К тому времени, как я настрочила пятое по счету сообщение за день, успел прийти и закончиться обеденный перерыв.

Энн: Если хочешь, я могу занести твои вещи к Дэвиду и Эв. Просто дай мне знать.

Как и после предыдущих, ответа после этого сообщения не последовало. Ни буквы. Ни строчки. Ничего. Я ничего не могла с собой поделать. Мне нужно было попытаться еще раз.

Энн: Я надеюсь, что мы все еще можем быть друзьями.

В ту же минуту, как я его отправила, меня захлестнуло сожаление. Это была такая идиотская стандартная фраза. Почему не выпускают смартфоны с кнопкой «не делай этого»? Сейчас такое приложение пришлось бы кстати. Мне нужно было постараться быть оригинальнее. Может, если бы я отнеслась к этому с весельем, бросила что-нибудь остроумное по поводу его барабанной установки или вроде того, то он бы ответил. Но опять же, я была ни с чем.

— Все еще пишешь ему? — спросил Рис со своего места, занятый перестановкой книжек в отделе «Экшен/Приключения».

— Мм-хмм.

— Ответа все еще нет?

— Нет.

Самый худший понедельник из всех. Мне удалось уговорить Риса позволить все утро провозиться с документацией магазина, таким образом, исключая любую необходимость в разговоре. После сна длительностью в два, а может, и три часа я не чувствовала себя человеком. Не особо. Я была злобным, стервозным комком из душевной боли. Утешила ли Эйнсли мужскую боль, что испытывал Мал? Образы их переплетенных тел заполнили мои мысли. Я видела почти все его тело, так что детали были яркими.

Да, мои нежные чувства были хорошенько и по-настоящему задеты. Спасибо, господи, что Мал бросил меня. Еще бы немного совместно проведенного времени и, когда бы он уехал в тур, я бы стала полностью опустошенной.

На телефон до сих пор ничего не пришло. Я проверила его дважды, просто чтобы удостовериться.

Он был прав насчет «Рокового влечения». Хотя совсем недавно я преследовала его только через сообщения. Повезло, что он держал свой член в штанах. Одного его присутствия было достаточно, чтобы вдохновить меня. От мысли о том, что я могла полностью его потерять, мне хотелось залиться слезами и выплеснуть все то дерьмо, что накопилось внутри (предпочтительно на его голову). Мной овладели злость и грусть.

Сколько дней прошло с нашего знакомства? Не много.

— Как же, бл***, нелепо.

— Что ты сказала? — спросил Рис, бросая нервный взгляд в сторону парочки хипстеров, рассматривающих книги из отдела о домашнем ремонте.

Вот дерьмо.

— Ничего. Ничего. Прости.

Рис подошел к прилавку. Я продолжала равнодушно вбивать на клавиатуре информацию, притворяясь, что разбираюсь с накладной. Может, если я его проигнорирую, он уйдет. Через пару дней я снова буду в порядке. Но вот сегодня мне вроде как необходимо немного уединения. Мне не хочется слушать о деталях того, как мой босс зажигал в выходные. Прошу поймите, впервые за все это время я не ревновала. Или теперь можно считать, что уже во второй раз? Моя увлеченность Рисом чудеснейшим образом (или не таким уж чудесным) испарилась. Лихорадка от Мала Эриксона была сильнодействующим лекарством.

— Ты действительно расстроена из-за того парня, так ведь? — спросил он, что прозвучало как нечто не поддающееся логике.

— Я, правда, не хочу об этом говорить, Рис.

— Слушай, — он вздохнул, опершись руками о прилавок. — А как насчет того, чтобы я вытащил тебя сегодня вечером выпить? В Китайском квартале открылся новый бар. Можем оценить его.

— Очень здорово с твоей стороны предложить такое. Но как насчет другого вечера?

— У тебя есть планы?

— Типа того.

Потому что сидеть в одиночестве, погрузившись в раздумья, и при этом быть одетой в одну из футболок Мала — считалось планом.

Рис потер рукой подбородок и нахмурился.

— Энн, если рассуждать трезво, то ты должна была знать, что так и будет. Он же Малкольм Эриксон. Парень — ходячая легенда.

— Да, я знаю.

Я ссутулилась. В стандартной системе измерений высота моего роста сейчас была около двух футов. Я не могла почувствовать себя еще меньше.

— Такие парни не славятся стабильными отношениями.

— Я, э... я это понимаю. Правда.

