Я отправил Домасию послание с просьбой навести справки относительно Бевария, Калия и Гальвиния. Гильдия перевозчиков работает безостановочно даже в самых тяжелых условиях. Их юные бегуны преданны своей работе. Бог знает почему…
Пока иду по бульвару Луны и Звезд, мой плащ остывает. Ускоряю шаг и ругаюсь, скользя по льду. На главной улице еще много людей. Таких мрачных лиц я уже давно не видел. В период кризиса город, естественно, обращает свои взоры в сторону королевской семьи, однако она не подает примера для подражания. Король пользуется уважением, но он стар и редко появляется на публике. Вместо него государством давно управляют министры. Старший сын короля, принц Фризен-Акан, совершенно спился, и даже самые закоренелые роялисты не делают на него ставку. Младший сын, Диз-Акан, более цельная натура, но народ почему-то не испытывает к нему теплых чувств. Возможно, он слишком колок и тяжел в общении. Юная принцесса Ду-Акаи весьма популярна и очаровательна, но в такие суровые времена люди больше заинтересованы в военном лидере.
Я размышляю о Беварие. Он поднял свиток. Но почему? Может, просто освобождал дорогу доктору? Или его заинтересовал текст? Что сталось со свитком после этих событий? Надо снова допросить помощника консула. Я подхожу к аллее Святого Роминия, где на меня недавно напали неизвестные. Можно идти домой кружным путем, минуя злополучную аллею, но я совсем замерз. Сейчас этот путь скорее всего безопасен. Ступаю на узкий тротуар, и после первого же поворота передо мной появляются три человека, вооруженные мечами.
Ну вот, начинается.
Активизирую Снотворное заклинание, и негодяи падают в снег. Делаю несколько шагов вперед и останавливаюсь, услышав шаги за спиной. Оборачиваюсь и вижу перед собой рыжеволосого человека, который насмешливо смотрит на меня.
Рядом с ним стоят четыре его товарища.
– Ты довольно глуп для детектива. Во второй раз наступаешь на те же грабли. Теперь тебе крышка.
Он подает знак своим людям, я использую еще одно заклинание, и они падают на землю.
Не так уж я и глуп.
Прежде чем покинуть виллу Лисутариды, я попросил ее дать мне какое-нибудь средство для усиления моей магической силы, и она пошла мне навстречу. Теперь я могу усыпить любое количество нападающих, и мои чары будут действовать несколько часов. Взваливаю рыжеволосого атамана на плечи и держу путь к «Секире мщения». Негодяй довольно тяжелый, и, добравшись наконец до дверей таверны, я задыхаюсь. Тащу пленника вверх по лестнице в свою контору. Когда я усаживаю его на стул и связываю веревкой, он начинает приходить в себя. Обыскиваю мерзавца, но нахожу только старенький кошелек и в нем несколько гуранов. На кошелке вышито имя владельца: Керинокс.
Он открывает глаза и видит острие меча, направленное прямо ему в лицо.
– Кто послал тебя убить меня, Керинокс? – спрашиваю я, надеясь расколоть негодяя, прежде чем он соберется с мыслями.
К несчастью, он или слишком умен, или беспросветно глуп. Мозг его работает очень четко. Керинокс трясет головой, чтобы прочистить ее. Потом начинает ругаться и посылает меня к черту. Влепляю ему пощечину. Вновь раздается ругань.
– Кто тебя послал?
– Как только встану со стула, я убью тебя, пузан.
Еще одна пощечина, и Керинокс замолкает. И все же мне не удается запугать его.
– Хочешь, чтоб я применил заклинание Правдивости?
Пленник смеется.
– Все знают, что у тебя нет такой власти. Ты только и можешь, что усыплять людей, пузан.
То, что он постоянно называет меня пузаном, начинает действовать мне на нервы. Пристально гляжу на него, прикидывая, что же делать дальше. Быть частным детективом – не то же самое, что работать в Службе общественной охраны или в дворцовой страже. Избиение людей противозаконно. Не то чтобы меня слишком волновал закон, ибо этот негодяй дважды покушался на мою жизнь. Но если я слишком изуродую его и он пожалуется властям, у меня могут возникнуть неприятности. Я приставляю меч к его горлу.
Керинокс хладнокровно смотрит на меня.
– Мои друзья скоро поймут, где я. На этот раз мы уж точно убьем тебя.
Он прав. По крайней мере в том отношении, что сообщники найдут его. Проснувшись, они начнут искать своего вожака и вполне могут прийти в «Секиру мщения». Или просто пойдут домой. Все зависит от того, сколько им заплатили. Обдумывая дальнейшие действия, я слышу стук в двери в конце коридора. Высовываю голову и вижу Макри. Она, задрав нос, проходит мимо.
