Четверг, 27 ноября 2008 года, 05:00

Амит Пешаве все еще находился в Бомбейской больнице. Час назад он узнал, что жена раненого британца, которого он привез в больницу, жива, но до сих пор заперта в отеле. Теперь он бродил по коридорам больницы, заставленным койками с ранеными и умершими, желая быстрее вернуться к друзьям и коллегам, застрявшим в гостинице. Он написал своему боссу Хеманту Оберои.

Главный повар был неумолим: «Оставайся в больнице».

Он не сказал почему, не упомянув о собственной изоляции в подвале или бойне на кухне. Краткость сообщения обеспокоила Амита. Вскоре он узнал, что Томаса Варгиза застрелили.

Он вышел покурить, впервые заметив, что уже светает. Амит подумал, что рассвет несет с собой новую надежду, но в этот момент к больнице с воем подъехала карета «скорой помощи». Посмотрев на окровавленного человека на носилках, он с ужасом узнал в нем Хеманта Талима, шеф-повара «Золотого дракона», своего давнего товарища. Они разговаривали несколько часов назад, когда Талим был в «Чемберсе». Санитар крикнул:

— Печень, почка и бедро!

Амит уставился на шеф-повара. Неужели он погиб?

Он подошел к нему и шепнул на ухо:

— Хемант…

У Амита появилась идея.

— Доктор, нам нужна помощь. Этот человек умирает. — Он отыскал санитара. — Куда вы его забираете?

Он достал ручку и нашел бумагу, на которой записал номер палаты, куда должны были положить его друга. Это он сделал бы для любого. В больнице, вмещавшей восемьсот коек, те, кто добивался обслуживания активнее всего, получал его в первую очередь.

Он подождал возле лестницы, проверяя всех раненых, которых привозили кареты «скорой помощи». Где же младший Рего, который обещал ему пиццу его мечты? Где Каизад Камдин, гигант-парс? В отеле его прозвали «бава», что на сленге означает «парс». Амит не сомневался, что Камдин сможет выжить. Он просмотрел сообщения, чтобы понять, когда ему последний раз писал Камдин и другие коллеги. Подъехала третья карета «скорой помощи». Амит подбежал к ней, полный самых дурных предчувствий. Он уставился на тело, но не узнал этого человека. Где же шеф-повар Виджай Банджа, щедрый заместитель Оберои? Что стало с Захином Матином, восходящей звездой «Зодиака»?

Пока на город наступал рассвет, Амит нашел себе занятие. Хемант Оберои, бог кухни, хотел, чтобы он был здесь и спасал коллег. Подъехал мотоцикл, на котором сидели трое. Посередине находился человек, в котором он узнал Нитина Миночу, пребывавшего в полубессознательном состоянии. Он держал раздробленное предплечье на коленях, а его лицо было цвета скатерти в кафе.

— Воды, — просипел Миноча, когда ему помогли слезть с мотоцикла.

— Кто еще? — спросил Амит.

Миноча лишь сокрушенно покачал головой. Амит отметил про себя его прибытие.

Когда Миноча пришел в себя, оказалось, что он лежит на кровати. Что-то привлекло его внимание: черная точка на его нагрудном кармане. Он достал свои палочки для еды из «Золотого дракона» и увидел, что они сломаны. Миночу охватило ощущение эйфории, ведь пуля срикошетила от них. Таким образом, палочки спасли ему жизнь. На груди у него налился огромный синяк.

05:30 — пункт управления

В полицейском пункте управления вскоре узнали о бойне возле «Чемберса». Ракеш Мариа не мог поверить своим ушам.

— Никогда раньше мы не стояли и не ждали, — кипятился он. — Нас атакуют с позиции стратегического преимущества, а мы даже не перегруппировались.

Он говорил об этом любому, кто был готов слушать, вот уже несколько часов, показывая, как террор смог уронить моральный дух сил правопорядка.

Пункт управления был похож на лишенный воздуха подвал, где все сидели перед мерцающими экранами с тех пор, как начались теракты. Измученные телефонисты прислушались к нему, а потом снова взялись за работу.

Мариа было плохо, он чувствовал глубокое разочарование. Эти чувства были ему знакомы. Он часто ощущал их, работая в этой наполовину политической организации. Такое случалось каждый раз перед тем, как ему удавалось разобраться с террористами, которые взрывали бомбы в 1993 году, а потом снова в 2003 году. Но он никогда не рассказывал об этих чувствах на людях. Самокритику у них не поощряли. Институты власти предпочитали создавать выхолощенную версию событий, в которой оставалось очень мало правды.

Однако, раздосадованный из-за решения Гафура не предпринимать активных действий и надеяться на Национальную гвардию, Мариа не находил себе места. Почему он должен просиживать в пункте управления, выполняя работу, которую мог сделать кто-нибудь другой, и наверняка лучше? Как начальнику уголовного розыска, ему следовало сражаться на улицах города и в холле «Тадж-Махала», а не торчать в конторе. Комиссар все еще сидел в своей машине возле «Трайдент-Оберой».