— Эй, ты замечательная. Это его потеря.

— Спасибо.

Тьфу ты. Эта жалость в глазах Риса... убейте меня сейчас же. Бутылка текилы только что добавилась к планам на сегодняшний вечер. Да здравствует веселье. Вот, почему я никогда особо не заморачивалась по поводу свиданий, именно из-за того, что творилось в данный момент. Мысль о членах ушла, и опять вернулся эгоизм. Не то чтобы он вообще когда-либо уходил.

Мне нужно вернуть жизнь в прежнее русло. Это Мал повел себя как придурок. Я не сделала ничего плохого. За исключением того, что, конечно, не имела ни малейшего представления, как справиться со сложной ситуацией.

— Наверное, нам стоит вернуться к работе, — на самом деле я не особо выполняла ее, но все же должна была проявить подобие усилий, ведь он за нее мне платит и все такое.

Рис скрестил и выпрямил руки, глядя на меня.

— Слушай, а почему бы тебе не взять на оставшийся день отгул? Я сам закрою.

— В самом деле?

— Да, — он улыбнулся, на щеках появились ямочки. — Одному богу известно, сколько часов я тебе задолжал. А ты даже ни разу не брала больничный.

— Спасибо, Рис.

***

Моя большая старая ванная на ножках была лучшим местом во всем мире. Ничто с ней не сравнится. Жизнь казалась гораздо лучше в пределах этих теплых, мыльных водяных границ. Если мне когда-нибудь придется съехать, то по ней я буду скучать больше всего. Я принимала ее, отмокая уже добрую половину часа. Откровенно говоря, в мои планы даже не входило выходить отсюда. Я была вполне довольна тем, что бездельничала, уставившись на плитку на стене.

А в голове были только мысли, полные бушующих, огромных морей ни о чем.

До того момента, пока не распахнулась входная дверь в квартиру. Я вскочила, во мне пульсировал адреналин.

— Какого хрена?

— Энн? — прокричал Мал.

Затем распахнулась и дверь в ванную комнату. Я схватила белое полотенце, висевшее на крючке над головой, и прижала его к груди. Мгновенно ткань начала впитывать воду.

— Энн.

Мал ворвался внутрь, разъяренный до такой степени, что аж искры летели. От них наэлектризовались его волосы и потемнели глаза. Дверь в ванную захлопнулась за ним.

— Мал?

— Это что? — прорычал он, тыча свой мобильный мне в лицо.

— Эм, твой телефон? Что, черт возьми, ты тут делаешь?

— Я имею в виду гребаные сообщения, которые ты мне присылала.

— Что? — я уставилась на него в изумлении. — Выйди.

— Нет.

— Раз тебе хочется обсудить мои сообщения, то ты сможешь подождать, пока я не вылезу из ванной и что-нибудь на себя не наброшу.

— Мы обсудим их сейчас.

Для этого разговора мне требовалась броня. А проклятое полотенце совсем не подходило делу. Я скрестила руки на груди, съеживаясь в комочек.

— Те сообщения — это моя попытка вести себя дружелюбно после вчерашнего. Хотя, после того как ты врываешься сюда так... Больше я не чувствую себя столь дружелюбной. Выметайся нахрен, Мал.

— Ты расстаешься со мной через сообщение.

Не вопрос, а утверждение. Такое, от которого я становлюсь еще немного злее, хотя, наверное, к этому также причастно вламывание в двери и крики.

Он чокнутый? Нет, серьезно, чокнутый?

— Этот никчемный козел Рис подтолкнул тебя на это?

— Нет, — отрезала я. — Рис здесь ни при чем. И я не могу на самом деле порвать с тобой, потому что помнишь ту часть, в которой мы никогда в действительности не были вместе? В которой все это было фальшью?

— Фальшью, да? — он присел на корточки возле ванной, сжимая ее края так сильно, что побелели костяшки.

— Выметайся.

— Никуда я не пойду, пока мы не разберемся в этом до конца.

Остатки жалости к себе исчезли, на их место пришла неприкрытая ярость. Да как он смеет?

— Если хочешь разобраться с этим, то, быть может, тебе захочется перестать вести себя, как мудак. Вламываться сюда и кричать на меня, обвинять меня в фигне... глупо.

— Да неужели? Почему бы тогда тебе не сказать, что же мне делать, раз я не такой умный и прочее, — он навис над ванной со взглядом близким к маниакальному. — Скажи мне, как я должен справиться с этим, Энн. И используй короткие слова, хорошо?

