Сибилла поймала руку Саймона, когда он уже повернулся к двери, и произнесла:

– Мы еще не можем уйти. Пожалуйста, вы должны вначале выслушать меня.

Он остановился и обернулся назад, но при этом глаза его сузились.

– Послушайте, Сибилла, вы сейчас неясно мыслите. Я держал бы пари, что Кит и Китти – лишь общие прозвища для Кэтрин.

– Тогда почему вы так смотрели, почему ничего не сказали мне в ответ? И не говорите, что это было потому, что сама эта идея кажется вам абсурдной. Я видела, ваша мысль ушла глубже.

Он встретил ее пристальный взгляд.

– В прошлый раз, когда я ответил честно на ваш вопрос, вы изъявили желание перепутать его смысл, – произнес он холодным тоном, который ей так не нравился, – поэтому я боюсь, что если я выскажу ту мысль, которая возникла у меня в голове, вы не упустите возможности сделать это снова.

Облизнув вновь высохшие губы, она сказала:

– Я вела себя ужасно вчера вечером, сэр. Осознание того, что Файф снова пытается устроить мою жизнь, привело меня в бешенство. Его интерес очень навязчив, но я не должна была говорить то, что я наболтала вам. Не в моей власти заставить вас смотреть на этот вопрос так же, как это делаю я, но, в конце концов, ведь и я могу легко оказаться неправой. И если Файф действительно потребует, чтобы вы помогли искать леди Кэтрин, я не должна говорить о том, что думаю обо всем этом.

Неожиданно из ее груди вырвался вскрик протеста, когда он схватил ее за плечи. Она полагала, что он захотел тряхнуть ее, поскольку он и смотрел сурово, но вместо этого он на мгновение закрыл глаза, глубоко выдохнул и вновь посмотрел на нее.

Его руки были очень горячими, отдавая тепло через тонкие рукава ее шелковой туники. Их жар окутывал ее, проходя сквозь тело, так что она едва могла дышать. Его властность вновь стала подчинять ее, и он немного ослабил хватку, хотя плечи так и не отпустил. А голос его прозвучал спокойно, почти нежно, когда он сказал:

– Вы можете мне все рассказать, я никогда не оспорю и не предам ваши слова.

– Как и я ваши, сэр, – заверила она, стараясь, чтобы ее голос не дрожал, в то время как она хотела, чтобы они забыли Кит и сделали лишь то, о чем мечтали, – обнялись и вновь поцеловались.

Не давая ему времени на то, чтобы ответить, она произнесла:

– Скажите мне сначала, почему вы так смотрели и почему так поступили, когда я предположила, что Кит могла бы быть Кэтрин?

Его губы напряженно сжались, но он кивнул:

– Я скажу вам, но надеюсь, что мои слова не станут тем маленьким зернышком, которого не хватает для вашего взрыва.

Любопытство, вспыхнувшее в ней, заставило ее сказать:

– Я попробую, обещаю.

На сей раз его бровь дернулась, и она, приняв это подергивание брови за сомнение в том, что она может быть объективной, вновь нетерпеливо облизнула губы.

– Не делайте так больше, – сказал он, и его голос внезапно стал очень хриплым.

– Что?

– Не облизывайте губы. – Он покачал головой. – Не имеет значения... Что ж, вот вам один факт – леди Кэтрин не в Хантли, и, как я предположил, ее не было гам уже в течение некоторого времени. Она и ее слуга исчезли из башни Окснем, в поместье Гордона, что в десяти милях от Элайшоу.

– Вот! Вы понимаете?

Саймон мотнул головой и сказал:

– Мысль о том, что наша Кит благородного происхождения и богатая наследница, нелогична, миледи. Она, может быть, в том же возрасте, согласен, но ее речь и манеры свидетельствуют о том, что она простая девушка. Есть также еще одно обстоятельство, которое стоит принять во внимание. У леди Кэтрин нет никакого брата.

– Действительно? А вы уверены в этом? – поинтересовалась Сибилла. – Вы же сказали, что не знаете ее семью.

