На следующее утро Мэри, проснувшись, сразу же узнала приятную новость: сэр Дуглас и его спутники покинули Кричфилд вскоре после восхода солнца.

Отправляясь домой, Кейт очень надеялась, что ей никогда больше не придется встретиться с красавчиком Адамом. Не волновала ее и возможная встреча с Кеннотом Гиллеспи. Впрочем, свидания с другими мужчинами тоже не могли доставить ей никакого удовольствия.

Потянулись долгие однообразные дни под крышей родного дома на берегу Спай. В течение этого времени она хлопотала по хозяйству и иногда посещала вечеринки и балы, проходившие в соседних имениях. Это немного разнообразило спокойную, без эмоциональных всплесков, жизнь Мэри и приносило определенное наслаждение и удовлетворение.

Пролетели рождественские праздники, прошли январь и февраль, принесшие с собой отвратительную и неприятную погоду. Именно зимой горных районов достигло известие о казни королевы Марии, напомнив Кейт о последней ночи, проведенной в Кричфилде. Страшная новость уже успела обрасти жуткими подробностями. Говорили, якобы казненная носила алую детскую юбочку и до последних секунд жизни сохраняла свою былую красоту, несмотря на то, что под париком не росло ни единого волоска. Рассказывали, она не проявила ни малейших признаков страха, когда предстала перед палачом. Королева Мария сама опустилась на колени и положила голову на плаху… Эти подробности хотя и увлекали Кейт, но она ни с кем не стала обсуждать их, даже с отцом.

Дуглас и его сподвижники потерпели полное поражение. Попытки Адама спасти королеву Шотландии не привели к желаемому результату. Ну, а ночное происшествие в Кричфилде ушло в прошлое. Тем более, никто не подозревал, что Мэри узнала некоторые секретные сведения, касающиеся заговора.

В течение суровых зимних месяцев ее жизнь немного потускнела. Она стала меньше бывать в гостях, почти не заводила новых знакомств. И даже наступление весны ничего не изменило в привычном существовании Кейт, хотя и считалось, что в это время года девушки горных районов все чаще появляются на вечеринках. Однако отец продолжал упорно твердить об отвратительных дорогах и невозможности поездок на небольшие расстояния, не говоря уже о более далеких путешествиях.

Впрочем, Кейт сама старалась найти различные занятия, чтобы скрасить часы пребывания в родном доме. При этом она иногда с тоской вспоминала шумные балы и жалела, что отец так редко устраивает их. А ведь они так веселили ее и вызывали самые приятные эмоции! Но — увы! Мэри категорически отказывали в посещении различных компаний.

В последних числах апреля она попыталась устранить все недоразумения по данному поводу. Кейт упросила одного из солидных влиятельных знакомых поговорить с отцом, и тот буквально заставил главу семейства изменить свое мнение и убедил его не держать дочь взаперти. С большой неохотой и массой проклятий высокий седобородый Дункан Макферсон отослал Мэри с визитом к кузинам, Мердокам, проживавшим в десяти милях севернее усадьбы Макферсонов. При этом он строго-настрого предупредил дочь, дабы она вела себя, строго следуя правилам приличия, и не позволяла себе никаких вольностей. Кроме того, последовал и другой отцовский наказ. Дункан приказал — да, да, именно приказал — выбросить из головы все мысли о замужестве хотя бы, по крайней мере, на ближайшее время.

Каково же было удивление Кейт при возвращении из этой поездки, когда она узнала, что Дункан без ее согласия нашел ей мужа. Новость прямо-таки ошеломила Мэри.

Кстати, старик Макферсон не обладал ни тактом, ни качествами дипломата, которые обычно присущи почти каждому мужчине. Только представьте себе — он выпалил ей о своем решении, как только Кейт переступила порог родного дома.