Я попыталась сесть, заплескалась вода. Он не мог для этого выбрать еще более неловкое время? И как так вышло, что в этой ситуации он превратился в жертву?

— Я не собиралась... — начала было я, но аргх, хрен с ним. Если он желает нарваться на оскорбления, то он их получит, с моими-то комплиментами. Я откашлялась, попыталась еще раз. — Вот тебе полная картина. Ты не пришел домой... не вернулся сюда, в квартиру прошлой ночью. Я предположила, что ты был с Эйнсли. Твои друзья, скорее всего, об этом узнают, так? Значит, наше прикрытие раскрыто.

— Я не был с Эйнсли, — выдавил он.

Все замерло.

— Не был?

— Нет. Я стучал по барабанам, пока не успокоился, затем выпил немного с парнями. Дэйви сказал, дать тебе немного времени, чтобы остынуть. Уснул я в гостиничном номере Бена.

— Мудрый совет на будущее: в следующий раз, когда дело дойдет до нас, попытайся поговорить со мной вместо Дэйви.

Он медленно выдохнул.

— Хорошо.

— Ты просто остался в номере Бена?

Такая версия развития событий настолько дико отличалась от ненавистной версии, которую я проигрывала в своей голове. Я даже не подумала о таком варианте.

— Да, остался, — взгляд его темных, зеленых глаз прошелся по моему лицу. — Я не думал, когда Эйнсли подошла ко мне после репетиции, как это будет выглядеть и прочее. Вообще не думал, а потом не смог разобраться с ситуацией, как полагается.

Он замолчал, но мне нечего было сказать. Молчать — это все, что я могла делать, чтобы не залиться слезами от облегчения. Не то чтобы я была плаксой. Вину за это я спишу на ПМС, хотя в этом месяце до него было еще далековато.

— Я налажал и обидел тебя, — произнес он на выдохе. — Мне жаль.

— О, нет, ты не обидел меня, — я держала глаза широко открытыми, пытаясь не развалиться на части. — Хотя было бы здорово, если бы ты ответил на одно из моих сообщений, но... ага, нет, мои чувства не были задеты.

Его брови поднялись, и некоторое время он ничего не говорил.

— Ты выглядела задетой.

— Ну, я такой не была. Со мной было все в порядке.

Он просто наблюдал за мной.

— Правда.

Под глазами у него опять появились синяки. Похоже, Малу прошлой ночью удалось поспать ненамного больше моего.

— Все хорошо, — сказала я, не веря в это, но надеясь, что верил он. А тем временем, я была до сих пор в ванной с голой задницей и ужасно обнаженной. — А теперь, не мог бы ты, пожалуйста, выйти?

Мал выгнул брови.

— С тобой все хорошо?

— Ага. Вон там дверь.

— Я тебя не обидел?

— Не-е-е-е.

— Хорошо, — наконец, сказал он, большим пальцем постукивая по краю ванны. — Так значит, сделка до сих пор в силе и все отлично?

— Конечно, полагаю, что так. Почему нет?

Я одарила его своей самой лучшей огромной, смелой улыбкой, прижимая мокрое полотенце к груди и поджимая колени, чтобы помочь скрыть ту часть, которая была ниже.

Он протяжно выдохнул через нос, откидываясь назад на пятках. Это был хороший признак. Он принял это, и мы двинулись дальше, слава богу.

— У нас все хорошо. Не переживай.

А потом он медленно покачал головой.

— Господи, Энн. Ты несешь такую лживую чушь, что я даже не знаю, какого хрена тебе сейчас сказать.

— Что?

Мой вскрик разнесся между выложенными плиткой стенами и отдался эхом.

— Ты меня слышала.

— Но...

Его рука легла на мой затылок, и губы обрушились на мои. Мои слова были забыты. Его язык проскользнул мне в рот, дразня меня. Другой рукой он придерживал мою голову, чтобы я не упала в воду. И я полностью отдалась требовательному давлению его губ и царапанью его щетины. Я нагнула голову в сторону, проникая языком глубже, и потянула его к себе. Если я утону, то оно того будет стоить.

Не было никаких острожных движений. Взяло вверх грубое желание.

