Рано, следующим утром, выхожу из дома. Без ясных представлений и особых устремлений, значит пора начинать доставать людей. Я собираюсь поговорить со всяким, кому может быть хоть что-то известно о семье барона Мабадоса. Следующие шесть часов провожу именно за этим занятием. В основном, беседую со слугами, но также задаю вопросы посыльному, доставляющему письма в особняк Мабадоса, ученику на шорне, где у него содержится осёдланная лошадь, и женщине, нанятой для озеленения цветами свадьбы его сына. Немного денег уходит на взятки, но тут уж ничего не поделаешь. За здорово живёшь слуги с незнакомцами не болтают.

Ученик шорника представил меня другому ученику из каретной лавки, где мне удаётся обследовать повозку, задавившую Алцетен и повреждённую при столкновении. Среднего размера фаэтон, подобный тому, что Кублинос одолжил Лисутариде. Эти фаэтоны не особо большие и хотя обеспечивают некоторое укрытие, спереди значительно открыты. Не уверен, что в нём можно спрятаться при управлении. Спереди находится высокая подножка для ног. Вполне возможно лечь за ней, если размером не велик. Мерлиона так и сказала, что видимость была плохая. Я покидаю каретную лавку так ни к какому выводу и не склонившись.

Благодаря Лисутариде мне удалось договориться о встрече с Дарингосом, королевским тиуном. Он слишком занят, чтобы уделить мне больше пяти минут, но, когда я по договорённости встречаюсь с ним около Дома Собраний, он настроен дружелюбней, чем мною ожидалось. Он даже сподобляется сказать мне, что способен понять, почему могут возникнуть подозрения на счёт смерти Алцетен, поскольку событие это ужасающее и неожиданное.

– Но я тщательно всё расследовал, и это был несчастный случай. За ночь до этого кто-то украл повозку из владений барона Гиримоса. Преступника мы найти не смогли, хотя, по всей вероятности, это были гуляки из-за города. Во время соревнований Элат становится неспокойным местом. Взявший её бросил повозку на улице. Видимо, лошади были возбуждены и понеслись. Возможно, напуганные собаками – там полно беспризорных.

– Уверен, что всё не подстроено? – спрашиваю я.

– Доказательств обратного нет. Старший хранитель записей, Зинлантол, видела, как всё произошло. Свидетель она надёжный.

– Как по-твоему, повозкой могли управлять?

– Нет, конечно. Зинлантол заметила бы. Да к тому же, кому понадобилось бы убивать эту несчастную молодку? В своё время мне довелось расследовать не мало дел, и всегда был повод. Повода убивать дочь хранителя записей ни у кого не было. У неё вообще не было врагов. В этом я уверен, я знаю эту семью.

– Коли повозка была пуста, могли лошадей напугать преднамеренно?

Королевский тиун поражён подобным предположением, но сохраняет вежливое самообладание.

– Полагаю, подобное возможно, но, ещё раз, кто-нибудь да заметил бы это.

– Ты просил местного колдуна вглядеться, что да как?

– Наши колдуны подобными делами не занимаются, – отвечает Дарингос, – особенно в условиях подготовки к войне.

Особых косяков я тут не вижу. Скорее всего, власти Турая вообще не стали бы проводить такое тщательное расследование, какое провёл Дарингос. Уж не для столь незначительной личности, как дочь хранителя записей. Теперь мне становится ясно, что здесь мне ничего не узнать. Я ухожу, чувствуя, что не продвинулся ни на шаг. К тому времени, как я прихожу в дом Арикдамиса, чувствую себя утомлённым и мечтаю отдохнуть перед боем Макри, который состоится после полудня. Я нахожу её в саду с Лисутаридой, на тёплом солнышке.

– Надеюсь, с Макри ты фазисом не делилась. У неё сегодня бой. А вот мне он нужен, – я присоединюсь к ним, опершись спиной на стену дома.

– Провёл день в расследованиях? – спрашивает Лисутарида.

– По всему городу вёл расспросы, – вдыхаю из цибарки Лисутариды.

– Что узнал?

– Шорник Мабадоса не доволен им. Поздно платит по счетам.

– И всё?

