Когда три девушки вошли в свои покои, леди Мюррей твердо заявила Элис и Розали, что если они хотят отдохнуть, то должны сделать это сейчас, до вечера.

– Я также должна отдохнуть, – сказала Сибилла, последовав вслед за ними, однако ее остановил голос леди Мюррей.

– Сядьте, моя дорогая. Сначала я хочу с вами переговорить, – заявила она.

Элис и Розали, оглядевшись, несомненно, заинтересовались ее тоном, однако Сибилла кивнула и послушно остановилась у двери, повернувшись к леди Мюррей. Когда дверь в комнату девочек закрылась, она внутренне сжалась, ожидая справедливых упреков. Однако леди Мюррей все так же сидела, не меняя выражения, и своим обычным голосом проговорила:

– Вы не должны ничего объяснять, моя дорогая. Саймон рассказал мне, что случилось, и я верю ему. Мы воспитывали его так, чтобы он всегда знал свои обязанности и брал на себя ответственность за свои поступки.

– Но я не хочу его винить за... – сказала Сибилла без размышления.

– Не будьте утомительны, моя дорогая, – перебила ее леди. – Это – единственный ответ.

– Мы оба виноваты, миледи, – вздохнула Сибилла.

– Милая, мне не нужно знать больше. Единственный факт, который меня волнует, – это то, что вы были с Саймоном и кто-то вас увидел. Я знаю, что вы не совершили ни одного из тех проступков, в которых вас обвиняют. Даже если бы вы были молодой женщиной, которая сделала бы это, Саймон все равно поступил бы так, как считает нужным. Я знаю моего сына, а также недавно узнала и то прошлое, что связывает вас. Я не имею никакого права говорить вам, что делать, но я рекомендовала бы вам поступить разумно. Я хочу также, чтобы вы знали, что я не буду стоять у вас на пути.

– Спасибо, миледи, – поблагодарила Сибилла.

Леди Мюррей поднялась.

– Вы останетесь на ужин сегодня вечером здесь?

– Нет, миледи, – ответила Сибилла, заставляя себя расслабиться и успокоиться, – скрытность лишь придает правдоподобие худшим из слухов, так что я буду поступать так, как поступаю всегда. Если люди захотят посмеяться между, собой, то они это все равно сделают, а я не хочу трусливо скрываться.

Леди Мюррей величественно закивала и, немало ее удивив, проговорила:

– Тогда вы должны отдохнуть в течение часа или около этого. Ведь вы наверняка устали и желаете покоя.

Сибилла хотела увидеть Саймона, чтобы узнать о том, какие слухи ходят про них, но к ужину он так и не появился.

Сибилла была уверена, что все увеличивающийся скандал вполне может закончиться тем, что ей придется вернуться в Эйкермур, вновь оказавшись под пятой у отца, и на сей раз даже Арчи Дуглас отказался бы помочь ей взять в руки свою судьбу.

Леди Мюррей говорила, что он, вероятно, отправился куда-то прочь из города по поручению Файфа. Продолжая вести себя так, будто ничего не случилось, Сибилла, однако, после ужина удалилась к себе раньше, чем обычно.

Около своих дверей она поблагодарила вооруженный эскорт, пожелала мужчинам спокойной ночи и отправила вниз.

Входя в комнату, она с удивлением обнаружила, что горничная не зажгла ни одну из свечей. Скорее всего она поступила так, чтобы не вызвать пожара, однако луна, лучи которой пробивались сквозь незанавешенное окно, давали достаточно света, чтобы Сибилла могла отыскать свечу и зажечь ее от тлеющих в камине углей. Однако она успела сделать лишь несколько шагов, как вдруг тяжелая ткань окутала ее с головы до ног. Сильная рука обхватила ее вокруг талии, прижимая локти к телу, в то время как что-то подозрительно похожее на веревку петлей затягивалось вокруг нее ниже захвата.

Через несколько секунд ее ноги оторвались от земли, и она оказалась переброшенной через широкое мужское плечо, словно громоздкий мешок со снедью. Его плечо больно уперлось ей в ребра. И тогда, задохнувшись от боли, она ощутила резкий запах корицы с гвоздикой, а также легкий аромат лаванды.