Семь часов прошло, и никто даже пальцем не пошевелил. Мариа надо было встряхнуться, потому он позвонил инспектору, которого послал следить за допросом Аджмала Касаба.

— Привези его сюда, — велел он.

Инспектор был удивлен. Разве они уже не выяснили все, что требовалось, во время первого допроса? Он также предупредил, что, по словам докторов, у пленника нестабильное состояние, поэтому они могли отказаться отпустить его.

Но Мариа хотелось отыграться. Он взорвался.

— Вздор! — крикнул он. — У меня есть целых три причины допросить пленника: Камте, Каркаре и Саласкар, — прорычал он. — Привези его сюда, даже если тебе придется приставить чертов пистолет к виску врача.

Уголовный розыск будет расследовать дело, и, если его спросят, ничего особенного нет в том, что допрашивать террориста станет лично он сам. Мариа положит трубку, предупредив напоследок:

— Не трогай его и убедись, что у тебя внушительный эскорт. Мы не можем позволить себе все запороть.

В больнице «Наир» доктора пребывали в бешенстве. В личном деле пациента значилось: «Выписан без медицинского согласия». Инспектор позвонил Мариа, чтобы предупредить его об этом, но тот был непоколебим.

— Нет времени для игр в демократию! — крикнул он.

Полчаса спустя пленника доставили во двор полицейской штаб-квартиры. Мариа позвонил вниз.

— Ведите его в камеру для допросов. — Он решил допросить Касаба там, где обычно работал Саласкар. Подобный рискованный шаг был не чем иным, как актом мести. — Посмотрим, как он себя чувствует, — сказал Мариа, сбегая по лестнице во двор, где он наконец-то смог вдохнуть прохладный ночной воздух.

Небольшая группа полицейских стояла во дворе, переминаясь с ноги на ногу, окружив невысокую фигуру в пластиковых сандалиях. Мариа кивнул своим людям.

— Сердце подсказывает мне, что я должен придушить этого человека. Здесь и сейчас, — прошипел он, посмотрев на дрожащего пленника, — но мозг подсказывает мне, что он является единственной нитью, которая приведет нас к тем, кто его послал.

Еще до того, как Аджмала поймали, все предлагали провернуть старый мумбайский трюк: подстрелить его якобы при попытке бегства. Некоторые предлагали повесить его, обставив это как самоубийство.

С каменными лицами они вошли в кабинет Саласкара, где на стенах висели фотографии застреленных бандитов и объявления о награде за поимку преступников, бамбуковые палки и пуленепробиваемые жилеты. Аджмала усадили на пластиковый стул и приковали к нему наручниками. Если существовало помещение, которое пахло принуждением, им, без сомнения, был кабинет Саласкара. Мариа, возвышаясь над пленником в окружении констеблей, заговорил с ним на его родном пенджабском. На этом языке также говорил отец Мариа, который переехал в Бомбей в пятидесятые годы.

Мариа спросил, знает ли Аджмал, где находится. Сидя на стуле в грубой бежево-белой футболке с забинтованными запястьем и рукой, он представлял собой жалкое зрелище. Он был самым заурядным серийным убийцей из тех, что видел Мариа. Грязный и худой, он был похож на помощника мясника на базаре.

Специалисту по допросам всегда нужно с чего-то начать. Мариа был к этому готов.

— Ты хотел умереть, поэтому я спешу тебе сообщить, что я не убью тебя. — Он показал пальцем на обступивших их полицейских. — Они тебя тоже не тронут.

Он дал Аджмалу время, чтобы переварить услышанное.

— Мои ребята, — сказал Мариа, кивая на коллег, — хотят это сделать. Но я им не позволю. Ты провалил миссию, поскольку ты не мертв. Теперь весь мир узнает, как сильно ты все испортил. Ты сказал одному из моих людей, что надеялся стать шахидом. Ну, друг мой, у меня для тебя новости. Аллаху ты не нужен. Никто не нужен. История твоей жалкой жизни продолжается, как и прежде. Всем плевать. Ты жалкий неудачник, который даже не смог организовать себе смерть.

Аджмал застонал, потому что Мариа задел его за живое. Волна разочарования захлестнула его. Он никогда не мог завоевать признание, даже тогда, когда был совсем маленьким. В то время как его братья сегодня ночью продолжат исполнять свою миссию на улицах города, Аджмала будут держать под замком, пока Индия не решит, что настало время его повесить. Ему пришло в голову, что после казни никто не придет, чтобы забрать его труп. Аджмал понял нечто ужасное — он никогда не вернется домой.

У Мариа было много вопросов.

— Сколько вас в городе? Какое оружие вы с собой привезли? Какой у вас план? Кто вами управляет?

Аджмал уже отвечал на вопросы толстого полицейского в больнице. Теперь его заставляли повторять все снова. Мариа сел, внимательно слушая акцент Аджмала — его назальные гласные, свистящую букву «с» и протяжную «р», громоздкие предложения, от которых ломило в ушах. Это был голос восточного Пенджаба, нищей земли. По мнению Мариа, дети там рождались, чтобы их продавали в рабство, и жили они, чтобы умереть.