– Вроде того. Никогда не встречал такое количество плохо осведомлённым слуг и лавочников. Чушь одна, а не сведения. Хотя неуплаты Мабадоса по счетам – постоянный предмет для разговоров.

– Дворяне всё такие, – говорит Макри. – Всегда запаздываю с оплатой торговцам.

– Верно. Шорнику также не нравится барон Возанос. Должен ему кучу денег, хотя является богатейшим человеком этого городишки, – я поворачиваюсь к Лисутариде. – Мне нужна твоя помощь, – я описываю недавнее нападение на Мерлиону.

– А я-то удивлялась, зачем Мерлиона приходила сюда прошлой ночью, – говорит Макри. – Я подумала, что это вроде тайной связи.

– Очень смешно, Макри.

– Ну ты же восхищался её матерью. Если спишь ещё и с дочерью, разве это не своего рода преступление против богов?

– Ты не веришь в наших богов. И не могла бы ты прекратить свои попытки пошутить? Ты язвишь с той самой поры, как узнала обо мне и баронессе Демелзос. Я не считаю странным наши прошлые любовные отношения.

– Все остальные считают.

– Надеешься, что мне удастся посмотреть в прошлое? – говорит Лисутарида. – Поймать проблески преступления?

– Вроде того.

– Курия не отзывалась. Я уже пыталась разузнать, кто взял чертежи Арикдамиса. У меня ничего не вышло. Я знала, что луны приходят в неблагоприятное расположение, но это случилось намного быстрее, чем я ожидала. Думаю, мои гильдейские астрономические карты стали негодными.

– Можешь узнать, кто стрельнул этим? – спрашиваю я, показывая стрелу Лисутариде. Несколько мгновений она изучает её, затем качает головой.

– Жаль, но её слишком многие трогали. Стрелы с железным наконечником содержат мало сведений о своём прошлом.

В раздражении я качаю головой.

– Хоть что-нибудь можешь сделать?

– Что, например?

– Что-нибудь выдающееся, достойное главы Гильдии волшебников. Если бы мне только удалось выяснить, над чем работала Алцетен в Королевском Учётном приказе, всё бы встало на свои места.

Лисутарида сворачивает себе ещё одну цибарку фазиса и на некоторое время задумывается.

– Когда она пребывала в Доме Записей, она обычно находилась в одном и том же месте?

– Она работала в одной из комнат наверху. Но комната большая, и там полно различных бумаг, и я не могу сказать, чем она занималась.

– Я могла бы сузить для тебя поиски. У тебя есть что-нибудь, ей принадлежавшее?

– Это мне дала Мерлиона, – я достаю маленький кружевной носовой платок. В моей огромной руке он выглядит несообразно.

– Хорошо, – говорит Лисутарида. – Может сгодится. Кружева всегда содержат много сведений.

Впервые слышу об этом. По-моему, все эти колдуны выдумывают всякую херь просто по ходу дела.

– Если поскорее пойдём, сможем зайти в Учётный приказ до боя Макри. Ещё надо оставить достаточно времени на букмекеров.

– Как дела с нашими ставками? – спрашивает чародейка.

– Хорошо. Мы получили 2700 гуранов. Сегодня часть пришлось потратить на взятки. И немного я сохраню нам на расходы. У нас всё ещё остаётся 2500 на ставки на Макри. Можете не стесняться и поздравить меня с великолепно продуманным подходом к игре.

– Поздравляем с твоим великолепным подходом, – говорит Лисутарида. Звучит как-то не искренне.

Снаружи бездельничает ватага детей. Они орут, когда мы выходим.

– Вот она! – дети пялятся на Макри, но когда она делает шаг вперёд, они кричат и убегают.

– Раздражает, – говорит Макри.

– Хотя бы камнями не бросались.

Макри привлекает не только детей. По мере нашего медленного продвижения по городу, обыватели, заметив её, толкают локтём попутчиков и тычут пальцем.

– Я начинаю смущаться.

Советую Макри не волноваться.

– Больше они не показывают на тебя, как на странного оркского уродца. Теперь они показывают на тебя, как на успешного бойца.

– Благодарствую. От этого мне намного легче.

В Королевском Учётном приказе Цетенос всё также, как и раньше, находится внизу, хотя обрадован, узнав, что я попросил Лисутариду помочь. Он ведёт нас в комнату, где работала его дочь, затем оставляет нас одних. Лисутарида ковыряется в своём волшебном кошельке.