Он скрыл улыбку.

– Но в таком случае все унаследовал бы ее брат, прежде чем Кэтрин выросла, – сказал он мягко.

Она поморщилась.

– Ну ладно, я говорила слишком торопливо, чтобы вы смогли угнаться за моей мыслью. Но может быть, он слуга? Кит разве говорила, что Дэнд ее брат?

– Миледи, я не знаю, говорила она об этом или нет. Но я ведь назвал его братом, и она не отрицала этого.

– Она боится как допустить, так и отрицать что-нибудь, – сказала Сибилла.

– Но она не знала, что его второе имя Эндрю. Если бы он был ее братом, она бы об этом знала, не так ли?

– Возможно. Но если леди Кэтрин была в Окснеме, то у нее, ясное дело, есть родственники на границе.

– Да, вполне вероятно, но теперь вы добавляете факты, которые не имеете никакого права или причины сюда добавлять, – сказал он. – Я принимаю мысль о слуге. Но думать, что Кит богата, – абсурдно. Вспомните, как она просто смотрела, миледи. А также подумайте об одежде, которую она носила!

– Она носила одежду мальчика, – напомнила она ему. – О, и не делайте вид, сэр, что она уклонялась от каждого вопроса о себе. Относительно своей внешности она сказала мне, что сама отрезала свои волосы. Она носила ненужную одежду ваших сестер и при этом не обращала никакого внимания на качество вещей. В прекрасной одежде, да с ее волосами, выращенными заново, изменится ее внешность.

– Но ее манера и речь не изменятся.

– Они у нее уже имеются, – объявила Сибилла. – Вы, возможно, не заметили, что она говорит отлично, когда забывается, но...

– Я отметил это, – сказал он. – Я также отметил и то, что когда она была с вами, она шла, говорила и двигалась точно так же, как это делали вы. Ребенок умеет превосходно подражать, Сибилла, стремясь походить на вас, но это все, на что она была способна.

Ее красивые глаза вспыхнули.

– И это все, что вы заметили, Саймон Мюррей? Вы всегда отклоняете то, что не соответствует вашему собственному мнению касательно тех или иных проблем! А что относительно тех ужасных мужчин, которые бросили обоих, Кит и Дэнда, в Твид?

– Дэнд сказал...

– О Боже, небеса никогда не заговорят с вами! – воскликнула она, безрезультатно пытаясь освободиться. – Не знаю, почему я думала, что вы поможете. Отпустите меня, сэр!

– Вы не можете уйти сейчас, в таком настроении, – сказал он. – Я позволю вам идти лишь тогда, когда...

– Нет, вы немедленно отпустите меня! – воскликнула она и схватила его за руки, стараясь оторвать их от своих плеч.

Саймон продолжал ее держать. Он хотел обвить свои руки вокруг нее и держать так до того момента, пока бы она не успокоилась.

Спокойным, но тяжелым тоном она произнесла:

– Ваше поведение некрасиво. Вы приглашаете меня поговорить с вами о чем-то, потом отклоняете то, что я вам говорю, как будто это не имеет смысла, а теперь смеетесь надо мной?

Встречая ее сердитый пристальный взгляд, он ответил со всей искренностью:

– Вы действительно заставляете меня смеяться, Сибилла, и довольно часто. Но я благодарен вам за этот смех. Вы сделали из меня более жизнерадостного и непосредственного человека.

Ее губы мягко приоткрылись, а его тело приближалось, поскольку он прижимал ее все сильнее.

Она же продолжала пристально и отстраненно смотреть на него, но не делала никакого возражения против такого его поведения, и он медленно склонил голову, приближая свои губы к ее рту.

Она ответила так быстро и настолько открыто, как и прошлой ночью, прижимаясь к нему. Поскольку его руки обхватили ее вокруг, она также скользнула своими руками по его телу и обвила его туловище.

Он смаковал ее вкус, погружая язык в ее рот и лаская ее спину, при этом опуская руку, чтобы почувствовать ее формы через юбку.

