Мне снился конкурс любителей пива в Абеласи. Победителем в этом благородном состязании настоящих мужчин, само собой, оказался Фракс. Я видел во сне семерых соперников по финалу, валяющихся без чувств на полу, и себя, требующего подать еще пива. Это, несомненно, был один из самых славных моментов моей жизни. Но счастье длилось, увы, недолго. Кто-то грубо потряс меня за плечо, и я, еще толком не проснувшись, потянулся к мечу.

— Это я, — сказала Макри.

Ее вторжение страшно меня разозлило.

— Сколько раз можно повторять — не входи в мою комнату! — заорал я. — Если ты еще хоть раз ввалишься ко мне без приглашения, клянусь, я проткну тебя насквозь!

— Ты, старый жирный вол, не сможешь меня проткнуть, даже если мне свяжут за спиной обе руки, — ответила Макри, любившая, как я давно успел заметить, повздорить по любому, даже самому пустячному поводу.

— Наступит день, тощая обожательница троллей, и я разорву тебя на куски, — остроумно парировал я и к своему ужасу заметил, что Макри явилась не одна.

— Ты, конечно, помнишь Дандильон Одуванчик? — спросила она.

Мое сердце мгновенно ухнуло в желудок. Даже в этом полном всяких необычных типов городе, где давно перестали чему-либо удивляться, Одуванчик была существом, мягко говоря, странным. В прошлом году она прибегла к моим услугам, и, хотя завершилось все вполне благополучно, о том расследовании я вспоминаю без всякого удовольствия. Дандильон Одуванчик — существо, как я уже сказал, весьма странное. Она не такой варвар, как Макри, и не эфирное создание наподобие эльфов. Она просто странная. Мне в ней не нравится многое, В частности, мне не по вкусу ее привычка шляться по улицам босиком. Этой ее страсти я совершенно не могу ни понять, ни принять. Передвижение босиком по нашим улицам, усыпанным разного рода отбросами, говорит лишь об отсутствии даже начатков здравого смысла. Вы можете наступить на дохлую крысу или на что-нибудь похуже! Кроме того, Одуванчик носит длинную юбку, разрисованную знаками зодиака, и несет всякую чушь о своем общении с природой. Она наняла меня на работу от имени проживающих в заливе говорящих дельфинов, что, зная ее, было вовсе не удивительно.

— Что тебе надо? — проворчал я. — Неужели у говорящих дельфинов возникли очередные неприятности?

Вообще-то дельфины на нашем языке не говорят. Они изъясняются при помощи свиста. Я сам был свидетелем общения Дандильон с дельфинами, однако до сей поры не могу избавиться от ощущения, что пал жертвой тонкой мистификации.

Одуванчик попыталась улыбнуться, но улыбка вышла какой-то вымученной. Девица была явно встревожена. Впрочем, моя могучая фигура с мечом в руках способна на кого угодно нагнать ужас. Я вложил меч в ножны, надеясь услышать от гостьи что-нибудь путное. За помощь болтливым дельфинам я получил от нее в оплату несколько весьма ценных древних монет и сейчас, как вы понимаете, не мог гнать от себя потенциального клиента, каким бы чудным тот ни казался.

— Дандильон хочет тебя кое о чем предупредить, — сказала Макри с самым серьезным видом, но я, хорошо зная свою подругу, понимал, что она в глубине души веселится.

— Предупредить? Неужели дельфины хотят уберечь меня от грозящей мне опасности?

— Нет, не дельфины, — ответила Одуванчик. — Однако они до сих пор благодарны тебе за помощь. Они были бы рады, если бы ты нашел время их навестить.

— Как только у меня возникнет желание пообщаться с природой, я отправлюсь прямо к заливу. Итак, о какой же напасти ты желаешь меня известить?

— Грядущие события вовлекут тебя в ужасное кровопролитие, — глядя мне в глаза, заявила Дандильон.