* * *

После трудной и довольно неприятной дороги Мэри прошла в свою комнату, чтобы сменить платье. Переоблачившись в домашнюю одежду, она присела перед зеркалом и собралась поправить прическу. В этот момент раздался стук в дверь и вошел слуга, сообщивший, что хозяин дома просит зайти ее в гостиную, которую очень любила мама.

Кейт сразу сникла, взгляд стал отсутствующим. Хотя спальня освещалась только двумя тройными канделябрами, а в маленьком камине мерцали золотисто-оранжевые угли, посторонний человек мгновенно обратил бы внимание на то, как побледнело ее лицо. «Ничего не поделаешь — придется идти», — подумала Мэри и тяжело вздохнула.

— Послушай, дорогая, я нашел для тебя мужа, — повторил Дункан Макферсон, как только она вошла в комнату. Он почти мгновенно заметил в глазах дочери выражение какого-то странного спокойствия, и его голос зазвучал почти агрессивно: — Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Папа, я уже слышала об этом.

— И больше тебе сказать нечего, а?

— Прости, отец, но мне неизвестно, что говорят в таких случаях, — произнесла она спокойным и почти безразличным тоном, удивившим их обоих. — Две недели назад в этой же гостиной ты заявил, что я еще слишком молода, чтобы думать о замужестве. Происходящее сейчас выглядит более чем странно. Оказывается, все уже на грани помолвки. По-моему, этот факт не требует никаких комментариев. Мне кажется, такая новость может лишить красноречия даже самого Демосфена.

— Вот именно! — рыкнул Дункан. — Мэри, как ты могла поверить, что я выдам тебя замуж за сына фермера?! Визит к Мердокам должен бы был излечить твою душеньку от такого безрассудства, но…

Кейт вызывающе вскинула голову.

— О! Я даже и не предполагала о… о желании Робина Маклеода разделить со мной тяготы жизни и, естественно, не думала об этом. Впрочем, я не люблю его ни капельки. Ну, в том смысле, как обычно принято по отношению к своему супругу.

— Гм… Любовь и замужество — совершенно разные вещи! Твое представление о супружеской жизни — полная чушь! Когда ты предстанешь перед алтарем, то поймешь, что я оказался прав, подыскав такого мужа. Тебе просто невозможно представить, чего это мне стоило!

— Папа, ты так говоришь, словно я уже достигла возраста старой девы. А ведь у меня есть довольно определенная надежда на лучшее. Мне кажется, мой суженый должен быть среди порядочных и добрых джентльменов… Как только моя тетя возьмет меня в Эдинбург…

— Что?! — гневно оборвал дочь Дункан. — Об этом не может быть и речи! Ты никуда не поедешь! — торжественно и властно заявил он.

В непоколебимость отцовского решения Кейт поверила сразу, потому что Сару Аберфойл считали нарушителем всех традиций рода Макферсонов. Это, в свою очередь, сказалось и на воспитании Мэри. Но поскольку у Кейт не хватило времени, чтобы правильно сориентироваться в сложившейся ситуации, она продолжала настаивать на собственном мнении по данному вопросу.

— Стоп! — оборвал дочь Дункан. — Разве я не говорил тебе, что дал слово сэру Адаму? Девочка моя, ты прекрасно знаешь — обратного пути нет и не может быть.

Это сообщение обрушилось на Кейт подобно снежной лавине, и в ее сознании непроизвольно возник образ мужчины с дерзкими карими глазами.

— Сэру Адаму?!

— Да, — гордо подтвердил отец. — Сэр Дуглас — один из богатейших людей Шотландии, хотя и рожден в приграничной полосе. Ей-богу, он обязательно получит титул графа. Но самое удивительное — и весьма немаловажное! — заключается в том, что сэр Адам находится в довольно близких и дружеских отношениях с Иаковом, королем Шотландии. Словом, сэр Дуглас горит желанием немедленно обручиться с тобой, дорогая моя.

— Сэр Адам Дуглас?!