Аджмал описал место, где они бросили траулер. Он объяснил, что они запаниковали, подумав, что к ним приближается индийское военное судно, и потому не затопили траулер и не выбросили труп капитана за борт. Эту информацию передали береговой охране. Там подтвердили, что они забыли на траулере спутниковый телефон и GPS-навигатор. Также он описал желтую лодку, на которой они высадились на берег. Аджмал рассказал, как его завербовали, тренировали и оснастили в «Лашкаре-Тайба», а потом отправили в Карачи. Там же находились руководители операции. Наконец у Мариа появились хоть какие-то данные, которые он переслал Гафуру и разведке, подчеркнув, что всей этой операцией управляют из Карачи.

Мариа не мог поверить, что в город прибыло всего лишь десять террористов. Как они могли создать такой хаос в городе? Мариа подумал о тактике боевиков. Они установили бомбы в такси, поставив таймеры так, чтобы они сдетонировали в разных уголках города, создав общее впечатление полномасштабной атаки. Реальность была такова, что горстка людей смогла взбудоражить целую страну.

Мариа закончил. Подробности этого допроса не оставят критикам никакого шанса. Он сообщил полученную информацию своему заместителю Девену Бхарти, который как раз находился в холле «Тадж-Махала». В отеле было всего четверо террористов, вооруженных четырьмя автоматами и четырьмя пистолетами. Еще у них было сорок килограммов гексогена. Теперь их запасы амуниции должны были уже порядком истощиться. С наступлением утра ситуация в городе изменится в лучшую сторону.

В отеле Девену Бхарти повезло. Около шести утра к нему подошел охранник «Тадж-Махала» и показал сотовый телефон, который он нашел возле бассейна. Бхарти изучил его и обнаружил, что в памяти аппарата записан лишь один номер с международным кодом Австрии.

Пока Бхарти думал, что все это значит, телефон начал звонить.

На экране возник номер звонившего. Это тоже был международный код, но не Австрии. Номер начинался на +201. Бхарти смутился. Он знал, что это код штата Нью-Джерси. Он вспомнил, что разведка занималась расследованием возможной связи между боевиками и Австрией и США. Что же ему делать? Он снял трубку.

— Селям алейкум, — услышал он.

Его спросили, где он и что делает, на урду. Бхарти узнал пенджабский акцент. Он не мог поверить в свое везение. Он был уверен, что с ним говорит куратор боевиков. Ему следовало быстро придумать, что ответить.

— Я официант, сэр, простите, — выпалил Бхарти, уже представляя, что будет дальше. — Я с одним из ваших людей. Телефон зазвонил, потому я взял трубку.

— Почему он не ответил? — подозрительно спросил голос.

Бхарти задумался.

— Ваш человек ранен, сэр. — Это было сложно. — Он не может говорить, сэр. Он знáком велел мне ответить.

В трубке послышались гудки. Достаточно ли Бхарти сделал, чтобы пробудить интерес этого человека? Он был заинтригован и сильно нервничал. Вся эта операция казалась каким-то сном. Люди высадились на берег, начали терроризировать город, звонить в Австрию, а ими удаленно управляли люди, которые, по всей видимости, находились в США. О таком он никогда не слышал.

«Это тоже проблема? — задумался он. — То, что нам не хватает воображения?»

Ему надо было упаковать телефон и отправить его на экспертизу.

Бхарти позвонил в разведывательное управление в Нью-Дели. Американская разведка уже помогала им. Она сообщила, что в «Лашкаре-Тайба» используют интернет-телефонию, и это означало, что все номера были виртуальными или арендованными.

Бхарти был поражен. Подобную систему легко создать и обслуживать. Она была лишь немного сложнее обычной учетной записи в Skype. «Лашкаре-Тайба» шла в ногу с прогрессом. И все равно правда всплыла наружу. Обычная человеческая ошибка могла поставить под удар всю группу. Террориста, который должен был погибнуть, поймали живым.

Выстрелы вырвали Бхарти из глубокой задумчивости. Поскольку террористы все так же свободно разгуливали по гостинице, калеча и убивая людей, он молился, чтобы Национальная гвардия прибыла как можно скорее.

05:58 — шестой этаж

Пятью этажами выше банкир К. Р. Рамамурти пришел в себя в горящем номере.

Он не знал, сколько так пролежал, но по какой-то случайности пожар, бушевавший здесь, его не коснулся. Все вокруг почернело и исходило ядовитым паром от воды, которую обрушили на огонь пожарные разбрызгиватели под потолком. Где-то наверху все еще слышался рев пламени, который напоминал ему о том, что потолок может рухнуть в любой момент. Ему надо было двигаться и забыть о колющей боли в спине и шее. Следовало перестать беспокоиться об аритмии и одышке.

Он встал на колени и пополз, ощупывая дорогу ладонями. Темный дым скрывал все вокруг и жег глаза. Иногда он ложился на пол, словно рыба, выброшенная на берег, чтобы набрать в легкие воздуха. Ему нужно было найти лестницу.

