Он сразу понял, что Кристина плакала, и укорил себя за то, что был несправедлив к ней. Из фразы Изобел и довольно наивного щебетания Мариоты он понял, что они ослушались его указаний, и ни Изобел, ни Кристину в этом винить было нельзя. Он вспомнил, как безосновательно обвинил жену в зависти, и поморщился.

На самом деле он не замечал в ней никаких признаков зависти к сестре, но Мариота иногда позволяла себе намекать на это, и в запале, рассердившись на Кристину, сомневавшуюся в его правоте, он бросил это глупое обвинение ей в лицо.

Почувствовав раскаяние, Гектор решил найти ее и теперь бросился к жене, бережно взял ее под локти и поднял на ноги.

– Что случилось? Что тебя так расстроило? Мои слова?

Сначала она боялась смотреть ему в лицо и потупилась. Ему хотелось видеть ее глаза, чтобы понять ее чувства, а еще – проверить, сохранили ли они даже теперь, в минуту печали, свой золотистый цвет, так поразивший его когда-то. Он захотел привлечь ее к себе, обнять и удостовериться, что она в безопасности, – и это желание удивило его.

Гектор пытался убедить самого себя, что такое чувство естественно по отношению к любому плачущему человеку, но здесь было что-то другое. Он боялся, что Кристина оттолкнет его, если он попытается заключить ее в объятия. Она всегда была такой самостоятельной и невозмутимой. Ему пришло в голову, что иногда поведение супруги заставляло его устыдиться своих манер, как если бы она была его матерью – что, конечно, было абсурдно. Да, она была заботливой, любящей и доброй, но разве эти золотистые глаза и шелковая кожа вызывали у него сыновние чувства? Взяв жену за плечи, он ощутил ее дрожь и вспомнил, какими мягкими и зовущими всегда выглядели ее губы. Он захотел увидеть их снова.

– Посмотри на меня, Кристина, – сказал Гектор – пожалуй, резче, чем хотел бы.

Но его слова возымели действие – она подняла глаза. Они были такими же золотистыми, но сейчас в них мелькали зеленые искорки, наверное, от зелени ее платья. Кристина молчала, но ее нижняя губа подрагивала. Она заплакала бы снова, но Гектор решил помешать этому.

Как можно мягче он произнес:

– Что же случилось, девочка? Это из-за моих слов о зависти? Я был не прав. Я знаю, ты не держишь зла на сестру.

Кристина покачала головой и снова опустила взгляд.

– Нет, не поэтому.

– Тогда что? Скажи мне. Я не хочу, чтобы ты плакала.

Она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, и он приготовился ждать, хотя всегда ненавидел это. Собравшись с духом, она тихо выговорила:

– Простите меня, сэр. Я дурно веду себя. Я…

– Чепуха, – сказал он уже своим обычным тоном. – Тебя что-то расстроило, и мне нужно знать что. Скажи же, не заставляй меня повторять свой вопрос.

Терпение не относилось к числу его достоинств.

К его удивлению, Кристина улыбнулась сквозь слезы:

– Если я скажу, вы решите, что я совсем сошла с ума. Я пришла сюда в поисках тихого местечка, где бы я могла спокойно подумать. И вдруг, не знаю почему, вспомнила о своей матери, о том, как она давала мне мудрые советы. А потом мне почудилось, что она здесь, хотя я и знала, что это не так. И меня охватила такая тоска по ней, что вот я совсем расклеилась.

Гектор убрал с ее щеки влажную прядь. Кристина выглядела такой маленькой и беззащитной, что ему снова захотелось сжать ее в объятиях, но он опять испугался, что ей это не понравится. Хотя он был ее мужем, после первой брачной ночи он не пользовался своими супружескими правами, и подобный жест мог испортить их отношения. Поэтому он просто спросил:

– Она давно умерла?

– Давно, мне тогда было одиннадцать лет. Разве не глупо с моей стороны так расстраиваться по этому поводу?

– Вовсе нет, девочка. Я потерял мать в пятнадцать лет и с тех пор почти каждый день вспоминаю о ней. Когда я смотрю на облака, то думаю, как она умела разглядеть в них зверей и сочиняла для меня всякие сказки о них. Чужие лица и чужие слова часто напоминают мне ее лицо и голос. Это не странно – особенно если вы были близки.