Я, в свою очередь, уставился на нее. Воцарившуюся тишину нарушали лишь вопли уличных торговцев. У подножия наружной лестницы, ведущей из моего жилья прямо на улицу, шла оживленная дискуссия между торговкой рыбой и точильщиком. Уже целую неделю они занимались только тем, что увлеченно друг на друга орали. Впрочем, в их оправдание следует отметить, что жизнь в Турае никогда не протекала мирно.

— Ужасное кровопролитие? — переспросил я. — И только-то?

Дандильон удрученно кивнула, а я стал искать бутылку с кли, забыв о том, что уже ее выпил и выбросил.

— Я — детектив, и вокруг меня постоянно льется кровь. Такова уж специфика территории, на которой мне приходится трудиться. Обитатели округа Двенадцати морей недолюбливают, когда среди них ведется расследование.

— Ты не понял, — сказала Дандильон. — Я вовсе не имела в виду обычный уровень насилия, столь характерный для твоей деятельности. Более того, я говорю даже не о нескольких смертях. Я хочу предупредить тебя о гибели многих и многих людей. Смертей будет столько, что даже ты, возможно, собьешься со счета. Это будет никогда не виданная в этих краях оргия смерти.

Мое сердце вдруг заныло. Организм, судя по всему, не выдерживал вида босоногой девицы в нелепом наряде, и у меня появилось искушение спустить ее с лестницы.

— Кто поручил тебе мне это сообщить? Братство? Сообщество друзей?

— Никто мне ничего не поручал. Я прочитала это по звездам.

Макри, не сдержавшись, хихикнула. Я же, не веря собственным ушам, гневно спросил:

— Ты прочла эту чушь в небесах?

— Да, — ответила Дандильон, энергично кивая. — Прошлой ночью, на берегу залива. Я сочла своим долгом тебе это сообщить, так как нахожусь перед тобой в неоплатном...

— Убирайся! — взревел я. — Макри, как ты смеешь приводить сюда эту полоумную бабу, чтобы та донимала меня своими россказнями?! Если она задержится еще хотя бы на секунду, я... я... Я вас обеих прикончу! Вы что, не понимаете, что я человек занятой? Убирайтесь к дьяволу!

Моя подруга повела Дандильон к дверям, но на самом пороге вдруг задержалась и сказала:

— Может быть, Фракс, тебе все же стоит к ней прислушаться? Ведь в деле с дельфинами она принесла нам обоим большую пользу.

В ответ я сказал Макри, что был бы весьма признателен, если бы она впредь избавила меня от подобных визитов, и для вящей убедительности присовокупил к просьбе пяток проклятий, которые обычно приберегаю для гонок квадриг. Макри удалилась, громко хлопнув дверью. Я открыл дверь, прокричал еще пару проклятий ей вслед, а затем тяжело плюхнулся на кушетку. Настроение существенно ухудшилось, и я пришел к выводу, что надо хорошенько выспаться. В наружную дверь кто-то постучал. Я не обратил на это ни малейшего внимания. Стук повторился — и снова ноль внимания с моей стороны. Наружная дверь находилась под охраной довольно легкого магического запора, именуемого заклинанием Замыкания. Это заклинание способно не допустить в помещение большую часть людей — очень хорошо, поскольку в этот момент я не испытывал ни малейшей склонности к общению. Я еще толком не успел улечься, как дверь вдруг широко распахнулась и в мое скромное жилище вступила сама Лисутарида Властительница Небес. Лисутарида — наипервейшая волшебница города-государства Турай, а с тех пор, как ее избрали главой Гильдии, она руководит чародеями всех населенных людьми земель.

Взглянув на меня сверху вниз, Лисутарида поинтересовалась:

— Ты почему не отвечаешь на стук?

— Надеялся, что заклинание защитит меня от незваных гостей.

Лисутарида ухмыльнулась. Мое жалкое заклятие никак не могло послужить преградой для столь могущественной волшебницы.

— Ты что, намерен валяться так весь день? — спросила чародейка.

