Пару часов спустя, вернувшись в особняк Кублиноса собрать наши жалкие пожитки, Макри жалуется.

– Не хочу я ухаживать за драконом.

– Посмотри на это с хорошей стороны, – сказал я. – Мы все переезжаем в дом Арикдамиса, который намного лучше, чем этот чердак для слуг. У тебя будет полно места для занятий с мечом, а Лисутарида сможет смолить фазис, сколь душе угодно.

– Это, конечно, удача, – согласилась Лисутарида. – Покуда ты будешь осчастливливать дракона, у меня будут хорошие отношения с королём. Да и соревнования скоро. Если ты победишь, моё положение во истину сильно упрочится.

Макри хмурится.

– Как же так, похоже, всё лежит на моих плечах?

– Так уж всё оборачивается, – сказала Лисутарида благожелательно.

Макри продолжает ворчать. Я указываю на то, что ухаживать за драконом будет не особо тяжело.

– Пощекочешь его за ушком и бросишь в него мясцом. Ничего такого сложного.

– Он пытался откусить мне руку.

Это правда. Тварь не обрадовало моё поглаживание. Мне повезло сохранить пальцы на своих местах. Похоже, кроме Макри она никого не принимает. Странное явление, хотя с одним я прежде сталкивался. Когда мы посещали Поляну Фей, кентавры, феи и всякого рода волшебные создания – все, казалось, льнули к Макри.

– Что, если его мамаша вернётся? – сказала Макри.

Мы замолчали, думая об огромном белом драконе, летевшем над нами, когда мы плыли по реке. Хотя доказательств того, что это была мамаша дракона, у нас нет, но весьма похоже на то. Согласно Арикдамису, детёныш дракона был найден яйцом, когда был осуществлён научный поход в самые недоступные уголки гор на севере. Они передали его королю, который отдал его Арикдамису с повелением вырастить. Возможно, он замыслил стать первым властителем среди западных, повелевающим драконом. Что по мне, так глупейшая попытка. У короля Турая как-то был дракон в зверинце, и кончилось всё весьма скверно.

– Что за дурацкая мысль, сказать королю, что ты мой управляющий? – продолжила Макри.

– Мне пришлось так сказать. Я не собирался оставаться на этом чердаке. К тому же, почти что так и есть. Если ты выходишь на состязания, тебе потребуется управляющий твоими делами. Я могу этим заняться. Что подводит нас к одной задачке: деньги. За участие существует плата, и тебе потребуется оружие и доспехи, что не дёшево. Лисутарида, поможешь?

Колдунья качает головой. Она всё ещё живёт за счёт милости Кублиноса.

– Я не могу просить его о большем.

– Почему?

– Унизительно.

– Ну и?

– Вряд ли моё положение улучшится, если узнают, что я выпрашиваю деньги на покупку доспехов для моей Телохранительницы, так ведь?

– Полагаю, нет. Что ж, придётся мне что-нибудь придумать. И надо ещё учесть игру.

Лисутарида глубокомысленно кивает.

– Ясное дело, мы должны поставить на Макри. Если бы мне только удалось выиграть чуточку. На моё положение подействует, если я возьмусь за частную работу?

– Да, подействует, – провозгласила Макри. – Ты глава Гильдии. Ты не можешь составлять гороскопы ради денег. Фракс, коли собираешься ставить на меня, я хочу честную долю от выигрыша. И никаких выпендрёжных, опасных игр. Я хочу уверенный, работающий подход.

Я улыбаюсь. Макри вовсе не противны игры на деньги, как она притворяется.

– Я когда-нибудь тебя подводил?

– Почти постоянно.

Тут меня осеняет, что я, возможно, мог бы заработать денег в Элате.

– В городе должны свершаться преступления – с баронами, бойцами и разными игроками. Возможно, я смог бы найти дело, требующее расследования.

Лисутарида поднимается и вытягивает шею, чтобы изучить себя в крошечном зеркале на стене чердака.

– Не могу закрыть. Как оно действует?

Я поднимаю очи горе. Коли приключилась беда из области женских одеяний, от Макри помощи не жди.

– Отойди-ка и позволь взглянуть воспитанному туранцу, – сказал я и оттёр Макри в сторону. – Зажим заел.

– Это мы и так знаем, – сказала Лисутарида.

– Дай-ка я попробую ещё раз, – сказала Макри.