– А вы были близки с матерью?

– О да, как большинство мальчишек, тем более что мы с Лахланом не уезжали из дома учиться. Отец всегда держал нас при себе и надеялся, что мы увлечемся наукой и станем продолжать его изыскания. Лахлан был более усерден… А когда умерла мать, Йен Дубх отправил нас во Францию, чтобы мы узнали больше об окружающем мире, у него там был ученый друг. Этот друг вскоре понял, что история и тому подобные науки мне не интересны, и послал меня к известному фехтовальщику, чтобы я обучился военному делу. Лахлан тоже брал у него уроки и преуспел, но, конечно, в политике и стратегии его успехи были намного серьезнее. Мы разные, но хорошо дополняем друг друга.

– Майри говорит, что брат не смог бы без вас достичь своих целей. Якобы он хорошо строит планы и чувствует, куда ветер дует, потому что создал целую сеть осведомителей по всему Северному нагорью и Островам. Но если бы вы не воплощали его мечты и идеи в жизнь, он никогда бы не достиг нынешней власти и положения.

– Зря Майри так говорит, – ответил Гектор скромно, но невольно выпрямился. Слова жены наполнили его гордостью. Лахлан и сам часто так говорил, но не менее часто величал брата и болваном. Близнецы редко хвалили друг друга. Им казалось более естественным соревноваться, дразниться и критиковать друг друга. – Надеюсь, ты не станешь говорить ей обо мне нечто подобное, – добавил Гектор.

– Что вы никогда не смогли бы ничего достичь без Лахлана? – Кристина улыбнулась, но затем добавила уже серьезно: – Полагаю, вы бы справились со всем как с ним, так и без него, сэр. Вы производите впечатление человека, способного решить любую задачу. Вы чудесно сотрудничаете с братом, но больше всех от этого выигрываете не вы, а его светлость.

– Ты просто так, без всякого повода вспомнила мать? – спросил он, подумав о странном напряжении, сопровождавшем обед, и не веря, что ее слезы не были вызваны событиями этого утра и их послеобеденным разговором. – Скажи мне все начистоту.

Кристина снова испытующе посмотрела ему в глаза, словно сомневалась в его искренности. Неизвестно, что она там увидела.

– Было бы нечестно утверждать, что более ничто не огорчило меня, сэр, но все это совсем не важно, как мне кажется.

– Не скажешь? – Внезапно ему захотелось непременно это выяснить. – Я должен знать, девочка. Может быть, я что-то не так сказал или сделал?

Она закусила нижнюю губу, и Гектор так и застыл, впившись в нее взглядом. Такая мягкая, полная, чувственная губка! Даже когда Кристина заговорила, он продолжал следить за движением ее губ, представляя, как чудесно должно быть их прикосновение…

– Вы слушаете меня, сэр?

Он понял, что совсем не слушал жену.

– Глупости – конечно, слушаю. – Гектор почувствовал, что краснеет, и признался: – Нет, дорогая, если честно – я отвлекся.

Кристина нахмурилась, в ее голосе зазвучала ирония.

– Конечно, у вас и без меня много важных дел, сэр. Вам не следовало утруждать себя появлением в этой комнате.

Кристина пыталась сохранять спокойствие, но сознание того, что, задав ей вопрос, он не потрудился даже выслушать ответ, внушало ей желание дать мужу пощечину. Разумеется, она не могла так поступить. Такой человек, как Гектор, без раздумий дал бы сдачи и мог, не рассчитав силу, одним ударом сбить ее с ног. Несмотря на эти соображения, Кристина не чувствовала страха перед мужем. И даже в припадке ярости ее привычка следить за миром в доме была так сильна, что она чуть было не бросилась сразу же извиняться.

Но тон ее мужа был слишком резок, когда он сказал:

– Я пришел узнать, почему моя жена исчезла, никого не предупредив.

– Не знала, что мне следует отчитываться перед вами в каждом своем шаге, – сказала Кристина. – Однако, если желаете, в будущем я усвою эту привычку.

– Не дерзи мне, – рявкнул он.

– Господь с вами, сэр! Разве дерзко со стороны жены соглашаться с желаниями мужа?