Я сделал отчаянную попытку встать. Лисутарида — особа весьма знатная и вдобавок очень богатая. Она заслуживала уважения, хотя мне не раз доводилось видеть ее в полном отпаде от чрезмерного пристрастия к наркотику под названием «фазис». Ну, короче, у меня не было настроения держаться с ней в рамках протокола.

— Ты всегда приветствуешь своих клиентов подобным образом?

— Только в тех случаях, когда требуется изжить последствия приема чрезмерной дозы пива. Чем вызван твой визит? Решила заскочить ко мне в гости? Тогда к чему весь этот маскарад?

— Нет, не в гости. Я пришла по делу — нужна твоя профессиональная помощь. А маскарад — чтобы меня никто не узнал.

Чародеи Турая обычно ходят в весьма приметной радужной мантии, а Лисутарида — дама светская — носит под мантией великолепный наряд. На ногах у нее всегда золотые сандалии, шею украшают драгоценные колье. На сей раз чародейка облачилась в убогий наряд, свойственный низшим слоям общества, хотя любой, даже не слишком наблюдательный человек без труда бы заметил, что ее экстравагантная прическа никак не могла быть создана в жалких цирюльнях округа Двенадцати морей. Лисутарида Властительница Небес даже в жалком наряде выглядела ослепительно. Мы были с ней примерно одного возраста, но она оставалась элегантной красавицей, тщательно следящей за своей внешностью.

— Насколько я вижу, здесь ничего не изменилось, — сказала Лисутарида, сметая мусор со стула, чтобы усесться. — Неужели тебе нравится жить в подобном свинарнике?

— Частным детективам, увы, слишком мало платят.

— Насколько я помню, ты получил более чем приличное вознаграждение за работу на Ассамблее чародеев.

— Не очень уж и приличное по сравнению с теми услугами, которые я оказал городу. Кроме того, инвестиции, сделанные мною совсем недавно, обернулись существенными финансовыми потерями.

— Хочешь сказать, что опять просадил все на скачках?

— Что же, можно сформулировать и таким образом.

— На последних гонках я тоже потеряла деньги, — кивнула Лисутарида. — Но в отличие от тебя, Фракс, я могу себе такое позволить. Что ж, твое положение меня вполне устраивает. Сидя без средств, ты не сможешь отказаться от моего предложения.

— Выкладывай.

Лисутарида сделала паузу для того, чтобы зажечь палочку фазиса. Мне она тоже предложила закурить, и я не стал отказываться. Для большинства людей фазис является легким наркотиком, но Лисутарида потребляет его в немыслимом количестве. Чтобы наркотический дым был погуще, она изобрела специальный кальян и, кроме того, придумала заклинание, резко сокращающее время созревания растения. Обитатели Турая неимоверно гордятся тем, что один из их сограждан стал во главе Всемирной гильдии чародеев, но они бы безмерно удивились, ежели б узнали, в каких чудовищных масштабах Лисутарида потребляет фазис. Она постоянно пребывает в такой балде, что часто даже не в состоянии передвигаться. Лисутарида была совершенно негодным кандидатом на высокий пост, но, как говорил недовольный этим обстоятельством заместитель консула Цицерий, другие еще хуже. Как бы то ни было, у короля, консула и заместителя консула словно гора с плеч свалилась, когда кандидат Турая стал главой Гильдии. А радовались они потому, что в случае войны с орками (а это рано или поздно должно произойти) Тураю гарантирована помощь всех чародеев запада.

— Ты что-нибудь слышал о зеленом камне чародеев? — спросила Лисутарида.

— Я так и не закончил своего магического образования. — Я печально покачал головой. — В моих познаниях имеются серьезные пробелы, а зеленого камня чародеев, как мне кажется, вообще не проходили.

— Да, о нем известно лишь очень узкому кругу людей, — кивнула моя гостья. — Существование камня — это, если можно так выразиться, государственная тайна. Даже я узнала о том, что есть такой камень, лишь после того, как, став главой Гильдии, получила доступ к дворцовым секретам. Этот зеленый драгоценный камень позволяет Тураю избежать внезапного вторжения. В руках могущественного чародея камень действует как всевидящее око. В какой бы тайне орки ни готовили нападение, мы все равно способны узнать, где сосредоточиваются их армии. Так что это отнюдь не простой булыжник.