– Чем? Топором своим? Насилием можно решить не всё.

Я беру зажим и делаю рывок. Ничего не происходит. Тяну сильнее. Зажим вырывается из платья, которое сразу спускается до талии Лисутариды. Макри взрывается от хохота. В этот миг в комнату заходит Кублинос. Видя Лисутариду Повелительницу Небес с платьем вокруг пояса, он поражён.

– Что тут... э-э-э...?

– Макри, пошли со мной в мою комнату, посмотрим, можно ли исправить, – сказала Лисутарида. Они исчезают. Кублинос смотрит на меня с сильным подозрением.

– Что это было?

– Всего лишь маленькая неувязочка с одеждой.

– Не ты ли порвал платье Лисутариде?

– Случайно.

Его глаза сужаются.

– Должен сказать, Фракс, твои попытки заслужить расположение Лисутариды весьма несообразны. Кроме твоего скверного естества, нужно учитывать вашу разницу в сословиях.

Прежде, чем я могу возразить, он гонит дальше.

– Одно лишь то, что ты спас Лисутариду – или заявляешь, что спас, – не даёт тебе права навязываться ей. Я видел твой подход и мне он не по нраву.

Стоя лицом к лицу с разъярённым и, очевидно, невменяемым колдуном, я начинаю думать, как здорово, что я ношу мощный оберег-ошейник от чар. Мысль Кублиноса о том, что я подкатываю к Лисутариде, столь смешна, что я с трудом понимаю, что надо ответить.

– Вечно ты шепчешь ей на ушко, пытаясь проторить себе путь к её привязанности. Не мудрено, что ты уговорил её переехать с тобой в дом Арикдамиса, чтобы ты беспрепятственно продолжил свой лживый натиск, – он наклонился ко мне. – Предупреждаю тебя, Фракс. У меня куча заклинаний, только и ждущих применения на любом бесстыдном прохиндее, положившем глаз на сокровища Лисутариды.

Трудно сказать, как бы всё это закончилось, но нас прервало появление слуги. По-видимому, я понадобился внизу. Я сразу же удаляюсь, благодарный за это вмешательство. Там я нахожу слугу, молодого человека, в изящном платье с излишним количеством золотого шитья.

– Фракс? Баронесса Демелзос желает видеть тебя.

Сие застаёт меня врасплох. Я предполагал, что она счастливо заживёт своей жизнью без лицезрения меня. Я пожимаю плечами и следую за слугой по узким улочкам, разделяющим владения баронов в Элате. Через каждые несколько шагов мы проходим мимо богато одетых сборищ дворянства. Редкость, когда столько лордов и баронов толпятся вместе на столь маленьком пространстве. Слуга останавливается напротив маленькой повозки с двумя лошадьми впереди и тёмными занавесками на окошках. Слуга проверяет улицу, чтобы убедиться, что на нас никто не смотрит.

– Сюда, – сказал он.

Дверь открывается. Я захожу внутрь. Великолепная повозка, обитая в фиолетовый с серебряной отделкой. Внутри баронесса Демелзос.

– Закрой дверь, пожалуйста.

Делаю, как она говорит, затем сажусь напротив неё. Некоторое время мы сидим в тишине.

– Красивая повозка, – сказал я в итоге.

Она выглядит раздражённой.

– Хорошее поведение отсутствует, верно?

– Почти.

– И никогда у тебя не было.

Я поднимаю брови.

– Мы встречались?

– Имеешь ввиду, до того, как ты принял меня за служанку в Орозисе?

Баронесса Демелзос глядит ещё более раздражённо. Я начинаю гадать, не позвала ли она меня лишь для того, чтобы было на кого пошипеть.

– Почему ты был столь ужасно груб? И пьян?

– Я только что провёл восемь дней в затворничестве на лодке без вёсел. До этого меня выперли из моего города орки. Я чувствовал, что заслуживаю одну или две кружечки пива.

– Ты действительно всегда слишком много пил. Даже будучи молодым имел с этим трудности, – баронесса Демелзос слегка наклоняется и пригвождает меня недружелюбным взглядом. – Я и не ожидала, что ты будешь дорожить памятью обо мне, Фракс, но не думала, что ты совсем меня забудешь.

Я тупо смотрю на неё.

– Да кто ты такая?