Саймон!..

Когда он повернулся к двери, послышался щелчок открываемого замка, и Сибилла открыла было рот, чтобы закричать, но не издала ни звука, надеясь, что она не делает тем самым непоправимую ошибку. То, что Саймон мог совершить такой возмутительный поступок, пробудило в ней ярость, и внезапно ее охватило сомнение. Ведь большинство людей использовали в своих целях мешки с различными ароматическими травами для того, чтобы сохранять одежду в сундуках и корзинах. И кто знает, сколько из них смешивали корицу, гвоздику и лаванду? Если ее похититель был не Саймоном, то она оказывалась в большей опасности, чем представляла себе. И все же она надеялась, что это был он, только решивший начать действовать так, как считал нужным, при этом с ней не посоветовавшись.

Пока Саймон нес Сибиллу вниз к пустынным запасным выходам, она покорно лежала у него на плече, так что он даже подумал, не упала ли она в обморок от осознания того страшного факта, что ее похищают.

Выскальзывая из башни Давида через боковую дверцу, скрытую от посторонних глаз огромной пекарней, которая полностью обслуживала замок, он стремительно проследовал дальше, стараясь не возбуждать постороннего внимания. Один гвардеец, приблизившись к нему, поднял факел и хотел было окликнуть его, но, узнав в свете огня лицо Саймона, одетого во все черное, промолчал и посторонился. Охранник явно не желал противодействовать одному из столь заметных приближенных Файфа.

Прибыв в часовню Святой Маргариты, Саймон от правился в неф и, бережно поставив свою ношу на ноги, повернул девушку к себе лицом. Смахнув одеяло с ее головы, он заметил блеснувшие в свете светильников сердитые глаза, точно такие, какие он и ожидал увидеть.

– Я знала, что это были вы!

– Тогда отчего же вы не закричали?

– Позвольте, но мы, по-моему, уже достаточно распустили про себя сплетен, чтобы еще увеличивать их количество. Однако как вы посмели поступить так со мной?! – Она осторожно обвела взглядом сводчатые проходы к алтарю, перед тем как продолжить: – И перед небесами? Вы заслуживаете самой ужасной кары за то, что вынесли решение за меня и подумали, что я обязательно должна теперь выйти за вас замуж.

Он молча слушал ее, оставаясь безмятежным и тихим, не сводя пристального взгляда с ее прекрасного лица, и ее щеки залил румянец.

Пытаясь загасить в себе тот огонь, который начинал жечь ее, когда он прикасался к ее телу, и стараясь ухватиться за свой гнев как за спасение, она произнесла:

– Нет никакой надобности в том, чтобы мы шли под венец, да я и не сделаю этого! Так что вы напрасно волокли меня сюда!

– Если вы уверены относительно этого, то так и скажите мне.

Она с подозрением посмотрела на него снизу вверх:

– Что вы подразумеваете?

– Я подразумеваю только то, что я сказал. Я принес вас сюда потому, что получил специальное разрешение от епископа, и я могу жениться на вас здесь. Я подумал...

– Вы не думали, поскольку не имели никакого права так поступать! Я не давала вам никакого права.

– Сибилла...

– Вы дали мне честное слово той ночью, на валах, что Файф ничего не потребует за то, что вы... поцеловали меня тогда, – сказала она. – Но как я могу знать наверняка, что это не он устроил все это? Вы оба – Томас и вы – служащие Файфа, и все это разоблачение в той несчастной комнате можно объяснить весьма просто. Вы оба заодно с Файфом... – Она прервалась, вскрикнув, поскольку он весьма грубо оттолкнул ее от себя.

– Остановитесь! – резко воскликнул он. – Я знаю, что вы сердиты, но вы не хуже меня знаете, что я обвиняю во всем случившемся только себя и что не было никакого ни с кем сговора против вас. Обратитесь к своему разуму, Сибилла, если вы все еще его имеете.

– Но как же вы могли приобрести специальное разрешение на столь поспешный брак, если Файф не помогал вам в этом?