Я не понимала, что он начал лезть ко мне в ванную, пока из нее не выплеснулась половина воды. Больше никакой ерунды с брызгами, мы сотворили проклятый водопад. Он залез в джинсах, футболке, чаксах и всем остальном, его ноги переплелись с моими. Одной сильной рукой, обернутой вокруг талии, он прижимал меня к себе, а другой — держался за бортик ванной. Кому-то же нужно было удерживать нас на плаву, потому что я была слишком занята тем, что забиралась под его футболку. Я могла бы днями его целовать, но раздеть его было задачей поважней.

— Прочь, — потребовала я, потянув ткань вверх.

— Погоди.

Он отстранился, чтобы стать на колени. С помощью одной своей руки и моих двух мы избавились от этой засранки.

Ощущение его горячей кожи и твердых мышц было таким замечательным. Моим пальцам не удавалось путешествовать по ним слишком далеко, слишком быстро. Мне хотелось исследовать каждый дюйм его тела. Мой рот опять нашел его, и да, я простонала, и в ответ он сжал меня крепче. Мы были прижаты друг к другу, кожа к коже, ну, по большей части. Мои затвердевшие, как булыжники, соски терлись о его грудь.

Да, черт побери, трение.

Трение было прекрасным, но мокрый хлопок — это отстой. Я просунула руку ему за пояс, хватая его за упругий зад. Его бедра качнулись, прижимаясь ко мне, толкаясь в меня. С очень большой вероятностью можно сказать, что для такого ванная была недостаточно большой. Мы заменим ее. Локтем я ударилась о бортик, от чего он начал неметь. Было чертовски больно. Похоже, он заметил, потому что в следующий момент мы уже переворачивались. Еще больше воды полилось каскадом на пол.

— Наверх, — проворчал он.

— Хорошо.

Его руки скользили по моей коже, пытаясь удержать хватку.

— Блин, ты скользкая.

Парень знал, как пользоваться своим телом. Все, что могла делать я, так это держаться за него руками, запутавшимися в его длинных волосах. Его рот проделывал дорожку поцелуев от ключицы к шее, заканчивая покусыванием челюсти. Каждый дюйм моей кожи покрылся мурашками. Мой живот напрягся. Огромная рука накрыла мою попу, сжимая ее. В конце концов, мокрый хлопок был не так уж и плох. Прижимание моей киски к выпуклости в его штанах ощущалось гораздо приятнее. Не настолько хорошо, как если бы он был голым, но все же.

— Ты это слышала? — спросил он.

— Что? Нет.

Единственное что я могла слышать — как колотилось мое сердце. Да и в любом случае, кому какая разница? Сейчас, для того чтобы прислушиваться, было неподходящее время. Это время, чтобы чувствовать, и я чувствовала себя охрененно фантастически, сидя на нем верхом. К счастью, я знала, как расставлять приоритеты. Я прижалась губами к его губам, целуя его с языком.

Он разорвал поцелуй, поворачивая голову в сторону.

— Подожди, — сказал он, за чем последовало короткое: — Черт.

Издалека, за тридевять земель (точнее из соседней комнаты) действительно доносились звуки.

— Малкольм? Дорогой?

Это был женский голос в сопровождении нескольких шагов. У нас были гости.

Что за черт?

— Мам? — спросил он, его лицо перекосилось в неверии.

Вот дерьмо, он оставил входную дверь открытой.

— Мы прилетели более ранним рейсом, — крикнула его мама. И, между прочим, судя по голосу, она была очень милой женщиной. Но блин, я не хотела с ней знакомиться при таких обстоятельствах. Какое же прекрасное первое впечатление я тогда оставлю.

— Да вы что? — спросил Мал.

— Это же не проблема, да?

— Твои родители решили нас навестить? — спросила я разъяренным шепотом. — Прямо сейчас?

Он зажмурился и прошептал в ответ:

— Неужели я забыл об этом упомянуть?

— Мал? Дорогой? — позвала его мама. — Все хорошо?

— Да, да. Никаких проблем, мам. Все отлично.

— Просто мы были так взволнованы, когда ты рассказал нам об Энн.

— Она очень даже волнующая, — он одарил мою грудь пристальным взглядом. — Здесь я должен с вами согласиться.

— Нам просто захотелось взять и приехать сюда, чтобы познакомиться с ней. Кажется, мы предупреждали тебя.

Его усмешка была чистой воды злом. Ей бы позавидовал сам Ад.

— О, так вы хотите познакомиться с Энн? Она ведь прямо...

Я зажала ему рот рукой.