– Я Демми, разносчица, с которой у тебя были отношения после твоей победы на состязании, – она тяжело садится назад. – Полагаю, ты забыл обо мне за неделю.

Вот это удар. Я на самом деле имел короткую связь с трактирной служанкой, пока пребывал в Самсарине. Случилось это более двадцати лет тому назад.

– Ты Демми? Ну, чёрт возьми, как бы я тебя узнал-то?

– Не сильно я и изменилась, – сказала Демелзос. Она окинула мой пояс. – В отличие от тебя.

– Но ты же была разносчицей. Я не ожидал, что ты станешь баронессой. Как это случилось?

– Мой отец бросил работу на руднике и отправился на север искать камни королевы. Он открыл неслыханно богатое месторождение. Два года после твоего ухода из Самсарины я стала богатейшей женщиной в стране. Вскоре после этого я вошла в дворянский круг. Баронство – закрытое сословие, но молодая женщина с деньгами желанна.

Баронесса носит ошейник из камней королевы, и даже в повозке, с опущенными занавесками, камни сверкают. Это весьма дорогое сырьё, обнаруженное лишь в Самсарине, на сколько мне известно.

– Так каково это – быть замужем за бароном Мабадосом?

– Лучше, чем быть подавальщицей. А как жизнь обошлась с тобой?

– Двадцать лет в наёмниках, в конце притулился жить на постоялом дворе в худшей части города.

Демелзос была привлекательной разносчицей, насколько я помню, и за прошедшую жизнь она не особо растеряла красоту. Её длинные каштановые волосы свободно ниспадают на плечи, в причёске местных знатных женщин, с двумя тонкими шнурками, заплетёнными вокруг, чтобы встретиться на задней части шеи, где они соединяются серебряным зажимом. Хотя погода становится умеренной, она не отказалась от меховой накидки, которая роскошна даже для меховых накидок. Её сапожки, хотя и не вызывающи и не на высоком каблуке, как те, что носят светские женщины Турая, расшиты золотыми нитями. Я бы сказал, она к себе не слишком строга.

– Полагаю, ты просила меня прийти не за тем, чтобы обсуждать старые времена, – сказал я.

– Нет. Хотя, коли бы и так, мне было бы что сказать о том, как ты сбежал, не попрощавшись.

– Мне требовалось вернуться в расположение. Я ушёл в самоволку.

– Мог бы попрощаться.

– Прости. В молодости мне не хватало обходительности.

– Научился?

– Да нет.

Я чувствую себя не в своей тарелке на этой встрече. Тяжело понять верный настрой, чтобы принять его в отношениях с баронессой, которую знал подавальщицей.

– Мне говорили, ты называешь себя сыщиком, – сказала она. – Чем именно ты занимаешься?

– Разыскиваю всякое для людей.

– Каких людей?

– Всяких. Бедняков, которые не могут нанят хорошего защитника. Богатеев, которые не хотят, чтобы хороший защитник знал, в какие неприятности они попали. Людей, которые перешли дорогу могущественным, – я замолчал, ожидая речи от неё. Она молчала. – Ты попадаешь в этот список?

– Как ты разнюхиваешь? Колдовством?

– В ворожбе я не столь сведущ, чтобы сказать, который нынче день.

– Разве ты не пошёл учиться на чародея? Я помню, ты часто об этом говорил.

– Так и не сложилось.

– Так как ты проводишь сыск?

– В основном, таскаясь туда-сюда, задавая вопросы, которые остальные не утруждаются задать. Потратим меньше времени, если ты скажешь мне, в чём дело.

Демелзос размышляет ещё немного. Уютная повозка. Я не прочь подождать. Сим у меня есть время переварить то, что молодая разносчица, с которой у меня была короткая связь, продвинулась в баронессы. Может, стоило немного подождать, пока она разбогатеет.

– Моя дочь думает, что её пытаются убить, – сказала она наконец.

– А пытаются?

– Не думаю. Кому бы понадобилось убивать дочь барона?

– У барона есть враги, полагаю.

– Возможно, – согласилась баронесса. – Но не вижу причин, по которым они стали бы вредить моей дочери Мерлионе. Но после того несчастного случая она испугалась.

Я подаюсь вперёд.

– несчастного случая?