Я удивился, узнав о существовании подобного артефакта, но пояснение Лисутариды изумило меня еще пуще.

— Судя по тому, что ты говоришь, этот камешек — вещь довольно полезная. Но неужели этот изумруд, или как его там, — единственная защита против вероломного вторжения орков? Разве Гильдия чародеев не обладает целым набором заклинаний раннего предупреждения?

— Разумеется. Но Гильдия оркских колдунов в течение пятнадцати последних лет делала все, чтобы нейтрализовать наши заклинания Раннего предупреждения. В былые времена в нашем арсенале имелось двадцать или даже чуть больше заклинаний Раннего предупреждения, сейчас же, если верить донесениями Королевской разведслужбы, их число уменьшилось до двух-трех. Гильдия колдунов у орков — организованная сила. Если эти оркские колдуны смогут найти противодействие и для оставшихся средств магического дальновидения, зеленый камень станет нашей единственной надеждой. Случись что-нибудь с этим камнем — и мы обречены на небытие.

Упоминание о возможной войне с орками не доставило мне удовольствия (я имел несчастье сражаться в последней из них), но все же заставило повнимательнее вслушиваться в слова волшебницы. В последней войне участвовали и Лисутарида, и Гурд. Да что там говорить! Практически каждый житель Турая, способный держать в руках оружие или произнести простенькое заклинание, поднялся на стены города, дабы остановить напор варваров. Ценой огромных усилий и больших потерь нам удалось отбросить их от границ города, но мы оставались на грани гибели до тех пор, пока с юга на помощь не явились эльфы. Если бы не они, Турай — или то, что от него осталось, — был бы ныне западным аванпостом империи орков.

— Итак, оркские колдуны трудились не покладая рук, в результате чего нам теперь приходится полагаться лишь на зеленый камень чародеев.

— Именно, — сказала Лисутарида и добавила: — Надеюсь, мне удалось убедить тебя в огромном значении этого артефакта?

— Удалось. Ну и что с ним произошло?

— Его хранение доверили мне.

— И?..

— Я его потеряла.

— Ты потеряла зеленый камень чародеев?! Каким образом?

— Отправляясь на бега, я положила камень в свою сумку, и это был совсем не такой легкомысленный поступок, как может показаться на первый взгляд. Для того чтобы правильно пользоваться камнем, надо быть могущественным чародеем и знать, как в различных обстоятельствах проявляются его свойства. Думаю, я обронила его в тот момент, когда передавала моей помощнице деньги, чтобы та от моего имени сделала ставку.

— На какую квадригу ты ставила?

— На «Разрушителя городов».

— Неудачный выбор, я на этой развалине потерял кучу бабок.

— Камень был...

— Тебе не показалось несколько странным то, что эта колесница сошла с дистанции на последнем круге? По-моему, возничего просто подкупили.

— Я, конечно, тут же принялась его искать, но...

— Мне кажется, Мелия — не лучший вариант для стадионного мага. Уверен, что на стадионе творятся темные дела, и Мелия имеет с них приличный откат...

Лисутарида проинформировала ледяным тоном, что явилась вовсе не для того, чтобы обсуждать наши потери на гонках колесниц.

— Я потеряла самый важный предмет из имеющегося в наших арсеналах оружия, и его надо найти как можно скорее.

— Ты не очень огорчайся, — продолжал я. — Я пострадал так же, как и ты. «Разрушитель городов» должен был не моргнув глазом выиграть забег. Но в нашем городе, увы, наступили такие времена, когда честный человек не может сделать ставки без того, чтобы его не облапошили.

В глазах Властительницы Небес сверкнули грозные огоньки, и я поспешил перейти к делу.

— Мне необходимы подробности, — сказал я.