Было видно, что Гектор борется с собой. Кристине хотелось ладонью стереть с его лица сердитые морщины, сказать ему, что она не хотела его задеть, и вовсе не дерзила ему. То ей хотелось упрекнуть его за то, что он, как наивный мальчик, открыто флиртует с Мариотой и заставляет законную жену чувствовать себя неловко. То она была готова просить прощения, что заставила его волноваться, броситься в его объятия и выплакать все слезы на его плече.

Кристина пыталась объяснить ему, что чувствовала себя за столом ненужной и заметила, что он не слушает, именно в тот момент, когда искала слова, стараясь не обидеть его и не обвинить во всем Мариоту. Разочарование и обида были так сильны, что она с трудом сдержалась, чтобы не разбить или не сломать что-нибудь в комнате.

Его губы упрямо сжались, и она подумала, что слишком смело заговорила с ним. Если он закусит удила, не имеет смысла пытаться его смягчить. Его мужественное лицо исказилось от гнева, но он молчал. Может, он обдумывает, как наказать ее за дерзость? Кристина говорила с ним, как с мужем, но ведь он не считал ее женой, – так что поделом ей. При этой мысли она снова почувствовала комок в горле, и, к ее ужасу, слеза потекла по ее щеке.

Гектор внезапно схватил ее за плечи и прижал к себе:

– Прошу тебя, не плачь. Разве я зверь, что так мучаю тебя? Мне не следовало всего этого говорить. Я искал тебя, потому что не мог найти шпоры, которые были на мне утром, и подумал, может, ты их куда-нибудь убрала. Леди Юфимия сказала мне, что ты часто бываешь в этой комнате, вот я и нашел тебя здесь. Очень уютное местечко, надо сказать, – добавил Гектор, оглядывая скамьи с подушками и корзинку с шитьем возле стула.

– Я не видела ваши шпоры, – сказала Кристина, не обращая внимания на комплимент. Она была уверена, что он сделан просто для отвода глаз. – Вы куда-нибудь ходили после возвращения – например, посмотреть, как дела с судами?

– Да, но больше никуда, и я не… О, я мог оставить их у дворецкого! Ради Бога, теперь я вспомнил. Я их снял, когда дворецкий мне показывал счета. Не помню почему, но теперь я знаю, где они. С тобой будет все хорошо?

– Да, – ответила Кристина.

Продолжая держать ее в объятиях, он тихо сказал:

– Мне надо будет съездить со своими людьми, чтобы похоронить этих негодяев, которые напали на твоих сестер, но мы не договорили. Мне бы хотелось, чтобы сегодня ночью ты спала в моей комнате. Хорошо?

– Да, сэр, конечно, – пролепетала Кристина, пораженная охватившими ее чувствами. Наверное, он просто хотел воспользоваться правом мужа разделять по своему желанию ложе с женой. И то, что ему наконец пришло это в голову, не должно наполнять ее таким восторгом, говорила себе Кристина.

Она напомнила себе и то, что в жизни восторг обычно предшествует отчаянию, и решила, что разумнее не искать между строк то, что там не написано.

День прошел быстро. Закончив работу, к Кристине подошла Изобел – грязная, но широко улыбающаяся.

– Оказалось, укладывать поленья – не такое уж страшное наказание, – заявила она.

Удивленная тем, что платье сестры до колен мокрое, Кристина спросила:

– Где ты ухитрилась так намокнуть?

– Я прыгнула в воду, чтобы помочь Фину вытащить лосося.

– Ты ходил с ним на рыбалку?

– Да, с ним и Гуго. Мне разрешили, и я пошла.

– Изобел, разве ты забыла, что Гектор не разрешает нам покидать замок без вооруженной охраны? Я думала, он сделал тебе достаточное внушение.

– Но Фин взял свой кинжал, – пояснила Изобел. – Это оружие, так что у меня была вооруженная охрана.

Кристина покачала головой:

– Ну что мне с тобой делать? Эти мальчики на пару лет старше тебя. Разве можно считать их достаточной охраной? А если что-нибудь случится?

Изобел, насупившись, покосилась на нее:

– Ты действительно думаешь, что мне могут навредить? Фин сказал, что глупо об этом думать, тем более что никто бы не признал во мне леди.