Она прижалась к нему сильнее, заставляя его встревожиться.

Сибилла чувствовала, что он придвинулся к ней, и знала, что должна отступить подальше, но, возможно, не сделала бы этого, даже если бы здание загорелось. Она чувствовала, что получила то, чего давно хотела. И она не желала останавливаться. Вдыхая его пряный аромат, она смаковала ощущение близости своего тела с его мягким бархатным костюмом, в то время как под тканью ощущались тугие твердые мускулы. Она чувствовала, что ее груди напряглись, как будто прикосновение к его телу сильно взволновало ее, а когда его правая рука осторожно потянулась к ее левой груди, она напряглась в незнакомом доселе чувстве ожидания. Когда же его нежность стала более смелой, она приняла ее.

Когда он это сделал, она заметила, что ни о чем другом не может думать, да ей этого и не хотелось. Она желала лишь получать удовольствие оттого, что он предлагал ей.

– Какое безобразное поведение!

Саймон, торопливо отстраняясь от нее, резко обернулся, а Сибилла, пораженная не меньше, глянула мимо него и увидела в открытом дверном проеме Томаса Колвилла. Столь поглощенная всем, чем они только что занимались вместе с Саймоном, она не услышала ни звяканья замка, ни звука открывающейся двери.

Саймон произнес своим обычным холодным голосом:

– На что, черт возьми, это похоже, Колвилл? Выйдите и закройте эту дверь. Вы, как я вижу, куда-то спешили...

– Я хочу знать то, что вы делали, Мюррей, – сказал Томас. – Не раз, начиная с момента вашего прибытия, вы интересовались моими делами, и когда вы так поспешно ушли из зала, мне захотелось узнать, куда же вы пошли. Я видел, как зал покинула леди Сибилла, и предположил, что вы могли бы последовать за ней.

– Независимо от того, что я делаю, вы не должны об этом беспокоиться. Или я обязан выставить вас собственноручно?

Томас лишь ухмыльнулся Сибилле, затем повернулся и вышел.

– Этот человек должен подумать о том черном позоре, которым покрыл себя, – пробормотала она, наблюдая, как Саймон отправился к выходу, чтобы закрыть дверь. – Он может сказать женщине, что она должна прикрыть себя, после того какой провел полчаса, всматриваясь в подол ее платья. И его противный брат точно такой же, как он!

Несмотря на свой гнев, Саймон почти смеялся нам тем, что она говорила, но при этом знал: то, что случилось, не было делом шуточным. На этот раз он запер дверь, установив крюк, и лишь после этого вернулся к ней.

– Сожалею, что я был не в состоянии сделать это прежде, миледи, – сказал он, – но что сделано, то сделано. Я знаю путь наверх отсюда, который устранит необходимость идти через зал.

– Я также знаю этот путь, – заявила она, – но я не буду скрываться, сэр. Он не видел ничего, кроме поцелуя, и он никогда не посмеет...

– Он сделал то, что сделал, миледи, так же, как и мы сделали. И если выдумаете, что он будет держать язык за .чубами...

– Я думаю, Файф не может любить людей, сплетничающих столько, сколько это делает Изабелла!

– Он не любит сплетню только тогда, когда она сложена о нем, – пояснил Саймон. – Иначе же он использует ее в своих нуждах. Колвилл, конечно, будет помнить о том, что он увидел, и, вероятно, скажет также другим. Он запросто может представить все в уродливом свете вашему отцу, а ваш отец будет настаивать на том, чтобы мы поженились.

Она нахмурилась:

– Теперь вы снова упоминаете о браке?

– Не говорите под властью ярости, – сказал он. – Независимо оттого, что наплетет этот негодяй, подумайте о том, что вы красивая женщина с прекрасными душевными качествами и знаниями, и вам не должно быть дела до гнусной молвы или клеветы. А если этот рассказ достигнет ушей вашего отца, то он будет реагировать точно так, как я сказал.