— Зеленый камень чародеев вделан в оправу, как кулон. Работа ювелиров-эльфов. Весьма примечательная. Однако длительным расследованием тебе заниматься не придется. Сразу приступить к поискам камня мне не удалось, не могла же я использовать заклинание Нахождения прямо на стадионе Супербия под носом у самого консула. Однако вернувшись домой, я немедленно обратилась к магическим силам. Словом, при помощи магии мне удалось установить местонахождение кулона. В данный момент он находится в портовой таверне. Название «Остроконечный жезл» тебе что-нибудь говорит?

— Да. Это именно то место, где заканчивают свой путь украденные драгоценности.

— Так я и думала. Надеюсь, Фракс, ты осознаешь, что в этом деле требуется абсолютная секретность? Я не могу допустить, чтобы король, консул или кто-то из моих коллег узнал, что я потеряла сокровище. В подобных обстоятельствах, как ты понимаешь, я не могу отправиться в таверну и обрушить на похитителей все известные мне скверные заклятия. От меня потребуют объяснений, которые я дать, увы, не смогу.

Я прекрасно понимал, что в городе, где все от мала до велика ненавидят и боятся орков, человек, потерявший наше самое мощное оружие, очень скоро пожалеет о том, что родился на свет, будь он могущественным волшебником или жалким частным сыщиком. Со стороны Лисутариды это было проявлением величайшего легкомыслия. Однако удивляться не приходилось. После того как Лисутарида сделалась главой Гильдии, ее пристрастие к фазису стало наносить более серьезный ущерб городу по сравнению с тем временем, когда она оставалась рядовой (пусть и наделенной волшебной силой) наркоманкой.

— Почему ты не отправила за камнем кого-нибудь из слуг?

— Я решила, что это связано с большим риском. Если их там даже никто и не узнает, кто-то из них может впоследствии проболтаться. Прислуга в нашем городе не славится сдержанностью. Моя помощница-секретарь абсолютно надежна, но это — молодая женщина весьма хрупкого сложения и совсем не годится для подобных дел. Мне известен адрес дома, где находится камень, но я не знаю, с чем ты там можешь столкнуться.

— Скорее всего с типом или типами, которые не пожелают его вернуть, — сказал я. — «Остроконечный жезл» — естественная берлога для жуликов всех мастей. Однако не волнуйся. Я верну тебе безделушку.

Судя по рассказу Лисутариды, вор не имел представления о том, что украл. Скорее всего он полагает, что ему в руки попала обыкновенная дамская висюлька, и постарается сбыть ее как можно быстрее за небольшую цену.

В удушающей жаре моего жилища Лисутарида чувствовала себя довольно скверно. В зимнее время Властительница Небес, так же как и другие маги, налагала на свои одежды простенькое заклинание Подогрева (им умел пользоваться даже я), но охлаждение с помощью магии требует значительно больших усилий.

— Надеюсь, что в ходе расследования ты не станешь прибегать к своим юридическим полномочиям? — с тревогой в голосе спросила она. — Это может привести к нарушению секретности.

Услыхав эти слова, я ужасно разозлился. Ведь я делал все, чтобы поскорее забыть о своих так называемых юридических полномочиях. Пробыв всю жизнь рядовым гражданином города-государства Турай, я несколько месяцев назад неожиданно для себя получил пост Народного трибуна. Одарил меня этим высоким званием заместитель консула Цицерий. Институт народных трибунов исчез сам по себе лет полтораста назад, но официально его никто не отменял. Цицерий восстановил пост лишь для того, чтобы я мог получить доступ на Ассамблею чародеев. Ни он, ни я не рассчитывали на то, что я каким-то образом стану прибегать к власти, которой юридически наделен Народный трибун. Однако сенатор Лодий (политический противник Цицерия) грязным шантажом вынудил меня прибегнуть к власти и остановить выселение некоторых бедных граждан Турая из их домов. Мои действия привели к целому ряду нежелательных последствий, и с тех пор я всеми силами стараюсь не вступать в мутные воды политического мира Турая. Словом, я хотел, чтобы все забыли о существовании Народного трибуна по имени Фракс, и отказывался от любых действий в этом качестве, понимая, что они принесут мне одни неприятности и поссорят с сильными мира сего.