Глядя на встревоженного и печального Саймона, она почувствовала приступ вины, которая прорастала в ней, но она сумела подавить его. Слишком хорошо она знала коварство Файфа, чтобы не подозревать его причастности ко всему этому.

И тогда Саймон наконец тихо сказал:

– Я заплатил много золота, Сибилла. Можно подкупить любого епископа и жениться в церкви без оглашения имен вступающих в брак.

Ошеломленная этими новостями, но все же настроенная на то, чтобы высказать свое мнение, она заявила:

– И все же вы устроили это, не обсудив со мной. Вы говорили, что для вас очень много значит мое мнение, а между тем действовали так, будто я всего лишь связка вещей, которую вы забыли упаковать и замотать.

– Если вы думаете, что я всегда буду терпеть ваши вулканические извержения, то я посоветовал бы вам хорошенько подумать, миледи. А теперь я сделаю все, что в моих силах, чтобы не отвечать вам очень грубо.

– Конечно, я уверена, – парировала она, – что только мужчинам дозволено взрываться всякий раз, когда они захотят.

– В любом случае, наверное, мы можем найти более интересные способы совместного существования. Бог знает, что нам стоит только взглянуть друг на друга... – Он сделал паузу, заставляя ее посмотреть ему прямо в глаза. – Епископ ждет, моя мудрая и очаровательная леди, – сказал он мягко. – В чем же причина того, что вы колеблетесь?

Его бездонные зеленые глаза впитывали ее в себя, и она переставала быть сама собой, становясь частью Саймона. Он притягивал ее как магнит.

– Я... я не могу, – ответила она и на этот раз с легкостью отвела взгляд. – Вы поглотите меня, милорд.

Он положил обе руки ей на плечи.

– Послушайте меня, – строго сказал он, – вы не верите моим обещаниям, боясь, что я не сдержу их?

– Я знаю, вы хотите...

– Но хорошо ли вы представляете себе, перед чем окажетесь, если мы не поженимся? – непреклонно продолжал он. – Ваша репутация будет разрушена, Сибилла, и Изабелла уволит вас, потому что ей необходимо защищать свое доброе имя. А дальше... дальше будет только хуже. Ваш отец заберет вас домой, в Эйкермур, и будет держать там в полной своей власти. Для вас единственный выход – брак с человеком, который искренне беспокоится о вас и полагает, что вы будете превосходной женой.

– С человеком, который поклялся когда-то мне отомстить. Разве вы можете отрицать это?

– Конечно, нет. Мы оба помним, что я сказал тогда, но вы же знаете, что я больше не хочу идти по тому пути. То, что я тогда кричал, было всего лишь вспышкой юношеского самолюбия, как вы уже могли понять.

– А теперь вы думаете, что ведете себя благородно, спасая меня?

– Факт остается фактом. До того как я вытянул вас и Кит из реки, я думал, что не смогу сделать и доли того, что сделал сегодня вечером. Однако с того дня я совершил многое, чего никогда не ожидал от себя.

Она не отвечала, но искры все еще сверкали в ее глазах, и он понял, что они всегда будут прекрасны – и когда она сердится, и когда улыбается.

– Скажите мне, о чем вы думаете в данный момент? – мягко проговорила она.

– О том, что должны выйти за меня замуж, Сибилла. Если вы скажете «нет», а впоследствии пострадаете от вашего отказа – а мы знаем, что пострадаете, – я никогда больше не попрошу об этом.

Она не знала никакого другого мужчину, кроме Хью, который пытался бы так отчаянно и решительно, не опасаясь последствий, обеспечивать ее спасение. Но Хью был ее братом, и это была его обязанность – защищать ее, в то время как Саймон ее братом не был.

– Так что же вы скажете, миледи? – спросил он снова. – Вы знаете не хуже меня, что я не могу заставить вас, так же, как и никто не может. Но я действительно хочу, и больше, чем когда-либо, чтобы вы стали моей женой.

– Но почему? – спросила она. – Почему вы хотите жениться на мне, Саймон?

– Потому что вы заставляете меня смеяться и радоваться жизни, – моментально, не задумываясь, ответил он.