— Даже не смей, мать твою, — прошипела я.

Черт, те вещи, которые он считал забавными, могли попросту стать нашей погибелью. В подобной ситуации можно было почти считать, что на кон поставлена его жизнь. Несмотря на смех в его глазах, он кивнул, целуя мою ладошку. Медленно, сузив глаза, я убрала ее.

— Что-что? — спросила его мама.

— Я просто говорил о том, что скоро она придет с работы домой, мам.

— Прекрасно.

— Извини, — одними губами сказал он мне, тихо посмеиваясь.

— Придурок, — произнесла в ответ губами я.

Он схватил меня за затылок, чтобы прижать мои губы к своим. Если бы только мне так сильно не нравилось целовать его.

— Сын, — произнес глубокий голос из другой комнаты.

— Привет, пап, — Мал прижался лбом к моему плечу. — Не входите.

— Нет-нет. Мы бы не стали этого делать.

— На полу очень много воды, — сказала его мама, констатируя факт. — Ты разве уже не вышел из того возраста, чтобы ею так разбрызгиваться? Что, во имя всего святого, ты делал? Где Энн хранит швабру?

— В кухонном шкафу, — прошептала я.

— Э, в кухонном шкафу, мам. Спасибо. Кажется, я немного увлекся, — Мал положил голову на спинку ванной. Он посмотрел по сторонам, проверяя пол. — Посмотрите, что вы натворили, юная леди.

— Вообще-то, это ты залез в мою ванную, — тихо ответила я. Естественно, в ней поднялся уровень воды. После чего она залила пол, а ее поток последовал за дверь, прямо в гостиную. — Какой бардак. Тебе лучше бы ее вытереть.

— Извини, Тыковка. Я не против прибирать за собой и все такое, но я рок-звезда. А рок-звезды не вытирают пол. Нам не положено.

— Раз ты помог развести бардак, значит, поможешь с его уборкой. Границы, Мал.

— Ты не понимаешь, — он закрыл глаза, черты лица были напряжены в поддельном отчаянии. — Это же руки творца. Неужели ты думаешь, что Бонэм стал бы вытирать воду с пола?

— Кто? — спросила я в замешательстве.

— Джон Бонэм.

— Точно. Что ж... если бы Джон Бонэм пролил воду на пол, то да, полагаю, он бы ее вытер.

— Ну, он не смог бы. Он умер.

Я голову на бок.

— Что... о ком мы вообще говорим?

— Ты не знаешь, кто такой Джон Бонэм? — спросил Мал, его голос становился громче.

— Ш-ш. Нас услышат твои родители.

— Прости. Но, да ладно тебе, Тыковка, ты должна знать, кто такой Бонэм. Ты же меня разыгрываешь, да?

— Извини.

— А, блин, — вздохнул он, медленно качая головой, поникнув духом. — Не уверен, что смогу засунуть свой член в женщину, которая даже не знает, кто такой Джон Бонэм.

— «Засунуть свой член»? — переспросила я, мои брови, наверное, не то что сошлись, а соприкоснулись на переносице. — Ты действительно только что так сказал?

— Заняться любовью. Я имел в виду, заняться любовью... конечно же. Я бы никогда не засунул в тебя свой член. Я бы днями, нет, неделями занимался сумасшедшей, страстной любовью с этим милым телом, чьим обладателем ты являешься. Это было бы прекрасно, Тыковка. Пели бы ангелочки и пташки, и знаешь... все бы они слонялись вокруг, наблюдая за нами. Извращенцы.

— Ну да. Ты несешь такую лживую чушь, — улыбнулась я осторожно, поднимаясь на ноги.

— А что насчет Керслейка, ты о нем знаешь? Или Уилка, слышала когда-нибудь о Уилке?

— Я знаю о Гроле. Он великолепен.

— Ох, нет. Черт, милая. Только не Дэйв Грол. То есть, он хороший парень, и конечно, в нем были задатки гения еще во времена «Нирваны», — его руки скользнули с мой талии вниз к бедрам, удерживая ровно на месте. — Вау, а куда это они делись?

— Хм-м? Мал, прекрати.

Он уставился прямо на мою киску, изучая ее. Между его бровей появилась морщинка. Глубоко внутри я понимала, что смогла бы прожить без того, что он сейчас делал. Его родители находились по ту сторону двери. Женщина, которая дала ему жизнь, была занята тем, что прибирала тот бардак, что мы с ним развели. Так что сейчас было неподходящее время, чтобы знакомиться со мной поближе. Экзаменационные вопросы о том, каких известных барабанщиков я знала, наверное, тоже могли бы подождать.

