Турай и ранее не раз ввергался в состояние хаоса. Мы страдали от бунтов, эпидемий, нападений колдунов и наводнений, не говоря уже об актах гражданского протеста, которые происходят каждые два года в преддверии выборов. За последние несколько лет преступность во много раз увеличилась из-за роста торговли «дивом» – сильным наркотиком, который захватил весь город и способствует беспорядкам. И все же, сколько живу здесь, такого еще не было.

Префекты умирали на поле битвы или от разных болезней, но никто не помнит, чтобы они становились жертвами отравлений. Будучи префектом самого большого района города, Гальвиний являлся весьма важным чиновником, равняясь по чину чуть ли не претору. В каком-то смысле он был даже влиятельней любого претора, если принять во внимание богатство его избирателей. Убийство Гальвиния потрясло жителей. Правда об обстоятельствах отравления довольно быстро стала достоянием общественности. Вскоре весь город уже знал, что консул вызывал к себе должностных лиц, чтобы обсудить с ними план защиты города от орков. Разразилась паника. Газеты сообщали ужасные подробности. На улицах собирались толпы людей, и все сходились во мнении, что наступает конец света. Что ж, может, оно и так.

Покинуть консульские палаты мне позволили лишь в десять часов. Пришлось ответить на много вопросов. Хорошо хоть на сей раз я не попал в число подозреваемых. Три дня назад я с усердием проверял акведуки, однако, принимая во внимание тот факт, что скоро наступит конец света, лучше всего сидеть в таверне и пить пиво. Я послал короткое сообщение префекту Дринию и направился прямо в «Секиру мщения». День выдался тяжелый, да и погода стала портиться. Подбадривала лишь мысль о бутылочке кли, припрятанной в моей конторе.

Неприятности не ходят поодиночке. В конторе я обнаруживаю Макри, еще восемь женщин, множество свитков и вязкий аромат фазиса.

– Мы уже заканчиваем, – сообщает Макри.

– Заканчиваете? А что вы здесь вообще делаете?

– Читаем.

– Как вы смеете читать в моем кабинете! Разве ты не говорила мне, что такое больше не повторится?

– В булочной все еще нет места.

Я говорю собравшимся у меня женщинам, что мне наплевать на то, что в булочной им не хватает места. Моя квартира абсолютно не подходит для их занятий. Тут я замечаю на столе пустую бутылку.

– Мое кли!… Вы что, выпили мое кли?

Макри и не думает извиняться.

– Я просто проявила гостеприимство по отношению к моим гостям.

– Предложив им мое спиртное? Ты не подумала о том, что за него надо платить? А где мои пирожки и печенье? Вы съели их?

Я вдруг понимаю, что все смотрят на меня с явным неодобрением. Булочница Морикс поворачивается ко мне и довольно сурово заявляет:

– Женщины округа Двенадцати морей живут не только для того, чтобы печь вам пирожки, детектив. У нас есть и другие стремления. И мы будем претворять их в жизнь, несмотря на все препятствия.

– Препятствия? Это мне чинят…

– Ну точь-в-точь мой папаша, – говорит молодая гетерочка своей подруге. – Он вогнал мать в гроб раньше времени. Макри, если этот человек будет угрожать тебе, дай знать. Я сразу же пришлю сюда людей из нашей Гильдии, чтобы защитили тебя.

Женщины берут свои вещи и начинают одна за другой покидать комнату. Макри вежливо прощается с каждой из них и закрывает за ними дверь.

– Мне только что угрожали Гильдией гетер?

– Кажется, да. Тебе лучше поостеречься.

– Макри, это нужно прекратить. Я требую, чтобы ты больше не использовала мою контору для своих занятий.

Макри пожимает плечами.

– Хорошо. Мы пойдем куда-нибудь еще. Хотя не такое уж это для тебя неудобство. Мог бы и поддержать нас. Тебе ведь известно, что я нуждаюсь в деньгах. Я полагаю, что могла бы зарабатывать в таверне больше, если бы не помогала тебе заниматься сыском. И, конечно же, пришлось платить, чтобы мне наточили секиру, ведь она затупилась, когда я спасала тебя от…

Я поднимаю руку.

– Довольно шантажа! Просто найди другое место для своих уроков. Я с утра до ночи работаю как проклятый, мне нужно где-то отдыхать.

Макри зажигает еще одну палочку фазиса. Комната наполняется специфическим запахом.

– Я думала, ты будешь занят расследованием убийства.

– Никто не попросил меня об этом.

– Но ты ведь присутствовал при отравлении.

Макри все еще не совсем понимает, что я не веду дела ради собственного удовольствия. Я зарабатываю себе на хлеб.

– Никто не собирается нанимать меня для дела Гальвиния. Этим занята дворцовая стража и Служба общественной охраны.