– Вот это верно, – сухо согласилась Кристина. – Все бы приняли тебя за обычное дитя без манер и достоинства, да еще довольно грязное.

– Но ведь в таком случае я была в безопасности?

– Ты помнишь, что сказал Гектор о непослушных женщинах?

Изобел опустила взгляд:

– Ну да!

– И как ты думаешь, что бы он тебе ответил?

Изобел сморщилась.

– Ты ему расскажешь?

– Не знаю, – ответила ей сестра. – Мне бы не хотелось, чтобы он тебя снова наказал. Уверена, на этот раз Гектор не смягчится и сделает все, как обещал.

– Он сказал, что накажет меня, если еще раз поймает у дверей.

Кристина вздохнула:

– Иди переоденься. Скоро ужин.

Изобел беззаботно убежала, а Кристина снова вздохнула и стала прихорашиваться. Ее стройная горничная средних лет, рекомендованная Майри, ждала ее в спальне. Во время причесывания, прежде чем снова надеть чепец, Кристина заметила:

– После ужина я бы хотела искупаться, Брона. Пусть мальчики принесут мне ванну и горячей воды.

– Хорошо, миледи, я присмотрю за этим. Хотя я бы не стала мыться вечером, – отозвалась Брона, явно удивленная просьбой. – Вдруг заболеете.

– Я сегодня помогала сестренке укладывать дрова, – объяснила Кристина. – Мне кажется, я вся в опилках, но сейчас у меня нет времени для ванны.

Брона пощелкала языком.

– Простите, миледи, – сказала она, – разве нет для этого слуг? Вы слишком много трудитесь.

А может, она и права, подумала Кристина. Возможно, она трудится слишком много, и ей следует разыгрывать из себя настоящую леди вроде тех, о ком складывают песни менестрели, – питающуюся клубникой со сливками и ничего не делающую по дому. Правда, у них наверняка скучная жизнь – зато счастливая и размеренная.

Ужин показался Гектору продолжением обеда. Мариота все так же заигрывала с ним, однако ее поведение он отчего-то теперь находил навязчивым – его кровь уже не играла от ее слов.

Изобел все время исподтишка поглядывала на Гектора. Он понял, что девочка снова что-то натворила, и с удивлением обнаружил, что эта мысль его даже развеселила. Ребенок казался ему занимательнее Мариоты. Изобел никогда не стала бы такой красивой, как старшая сестра, но говорила она всегда очень умно. У Мариоты был чудесный женственный голос, и слушать ее было приятно, но Изобел хотелось не только слушать, но и понимать. К тому же она напоминала ему о задиристых друзьях его детства. Он тоже тогда был не прочь пошалить, но отец почти всегда считал его поступки дурным озорством и открытым неповиновением, так что за любые свои «приключения» и Гектор, и Лахлан сурово наказывались.

Изобел пристально посмотрела на Кристину. Проследив за ее взглядом, Гектор заметил, что жена слегка покачала головой. Девочка сразу успокоилась и занялась ужином. Значит, что бы та ни натворила, Кристина знала об этом и не собиралась ему говорить. Интересное начало вечера, подумал Гектор, но у него есть свой собственный секрет, и, возможно, тайну Изобел он раскроет только утром.

Узнав, что горничная Кристины велела принести в ее спальню после ужина ванну и горячую воду, он изменил этот приказ, и слуги перенесли все в его спальню. Он сам поможет жене мыться.

Заказав на ужин кларет, Гектор наполнил кубок Кристины ярким красным вином. Когда она отпила, он сделал слуге знак вновь наполнить его.

– Вы хотите подпоить меня, сэр?

– Учитывая историю нашего знакомства, эта тактика становится традиционной, – парировал он.

Кристина наморщила нос.

– Мне не нужно быть пьяной, чтобы подчиняться вашим желаниям.

– Посмотрим, – сказал он, усмехнувшись ей и представляя, что она подумает, узнав, что придется мыться в его комнате. Он ждал этого момента с нетерпением, какого не испытывал со времен своих первых опытов общения с прекрасным полом. Было странно испытывать подобные чувства к жене, которая, как он все еще утверждал, была совсем ему не нужна, но это ему почему-то вовсе не мешало.