– Будь что будет, сэр, но выходить замуж по принуждению я не стану. И я не хочу брать на себя вину за будущие неприятности, как будто у меня есть что скрывать. Я хочу вернуться в зал. Вы можете сопроводить меня назад к другим или остаться здесь, как вам будет угодно.

Он искал в ее реплике любой признак того, что она поняла причину, по которой им следовало бы пожениться, но не нашел ни одного. Соблазненный, он желал лишь того, чтобы перебросить ее через плечо и отнести в палаты Изабеллы, хотя понимал, что, поддавшись этому импульсу, он только усугубит подлую сплетню, которой хотел избежать. Шанс на то, что он мог найти пустые запасные проходы и коридоры и пройти по ним, не встречая людей, был маленьким.

Поэтому он сказал:

– Я думаю, что Колвилл вряд ли скажет об этом сразу. Если он это и сделает, то явно не будет кричать про это с возвышения на весь зал. Я посоветовал бы вам не задерживаться перед уходом в свою комнату.

– Я предполагаю, что вы не сможете приказать ему хранить молчание или как-то принудить к этому?

– Он не послушал бы меня, – ответил Саймон. – Действительно, Колвилл не испытывает никакой любви ни к кому из нас и нанесет нам любой вред, какой только сможет. Он долго конкурировал со мной за влияние Файфа и в течение прошлых восьми месяцев перетянул его к себе. И он преуспевал, пока его невеста не убежала. Я гарантирую, что он терпит мое пребывание здесь до тех пор, пока не случится следующая неудача. Он захочет ввести меня в заблуждение.

Сибилла могла легко поверить в то, что оба Колвилла склонны к распространению ложных слухов о них. Но она думала, что Саймон был не прав в самой причине, что двигала Томасом.

– Ни одно из всего этого не является вашей виной, – сказала она. – Вы не обижали его. Прежде чем он ушел, он ухмыльнулся мне, как будто уже одержал победу. Я смогла почувствовать его вражду.

– Возможно, вы правы, – сказал Саймон, – но все же единственное, что имеет значение, – это то, что случилось теперь. Так что если вы действительно хотите вернуться в зал, мы должны сделать это как можно скорее.

Она кивнула, благодарная, что он пойдет с ней. Чем больше она думала об ухмылке Колвилла, тем меньше хотела возвращаться туда одна.

Она внимательно посмотрела на него.

– Что? – поинтересовался он.

– Я только подумала, – сказала она, – как я рада, что сумела поразить Эдварда Колвилла. Я не раз говорила себе о том, что не должна этого делать, но теперь я рада.

Он засмеялся и, обхватив рукой ее талию, притянул к себе.

– Я тоже рад, что вы сделали это, миледи. Мне хотелось убить Томаса Колвилла сегодня вечером. Чувство было таким сильным, что я побоялся приблизиться к нему, чтобы этого не случилось.

Когда они вошли в большой зал, у нее было чувство, что все смотрят именно на нее в этом обширном помещении. Взгляд взлетел к Файфу, который по-прежнему сидел на возвышении за столом. Он смотрел на нее, и Томас был около него, там, где прежде находился Саймон. Когда они нашли других, леди Мюррей сказала:

– А я уже собиралась послать кого-нибудь, чтобы искать вас, Сибилла. Как это вы оказались с Саймоном?

– Он нашел меня, миледи, – ответила Сибилла. – Я, однако, задаюсь вопросом, надолго ли вы хотите здесь остаться? Этот шум...

– Да, действительно, такое впечатление, будто мы сидели внутри барабана, пока его владелец бил в него, – сказала леди. – Я не возражаю против того, чтобы уйти, поскольку моя голова уже начинает болеть. Но если вы захотите остаться здесь подольше, моя дорогая, то я вынесу это.

Розали и Элис умоляюще смотрели на Сибиллу, но она не колебалась.

– Вы не должны считаться лишь со мной, миледи, – сказала Сибилла. – Я буду рада удалиться. Возможно, если завтра будет солнечная погода, мы могли бы совершить прогулку на лошадях и обследовать город, – добавила она, думая об интересах Розали и Элис.