Кейт постепенно приходила в себя и вновь обретала возможность здраво мыслить. В ее сознании возник целый клубок путаных умозаключений и зловещих воспоминаний, которые, как ей казалось, уже похоронены, забыты раз и навсегда. Мэри охватила дрожь, словно в уютную комнату ворвался стремительный порыв холодного пронизывающего ветра, неизменного спутника суровой октябрьской ночи.

Странный холод быстро сменился трепетным возбуждением, начавшимся в кончиках пальцев и молниеносно распространившимся по всему телу. У Кейт возникло ощущение, что она наблюдает происходящее как будто со стороны. Может, все это — лишь сон? Хотя совсем не похоже. Конечно, если бы отец не огорошил ее своим сообщением столь неожиданно, она смогла бы обдумать и проанализировать ситуацию более четко и ясно. В эту минуту Мэри не могла ничего вспомнить, кроме выражения высокомерия, надменности и заносчивости на лице Дугласа и его самоуверенных манер. Потом в ее воображении возникли изумленные глаза Адама при виде пятифутового шеста в нежных девичьих руках. «Что заставило этого проклятого обитателя приграничья жениться на мне?» — мучилась она и никак не могла разобраться в собственных чувствах и ощущениях.

— Неудивительно, что тебе приходят на ум всякие подозрения, барышня, — продолжал Дункан. — Но я еще раз должен подчеркнуть — это самая подходящая для тебя партия. Кстати, его отец — лорд Стрэчен, обладатель баронского титула. Когда у вас появится наследник…

Кейт с трудом вникла в смысл слов отца и отвернулась к окну. Сообщение о будущем замужестве поразило ее, но все-таки она старалась вести себя должным образом и оставаться спокойной. Мэри даже почувствовала некий трепет и волнение. Однако открытие, что именно Дуглас оказался ее поклонником, стало для нее неприятнейшим потрясением.

— Отец, ты несправедлив ко мне. Зачем тебе понадобилось выдавать меня замуж за сэра Адама? — наконец выдавила она. — Я не желаю быть супругой выходца из приграничной полосы. К тому же, мне не нравится этот человек.

— Зачем упрямиться? — раздраженно поинтересовался Дункан. — Я уже принял предложение сэра Дугласа, поэтому ты выйдешь только за него. И никаких возражений! — Расстроенный до предела, он поднял руку и принялся почесывать взлохмаченную голову. — Таких разговоров больше не должно быть, дорогая моя. Кстати, ты, возможно, помнишь его… Он сказал, вы однажды встречались. Именно после этого сэр Адам и решил сделать предложение, так как ты очень ему понравилась. При окончании нашей беседы он добавил, что земля Парлана Крисдейла будет передана в мое распоряжение. Правда, участок еще не принадлежит сэру Дугласу, но — сомневаться не приходится — обязательно станет его собственностью в самое ближайшее время.

Щеки Мэри побагровели от гнева, и в разговоре наступила неловкая пауза. Она просто не знала, что сказать по поводу последних фраз отца. Стало ясно, что Дуглас, предложив сделку с участком земли, желает приобрести контроль над поместьем Дункана, когда тот отдаст Богу душу. Теперь Кейт окончательно поняла: она нужна Адаму постольку-поскольку. Он просто хочет взять своеобразный реванш за поражение в Кричфилде и подчинить ее своей воле. О, этот человек прекрасно знает, как воспользоваться своей властью, обаянием и богатством!

В какой-то момент Мэри почувствовала, что вот-вот разразится истерическим смехом. Это ощущение появилось, когда она подумала о столь эффективном способе мести за удар шестом по голове в поместье дяди. Но отец очень серьезно взялся за решение вопроса о замужестве, так что сейчас совсем не до смеха. Он с присущей ему гордостью горца ни за что не отступит, и ей нечего ждать у моря погоды.

Чтобы спасти себя, Кейт решилась на крайнюю меру. Она не раз пользовалась этим способом воздействия на своего упрямого отца — тон ее голоса стал умоляющим.