Наслаждаться предвкушением интимных забав в течение всего ужина ему помешало прибытие посланника. Узнав в нем слугу Лахлана из Дуарта, Гектор сразу отвел его в сторону, так как большая часть вестей от брата часто оказывалась сугубо конфиденциальной. На этот раз новости исходили не от Лахлана, а от их отца.

Прочтя суровый приказ Йена Дубха приехать для обсуждения внезапно возникшего вопроса, Гектор вновь почувствовал себя мальчишкой – тогда он ненавидел подобные приказы отца. Они всегда оказывались предвестием неприятных и даже трагичных событий.

Он вздохнул, понимая, что за четыре дня до отплытия в Ардторниш удобнее переехать в Дуарт на несколько дней, чтобы подробно обсудить соображения Лахлана относительно прибытия Роберта Стюарта.

Главной задачей было обеспечение безопасности Стюарта. Его путь в Ардторниш и пребывание там являлись их основной заботой с того самого дня, когда он впервые заявил о своем намерении нанести визит. На Островном совете прозвучало несколько мнений, прямо указывавших, что некоторые кланы не одобряли Роберта в роли преемника короля и могли помешать его визиту. В качестве верховного лорда-адмирала Лахлан стремился гарантировать достойное празднование Прощеного вторника у его светлости. Поэтому они с Гектором решили встретиться заранее и обсудить, как им лучше предвосхитить возможные происки врагов. Трудности с добычей жира буревестника на ряде островов также не давали им покоя. Теперь же Гектору приходилось отправляться в Дуарт еще раньше.

Ему следовало оставить распоряжения дворецкому и приказать приготовить к утру баркас и гребцов, а еще проследить, чтобы его люди завершили подготовку других судов и вместе с Кристиной последовали в нужное время за ним в Ардторниш. Но сейчас Гектор мог думать только о наступающей ночи и молодой жене.

– У вас найдется для меня минутка, сэр? – спросила Мариота, подходя к нему с чарующей улыбкой и кладя ему на локоть нежную ручку.

– Да, сударыня. Чем могу служить?

– Развлеките меня, – попросила она. – Моя сестра не предусмотрела в Лохбуи никаких развлечений для гостей. Здесь нет ни музыкантов, ни певцов-менестрелей. Не верю, что вы всегда столь небрежны по отношению к гостям!

– Разве вы не взяли с собой шитье или еще что-нибудь, что могло бы вас занять?

Она сморщила носик:

– Разумеется, но все это так скучно, сэр. Я бы предпочла поговорить с вами. В конце концов, мы должны были пожениться, и я чрезвычайно увлечена вами. – Ее ресницы затрепетали, и Гектор почувствовал мускусный аромат ее духов.

– Вам не следует говорить такие вещи, – мягко сказал он. – Я законный муж вашей сестры и ваш брат по законам святой церкви и Шотландии. Вам пристало вести себя со мной, как с любым другим братом.

– Но у меня нет братьев, и ни в этом, ни в том, что вы женаты на Кристине, нет моей вины. Правда, отец как-то раз сказал мне, что если бы я была сыном, а не дочерью, моя мать могла бы быть сейчас с нами. Видите ли, мои родители все хотели сына, и в конце концов это убило мою маму.

– Ради Бога! Как можно говорить ребенку такие вещи! – воскликнул Гектор, потрясенный спокойным тоном Мариоты не меньше, чем чудовищным смыслом ее слов.

Она пожала плечами и продолжила:

– Просто отец так думает, вот и все. Но я не хотела бы это обсуждать! Они с Кристиной обманули нас, а это куда страшнее, верно? Разве мы с вами не жертвы их подлого замысла?

– Но теперь ничего не изменишь, – сказал Гектор, сдерживая нетерпение. Он понимал, что она так же расстроена хитростью Маклауда, как и он.

– Можно! – сказала она возмущенно. – Ведь мы никому ничего не должны. Я слышала, Ирландия совсем близко от острова Малла, и разве мы не можем взять баркас и отправиться туда? Я знаю, что вы намерены аннулировать этот бессмысленный брак. Изобел говорит, что из-за этого даже ваш повар осмелился сказать Кристине, что она и недели не пробудет в Лохбуи.