Ни одна из них, казалось, не была удовлетворена этим предложением, но леди Мюррей поднялась, говоря сэру Малькольму:

– Мы вчетвером можем позаботиться о себе сами, милорд. Вы можете остаться здесь, если вам нравится.

– Нет уж, миледи, – ответил тот, поднимаясь и подавая ей свою руку. – Надеюсь, вы не откажете мне в удовольствии сопровождать вас.

Сибилла взглянула на Саймона, желая увидеть, хотел ли бы он уйти также, и, получив поклон заверения, поместила свою руку на сгиб его локтя. С Розали и Элис впереди, следуя за сэром Малькольмом и леди Мюррей, они покинули зал.

– Пожалуйста, сэр Малькольм, – сказал Саймон, когда они остались вдвоем, остановившись, чтобы позволить леди подняться первыми по лестнице. – Мы должны поговорить конфиденциально.

– Позвольте, юноша, что можете вы сказать мне такого, чего бы не могли поведать теперь?

– Это не тот предмет, чтобы обсуждать его в этом шуме или где-нибудь на открытом пространстве.

– Да, но я надеялся отдохнуть сегодня вечером и поговорить уже завтра.

– Я понимаю вас, сэр. Я действительно вижу, что вы получаете удовольствие в обществе моей матери, но мы должны поговорить.

Сэр Малькольм нахмурился:

– Я надеюсь, что вы не хотите положить конец этому, милорд?

– Ни в коем случае, – сказал Саймон. – Я вижу, что наша дружба имеет более длинную предысторию, чем я думал. Это, вероятно, и послужило причиной того давнего спора между нашими семьями?

– Если когда-либо и был предмет более не подходящий для лестничной клетки, то это уж точно он, – скачал сэр Малькольм. – В другое время, милорд, в другое время. Позвольте, но я осмеливаюсь думать, что независимо от того, что вы хотите мне сказать, это может и подождать.

Независимо от того, что думала Сибилла по поводу происшедшего, Саймон не питал иллюзий о том, что должно произойти. Хотя он всегда гордился выдержкой и самообладанием, с появлением Сибиллы он стал терять контроль над своими эмоциями. И он не перенес бы последствий. Люди редко обвиняли человека даже в случаях насилия, и, конечно, никто не обвинил бы его за кражу поцелуя. Но они обвинили бы Сибиллу в том, что она позволила это воровство.

Возвращаясь в зал, он заметил, к своему облегчению, что Файф ушел. Также нигде не было видно Колвиллов. Сибилла была в настоящий момент в безопасности, и хотя ему было жаль, с одной стороны, что принцессы Изабеллы здесь нет, в то же время он был свободен в другом.

Если бы она была здесь, они могли бы обратиться к ней за советом. Она восхищалась Сибиллой и была добpa и щедра к своим леди. Но как принцесса, возглавляющая женскую часть дома, к тому же живущая рядом с таким братом, как Файф, Изабелла должна была защищать и себя. Если бы Колвиллы преуспели в том, чтобы запятнать репутацию Сибиллы, то Изабелла была бы не способна помочь ей, не рискуя при этом своей собственной.

Наконец, решив, что идея может прийти только на ясную голову, Саймон удалился в свою комнату, где и проспал до утра. Разбуженный рано, он был в очень мрачном настроении, поскольку спал весьма плохо.

Одевшись, он пошел в зал, чтобы позавтракать. Пробыв там не более десяти минут, он заметил улыбки и взгляды, которые подсказали ему, что все было именно так плохо, как он и опасался.

Люди следили за ним, перешептывались у него за спиной, а какая-то женщина даже указала на него пальцем, сделав шутливое замечание, и хотя он прошел мимо, это испортило ему настроение. В коридоре он почти столкнулся с Малькольмом Каверсом.

– Стойте, я поджидал вас здесь, милорд. Вы знаете, что они говорят о вас и о моей девочке?

– Знаю, сэр. Мы можем найти место, где могли бы обсудить это в более тихой обстановке?