– Не могу найти платок. Вот он... нет, это мой... Уверена, он где-то здесь...

– Не можешь, что ли, научиться правильно пользоваться своим волшебным кошельком?

Лисутарида выглядит огорчённой.

– Он действительно большой внутри, я к нему ещё не привыкла. Вот он, – она достаёт комочек кружева и подбрасывает его в воздух. Он зависает перед ней. Она произносит несколько слов на одном из тайных языков, которыми пользуется.

Платочек лениво плывёт в угол комнаты, где ниспадает на кресло.

– Вот здесь работала Алцетен в последний раз, когда была здесь, – говорит Лисутарида. Кружевной платок приземлился на стол рядом с несколькими шкафами, полными бумаг, и ещё поблизости полки, наполненные книгами и свитками.

– Рудокопские записи, – говорит Макри, изучая бумаги в шкафу, – и семейные записи на полках. Ещё записи о налогах. А это явно не отсюда, не правда ли? – она поднимает со стола очень тяжёлую книгу. – Самсаринский торговый закон. Ему следует стоять с остальными книгами по законам.

Я изучаю огромную книгу. Она не отсюда.

– Думаешь, Алцетен нашла какие-то незаконные денежные переводы? – спрашивает Макри.

– Возможно. Дело не шуточное, раз её из-за этого убили. И я не понимаю, каким боком это касается Мерлиону, – я оглядываю остальные записи, рассыпанные вокруг. Лисутарида сузила поиски, но всё одно многое требует изучения, а я не дружу с древними правовыми свитками и бумагами. Я спрашиваю волшебницу, не могла ли она сделать ставки на Макри. – А я тогда смогу начать разбираться здесь. Позже встречусь с вами на ристалище.

– Лисутарида не может пойти в лавку букмекеров, – говорит Макри. – Это нанесёт непоправимый удар по её положение в обществе.

– Сама сделай, – я сую деньги Макри. – Только убедись, что сделала всё правильно.

– А ты убедись, что придёшь на бой вовремя, – говорит Лисутарида. – Тебе выводить Макри. Этого я тоже не могу сделать.

Управлять делами бойца считается занятием для низших сословий. Хотя бароны и их сородичи проявляют участие в бойцах, никто из них не запятнает своё имя выводом бойца на ристалище.

Предоставленный сам себе в комнате для записей, я страшусь предстоящего мне продирания сквозь множество должностных отчётов. Может, мне повезёт. Возможно, я быстро обнаружу что-нибудь. Первый свиток, поднятый мною, озаглавлен «Распределение прав на медные рудники в северных областях за последние четырнадцать лет правления короля Гарасолоса». Моё сердце опускается. Король Гарасолос жил два века назад. Я кладу его и вместо него беру книгу по торговым законам. Она написана убористым почерком писца, чьё письмо понятно, но мелко и напрягает при чтении. Осиливаю половину страницы по праву властей причалов налагать мыто на ввозные товары, прежде чем отложить книгу в отчаянии. Возможно, вместо попыток прочитать все эти книги и списки, мне стоило держаться поблизости к Мерлионе в надежде, что в неё вновь выстрелят.

Я зеваю, трясу головой и возвращаюсь к работе, уже чувствуя, что было ошибкой не захватить с собой пива. Восседание в одиночестве на столе, окружённом свитками, заставляет меня вспомнить неприятный случай, много лет назад, когда, провалив задание в колдовском училище, меня послали учиться самостоятельно, тогда как остальной класс совершенствовался в заклинаниях в полевых условиях. Никогда мне тот наставник не нравился.

После двух часов чтения у меня появились вполне сносные знания самсаринских торговых законов в области ввоза товаров, некоторое понимание сложностей прав на добычу меди и никаких мыслей о том, кто мог убить Алцетен, то есть то, что было для меня первостатейным. На столе находится большая свеча, размеченная в часах, и какое же это облегчение, когда я замечаю, что пора идти. Я оставляю всё на столе опрятно разложенным, чтобы понять, какие книги и свитки я просмотрел.

Когда я прибываю на состязания, Лисутарида раздражена.