— Папа, пожалуйста, выслушай меня… Я очень хорошо помню сэра Адама. Он не представляет собой ничего особенного. Этот человек высокомерен, заносчив и непочтителен. Ко всему прочему, сэр Дуглас совершенно не умеет ценить в женщине ее лучшие качества. Словом, я ненавижу его больше, чем могу выразить…

Мэри не успела закончить свой монолог, так как на нее обрушилась лавина угроз и проклятий. Она поняла, что решение отца окончательное, об ином варианте и говорить не стоит. Впрочем, случившееся не было для Кейт чем-то неожиданным. Она давно знала о существовании обычая, по которому глава семьи сам, без чьих-либо советов, выбирает мужа для дочери. Какими бы другими правами не пользовались молодые женщины горной Шотландии, им редко разрешалось принимать участие в обсуждении таких жизненно важных вопросов, как замужество. Несмотря на то, что юная горянка могла отказать любому поклоннику, отец имел полное право решать данную проблему совершенно самостоятельно. Будь то сын или дочь, но невыполнение воли главы семьи заканчивалось грандиозным скандалом и прочими неприятностями. Как правило, во многих уголках Шотландии, где жители в основном исповедовали кальвинизм, такое поведение молодых людей считалось незаконным и сурово наказывалось.

Мэри прекрасно понимала, что никогда не сможет открыто выступить против решения отца. Ведь он все-таки любит ее, любит больше всех на свете. Правда, Дункан чуть ли не лопается от гордости, заполучив такого жениха, как сэр Дуглас, и для него не имеет никакого значения место рождения этого человека. Важно лишь то, что сэр Адам сделал предложение его дочери. Более того, теперь на карту поставлена честь Макферсона: он дал слово. Конечно, Дункан поверил словам Кейт об отвращении к претенденту на ее руку и сердце, но рассматривал это чувство как естественное женское упрямство.

Она не могла даже поведать отцу о своей последней ночи в Кричфилде, потому что выяснение всех подробностей способно вызвать явное сомнение в ее честности. Макферсон вправе расценить поведение дочери как вызывающее: оно давало возможность Дугласу подумать, что она станет для него легкой добычей. Представление Кейт об истинном джентльменстве и манерах Адама Дункан посчитал бы простой уверткой. Он, с точки зрения мужской логики, осудил бы раскованность дочери и счел бы оскорбление, нанесенное Дугласом, вполне заслуженным. В какой-то миг Кейт захотелось немного солгать, чтобы сакцентировать внимание отца на поведении Адама. Этим приемом она смогла бы доказать свою правоту. Но Мэри тут же отказалась от такого хитрого хода. Дункан сразу примется задавать множество вопросов, выяснять подробности, а она совсем не умеет обманывать. Даже тот факт, что Кейт сумела защитить свою честь, почти не сыграл бы никакой роли. Ее грубоватая тактика не получила бы должного одобрения, так как сэр Адам Дуглас очень понравился отцу. Импульсивность считалась второй натурой Мэри. Из-за этого недостатка она часто страдала и терпела неудачи, потому что не умела размышлять над идеями, осенившими ее, а сразу же выкладывала их, раскрывая свои планы. Но теперь ей нужно постараться не совершить подобной ошибки к помалкивать, стараясь сохранять благоразумие.

Дункан шагнул вперед и положил свою сильную руку на хрупкое плечо дочери. Выглядел он довольно внушительно: выше среднего роста, поджарая мускулистая фигура, массивная грудь и крепкая шея. Кейт показалось, что отец сильно разгневан и готов пойти на крайние меры. Она непроизвольно напряглась и приготовилась к худшему. Но когда Дункан заговорил, в его голосе прорезались нотки тепла и участия.