– Повар скоро научится вежливости, – мрачно пообещал Гектор, понимая, что разговор с Калумом наверняка был в числе тех событий, о которых Кристина отказалась ему сообщить. – Я живу здесь, Мариота, и не собираюсь покидать Лохбуи и остров Малл.

– Признаюсь, и мне было бы здесь уютнее, чем на новом месте в Ирландии. Говорят, ирландцы совсем другие, – хотя те, кого я видела, и показались мне обычными людьми, – задумчиво добавила она. – Но несмотря на то, что жизнь среди ирландцев была бы не столь удобна, как среди соотечественников, они бы полюбили меня, если бы узнали получше.

– В этом нет сомнения, – сказал Гектор, сдерживая раздражение. – Однако…

– О да, все будет так, как вы решите, – сказала она легкомысленно. – Если нам лучше остаться в Лохбуи, то подождем, пока вы не добьетесь расторжения брака. Вам поможет аббат Маккиннон. Если бы вы не прервали нашу поездку этим утром, я бы доехала до него и попросила о помощи.

Только ее очевидная наивность удержала Гектора от вспышки гнева. Взяв себя в руки, он сказал:

– Мариота, неужели вы не понимаете, что люди, напавшие на вас и Изобел сегодня утром, были родственниками Зеленого аббата? А ведь это так и есть, уверяю вас. Пока вы здесь, не пытайтесь обращаться с ним как с другом. Более того, я запрещаю вам пытаться снестись с ним. Вы поняли меня?

– Хорошо, – ответила Мариота. – Впрочем, вы не правы. Фингон Маккиннон – близкий друг моего отца и мой уже много лет. Он никогда бы не причинил мне зла.

– Как бы то ни было, вы будете следовать моим указаниям – или, видит Бог, я отправлю вас домой.

– Вы знаете, что, когда вы сердитесь, у вас появляются две складочки между бровями? Они добавляют вам мужественности, но с годами на их месте могут появиться настоящие морщины, и вы мне станете меньше нравиться.

– Мариота!

Она сжала его руку и улыбнулась ему своей самой чудесной улыбкой.

– О, не сердитесь на меня, сэр! Я не стану делать ничего, что вам не понравится. Разве я не говорила, что безумно влюблена в вас?

– Говорили, – подтвердил Гектор с улыбкой, так как противиться ее обаянию было трудно. Однако, покинув ее и отправившись давать указания дворецкому, он вздохнул с облегчением. С Кристиной все-таки намного спокойнее, думал он, поджидая жену в спальне.

Чувствуя легкое опьянение от выпитого за ужином вина, Кристина забеспокоилась, услышав слова горничной.

– Мне не принесут ванну, почему? Брона выглядела расстроенной.

– Простите, миледи. Ребята говорят, хозяин велел нести ванну и воду в его спальню. – Она покраснела и добавила: – Он еще сказал, что поможет вам мыться.

– Правда?

– Да. – Брона говорила уже совсем тихо. – Я не могла их отговорить.

– Это понятно, – согласилась Кристина. Даже она не могла возражать приказам мужа. – Пожалуйста, помоги мне снять чепец.

– Сейчас, миледи.

Кристина села на табурет в корсете и сорочке и, глядя на себя в зеркало, попыталась расслабиться, пока служанка вынимала шпильки и расплетала ей волосы.

– Расчесать вас, миледи?

– Нет, спасибо. Сделай пучок на макушке и заколи, чтобы волосы не намокли в воде. И принеси мне голубой халат.

– Помочь вам снять корсет и сорочку?

– Сорочку я не буду снимать, – сказала Кристина. Ей было бы неприятно идти через коридор и входить к мужчине в одном тонком халате. В сорочке все-таки будет не так страшно.

Когда Брона принесла халат и помогла ей одеться, Кристина сделала глубокий вдох, взяла щетку и вышла в коридор, отделявший ее спальню от комнаты Гектора. Их двери находились совсем близко. Легонько толкнув ее, она вошла, ожидая найти спальню пустой. Но в комнате что-то происходило, и она вздрогнула от неожиданности, но услышала плеск воды, увидела слугу, наливавшего горячую воду в ванну, и успокоилась. Ванна была уже почти полна, и от нее шел пар.