Негодование отразилось в ее глазах прежде, чем она произнесла:

– Вы думаете, что не сможете вести жизнь без меня, сэр?

– Вам лучше знать, – сказал он, используя два пальца правой руки, чтобы приподнять ее подбородок. – Посмотрите на меня.

Сибилла никогда в своей жизни не была застенчивой, но тот нежный опенок в его голосе, граничащий с удовольствием, отчего-то сделал ее застенчивой теперь. Его прикосновение потревожило ее так же сильно, как и раньше.

Она облизнула губы, когда их глаза встретились, но, вспомнив, с каким вожделением он реагировал на это движение, закусила нижнюю губу. Его зрачки стали настолько большими, что глаза выглядели черными.

Покалывание в теле увеличилось.

– Что же вы подразумеваете под этим? – спросила она, затаив дыхание.

– Я подразумеваю то, что люблю быть с вами, что когда я встаю утром, я хочу видеть вас в течение всего дня, хочу разговаривать и быть рядом с вами. Я пропустил прошедшие два дня, пока подготавливался к сегодняшнему, и я невероятно соскучился. Мне кажется, мы стали хорошими друзьями, миледи. Брак, который следует за дружбой, должен быть более крепким, он поможет людям вместе выжить.

– Я надеюсь на это, – призналась она.

– Поэтому я спрашиваю вас еще раз, – сказал он, и обе его руки легли на ее плечи. – Вы выйдете за меня замуж?

Она теперь едва дышала, понимая, что собирается сейчас сказать «да».

Он понял это, когда ее губы слегка шевельнулись, и быстро произнес:

– Я надеюсь, что вы не возражаете против нескольких гостей на нашей свадьбе?

Невольно вскидывая руку, чтобы поправить украшенную бусинами сеть на волосах, Сибилла воскликнула:

– Гости? Но кто?

Он улыбнулся, и она вновь восхитилась тем, как шла улыбка его лицу.

– Ждите здесь, – сказал он. – Я приведу их.

Он дошел до двери, открыл ее и жестом кого-то позвал. Она услышала хихиканье своей сестры, а будучи абсолютно уверенной в том, что с ней будут и леди Мюррей, и Розали, и сэр Малькольм, Сибилла быстро расправила юбки и выпрямилась.

Те четверо, кого она ожидала увидеть, вошли, а вслед за ними Амалия, Мег, Уэструдер, Букклей, а также два парня Букклея, в которых Сибилла признала преданного служащего Мег Сима Эллиота и капитана команды по борьбе, известного под странной кличкой Весельчак Томми.

Амалия сразу же направилась к ней.

– Я принесла вам подарок, – сказала она.

Сибилла осторожно улыбнулась:

– Саймон рассказал всем об этом, кроме меня?

– Да, я уверена, – ответила Амалия усмехаясь. – Он хотел пригласить надлежащих свидетелей, и он нуждался в Гарте и Уоте, чтобы наблюдать за лестницей. Он знал также, что не осмелится жениться на вас без нашего согласия, а кроме того, вы остаетесь в доме Уота сегодня вечером. У нас много комнат, и вам там будет намного удобнее, чем если бы вы ютились в комнате Саймона или же в вашей собственной, рядом с моей матерью. А вот здесь, – добавила она, вручая Сибилле маленький пузырек, – то, что вы приготовили для меня, помните?

Сибилла взяла пузырек, выдернула пробку и рассмеялась от удовольствия. Это были ее собственные любимые духи. Обнимая Амалию, она воскликнула:

– Спасибо! Я рада, что все здесь!

Сибилла оглядела улыбчивые лица, понимая, сколько она доставляет всем радости, заминая этот скандал.

Епископ неожиданно выступил вперед вместе с помощником, идущим за ним по пятам и несущим табурет. Священник сказал:

– Уже становится поздно. Так мы начинаем?

Сибилла посмотрела на Саймона, который поощряюще улыбнулся ей, перевела взгляд на сэра Малькольма и затем взглянула на леди Мюррей.

И произнесла спокойно:

– Да, мы можем начинать.