– Скажите мне сначала, это – то, что вы собирались рассказать мне вчера вечером?

– Именно. Я надеялся, что смог бы все объяснить, – пояснил Саймон.

– Тогда мне жаль, что я не послушался вас.

– Скорее, сэр, это я был нерешительным и не настоял на необходимости разговора, так что не обвиняйте себя. Сибилла все же сошла вниз?

– Да, спустилась, но она и другие леди приказали вывести лошадей, и я послал некоторых моих слуг с ними, для того чтобы они посмотрели город и проехались по парку аббатства. Они также должны заехать к вашим сестрам, так что мы не будем видеть их до самого ужина.

Саймон кивнул, и они не сказали больше ни слова, пока не достигли его комнаты.

– Если мы постараемся говорить тихо, сэр, то никто не услышит, о чем мы говорим здесь, – сказал Саймон.

– Да, ну, в общем, я стараюсь удерживаться от гневных криков, но о чем вы думали, юноша, чтобы так скомпрометировать мою дочь?

– Детали незначительны, сэр, – ответил Саймон. Он рассказал, что Сибилла оставила зал и тем самым побудила его следовать за ней и найти ее.

– Томас Колвилл сидел недалеко от меня, и именно он, конечно, является источником любых сплетен, которые вы услышали.

– Помилуйте! – воскликнул сэр Малькольм. – Какое отношение он имеет к этому?

– Он увидел, как я встал со своего места рядом с Файфом, и следовал за мной, – сказал Саймон. – Мы служили Файфу в течение многих лет, а Колвилл завистлив и честолюбив. Я полагаю, что таким образом он получил возможность унизить меня в глазах Файфа.

– Да, ну, в общем, как я понимаю теперь, ваши обязанности в Элайшоу чреваты осложнениями в отношениях с Файфом. Но эти дьявольские слухи причиняют более сильный вред Сибилле.

– Я поцеловал Сибиллу. Это – все, клянусь вам!

– Ха! – фыркнул сэр Малькольм. – Болтуны рассказывают намного больше. Я думаю, вы должны будете жениться на моей дочери, чтобы защитить ее доброе имя.

– Я был бы рад, поверьте, – сказал Саймон совершенно искренне, – но я сомневаюсь, что кто-либо сможет убедить Сибиллу выйти замуж за меня.

Сэр Малькольм вздохнул:

– Она ужасно упряма, эта девочка.

– Файф наблюдает за каждым движением Изабеллы, – сообщил Саймон. – И уж он постарается не упустить шанса упрекнуть ее в безнравственности, якобы царящей среди ее двора, потому что это даст ему повод настоять на том, чтобы она жила с мужем. Так, как это положено.

– Файф не одобряет женщин, живущих самостоятельно, – сказал сэр Малькольм.

– Да, и никто не вправе обвинить его в этом. Я вообще-то тоже не одобряю. Но Файф скоро будет принимать меры, если уже не начал, поскольку убеждал меня возобновить мою помолвку с Сибиллой, – фыркнул Саймон. Внезапный гнев хлынул на него откуда-то из живота, поскольку он внезапно подумал, что Файф мог бы быть в союзе с Кол виллами, но он лишь сказал: – Я хотел бы обсудить это с Томасом Колвиллом, но он куда-то исчез.

– Я слышал, что Эдвард вчера уехал из Эдинбурга, и, возможно, Томас последовал за ним, – сказал сэр Малькольм. – Наверное, мне следует найти другого человека для своей Элис.

– Согласен с вами, – кивнул Саймон. – Я не хотел, чтобы вы это узнали, сэр, но... – И он описал инцидент в часовне Святой Маргариты, а как только он это сделал, в его уме родилась новая идея.

Он не сомневался относительно чувств Сибиллы к нему, равно как и своих к ней, и знал, что в конце концов сумеет убедить ее. Однако к тому времени, когда он сможет преодолеть ее упрямство, повреждение ее репутации станет необратимым.

И понравится это ей или нет, но у него оставался единственный шанс исправить ситуацию, и он должен был срочно его использовать.