— Успокойся, милая. Поверь мне, это чудесная партия. У Дугласа много денег, некоторую сумму он оформит на тебя. Зачем? Да чтобы скорее заполучить твою руку! Сэр Адам владеет большими земельными участками, и поэтому никогда не станет вмешиваться в мои дела и претендовать на поместье после моей смерти.

— А у тебя есть гарантии того, что именно так и будет? Однажды в разговоре ты упомянул о благоразумном горце, который никому не доверяет, кроме самого себя…

Макферсон неопределенно пожал плечами.

— Честно говоря, мне понравился сэр Дуглас — вот и все. Я понимаю, тебе страшно покидать родной дом. Впрочем, живут же люди и на границе. Ручаюсь, как только в твоих карманах заведутся лишние денежки и вокруг забегает множество слуг, ты быстро освоишься на новом месте. Это, поверь своему старому отцу, действительно здорово. Когда-нибудь вспомнишь наш разговор и не раз поблагодаришь меня.

— Этого не произойдет никогда, — тихо произнесла Кейт, сурово поджимая губы, раздосадованная тем, что отца так впечатлило неимоверное богатство Дугласа. И все-таки инстинкт самосохранения заставлял ее проявлять осторожность и держать свои эмоции под контролем. — Я не могу выйти замуж за жителя приграничья. Такой поступок выглядит бесчестно. Я не желаю компрометировать славное имя Макферсонов.

Дункан подозрительно взглянул на дочь.

— Это что еще за фокусы? Не буду… Не могу… Клянусь перед распятием Иисуса Христа, девочка, ты переходишь грань дозволенного! Уж не собираешься ли ты опозорить меня, заставив взять назад данное слово?! Хочется тебе или нет, но придется принять предложение этого человека!

Теперь Макферсон кричал, и Мэри поневоле пришлось умерить свой пыл. Все-таки ей хотелось добиться желаемого результата.

— Это замужество не принесет мне ни счастья, ни утешения. Впрочем, если Адам так тебе нравится, жени его на себе, а я за такого противного типа не выйду ни под каким предлогом! Почему мне приходится думать о чести нашей семьи?! Неужели ты ничего не понимаешь? Нет, я больше и слышать не желаю, как мой родной отец произносит имя этого бритого выскочки из приграничья!

Макферсон выпрямился и молча метнул на дочь яростный взгляд. Кейт в смятении задохнулась, осознав, что его терпению пришел конец. Но было уже поздно раскаиваться. Она отступила назад, пытаясь как-то смягчить обстановку.

— Прошу простить меня, папа. Мне действительно не следовало говорить с тобой в таком тоне.

— Нет, девочка моя, теперь твои извинения ни к чему. Сходи-ка лучше за подходящим к случаю прутиком, — довольно спокойно проговорил Дункан, отчетливо выделяя интонацией каждое слово.

— Папа, я…

— Помолчи! — громыхнул он, почти задыхаясь от внезапного приступа гнева. — Ты не смеешь дерзить мне, негодница! Сейчас ты получишь за все сполна! Видела человека только один раз — и уже несешь всякую чепуху в его адрес!.. Я не желаю терпеть твои выходки! — Дункан указал на дверь. — Иди и принеси хороший прут!

Тяжело вздыхая и сокрушенно покачивая головой, Кейт исполнила приказ отца.

Когда она с покорным видом протянула ему орудие наказания, Дункан бросил прут в камин. На этот раз так далеко дело не зашло. Он просто получил моральное удовлетворение и сразу успокоился.

— Ладно, будем считать, что сделка состоялась, — уже более миролюбиво произнес Макферсон. — Так вот, сэр Адам приедет завтра, чтобы обо всем переговорить с тобой лично. Ты по этому случаю принарядишься и умеришь свой нрав, хотя… Словом, соблюдай приличия и… давай покончим с неповиновением. Надеюсь, девочка, тебе все ясно?

— Да, — прошептала Мэри, но в душе решила оставаться непоколебимой и не идти ни на какие уступки.