Слуга улыбнулся ей:

– Воды хватит, миледи?

– Да, благодарю тебя, – отозвалась Кристина.

– Тут в ведре холодная вода на всякий случай, – пояснил паренек. – Принести еще горячей?

– Нет, я быстро вымоюсь. Можешь идти, я запру дверь.

И тут из коридора раздался голос, который она так боялась услышать.

– Нет, ты не запрешь дверь. Никто не осмелится войти ко мне в спальню без стука и разрешения. Именно поэтому я решил, что тебе будет покойнее принимать ванну здесь, – добавил Гектор, входя в комнату. Он широко улыбался.

Изменившись в лице, она сказала:

– Как это я раньше не замечала, какая дьявольская у вас улыбка?!

Слуга захихикал и проскользнул мимо хозяина к двери. Гектор плотно закрыл за ним дверь. Кристина с грустью произнесла:

– Конечно, теперь весь замок будет знать с его слов о том, что тут произошло.

– Нет, дорогая, – сказал Гектор и придвинулся к ней, нависая над Кристиной и лишний раз подчеркивая, насколько он выше и мощнее ее. Он коснулся ее лица, заправляя в пучок выбившийся локон, и добавил: – Мои люди опасаются повторять то, что слышат или видят, – все, кроме тупицы повара.

Почувствовав, что краснеет, Кристина неловко спросила:

– Повара?

– Ты должна была поделиться со мной, – сказал он, касаясь пальцем ее подбородка и поднимая ее лицо, чтобы заставить жену смотреть себе в глаза. – Мне следовало узнать о бесчинствах своего повара не от Мариоты, которая услышала об этом от Изобел. Одному Богу известно, насколько верно Мариота изложила мне произошедшее, но, прежде чем я разделаюсь с ним, ты должна рассказать мне обо всем сама.

– Ничего особенного, – сказала Кристина, стараясь сдержать дрожь в голосе и надеясь, что он отнимет руку от ее лица. Когда Гектор дотронулся до ее волос, по ее телу прошла сладкая дрожь. И этот палец, касавшийся сейчас ее подбородка, казалось, посылал жаркие волны, обволакивавшие ее всю и пробуждавшие желания, о которых она никогда раньше не догадывалась.

Ей было трудно сосредоточиться.

– Прошу вас, сэр, – проговорила она, – не наказывать его за невежливость. Я отчитала его, и он извинился. Я дала ему понять, что вопрос исчерпан. Если вы накажете его сейчас, он решит, что это по моей просьбе и что я не могу без вашего покровительства вести хозяйство. Это нанесет ущерб моей репутации.

Гектор не сразу ответил, но отпустил ее подбородок. Кристина едва дышала. Прикоснется ли он к ней снова?

Гектор положил ей руку на плечо, а другой забрал у нее щетку и бросил ее на кровать. Затем он положил вторую руку ей на другое плечо и пристально посмотрел ей в глаза. Она смело встретила его взгляд.

– Очень хорошо, – сказал Гектор. – Я не стану его наказывать, хотя собирался. Но скажи, верно ли, что он отказывался повиноваться тебе в связи с грядущим аннулированием нашего брака?

– Я боялась, что Изобел все услышит, но вы говорите, что узнали о случившемся от Мариоты?

– Да, она утверждает, что ей рассказала Изобел.

– Тогда наверняка об этом уже знает весь остров Малл.

Гектор не стал спорить. Кристина осторожно посматривала на него. Заметив это, он улыбнулся с извиняющимся видом и сказал:

– Возможно, ты права. В любом случае я начинаю думать, что расторгнуть наш брак будет сложнее, чем я полагал.

Она потупилась, но он снова взял ее за подбородок. Встретившись с мужем взглядом, Кристина сказала:

– Простите, сэр, я не знаю, что сказать.

– Ты уже сказала слишком много, – ответил он. – Мы должны принимать ниспосланное судьбой, ведь что сделано, то сделано. Давай-ка я помогу тебе снять халат, а то скоро вода совсем остынет.

Он протянул руку, чтобы развязать пояс ее халата. Тыльной стороной ладони он коснулся ее живота; дрожь снова пробежала по ее телу. Кристина затрепетала, но это был не страх, а любопытство. Что же будет дальше?