«Передохни», — сказал он себе, забившись в угол и тяжело дыша.

Могла ли передышка стать началом конца? Поднявшись, он снова пополз, ощущая боль в ногах и слабость в руках. Пожар изматывал его, заставляя потеть и отбирая остатки сил.

Наконец Рам узнал впереди деловой центр на шестом этаже. Обычно это место было его вторым домом. Рам заполз внутрь, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь клубы дыма. Он нащупал под ногами битое стекло. Подняв руку, Рам почувствовал, что она липкая от крови. Он замер. От шикарных стульев и столов с компьютерами, где он когда-то работал с электронной почтой, не осталось ни следа.

— Это ад, — прошептал он, попятившись, опасаясь того, что его ждало впереди. Рам пополз вдоль другого почерневшего задымленного коридора. В конце концов он наткнулся на перила, спускавшиеся куда-то вниз. — Надо считать пролеты, — сказал он себе, тяжело дыша.

На четвертом этаже дым начал рассеиваться.

— Свет. — Он увидел солнечный свет сквозь дым.

Рам пополз к нему, забравшись в гостиную одного из номеров, дверь в который была открыта настежь. Он гадал, есть кто-нибудь внутри или нет. Он опасался попасть в еще одно логово террористов. Но номер был пуст. Рам привалился к стене и прислушался. Он подумал, что никто не знает, как шумно в аду, прислушиваясь к реву пламени за стеной. В окна проникал солнечный свет. Он потерял счет времени, но теперь понял, что, должно быть, уже наступил день. Он притронулся пальцами к стеклу.

— Вот и я, — сказал он, распахнув окно и вздохнув полной грудью.

Он уселся на подоконнике, откуда были видны пожарные, подгоняющие лестницы к стенам «Тадж-Махала», выходящим на море, чтобы достать гостей из окон номеров. Впервые почти за семь часов он почувствовал проблеск надежды. Подняв взгляд, он увидел пожарного, тушащего огонь на седьмом этаже.

— Я здесь. Я здесь.

Пожарный повернулся и посмотрел вниз. Он опустился ниже, чтобы разузнать, что происходит. Наконец он махнул рукой. Банкир был вне себя от радости.

— Сейчас! — крикнул пожарный, поднимая Рама на лестницу и прижимая к себе, словно отца.

— Спасибо, — просипел Рам, дрожа всем телом. Потом он заметил что-то ниже. — Вон. — Он показал пальцем на окно третьего этажа, где увидел женщину, которая махала ему рукой.

Лестница опустилась к ней, после чего пожарный разбил окно топором. Осколки стекла разлетелись во все стороны, но никто не обратил на это внимания. Женщина забралась в корзину, громко плача. Рам заметил ее сотовый телефон.

— Телефон, — прошептал он. — Пожалуйста. — Руки Рама дрожали, когда он набирал домашний номер. Услышав сонный голос жены, он затараторил: — Я в безопасности, я в безопасности. — Его голос сорвался, и он закашлялся. — Я в порядке. Я в порядке.

Он хотел кричать от боли и радости, но она, казалось, смутилась.

Сын Рама взял трубку и пояснил, что мать легла рано и проснулась только сейчас, поэтому она ничего не знает о событиях в Мумбаи. Вместо того чтобы почувствовать облегчение, Рам ощутил шок. Как он сможет объяснить ей, что он пережил? Его путешествие, настоящее и воображаемое, ужас, который заставил его погрузиться в пучину памяти, вспомнить храм, где он когда-то молился, дабы отгородиться от боли. Потом он побывал в пасти ада, чуть не потеряв рассудок и оставшись без одежды, что вынудило его отыскать прохладное тихое место в голове, о существовании которого он не подозревал и где он едва не остался навсегда.

— Мне надо убираться отсюда, — пробормотал он, начиная паниковать, когда лестница опустилась на землю.

Сначала Рам хотел выполнить свой долг. Он неровной походкой подошел к ближайшему полицейскому и представился, сказав, что он К. Р. Рамамурти — банкир, заложник. Он подробно рассказал обо всем, что с ним приключилось, словно давая показания в зале суда. Но уставшему офицеру полиции не был интересен его рассказ.

— Никому не интересно, — сказал себе Рам.

Он пошел дальше в просыпающийся город, расстроенный, измученный и раздавленный.

К нему подъехал автомобиль с включенными фарами. Шатающийся Рам, одетый в обгорелую порванную пижаму, должно быть, выглядел ужасно. Нужно ли его подвезти? Он благодарно кивнул и сел в машину. Мягкое кресло показалось ему необычайно удобным. Он сидел молча, спокойно дыша, вдыхая близкие сердцу запахи винила и бензина.

— Пожалуйста, отвезите меня в Хар Мумбаи, — прошептал он, имея в виду предместье города, где жил его племянник.

Рам снова положился на помощь незнакомцев.

— Индийцы, — сказал он себе, — все так же остаются индийцами.