– Макри!
– Не трогай меня, чурбан, – говорит она.
Я преграждаю ей путь.
– Мне нужна твоя помощь.
– Тебе не повезло. Я редко помогаю людям, которые оскорбляют меня и выставляют вон.
– Разве я так поступил?
– Конечно.
– Полагаю, я был пьян и вел себя неразумно. Ты же меня знаешь. Кстати, я только что от Лисутариды. Делал ей комплименты по поводу ее решения взять тебя в телохранители.
– В самом деле?
– Ну да. Мы оба пришли к мнению, что ты идеально подходишь для такой работы.
– Даже не думай, Фракс. Лестью ты меня не возьмешь.
– Насколько я понимаю, сам консул выразил удовлетворение по поводу твоего нового назначения.
– Вот как? Он это говорил?
Макри, кажется, польщена, но тотчас хмурится.
– Я все же сержусь на тебя.
Было время, когда Макри покупалась на простенькие комплименты. Теперь к ней так просто не подъедешь. Цивилизация испортила ее. К счастью, она постоянно нуждается в деньгах. Занятия в Колледже Гильдий стоят недешево.
– Я заплачу тебе пять гуранов.
– Десять.
– Семь с половиной.
– Хорошо. Что мне надо делать?
Вкратце посвящаю ее в суть дела.
– Ты хочешь, чтобы я напугала Керинокса, заставив его отвечать на вопросы?
Я качаю головой.
– Так не пойдет. Он не из пугливых. К тому же он надеется, что его спасут. Здесь нужно действовать тонко. В дворцовой страже мы пользовались особой техникой для допроса упрямых заключенных. Она называлась «хороший стражник, плохой стражник».
– Что?
– Все очень легко. Мы входим к обвиняемому вдвоем. Я буду угрожать ему, обращаться с ним грубо, а ты отнесешься к нему с симпатией. Меня он отвергает, а тебе расскажет всю правду.
– Почему? – недоумевает Макри.
– Точно не могу сказать, но в дворцовой страже это срабатывало. Здесь есть какая-то связь с подсознательной деятельностью мозга.
Макри задумывается. Я предполагаю, что она станет тратить время на дальнейшие расспросы, но вместо этого девушка согласно кивает.
– Мне кажется, я понимаю, к чему ты клонишь. Нечто подобное описано в великом эльфийском эпосе «Сказание о двух дубах и воинственных принцах». Там есть эпизод, когда один из принцев попадает в опасное…
Я поднимаю руку.
– Не могли бы мы обсудить эльфийскую поэзию как-нибудь в следующий раз? Сейчас нам нужно срочно допросить подозреваемого.
– Хорошо. Но ты уверен, что мне надо быть хорошим стражем? Может быть, я буду плохим?
– Нет. Тебе больше походит вид сочувствующего дознавателя.
– Вот уж нет, – протестует Макри. – Вчера вечером я ударила наемника, который рассказывал о своей любовнице. В ходе повествования он забыл, кто является его любовницей, и ущипнул меня за бедро.
– Что ж, если только Керинокс не начнет щупать тебя, ты сможешь сыграть роль сочувствующего стражника. Только не брани его по-оркски.
Макри соглашается попробовать, и мы входим в контору. Я сразу же начинаю наезжать на рыжеволосого вожака. Бью его при этом по щекам, угрожаю мечом и кинжалом и всячески унижаю. Негодяй по-прежнему не желает ничего говорить. Макри тем временем сидит тихонько за столом и наблюдает за происходящим. Когда мне начинает казаться, что я довел его до нужной кондиции, делаю вид, что мне все надоело, и отхожу в сторону.
– Если не заговоришь, я прикончу тебя прямо здесь, – предупреждаю я, прежде чем отойти.
Макри встает.
– Помни, побольше сочувствия, – шепчу я ей.
Теперь я сажусь за стол, а она стоит напротив пленного.
– Вам очень неудобно сидеть здесь, Керинокс, – говорит Макри голосом, полным сострадания. – Можно я развяжу ваши руки?
– Отойди от меня! – рычит рыжеволосый.
– Может, выпьете немного воды?
– Убирайся к черту!
Макри несколько сбита с толку.
– Не хотите ли вы рассказать мне о своих проблемах? – пробует она найти к нему подход.
– Заткнись, сука! – ревет пленник.
– Почему ты не отвечаешь на вопросы, черт возьми?! – срывается Макри и бьет Керинокса так сильно, что тот падает вместе со стулом.