– Фракс, ты опоздал. В кабаке прохлаждался?

– Ясен пень. Мне было необходимо смыть во рту пыль от всех этих книг. Когда дерётся Макри?

– Примерно через тридцать секунд.

– Ставки сделали?

– Да, Макри ходила к Биксо. Но я беспокоюсь. Ей выпало драться против Базиноса.

Я кривлю лицо. Крутой жребий. Победитель южных войск – сложный противник.

– Всё одно ей он по плечу.

– Надеюсь, – говорит Лисутарида. – Базиносу покровительствует барон Мабадос. Все самсаринские колдуны будут на его стороне.

– Можешь разобраться с этими колдунами?

– Предпочту, чтобы они не знали, что я подозреваю их в использовании волшбы. Так мне будет проще свести на нет их старания, ежели им не известно, что мне о них ведомо.

– Думаю, надо взять и открыто выступить против них. Вывести их жульничество на чистую воду.

– Я не в силах справиться со всей гильдией самсаринских волшебников, Фракс.

– Нет, ты в силах.

– Нет, не думаю, что в силах.

Я душевно хлопаю Лисутариду по плечу.

– Я уверен в тебе.

– Ты сколько пива вылакал?

– Три или четыре кружки. Точно забыл. А вот и Макри. Верно, пора показать этим злодеям, на что способны трое туранцев.

– Так я теперь туранка? – говорит Макри.

– Конечно. Мы всякому рады. Идём.

Одетый в красное главный надзиратель ожидает нас в середине поля. Базинос медленно приближается с противоположного конца, и пока ему самые громкие поздравления. Будучи победителем южных войск, он хорошо известный боец, и, хотя и не местный, но самсаринец. Сразу же становится ясно, что Базинос на голову выше большинства бойцов, виденных в отборочных кругах. Оснащён он лучше: у него отлично отполированный шлем, замечательная кольчуга на груди и животе и хорошего качества пластины на плечах и руках. По сравнению с ним Макри выглядит потёртой, с длинными волосами, торчащими из-под железного шлема. Её щит изготовлен из простой коричневой кожи, тогда как у Бизиноса она ярко голубая, с причудливой выпуклостью по серёдке в форме рычащего льва. Меч Базиноса длиннее и тяжелее. Сам он на пять вершков выше Макри и выглядит в два раза шире. Он медленно приближается, вызывая бурю хлопков в ладоши. Макри стоит бездвижно. Надзиратель поднимает прапор. Я живо удаляюсь на край поля и когда поворачиваюсь, Базинос уже проводит яростное нападение.

Макри играючи защищается, но далеко не так просто защищаться мечом и щиток, если к этому не привык. Если не справиться, щит легко может оказаться перед глазами, застя обзор. Ежели воспользоваться им для нападения и ошибиться, станешь открытым для противника. Коли уделить слишком много внимания защите, зажмёшься в движениях и не сможешь действенно нападать. Наоборот, тяжело провести действенное наступление на человека, умеющего правильно обороняться щитом, чем Базинос владеет. Некоторые предыдущие соперники Макри оставляли явные бреши в обороне, которыми она воспользовалась посредством своей скорости, но Базинос не того рода-племени. Макри вынуждена отступать, а её случайные удары, которыми она пытается поразить его над или под щитом, все достаточно легко отражаются.

Руки Лисутариды находятся вдоль её боков, но ладони повёрнуты вперёд. Она чувствует чары, готовая рассеять их при необходимости. Раздаётся громкий лязг удара меча Базиноса по щиту Макри. Столкновение отталкивает её назад. К тому времени, как она восстанавливает стойку, Базинос, всё тем же ударом, рубит мечом под её щитом, где тот ударяет по кольчуге, защищающей ей бедро. Толпа ревёт, и надзиратель поднимает прапор.

– Половина очка Базиносу! – выкрикивает он.

Вот теперь я хмурюсь. Не думаю, что эта половина очка получена из-за воздействия вражеских чар. Она получена потому, что Базинос – очень умелый боец. Бой начинается вновь. Вновь Макри вынуждена отступать. Толпа кричит, подзуживая его. Он силён и быстр – один из самых быстрых состязающихся бойцов из виденных мною. Где-то слышу барона Мабадоса, присовокупляющего свой голос к толпе.