— Не волнуйся. Это не более чем почетный пост. Сенатор Лодий заставил меня один раз воспользоваться властью, и это все.

Народный трибун назначается на год, и я надеялся, что через несколько месяцев срок моего пребывания тихо истечет и я снова превращусь в обычного гражданина. Если в Турае человек хочет заниматься политикой и при этом остаться в живых, ему нужна гораздо более прочная «крыша», чем та, которой обладал я.

Лисутарида запалила очередную палочку фазиса.

— Надеюсь, ты не заложила кулон, чтобы сыграть на бегах?

У нее хватило воспитания и такта ответить с улыбкой на мой идиотский вопрос.

— Нет, — сказала она. — Я все еще достаточно богата. Однако, если потеря камня станет известна многим, ты будешь не единственным, кто задаст этот вопрос. Стадион Супербия не лучшее место для того, чтобы терять там государственные ценности. После того как я стала главой Гильдии, у меня в некоторых кругах появилось много завистников. Узнав о потере, они не преминут поднять шум, что я просадила камень на бегах.

Лисутарида взяла свою сумку и выложила на стол деньги.

— Здесь ровно тридцать гуранов. Твой обычный задаток, насколько мне известно. И еще. Я должна получить камень в самое ближайшее время. Через четыре дня я даю в своем особняке бал-маскарад, на который приглашены кронпринц, консул Калий и заместитель консула Цицерий. Я не сомневаюсь, что они пожелают взглянуть на зеленый камень чародеев. Консул Калий, насколько мне известно, не хотел, чтобы камень вообще покидал дворец.

Надо сказать, на месте консула я бы тоже выразил сомнение в целесообразности передачи драгоценности Лисутариде. Каждый, кто в здравом уме видел, как забалдевшая от фазиса Властительница Небес, спотыкаясь о собственные ноги, бродила по залам Ассамблеи, с трудом мог согласиться на то, чтобы вручить ей какой-либо представляющий минимальную ценность предмет. А уж о зеленом камне чародеев и говорить не приходится!

— Не могла бы ты отменить бал?

Этого она сделать не могла. Костюмированный бал Лисутариды был одним из гвоздей светского сезона. Интересно, подумал я, в чем смысл этого «светского сезона»?

— Я верну тебе камень.

— Когда он попадет в твои руки, ни в коем случае не смотри в него.

— Почему?

— Потому что мы имеем дело с объектом, обладающим мощным магическим полем. Он не представляет никакой опасности, если его просто подержать в руках. Но становится крайне опасным, если вглядываться в его глубокую зелень. Позволить это себе может лишь очень хорошо подготовленный маг. Камень может вызвать потерю сознания, а может, и еще того хуже.

— Я незамедлительно суну его в карман.

Лисутарида зажгла третью палочку фазиса. Докурив, она швырнула бычок в мою мусорную корзину и тут же закурила следующую.

— Как поживает Макри? — спросила чародейка.

Лисутарида прекрасно знает Макри, так как во время Ассамблеи приглашала мою подругу на роль телохранительницы.

— Как всегда очень занята и как всегда вздорна.

— У меня для нее кое-что есть.

С этими словами Лисутарида передала мне конверт, на котором изящным почерком профессионального писца было выведено имя Макри. Я обещал передать послание. Меня разбирало любопытство, однако, решив, что это не мое дело, я сразу после ухода Лисутариды зашел в комнату подруги и оставил там пакет. После этого я, чтобы изгнать из организма остатки алкоголя и фазиса, ополоснул лицо водой и опоясался мечом. Затем я загрузился единственным заклинанием — большего моя память не вмещала — и отправился на улицу. Точильщик и торговка рыбой по-прежнему продолжали вопить друг на друга. Похоже, дело у них шло к драке.