На третьем этаже Дворца Амит и Варша Тхадани все еще сидели в номере 253, наблюдая за движением пожарных лестниц за окном, похожих на шеи жирафов. В коридоре пылал пожар, гудя, словно скорый поезд. Они видели, как гостей снимают из окон. Некоторые пожарные находились достаточно близко. Их можно было окликнуть, но молодожены ничего не предпринимали, опасаясь пули снайпера. Потом Амит поднял Варшу и посадил ее на подоконник. По всей видимости, они снимали сначала женщин и детей. Он помахал рукой и показал пальцем на жену. Мужчина, стоявший рядом с отелем, сказал что-то по рации. Варша велела Амиту принести белое полотенце, которым она замахала над головой.

Лестница начала подниматься, и она очень надеялась, что за ней. Амит держал Варшу за талию, наблюдая за лестницей, которая явно приближалась к ним. Офицер в корзине указал на них. Теперь ошибки быть не могло. Пожарный направлялся к молодоженам. Он поднял Варшу и посадил в корзину. Амит забрался вслед за ней, обняв жену. Лестница быстро опустилась на землю. Выйдя за периметр отеля, молодожены оказались окружены журналистами. Их начали засыпать вопросами. Сколько трупов вы видели? Вы стали свидетелями казней? Что вы чувствовали? Вы думали, что умрете? Как вы чувствуете себя сейчас? Амиту хотелось разорвать журналистов на части. Внезапно он ощутил прилив нежности к жене и страх за судьбу Бхишама, Гунджана Наранга и других друзей, которые остались в отеле.

Он потащил Варшу в сторону, стараясь убраться от отеля как можно дальше и как можно быстрее. Он хотел вернуться в их квартиру на Педдер-роуд. Если бы их остановил полицейский, он бы это стерпел. Это единственное, что могло его остановить в тот момент. Амит был зол. Он хотел описать все пережитое в подробностях. Он хотел, чтобы террористов повесили. За последние девять часов он увидел, заметил, услышал, почувствовал многое. Они не могли забыть, как девушку в соседнем номере выволокли из шкафа и убили. Но детективы, к которым он подошел, казалось, были очень раздражены.

«Местные правила», — сказал себе Амит, подумав, как из рук вон плохо шли дела в стране, когда дело касалось подобных вещей.

Когда они шли прочь от гостиницы, Амит заметил знакомую фигуру. Он хорошо запоминал лица людей и теперь силился вспомнить имя этого человека. В эту ночь столько случилось, что у него голова шла кругом. Человек с военной выправкой направился к ним. У него было осунувшееся, усталое лицо. Небритый, с темными кругами под глазами, он протянул Амиту руку.

— Если мы можем что-нибудь сделать для вас, пожалуйста, отправляйтесь в отель «Президент», где мы присмотрим за вами.

Мужчина улыбнулся, и, хотя Амит не сомневался, что улыбка была искренней, он поежился.

— Кто это был? — спросила Варша, посмотрев в грустные глаза незнакомца.

— Карамбир Канг, — пробормотал Амит. — Его семья живет… жила на седьмом этаже.

Варша посмотрела на верхние этажи, все еще объятые пламенем.

— Они не могли спастись, — сказала она грустным голосом.

Амит подумал, что Карамбира сейчас держит только работа. Он вспомнил, как кто-то когда-то рассказал ему историю о том, как генеральный менеджер получил свое имя. Его мать отправилась к сикхскому святому, который предложил назвать его Душт Даман, что означает «уничтожитель демонов». Но мать не хотела давать ребенку такое имя, поэтому она остановилась на имени Карамбир, что означает «человек, совершающий храбрые поступки».

Амит позвонил брату, с которым он повздорил накануне вечером. Они встретились у Ворот в Индию, совершенно забыв о ссоре.

— Рад, что ты смог присоединиться к нам, — сказал брат.

— Мы не унывали, — ответил Амит, впервые широко улыбнувшись. К нему вернулась былая уверенность. — Отвези нас домой, — попросил он.

Им нужно было принять душ и переодеться. И поесть, потому что Амит умирал с голоду.

Когда они уехали, перед отелем началось какое-то движение. Прохожий услышал, как кто-то стонет, и пошел разузнать, что произошло. Он обнаружил лежащего на земле человека.

— Это иностранец! — закричал он. — Немедленно пришлите врачей.

Тут же подъехала дежурившая недалеко карета «скорой помощи». Они обнаружили молодого человека европейской наружности с редкой бородкой и мягкими волосами.

— Он жив, — заключил один из врачей, прислушавшись к тяжелому дыханию мужчины. — Скажите, как вас зовут. Откуда вы?

Раненый застонал, закатив глаза. Доктора зафиксировали его шею, положили на носилки и погрузили в карету «скорой помощи», которая быстро поехала в сторону Бомбейской больницы.

В процедурной на первом этаже с него срезали одежду, его осмотрел врач, пока рядом стояла медсестра с успокоительным и обезболивающим.