– Давай, Макри! – ору я. Базинос нападает, опять отталкивая Макри. Он делает режущее движение поверх щита Макри, которое она отражает, но затем, тем же самым движением, что он перед этим использовал, он поворачивает локоть, приводя свой клинок прямо к бедру Макри. Но на этот раз, вместо того, чтобы ткнуться в её бедро, клинок ударяется в её щит, который Макри мгновенно и верным образом перенесла. В тот же миг она режет своим клинком поверх щита Базиноса, который в следствии его нападения висит на полвершка ниже. Её лезвие бьёт ему по защите горла. Этого должно быть достаточно для смертельного удара, но Макри, не удовлетворённая или не доверяющая надзирателю, мгновенно переводит меч вниз к запястью Базиноса, выбивая у того клинок из руки, прежде чем по дуге вернуть его назад, ещё раз покоиться у его горла. Надзиратель выглядит разочарованным.

– Смертельный удар, – заявляет он наконец.

Мы с Лисутаридой выкрикиваем поздравления, весьма заметные, учитывая тишину вокруг нас. Я спешу на поле поздравить Макри. Необычное для неё поведение: она всё ещё стоит перед своим противником.

– Хороший бой, – говорит она ему. Он соглашается с ней, прежде чем плетётся вон.

– Великолепно исполнено, Макри, – кричит Лисутарида.

Макри снимает шлем и пожимает плечами.

– Не особо-то здорово. У меня была бы ранена нога, будь бой настоящим. Он хороший боец, – она смотрит на свой щит. – Не могу привыкнуть к этой штуковине.

Я ликую, когда мы удаляемся с поля. Спрашиваю Лисутариду и Макри, какие ставки они сделали у букмекеров.

– Семь к четырём, – рассказывает мне Макри, – Базинос считался лучшим – два к пяти.

– Но мы поставили не всё, – говорит Лисутарида.

Часть денег мы взяли на расходы, и мне ещё пришлось давать взятки, но после этого боя у нас ещё оставалось 2500 гуранов. Я ожидал, что Лисутарида и Макри сыграют на все.

– Мы решили, что это слишком опасно, – объясняет Макри. – В случае моего проигрыша у нас ничего бы не осталось. Я подумала, что лучше всего сохранить тысчонку. Мы бы могли использовать её для ставок на других бойцов. Потому что в случае моего проигрыша Лисутариде понадобилось бы отвалить Ласату 10000.

Лисутарида и Макри глядят на меня.

– Не одобряешь? – спрашивает Лисутарида.

Я пожимаю плечами.

– Да нет. Вполне разумно. Хотя не думал, что доселе мы с вами представляли из себя саму разумность. Я бы поставил всё.

Большой Биксо не лучится от радости, передавая мне выигрыш, но и не слишком удручён. Он всё одно прилично наварил на тех деньгах, что поставили на Базиноса. Наша ставка в 1500 при семи к четырём принесла нам 2625. Вместе с исходной ставкой получается 4125. И ещё 1000, зажатая нами, даёт нам 5125 гуранов. Наша куча денег включает несколько тяжёлых кун по сотне гуранов и даже гривну в тысячу гуранов, которые Лисутарида несёт в своём волшебном кошельке.

Перед боем Макри с Базиносом её оценивали в четырнадцать к одному на победу в соревнованиях. Теперь ставки упадут. Элупус в целом остаётся фаворитом – на трёх к одному. Когда мы покидаем Большого Биксо, я продумываю следующую ставку.

– Думаю, надо ставить всё.

Макри не соглашается.

– Слишком опасно.

– Почему? Ты победишь. Если бы это я высказал, что слишком опасно ставить всё на тебя, ты бы расстроилась. Ты бы сказала, что я не слишком уверен в тебе.

– Может быть, – говорит Макри. – Но я просто считаю, что нам надо быть острожными. Что-нибудь может пойти не так.

– Что может пойти не так?

– Злокозненные чары.

– Лисутарида с ними справится.

– Всё языком мелешь, – говорит Лисутарида. – В основном потому, что не представляешь, каково это пытаться сопротивляться Ласату, Чариусу и куче других одновременно.

– Я полностью в тебе уверен. И в Макри.