Итак, намерения отца полностью определились. Теперь абсолютно ясно, что он не станет колебаться при выборе средств для достижения намеченной цели. Правда, Дункан не считался жестоким человеком, но зато обладал невероятным упрямством. Кейт прекрасно понимала, что ее упорство — особенно в данном случае — ничто по сравнению со стремлениями главы семьи.

Она вытерла набежавшие слезы тыльной стороной ладони, но этот жест не вызвал у отца ни капли сострадания. Он отослал ее спать, оставив без ужина, как обычно поступал во времена детства, когда дочь ухитрялась в чем-то провиниться. Откровенно говоря, Дункан был довольно мягок и проявлял некоторую терпимость к дерзким выходкам Мэри. Другой бы на его месте принял более радикальные меры.

Кейт очень хорошо понимала и соглашалась с мнением отца, что в ее поведении довольно часто появляются моменты, о которых потом приходится горько сожалеть. Например, с языка запросто срываются оскорбительные для собеседника слова. Но в таких случаях она никогда не пыталась увиливать от заслуженного наказания. А вот сегодня…

Мэри знала, что до глубины души разочаровала отца, даже шокировала его. Он, скорее всего, ожидал от нее проявления дикого восторга. «Да, другая девушка, будучи на моем месте, просто подпрыгнула бы до небес, — подумала Кейт. — Ведь каждая юная особа, обладающая здравым умом, придала бы больше значения общественному положению и богатству сэра Дугласа, нежели такой незначительной мелочи, что ее принуждают жить в приграничье да еще под пятой высокомерного и надменного мужа». Но она не относилась к разряду таких девушек. Кейт свято верила в божественное начало брачного союза и не желала находиться рядом с таким человеком, который закабалит ее и будет обходиться с ней, словно она представляет собой его личное имущество.

Добравшись до своей спальни, Мэри упала на кровать и с головой погрузилась в океан тягостных раздумий. Как же ей выпутаться из этой неприятной истории? Можно ли избежать ненавистного ей обручения с сэром Дугласом? Но на ум ничего не приходило, и вскоре она уснула, обиженно всхлипывая во сне.

Существовал единственный способ раз и навсегда покончить со всеми неприятностями, свалившимися, как снег, на бедную голову Мэри, — обратиться к здравому рассудку сэра Адама. Но обладает ли он таковым?

* * *

Утром Кейт поняла, что ей все равно придется заканчивать нелегкий разговор с отцом по поводу предстоящего замужества. Настроение упало, но ничего не поделаешь.

Она привела себя в порядок, чтобы Дункан не сделал замечания и не ворчал насчет неряшливости некоторых молодых особ. Для этого Мэри гладко зачесала волосы вверх, а на прическу набросила изящную кружевную сетку, надела красивое платье, подол которого портниха расшила малиновыми и желтыми розами с зелеными стеблями и листьями.

— Доброе утро, милая, — поздоровался с ней отец, заметив Кейт при входе в гостиную. — Кажется, прямо с утра все складывается прекрасно. По-моему, нам сегодня предстоит попировать и отведать чего-нибудь вкусненького. Готов спорить, что у тебя неплохой аппетит и ничто не сможет испортить его.

Она постаралась уклониться от ответа и даже не попыталась продолжить разговор. Пока служанка подавала завтрак, Дункан продолжал хранить молчание и лишь задумчиво посматривал на дочь, отмечая про себя ее угрюмый вид. Мэри притворилась, что увлечена едой. Постепенно она снова погрузилась в свои невеселые мысли и даже не заметила блюда с копченой сельдью, которое отец подал ей собственноручно.

— Кушай, малышка. Мне бы не хотелось, чтобы ты упала в обморок от голода прямо у ног сэра Адама.

Последняя фраза вывела Кейт из состояния прострации, и она прикусила губу, избегая встречаться со взглядом Дункана.