«Кости таза сломаны», — написал врач, когда пациент громко закричал. Еще раз осмотрев его, он обнаружил, что таз разломился на две части. Разлом был велик, по всей видимости, сильный удар был нанесен по верхней или нижней части кости.

— Этот парень упал или прыгнул, — заметил врач, ощупывая тело и суставы пациента. — Правый локоть сломан, — добавил он.

Левая ладонь была раздроблена, потому что парень упал на нее. Необходимо было сделать рентгеновские снимки и томографию. Доктор беспокоился, потому что позвоночник тоже был сломан, так как ноги, казалось, ничего не чувствовали. Боль сосредоточилась в верхней части тела. Это значило, что основные повреждения находились в нижней части спины. Доктор надеялся, что его диагноз не подтвердится, поскольку подобные повреждения могли означать паралич. Медсестра подготовила шприц, и в этот момент глаза мужчины открылись. Запаниковав, он попытался махать руками и ногами, но тут же понял, что едва способен двигаться. Он закричал:

— Келли, Келли, Келли!

06:50 — «Чемберс»

В частном клубе солнечный свет освещал края обгоревших занавесок. После почти семи часов темноты утро казалось Бхишаму настоящим благословением. Его настроение поднялось, но лишь до того момента, когда он увидел, что им пришлось пережить. В стенах было много пулевых отверстий. Журналист хотел, чтобы все это поскорее закончилось. Ему уже было тошно от постоянного ожидания смерти.

Где-то послышалась возня, ругань, со звоном упала сковородка и началась стрельба. Разбилось стекло. Боевики все еще охотились. Бхишам посмотрел на подругу матери доктора Тилу, которая до сих пор трудилась над раненым инженером Раджаном Камблом. В рану явно попала инфекция, и пациент угасал. Бхишама возмущала их безвыходная ситуация. Почему до сих пор нет спасателей? Он уставился на осунувшееся лицо доктора Тилу, потом перевел взгляд на мать, и ему в голову пришла ужасная мысль, от которой он чуть не запаниковал. Солнечный свет лишил их единственной защиты. Он гадал, что случилось с остальными. Он написал Амиту: «Амит, ты выбрался? С Варшей все в порядке? Пожалуйста, ответь». Но ответа не было.

В 06:52 он написал сообщение своей подруге Анахите: «Тут много стреляют». Слышала ли она что-нибудь о спасательной операции?

Бхишаму казалось, что он тонет. Наверное, друзья почувствовали это, потому что ему начали активно писать. В 07:23 ему написал другой друг, Антуан: «Держись, мы все тебя ждем». Три минуты спустя Бхишам ответил: «Надеюсь, что смогу выбраться. Надеюсь, что у всех получится».

В 07:38 Антуан написал: «Я уверен, что у тебя получится. Полиция почти восстановила контроль над ситуацией».

Откуда ему это знать? «Чемберс» все еще содрогался от автоматных очередей. Бхишам посмотрел на мать, которая молилась, закрыв глаза. Ему не нравилось, что она обычные вещи считала подтверждением существования сверхъестественного. Ее набожность заставляла его чувствовать себя нехорошо. Его раздражали ее трезвость и вегетарианство, в то время как Бхишам не мог представить жизни без стаканчика хорошего кьянти. Ситуация, в которой они очутились, со всеми этими террористами, взрывами и убийствами, продемонстрировала ему, что пуля не жалеет ни святого, ни грешника. Все они были в одной упряжке. Но по выражению ее лица он видел, что она считает иначе: все они еще живы лишь благодаря ее убеждениям.

В библиотеке Анджали Поллак тоже гадала, что им принесет новый день. Скоро должны проснуться ее дети, а ее не будет рядом, чтобы поцеловать их. Она написала Майку, когда выстрелы снова стихли. Как долго еще будет это продолжаться? Он моментально ответил. Он находился в безопасности. Это были хорошие новости.

Привалившись к спинке дивана в другом углу зала, помощник Андреаса Ливераса Ремеш сумел не потерять сознание, хотя его рубашка и штаны пропитались кровью. Его плечо и спина горели. Туда попали две пули. Ему нужно было двигаться, и он хотел разбудить Андреаса, который задремал на диване. У кого-то сработал будильник на телефоне. Испуганные гости тут же начали шикать на виновника. Это был телефон Ремеша.

— Моя вина, — просипел он. Оглядевшись, он увидел недовольные лица. Он хотел сесть прямо, но тут же издал протяжный стон. — Меня подстрелили, но я же молчал.

Жаловаться было не в правилах Ремеша.

Наоми, одна из девушек из спа-салона Андреаса, аккуратно похлопала его по плечу.

— Ремеш, — шепнула она.

— Молчи, — поморщился он.

Она потянула его за рукав.

— Ремеш.

Он не понял.

Она подползла к Ремешу.

— Мистер Л. — начала она. Он кивнул. — Мистер Л. умер.

Ремеш затряс головой.

— Смотри, — сказала она, ущипнув Андреаса за ногу.

