вполне возможно, что Гордон прав и Дейви Лоу стал другим человеком. Давай на этом остановимся и посмотрим, что произойдет, когда мы встретимся с ним завтра.

— Если вообще к нему поедем. Тони может посчитать, что нам лучше этого не делать.

— Он ничего такого не скажет. Он повторит слова Гордона: что Дейви учился в Бидзе и знает, что делает.

— Верность колледжу всего важнее?

— Верность колледжу важнее всего, даже крови. Если ты еще этого не поняла, я женился не на той женщине. — Широко ухмыляясь, он схватил ее за руку. — Привратники, хранители информации, наверняка на месте. Предполагается, что они не должны сообщать о передвижениях ректора никому, кроме полиции, но могу поставить поцелуй против чашки кофе, что, если я покажу им свои синяки, они мне скажут, когда он должен вернуться.

Ей было трудно не последовать за ним, когда у него было такое настроение, и она, несмотря на предупреждающие вспышки голубого света, быстро обняла его.

— Если ты победишь, что я получу — поцелуй или кофе?

— И то и другое. — Он устроился в кресле поудобнее. — Давай кто быстрее доберется до домика привратника.

— Кит… Нет!

Стелла потянулась к ручкам, но он уже сорвался с места. Она впервые узнала, какую скорость может развить его кресло. Он выиграл гонку.

За синяки, инвалидное кресло и репутацию, которая была у Кита в колледже, привратники действительно рассказали ему все, что им было известно; что возвращения ректора ждали полчаса назад, но он не пришел. Они просто не представляли, где он может быть.

Они предложили Стелле и Киту кофе или чай, а также возможность посидеть и послушать последние сплетни. Кит расслабился в их компании, раскрылся и разговорился и рассказывал о пещере так, словно это было восхитительное приключение и все, что ему требуется, это пара недель, чтобы немного прийти в себя, а потом он снова туда вернется, чтобы повторить спуск.

Стелла была готова сидеть так всю ночь и слушать, если бы ей позволил череп. Она держалась, сколько могла, а когда осколки желтого страха начали ее слепить, потянулась и постучала Кита по тыльной стороне запястья.

— Что случилось?

Вся его враждебность и холодность улетучились, она услышала беспокойство в его голосе и обрадовалась этому.

— Стелла?

Она тряхнула головой, пытаясь собраться с мыслями, и не смогла.

— Что-то не так, но я не знаю что. Мы не должны здесь находиться, нам нужно быть… — Она наконец поняла, в чем дело, и резко встала. — Нам нужно немедленно вернуться в Речную комнату.

Кит не мог бежать. Она оставила его на попечение привратников, а сама помчалась вперед, следуя указаниям камня, лежавшего в рюкзаке у нее на спине. Пробегая мимо монастыря Тюдоров в сторону Речной комнаты, она отсалютовала бронзовой статуе Эдуарда III, проскочила через лужайку, по которой запрещалось ходить, нырнула под арку в Ланкастерский двор, ведущий к лестнице, и наконец остановилась на площадке перед комнатой Кита, где дракон из цветного стекла смотрел на невооруженного воина, залитого светом луны.

При дневном свете она множество раз разглядывала разноцветные радуги, резвящиеся на картине и высвечивавшие отдельные детали сложного искусства тюдоровских времен. В ночной темноте одинокий уличный фонарь отбрасывал на дракона бесцветный свет, а луна проливала свое грустное сияние на пол в коридоре, в том месте, где Кристофер Марлоу вырезал свое имя на одном из столбиков лестницы. Сломанный замок и распахнутая дверь не сказали Стелле ничего нового — она уже знала, что обнаружит в комнате.

Закрыв глаза, она прислонилась к дверному косяку и стала ждать, когда исчезнет отвратительный привкус во рту и пройдет ослепляющая ярость на бессмысленное разрушение красоты и древности.

— Кит, мне так жаль…

— Стелла? — Кит был рядом с ней, один, привратники остались ждать внизу. Он схватил ее за руку. — Что он сделал?

Она открыла рот, попыталась ответить и не смогла. Голову у нее сжало словно тисками, заболели глаза и напряглись вены на шее.

— Стелла? — Кит протянул руку, собираясь к ней прикоснуться, но опустил снова. — Что?