Я смотрю на неподвижное тело, лежащее на полу.
– Отлично, Макри, ты убила его. Как же твое сочувствие?
– Я взбесилась, когда он начал оскорблять меня.
Девушка надула губы.
– Надо было мне быть плохим стражником. Я больше подхожу для такой роли.
Мы поднимаем стул. Керинокс без сознания, слышится его тихий стон. Слава богу, хоть жив. Развожу руками и поворачиваюсь к Макри.
– Не знаю, что делать дальше.
– Может быть, попробуешь стать хорошим стражником? – предлагает она.
– Слишком поздно, я уже бил его. Ну почему ты не могла хоть раз в жизни сдержать себя?
Макри отмахивается.
– Слушай, я сделала все, что смогла. Проблема в том, что у тебя нет необходимых рычагов. Он знает, что ты не убьешь его. Ему надо только продержаться какое-то время. В конце концов ты отпустишь его. Ты допустил тактический просчет. Надо было все хорошенько продумать заранее.
– Некогда мне было думать, когда на меня напали четверо негодяев.
– Что ж, твой план не удался, – заключила Макри. – Он слишком сложный.
– Все получилось бы, не начни ты при первой же возможности бить пленника. Предполагалось, что ты хороший стражник, а не агрессивный костолом.
– Нельзя винить меня за неудачу, – возражает девушка. – Мероприятие было обречено с самого начала.
Мой пленник начинает подавать признаки жизни.
– Ты мало ему угрожал, – говорит Макри.
– Что? Угроз было более чем достаточно.
– Нет мало. Помнишь, как я напугала парня в пригороде Кушни, когда мы искали зеленый камень? Вот это, я понимаю, угрозы. Подожди здесь.
С этими словами Макри покидает комнату, а через минуту возвращается с черным оркским мечом в руках. Страшное оружие. Темное и острое, точно бритва. Клинок не отражает свет, а скорее поглощает его.
– Я покажу тебе, как угрожать, – бормочет она.
Потом подходит к рыжеволосому, приставляет острие к его горлу и дергает негодяя за волосы.
– Видишь этот меч? Он ковался оркскими демонами в кузнице за проклятыми заракскими горами. Когда он вонзится в тебя, то выпьет до дна твою душу и пошлет тебя в оркский ад, где ты проведешь целую вечность и будешь единственным человеком среди проклятых орков. А теперь посмотри сюда.
Макри откидывает назад волосы и демонстрирует свои острые уши.
– А это значит, что я знаю, как пользоваться моим оружием. Сегодня мне что-то особенно не нравится род людской. Итак, или ты начинаешь давать показания, пока я не досчитаю до пяти, или приготовься к встрече с легионами оркских грешников.
Макри начинает быстро считать. Теперь несчастный Керинокс по-настоящему испуган, и я полагаю, что он вот-вот начнет говорить, но тут Макри заносит над ним меч. Он пронзительно кричит. Я жду, что голова Керинокса отделится от туловища, однако Макри чудесным образом задерживает клинок на расстоянии дюйма от его горла.
– Что ты говоришь?
Рыжеволосый вожак умоляюще смотрит на меня.
– Уберите от меня эту ведьму. Я скажу вам. Кто послал меня сюда.
Мне в самом деле жаль его. Не хотел бы я быть привязанным к стулу и чтобы при этом Макри размахивала мечом над моей головой. Она удаляется к письменному столу, садится и начинает курить мой фазис. А я допрашиваю задержанного.
Керинокс рассказывает мне, что его подослал убить меня Беварий, помощник консула. Тот самый человек, который поднял свиток.
– Ты часто убиваешь людей за деньги?
Керинокс пожимает плечами.
– Время от времени.
Больше от него ничего не удается узнать. Признаться, мне все это уже осточертело. С меня достаточно сведений о том, что Беварий нанимает убийц.
– Если будешь шляться поблизости от «Секиры мщения», Макри убьет тебя оркским мечом. Я видел, как люди умирают от него. Нелегкая смерть.
Я развязываю его. Он весь в синяках, из пореза под правым глазом идет кровь. Я не должен испытывать к Кериноксу никакого сочувствия, ведь он дважды пытался убить меня. Но мне все же жаль его. Он уходит, не сказав больше ни слова. В течение всего этого времени Макри сидит за столом и курит фазис. Я даю ей семь с половиной гуранов и благодарю за помощь. Она с обычным безразличием принимает мои благодарности.
– В последнее время ты стал слишком вспыльчивым, хотя никогда не отличался сдержанностью.