Никакой реакции не последовало. Нога Андреаса была холодной как лед. Ремеш пошарил руками по телу Андреаса, надеясь, что она ошиблась. Он отпрянул, когда увидел на виске мужчины сгусток крови. Пуля прошила его голову. Он был мертв уже два часа, а Ремеш этого не заметил.

Ремеш был в шоке. Они знали друг друга почти десять лет. Ремеш познакомился с Андреасом в Дубаи на одном яхт-шоу. Их всегда роднила любовь к морским судам. Ремеш проработал на Ливераса четыре года, полюбив за это время вспыльчивого хозяина, который на каждое Рождество и Пасху бросал все дела, чтобы посетить специальный обед на Мальдивах, где собирались все его сотрудники, включая юнг и капитанов. Теперь, в этой ужасной ситуации, Ремешу показалось, что он предал хозяина. Он достал телефон и позвонил капитану «Алисии».

— Мистер Л. мертв, — шепнул он, тихо плача, добавив, что он и девушки до сих пор находятся в «Чемберсе».

Потом он позвонил Диону, сыну Ливераса, жившему в Лондоне, которого он хорошо знал.

— Мистер Дион, — прошептал Ремеш, повалившись на пол, чтобы облегчить боль от ран. — Мне очень жаль, но ваш отец умер. Мистера Л. больше нет с нами. Пожалуйста, поверьте, мы сделали все возможное.

Он ничего не сказал о собственных ранениях. Дион вздохнул.

— О боже, — сказал он. — Ремеш, как ты? — Он был поражен. — Нужно сообщить об этом нашим людям и семье. Я займусь этим.

Ремеш был убит горем. Краем глаза он заметил небольшую группу гостей, которые выскользнули в коридор. На что они надеялись? Зазвучал автомат, и эти гости забежали обратно, бросившись на пол. Казалось, что стреляли со всех сторон. Ремеш прикрыл уши руками, не зная, сколько он еще выдержит это напряжение. Гости как по команде начали вытаскивать из карманов телефоны, отвечая на сообщения.

— Правительство начало операцию. Национальная гвардия в городе. Они скоро будут здесь.

Люди в зале оживились.

Ремеш снова улегся на пол, вспомнив о родном городе Каликут, городе пряностей на Малабарском побережье в штате Керала, где его жена и шестилетний сын ждали от него новостей. Из-за хаоса прошедшей ночи он не успел им даже позвонить.

— Доброе утро, — сказал он, набрав их номер. — Я скоро вернусь, я просто застрял в отеле. Но беспокоиться не о чем. Порезался битым стеклом. Но это не страшно. Молись за меня. Люблю вас.

В заливе на «Алисии» гости и команда немного оживились, когда солнце начало согревать палубу. Их поразил вид все еще горящей гостиницы. Ночь прошла, а опасность осталась. Впервые они увидели масштаб хаоса вокруг старого отеля: языки пламени и клубы дыма, грузовики, застрявшие между полицейскими машинами, фургоны и джипы, окрашенные в защитные цвета. Огромные толпы собрались возле отеля, наблюдая за тем, как пожарные снимают людей с подоконников, переправляя в безопасное место.

Ник Эдмистон смотрел в противоположном направлении, вглядываясь в дымку на море. Он почти не спал. Всю ночь флот освещал прилегающую к городу акваторию, опасаясь, что к нему могут спешить другие команды террористов. Каждый сполох освещал и «Алисию». Что, если кто-нибудь выстрелит по ним с берега? Яхта представляла собой отличную мишень. А если их возьмут на абордаж? Их судно имело на борту достаточно топлива, чтобы пройти более пяти тысяч километров. Они провели всю ночь, пытаясь придумать, где спрятаться и что можно использовать как оружие. Они нашли лишь небольшое помещение в нижней части, где находились аварийный генератор и топор. Ник гадал, кто на яхте смог бы использовать его как оружие.

Теперь, глядя вдаль, наблюдая за маленькими рыбацкими суденышками, которые возвращались домой с уловом, Ник обеспокоился другими вещами. Они могли бы отчалить накануне, не зная, что произошло. К ним тоже мог пробраться террорист. Этого нельзя было отрицать. Все вокруг казалось таким враждебным.

К нему подошел капитан-эстонец и отозвал в сторонку.

— Сэр, у меня ужасные новости, — сказал он. — Мистер Ливерас мертв. Мне очень жаль.

Ник побледнел, не в силах постичь услышанное. Ливерас давно не звонил, но он считал, что у киприота просто сел аккумулятор.

— Никому не говорите пока что, — попросил Ник, приходя в себя. — Пусть все разойдутся, а потом мы сможем что-нибудь придумать.

Подплыла лодка, чтобы забрать гостей на берег. Индийский партнер Ника Ратан Капур дернул за определенные ниточки и заставил своего богатого отца позвонить Виджаю Маллья, магнату, вкладывающему деньги в пивоварение и самолетостроение. У Маллья был свой небольшой флот, который занялся эвакуацией богачей с «Алисии». Некоторых гостей переправили в Алибаг за полчаса. Эти гости приказали своим водителям покинуть город и подобрать их в назначенном месте за пределами Мумбаи. Их усыпанные бриллиантами ремни и кожаные туфли, шелковые брюки и дорогие очки при свете дня представляли собой довольно экзотическое зрелище.