— Ты бы не мог перестать пялиться, пожалуйста? И кто куда делся? — я вытащила ногу из ванной и осторожно ступила на скользкий пол. Убираясь к чертям подальше от его чересчур назойливых глаз. К счастью, мой халат висел на двери в ванную комнату. Я не додумалась бросить его к одежде, в которой была на работе, и которая теперь лежала мокрой кучей в уголке.

— Лобковые волосы, — сказал он, с нарастающим страхом в голосе. — Где они?

— Я делаю эпиляцию воском.

Он покрутил носом с очевидным отвращением.

— Ну, тогда перестань ее делать. Я хочу видеть милые лобковые волосы морковного цвета, такие же, как у тебя на голове. Я это заслужил.

Я сдержала улыбку.

— А ты много об этом размышлял, да?

— Уже почти как неделю. Мне пришлось думать о чем-нибудь, чтобы выпустить пар.

— Ты мастурбировал, думая обо мне? — спросила я взволнованно. Наверное, если я сейчас захлопаю в ладоши, то это будет не круто, да и к тому же могут услышать его родители.

— Энн, у меня есть член? — Мал вылез из ванной, с его мокрых джинсов и чаксов стекала вода. Какое прекрасное мокрое, растрепанное безобразие.

— Исходя из размера выпуклости в передней части твоих джинсов, на этот вопрос я собираюсь ответить положительно, Малкольм.

— Тогда да, конечно, я много размышлял по этому поводу. Я постоянно думал о твоей киске: как она выглядит, какая она на вкус, каково будет ощутить ее, — он встал напротив меня, такой высокий, полуобнаженный и промокший насквозь. Причем последняя часть определенно давала о себе знать, когда с него на пол падали капли воды. — Почему, ты думаешь, прошлую ночь я провел на диване Бена? Я больше никого не хочу трахнуть. Я хочу тебя.

— Вау, — прошептала я.

— Ты собираешься упрекнуть меня в том, что я не проявляю романтики, как в тот прошлый раз?

— Не-а.

— Не-а? — его пальцы играли с воротником моего халата. Не распахивая, а просто водя по нему.

Я схватила его за талию и вытянула голову, чтобы прижаться губами к его губам.

— Все, что я услышала, — было бла-бла-бла я постоянно думал о тебе. Бла-бла-бла я хочу тебя. Это была идеальная романтика в чистейшем виде.

Он усмехнулся.

— Ты сумасшедшая.

— Вполне возможно, что эта черта у нас общая, да.

— Мне действительно нужно, чтобы ты узнала, что у меня есть член.

Он провел губами по линии подбородка, заставляя меня дрожать.

— Покажешь мне его позже?

— Раз ты так любезно об этом попросила, — он слегка отодвинулся от меня. — Вот дерьмо, мы же не станем вести себя так тошнотворно, как Дэйви и Эв, правда ведь?

— А разве не так мы должны были себя вести?

— Да, но это было забавно, когда мы притворялись. Если мы собираемся быть вместе по-настоящему... — он оставил мысль незаконченной.

Мое желание значительно остыло, охлаждая меня. Потому что реальные отношения означают, что людям будет больно. И говоря о людях, которым причинят боль, я подразумеваю себя. Можно также подразумевать под этой категорией и его, да. Но удача никогда не была на моей стороне. Я и так уже знаю, как будет больно, когда закончатся наши мнимые отношения. Но если эти отношения станут реальными? Тогда будет гораздо хуже.

— Я, эм... а почему бы нам пока что ничего не усложнять? Посмотрим, как там дальше будет.

— Ничего не могу поделать, — он прислонился лбом к моему лбу. — Нам действительно охрененно нужно заняться сексом, Энн.

— Да. Но то, что между нами, не должно измениться, если мы начнем спать вместе.

— Не должно?

— Нет. Все будет отлично.

Господи, только не покарай меня. Как знать, это может даже оказаться правдой.

— Круто, — сказал он, улыбаясь во все зубы. Он вытянул мне раскрытую ладошку, ожидая, что я дам ему «пять». — Черт, как же мы хороши.

Я хлопнула по его ладошке, после чего переплела наши пальцы и крепко их сжала.

— Что есть, то есть.