— Вряд ли меня можно назвать слабым созданием, — наконец тихо сказала Мэри, намазывая мармелад на сдобную булочку и по-мышиному обгрызая ее, дабы угодить отцу.

— Девочка моя, — с нотками беспокойства в голосе обратился к ней Дункан, — надеюсь, ты не поставишь меня в неловкое положение? Не подвергнешь своего отца позору и унижению своим… гм, гм… поведением?

— Ни в коем случае, сэр, — с улыбкой отозвалась она, но в глазах промелькнула тень иронии. — Думаю, это не будет способствовать большому успеху в глазах некоторых… приезжих.

— Значит, ты пришла в себя окончательно?

— Можешь считать, что все в порядке. Впрочем, мне кажется, сэр Дуглас не согласится снять с себя пиджак, и посему…

— Никогда не проси ни о чем подобном этого человека! Такой жест рассматривается как честь, которую он может оказать тебе и всему клану. Так что опасайся опозорить имя Макферсонов своей дурацкой болтовней! — Он бросил на дочь свирепый взгляд. — Скажи честно, ты повинуешься мне, девочка? Или придется проклясть тебя? Улавливаешь мою мысль, Мэри Кейт?

— Еще бы, — ответила она, глубоко вздыхая. — Но мне отвратительна сама идея замужества! Боже, стать женой человека, который только и мечтает подчинить меня и заставить соблюдать все правила и нормы, принятые у жителей приграничной полосы, — это просто ужасно! Господи, быть вечной рабой мужа!.. Я не могу вести себя так же смирно, как моя тетушка в Кричфилде.

Карие глаза Дункана тревожно блеснули, выдавая его внутреннее напряжение.

— Ну-у, милая моя, если в твоем характере и существует что-то от тети, то это лишь самая мизерная часть. Но представь себе, на что походила бы жизнь самого Кричфилда, женись он на моей сестре, а не на сестричке твоей дорогой матушки.

У Мэри осталось самое удручающее впечатление от сцены у камина, которую ей пришлось наблюдать в последнюю ночь в Кричфилде: изрядно пьяненький хозяин дома развалился в кресле возле стола для игры в кости. Около него суетились не менее охмелевшие друзья-приятели. А теперь в такой же ситуации Кейт представила суровую жилистую фигуру неукротимой сестры ее отца. В душе Мэри наступило просветление, и она с улыбкой взглянула на Дункана.

— Папа, не уводи разговор в сторону! Все-таки мое будущее пока зависит от меня самой, не так ли? Что ж, если мне придется стать женой этого человека, то я обязательно займусь его воспитанием, чтобы он понимал: хозяйка дома, родившая на севере Шотландии, никогда не должна превращаться в личное имущество супруга. Муж обязан научиться обращаться со своей милой, если рассчитывает на ее покорность.

Макферсон, почувствовав смену настроения Кейт, улыбнулся.

— Интересно, а как ты поведешь себя со мной, когда станешь замужней женщиной? Мне кажется, даже твоя мама дважды подумала бы, прежде чем допустить какую-либо оплошность, общаясь с таким молодым человеком, как сэр Дуглас. Кстати, если вы поссоритесь, не мечтай вернуться домой. Предупреждаю сразу, что не пущу и на порог. Твое место будет рядом с мужем. Нечего отираться около меня! Сами повздорили — сами и разбирайтесь.

Вспомнив ту ночь в Кричфилде, посылаемые Адамом проклятия и дикие удары ногой в дверь ее спальни, Мэри внутренне содрогнулась и подумала, что предположение отца о выходках мужа может вполне подтвердиться. Кроме того, у Дугласа есть весьма веские причины для подобного поведения. И все-таки Кейт дала себе слово, что Адам обязательно раскается перед ней за проявленную наглость в Кричфилде, прежде чем состоится их бракосочетание. Глубоко вздохнув, она улыбнулась еще шире и поинтересовалась у отца, когда ожидается прибытие сэра Дугласа.