— Они не хотят пострадать в этом хаосе, — пояснил Ратан Нику.

Гости, которые могли себе это позволить, искали способ покинуть горящий город, пока все не успокоится.

Наконец на «Алисии» стало тихо. На борту остались только Эдмистоны и команда. Ник подозвал своего сына Вуди.

— Андреас умер, — сказал он спокойно.

Вуди выпучил глаза.

— Какого черта? — Неутомимый Андреас казался бессмертным. — Это невозможно. — Вуди посмотрел на невозмутимого отца. Почему он никогда не проявляет эмоций? — Тебе все равно? — гневно выкрикнул он.

Внезапно Ник взорвался, выплеснув напряжение, накопившееся за ночь.

Наблюдая по телевизору за тем, как горит «Тадж-Махал», шеф-повар Урбано Рего молился за сына. Борис позвонил под утро, чтобы сообщить, что ему удалось выжить в бойне на кухне. Урбано был рад. Его двадцатипятилетний сын начал работать в отеле лишь в июне этого года.

Вскоре он опять позвонил, прошептав в трубку:

— Я все еще жив. Не волнуйтесь за меня. — Ему снова удалось сбежать от террористов. — Я в подвале, — сказал он. — Тут, возможно, несколько сотен человек.

Семья собралась на острове Дивар в штате Гоа, с нетерпением ожидая новостей от Бориса. Позже их сыну Кевину позвонили. Он снял трубку, но там была тишина. Кевин уже хотел повесить трубку, когда услышал треск. Он напрягся и вслушался. Послышался голос, слабый и дребезжащий.

— Кевин? Дадда?

Только один человек называл его так. Это был Борис. Кевин тут же передал трубку отцу.

— Да, Баба, я тебя слышу, — сказал Урбано с волнением. — Баба, я тебя слышу. Баба? — Но ответом ему была тишина.

В «Тадж-Махале» Келли Дойл наконец смогла спуститься на землю с помощью пожарных. Наступало утро. После того как Уилл упал, она написала его отцу сообщение, пытаясь не потерять контроль над ситуацией.

— Сохраняй спокойствие, пожалуйста, — попросил Найджел, с трудом понимая ее бессвязный рассказ о каком-то происшествии.

Он сказал, что свяжется с министерством иностранных дел и тут же вылетит в Мумбаи, чтобы забрать тело Уилла. Он также возьмет с собой мать Келли.

Выйдя за ворота отеля, Келли растворилась в толпе людей, сломленных своими собственными маленькими трагедиями. Она не знала местного языка, но была настроена получить помощь.

Без денег, не зная, куда увезли тело Уилла, она бродила по городу от одной больницы к другой, босая и в платье, которое она надела к обеду, так и не состоявшемуся. Приемные отделения в больницах Мумбаи выглядели как зона боевых действий. Она рыскала по ним, громко повторяя имя Уилла, гадая, когда она сможет набраться храбрости, чтобы начать проверять трупы в моргах.

В конце концов она очутилась в Бомбейской больнице, где Амит Пешаве продолжал помогать раненым сотрудникам отеля. Когда она слонялась по коридорам больницы, ей сказали, что в одном из боковых боксов лежит неопознанный раненый европеец. От шока его кожа пожелтела. Практически все его тело было заключено в гипс. Ступни и руки были испачканы кровью и грязью. К груди подключили электроды, а к руке — капельницу с морфием. Кислородный цилиндр питал его через прозрачные трубки, которые тянулись к носу и руке. Келли уставилась на его лицо.

— Уилл! — воскликнула она.

Казалось, он ее не услышал. Радостная и смущенная, она попыталась найти медсестру, чтобы узнать, что с ним.

— Уилл! — крикнула она.

Келли взглянула на его лицо, и в этот момент его веки дрогнули. Он пришел в себя и посмотрел на подругу. Потом его взгляд начал блуждать по палате. Он посмотрел на гипс, на провода и капельницу. Аппарат, стоявший рядом на подставке, тревожно замигал, и Уилл тут же закрыл глаза.

— Он умирает! — взвизгнула Келли. Она не могла потерять его снова. — Мой парень, пожалуйста, помогите!

Вошел хирург, который представился как Самир Далви, специалист по травмам позвоночника.

— Пожалуйста, сохраняйте спокойствие, — попросил он, — вы же и так видите, что у нас творится.

Уилл находился в шоковом состоянии. Ему срочно нужна была операция, но Далви был единственным специалистом, который смог добраться до больницы. Ему приходилось одновременно управлять тремя операциями. Келли кивнула. Она была слишком испугана, чтобы спрашивать, что ждет Уилла. Он снова очнулся.

— Келли, — пробормотал Уилл. — Я тебя люблю. — Она слабо улыбнулась. — Пожалуйста, увези меня отсюда к черту.