Камень-череп затих, давая ей возможность подумать. Она перешагнула через обломки.

— Кислота, — сказала она. — Негодяй использовал кислоту. — Она огляделась по сторонам. — И он знает, какие вещи нам дороги.

Ей нравилась комната Кита, и она чувствовала себя здесь как дома, но вместе они купили только две вещи, которые очень любили; серо-зеленый шелковый коврик с белыми журавлями и кофейный столик из ясеня, ручной работы, округлый, без прямых и параллельных линий, смягчавший строгое убранство комнаты. В этом хаосе открытых ящиков, рассыпанного кофе и разбросанных бумаг только коврик и стол были уничтожены.

Но остатки их виднелись на своих местах, в то время как другие вещи исчезли. Стелла снова огляделась по сторонам и заметила небольшие изменения, которые, если сложить их вместе, создавали пугающую картину.

— Он не просто искал камень. Исчез твой компьютер и бумаги. И все, что я сделала сегодня днем.

Кит страшно побледнел, и синяки стали заметнее. Он сделал на своем кресле полный круг и без всякого выражения проговорил:

— У нас страховка, купим новый компьютер.

— А какая от него польза, если нам нечего туда ввести? Дневники, шифры и записи исчезли. Ничего не осталось.

Кит приподнял здоровую бровь и криво улыбнулся.

— Милая, ты разговариваешь с компьютерным маньяком. Я дублировал все данные трижды в день на сервер в библиотеке и один раз на сайт в Интернете. У нас имеются резервные копии всего. И копии копий. Я могу скачать последние записи завтра утром, и мы возьмем их с собой в Оксфорд. — Он искоса взглянул на нее. — Если мы туда поедем?

— Непременно. — Она сумела справиться с яростью, которая парализовала ее несколько мгновений назад, но теперь ее подхватили бушующие волны океана страха. — Мы поедем в Оксфорд и непременно узнаем, что же такое этот череп. Тогда нам обязательно удастся выяснить, кто это сотворил, и мы заставим его горько пожалеть.

Только поздно ночью, когда они лежали вместе впервые после несчастного случая, ее начало трясти. Они устроились на односпальной кровати, которую им нашли привратники в гостинице для приезжавших в Кембридж ученых. Стелла думала, что Кит спит, и поняла, что это не так, только когда он медленно повернулся и взял ее за руку своей здоровой рукой.

— Стелла…

— Ммм?

— Гордон был прав.

— В чем?

— Череп проник в твою душу. Ты больше не та женщина, на которой я женился.

Не переставая дрожать, она прижалась к нему, чувствуя, что лишь голубое сияние в ее сознании помогает ей сохранить спокойствие.

— Это плохо? — спросила она.

— Я не знаю. — Он поцеловал ее, коснувшись губами бархатистой кожи на шее. — Ты прекрасна, когда ты в ярости. Но я за тебя беспокоюсь.

— Знаешь, это палка о двух концах. Ты тоже не тот мужчина, за которого я выходила замуж, и мне не хватает слов, чтобы рассказать, как я за тебя волнуюсь.

Она почувствовала, как он ухмыльнулся, что уже начало становиться нормой.

— А тебе не нужно мне ничего говорить. Это написано жирным шрифтом у тебя на лбу. Но я пострадал только физически, и, если я не поправлюсь, это не будет концом света. Хотя ты, кажется, думаешь иначе.

— Я могу увидеть конец света?

— Ты можешь увидеть конец своего мира, что явится и концом моего мира тоже. Я хочу, чтобы ты дала мне обещание. Поклянись не ходить в такие места, откуда есть опасность не вернуться.

Дать такое обещание было совсем не трудно. Стелла обняла его, и он прижал ее к себе, потом они поцеловались, а когда она перестала сильно дрожать, то сказала:

— Я клянусь, что не пойду никуда, если не буду уверена, что смогу вернуться.

Это было не совсем то, о чем он просил, но близко, а он уже засыпал. Кит притянул ее к себе, она положила голову ему на грудь, он погрузил пальцы здоровой руки в ее волосы, и они уснули. И только уносясь в заоблачную синеву сна, Стелла увидела зияющую пропасть, разделявшую то, о чем он попросил, и то, что она обещала, но менять что-либо было уже поздно.