— Обещал приехать около половины десятого. Вероятно, с ним будут его друзья. О!.. Остался еще один маленький вопросик… — На лице Дункана мелькнула тень беспокойства. — Тебе придется принять во внимание то, что у сэра Дугласа туго со временем. Ему нужно постоянно находиться при королевском дворе, поэтому сэр Адам хотел бы оформить брак как можно быстрее.

— Гм… Как скоро?

«Сейчас для меня главное — принять вызов, поднять перчатку, — подумала Мэри, — а все детали — потом. Сейчас им не стоит придавать большого значения».

— Ничего не могу сказать определенного. Он только сказал мне, что сроки необходимо обсудить в более спокойной обстановке.

— Но ведь все это может продолжаться месяц или даже больше, — спокойно заметила Кейт. — В конце концов, нужно же подготовиться к соглашению.

— Совершенно верно, — поспешно поддержал дочь Дункан, но в его глазах мелькнула тень сомнения.

Они в молчании закончили завтрак, а затем отец предложил Мэри находиться в гостиной, чтобы потом — когда приедут гости — ее не пришлось разыскивать.

Кейт восприняла эту просьбу без особого энтузиазма, поскольку такое «веселое» сидение без дела в списке ее любимых занятий не значилось. Вообще-то она считалась искусной рукодельницей. Например, все тончайшие вышивки на своих нарядах Мэри делала сама. Эта кропотливая и замысловатая работа приносила ей полное удовлетворение. Правда, их экономке, Мораг Макбейн, приходилось помогать своей юной хозяйке. Женщина сучила пряжу, делала подрубку и украшала каймой почти каждую вещь, вышедшую из рук Кейт. В корзине домашней искусницы постоянно лежало несколько незаконченных вышивок, потому что частенько у нее не хватало времени и терпения довести начатое дело до конца. И все-таки, несмотря на этот неприятный недостаток, работа в конце концов завершалась — дом на берегу реки Спай украшался еще одной диванной подушечкой, расшитыми шторами или стеганым одеялом. Причем все рисунки для этих вещиц Кейт придумывала сама.

Тяжело вздохнув, Мэри расположилась в гостиной и принялась наводить порядок в изрядно захламленной корзине с рукоделием. Она хотела избавиться от неудавшихся вышивок, обрезков витого шнура, перепутанных шерстяных и шелковых ниток. Кроме того, нужно было прострочить некоторые незавершенные вещицы.

К половине десятого ей совершенно наскучили как выполняемая работа, так и одиночество. Когда Мэри услышала шум, донесшийся со стороны двора, то с облегчением вздохнула и отложила рукоделие до лучших времен.

Она поспешила к окну и приоткрыла зеленые бархатные шторы. В этот момент сэр Адам уже спешился и передал поводья своего великолепного скакуна улыбающемуся мальчику-слуге.

Ей почему-то показалось, что он вроде бы стал выше ростом да и выглядит более элегантно, чем при их первой встрече в Кричфилде. Теперь на нем были надеты темно-зеленый камзол и короткие облегающие бриджи, которые прекрасно подчеркивали достоинства его фигуры и придавали щегольский вид кандидату на роль ее мужа.

Сэр Дуглас небрежно отбросил в сторону дорогое, отделанное мехом, пальто из пурпурного бархата. В воздухе сверкнула аметистовая брошь, приколотая к наряду. Камзол Адама украшал щегольский кружевной воротник, резко контрастировавший с темной кепкой, которая покрывала его аккуратно подстриженные кудри.

Он ловко и привычно бросил монету слуге, грациозным движением поправил головной убор и решительно направился к дому. Твердость шага ясно говорила о его нетерпении.

«Господи! Оказывается, Дуглас действительно жаждет видеть меня!» — покраснев, подумала Мэри и заметалась по комнате, не зная, что предпринять и как вести себя, когда он переступит порог гостиной.