– Её подруга Алцетен погибла под покатившейся повозкой. Мерлиона видела, как это произошло. Она пошла на встречу с ней в королевский Учётный приказ. Отец Алцетен являлся хранителем Приказа. Она вышла из здания, направилась к моей дочери и затем была сбита повозкой. Ужасный случай. Семья Алцетен обезумила от горя. Но это было тем, чем и было – несчастным случаем.

– Мерлиона так не считает?

Баронесса Демелзос качает головой.

– Она убеждена, всё было преднамеренно. Хуже того, она считает, что она – следующая.

– Свидетели были?

– Думаю, да. Дарингос, королевский главный тиун, провёл дознание. Если бы были намёки на грязную игру, уверена, всё бы открылось, – баронесса вздохнула. На краткий миг, она выглядит постаревшей. – Моя дочь просто не хочет принять то, что это был несчастный случай. Она тихий ребёнок..., – голос баронессы замолк.

– Имеешь ввиду, тихий и чувствительный или тихий и дёрганный?

– Моя дочь не дёрганная.

– Значит, чувствительная?

– Да, я бы так сказала. И у неё добрый нрав и она умная. Я нежно люблю её. Уверена, опасности ей не грозит, но мне сильно не нравится видеть её напуганной. Как по-твоему, у тебя получится с ней поговорить? Так, на случай, если в этом что-то есть?

Некоторое время я всё обдумываю. Снаружи слышу размеренную поступить проходящих баронов и голоса их детишек.

– Тяжело быть замужем за бароном? Когда выросла в бедности?

– Не слишком ли это дерзкий вопрос?

– Возможно.

– Моё замужество за Мабадосом было весьма успешным.

"Весьма успешным" не кажется самым тёплым описанием замужества, когда-либо слышанным мною. Чувствуя мои сомнения, Демелзос пользуется возможностью спросить, оседал ли я где-нибудь достаточно надолго, чтобы жениться.

– Оседал.

– И?

– Полный провал.

– Дети?

– Нет. Пожитков тоже.

Баронесса улыбается. Это молодит её, делая больше похожей на подавальщицу, которую я помню.

– Что обо всём говорит барон?

– Он в это не верит. Не могу его винить, звучит так неправдоподобно. Это бросает пятно на мою семью. Моя дочь отказывается покидать дом. Она не отправилась с нами в Орозис. Мой муж был взбешён.

– Неловко получается, со свадьбой-то на носу.

– Неловко. Если она не появится на свадьбе своего брата, начнутся пересуды. Баронессы могут быть весьма мстительными в своих сплетнях. Как считаешь, ты можешь помочь?

– Да. Я могу.

Баронесса роется в сумочке.

– Какова оплата?

– Тридцать гуранов в день. Но тебе можно не платить мне.

– Любезно. Не припомню, чтобы ты был любезным. Разве не возникали вопросы о твоих приёмчиках на соревнованиях?

Я усмехаюсь.

– Один или два. Но я всё-таки победил. Не нужно мне платить.

Демелзос улыбается. Она довольна, что я не беру с неё платы.

– Но ты могла бы одолжить мне денег.

Демелзос глядит поражённо, а затем смеётся.

– Вот это больше похоже на того человека, что я помню. Для чего тебе нужен заём?

Я объясняю, что мне требуются деньги, чтобы Макри вышла на соревнования.

– Та орчиха?

– Да. Хотя ей не понравилось бы, что ты её так называешь.

– Она умеет сражаться?

– Победительница боёв в гладиаторской яме орков.

– Но она слишком худа для девушки.

– Верно. Но она частично орк, частично человек и частично эльф. Такого быть не может, но ей как-то удалось. Смешанная кровь творит с ней нечто странное. Она движется быстрее любого другого. Драться ей тоже по нраву, что вносит разницу. Но нам нужны деньги на доспехи и оружие.

– И ещё следует брать в расчёт игру, я полагаю?

– Не похоже, чтобы ты обо мне многое забыла. Да, может, и сделаю несколько ставок.

– И какая же женщина твоя? – спросила она, отсчитывая монеты.

– Что?

– Орчиха или колдунья? Кто твоя любовница?

– Никто. С женщинами я завязал, когда мой брак распался.

Демелзос явно не верит мне, но оставляет этот разговор.

– Сколько тебе требуется?

– Для Макри? Около двух сотен.

Демелзос передаёт мне три сотни. Двадцать тяжёлых золотых монет.

– Это должно помочь твоим свершениям. Удостоверься, чтобы бароны никогда не узнали об этом.