Я пожимаю плечами и зажигаю палочку фазиса.
– Я веду трудное дело. А тут еще на меня покушается всякая сволочь. Город завалило снегом, война на носу. Поневоле станешь дерганным.
– Пожалуй, ты прав. Хотя не понимаю, почему ты ругаешься всякий раз, как мне присылают цветы. Это ведь не моя вина. Ты не знаешь, почему это происходит?
– Сам не пойму. Кажется, у тебя появился новый почитатель.
– Торагакс? – спрашивает Макри. – Он мне нравится.
– В самом деле? Не сказал бы, что он тебе подходит.
Ранее Макри не проявляла никакого интереса к наемникам. Да и вообще ее не волновали люди.
– Он умный и вежливый. Она гасит палочку фазиса.
– Я беседовала с одним профессором в академии. Он изучает растения. Я спросила его о каразине. Ты ведь говорил, что Гальвиния отравили этим ядом. А сенатор Лодий – единственный человек в Турае, который получает его.
– Верно.
– Оказывается, существует целое семейство растений, которые могут оказывать подобный эффект.
– Что ты имеешь в виду? У растений нет семей.
– Есть. Ну, типа того. Профессор квалифицирует их по видам.
– Впервые слышу. Ну и что?
– Так вот. Есть еще три других вида растений, подобных каразину. Из них тоже можно добывать яд со схожим действием. Они так похожи, что почти всех можно ввести в заблуждение. Растения эти малоизвестны, так как не используются в коммерческих целях. Однако профессор говорит, что человек, знающий о них, мог бы изготовить яд, который власти сочли бы за каразин. – Макри улыбается. – Интересно?
– Очень интересно. Где встречаются эти растения?
– Одно из них произрастает на холмах к северу от города. Так что ты зря тратил время на выяснение обстоятельства, кто привез каразин в Турай. Сведущие люди могли добыть яд из местных растений.
Макри по праву довольна собой. Я размышляю над тем, кто может хорошо разбираться в ядовитых растениях. Полагаю, что наемные убийцы. Или, может быть, некто, кто по своей работе сталкивался с редкими ядами.
Наступает ночь. Я спрашиваю Макри, работает ли она сегодня в таверне, но она отрицательно качает головой.
– Учишься?
– Нет. Иду гулять.
– Куда?
– Просто хочу прогуляться, – отвечает она.
– Это как-то связано с вашими таинственными собраниями?
– Никаких таинственных собраний не существует. Я веду группу. Обучаю женщин чтению.
– Не мое дело. Не стоит развивать эту тему.
– На улице холодно, как на могиле Снежной Королевы, – говорит Макри.
– Верно.
– Одолжи мне плащ.
– Он мне самому нужен.
.Макри начинает жаловаться на неблагодарность частного детектива, который не в состоянии обойтись без более грамотных товарищей, постоянно оказывающих ему ценную помощь. Я хмурюсь, но передаю ей плащ.
– Обязательно верни утром. Я не для того учился магии, чтобы помощница разгуливала в моем волшебном плаще.
Макри закутывается в плащ, без разрешения берет еще одну палочку фазиса и уходит.
У двери появляется посыльный. Он принес ответ Домасия. В послании говорится, что наследство Гальвиния поделено между его женой и консулом Калием.
Что ж, такие сделки нередко устраиваются среди членов сенаторского класса. Гальвиний – кузен Калия.
Важно, чтобы состояние осталось в семье. Согласно завещанию, одна половина денег отходит жене, а другая – консулу. Тут нет ничего странного. Вот только я расследую обстоятельства смерти Гальвиния, а помощник консула пытается убить меня. К тому же помощник поднял свиток, который находился в руках Гальвиния до момента его смерти. И Беварий, и Калий присутствовали в зале, когда умер Гальвиний. А пищу доставили из кухни консула. Теперь Калий стал гораздо богаче, чем раньше.
Просматриваю вторую часть послания Домасия. В ней пишется, что Калий по уши в долгах. Он потерял большие деньги, занимаясь спекуляцией зерна, и брал в долг у многих людей в городе.
Тут есть о чем подумать, но я смертельно устал. Обдумаю все завтра. Докуриваю фазис и прохожу в спальную комнату. Она маленькая, холодная и невеселая. Произношу заклинание, и загорается мой волшебный освещальник. Для человека с моим достатком у меня роскошный освещальник. Я отбил его у оркского лорда в Ниарите. Золотистый свет преображает унылую комнатку. Говорю еще одно заклинание, чтобы сделать свечение не таким ярким. По моей прихоти свет будет гореть всю ночь.