– Я все еще в замешательстве. Почему существует два Гальвиния? – говорит Макри. – Разве префекта нашего округа зовут не Гальвиний?

– Ты говоришь о Дринии Гальвиний, кузене убитого. Все аристократы в родстве между собой.

– Говорят, это дело рук Лодия. Я признаюсь, что не уверен.

– Но ты ведь видел, как он угощал префекта.

Да, видел. Но не уверен, что сенатор Лодий собирался отравить Гальвиния. Если это так, то ему следовало быть более осмотрительным. Я не очень-то доверяю детективным способностям дворцовой стражи или Службы общественной охраны, но мне кажется, что они раскроют дело хотя бы потому, что ради такого особого случая употребят все силы и таланты придворных магов Турая. Волшебники иногда в состоянии заглядывать в прошлое, и хотя это весьма сложная штука, я не вижу причины, почему объединенные усилия Лисутариды, Хасия и Лания не смогут выявить преступника.

– С момента убийства прошло три дня, – замечает Макри, – а никто еще не арестован.

– Верно. Я бы не отказался принять участие в расследовании. Меня оскорбляет сам факт, что кого-то убивают в моем присутствии. Но никто не собирается воспользоваться моими услугами, вот и все.

На данный момент существует две версии происшедшего. Первая заключается в том, что сенатор Лодий, устав от многолетней политической борьбы с традиционалистами, решил ускорить ход событий, прибегнув к прямому действию. Но даже самый ярый приверженец традиционалистов увидит тут некоторые нестыковки. Лодий не так глуп. А передать кому-то отравленное печенье на виду у тридцати сенаторов и полагать, что это сойдет ему с рук, может только круглый дурак.

Другая версия предполагает, что в убийстве замешаны орки, которые стараются дестабилизировать город перед нападением. Я в этом сомневаюсь. Орки – низкие, презренные существа, но они никогда раньше не пытались отравить ни одного человека.

Консул Калий настаивает, чтобы приготовления к защите города продолжались, однако в такой неразберихе трудно сосредоточиться. Я просто не в силах заниматься делом. Раньше люди с радостью наблюдали за тем, как служащие проявляют показную активность в деле улучшения условий жизни в городе; теперь, когда стало известно о планах орков, любого чиновника тотчас окружают любопытные граждане, жаждущие узнать новости и требующие сообщить им, сколько времени осталось до вторжения врага.

В воздухе уже веет холодом, а это значит, что до зимы остается не более недели. Когда наступает зима, город обычно замирает, но на этот раз придется шевелиться. До весны необходимо проделать большую работу. Лисутарида предупреждает, что рождаемость драконов в последние годы очень возросла, хотя оркским колдунам до самого последнего времени удавалось это скрывать.

– Так пусть они прилетают на своих драконах, – говорит Макри, когда мы спускаемся по лестнице в бар. – Мне и раньше доводилось убивать драконов.

– Ты убила всего одного дракона.

– Что ж, если бы прилетел второй, я бы и его прикончила.

– Нам не удалось убить дракона на Поляне Фей, – напомнил я ей.

– Так он же был здоровенный, – призналась Макри. – И все-таки я прогнала его.

– Не ты одна. Я тоже там присутствовал.

– Ты в это время заигрывал с наядами, что плещутся в воде.

– Очень смешно, Макри. Я как раз рубил на куски целый эскадрон орков, чтобы дать тебе возможность добраться до командира.

Дверь «Секиры мщения» отворяется настежь, и входит посыльный, едва удерживая в руках большой букет цветов. Он ставит их на стойку.

– Доставка для Макри.

Посыльный уходит. Макри смотрит на карточку, хмурится и бросает цветы на пол.

– Опять Хорм? – интересуется Гурд, появляясь из кладовой.

Макри кивает. Видно, что ей все это не нравится. Гурд тоже обеспокоен. В преддверии нападения орков ни один владелец таверны не хотел бы получать цветы от вождей неприятеля. Люди могут понять это превратно…

– Почему он продолжает посылать тебе цветы? – спрашивает Гурд.

Макри пожимает плечами.

– Ты как-то поощряешь его?

Макри обижена.

– Разумеется, я не поощряю его!… Фракс, поощряю ли я Хорма Мертвеца присылать мне цветы?

– Конечно, нет. Никакого поощрения. Хотя ты вошла как-то в мою контору, одетая в кольчужное бикини, как раз когда там находился Хорм. Может быть, если бы ты прикрылась получше…

– Точно, -говорит Гурд, согласно кивая. – Уж это мне кольчужное бикини.

– Которое в последние месяцы становится все тоньше и тоньше…

– Мне ведь нужно зарабатывать чаевые! – восклицает Макри. – Вы же знаете, как дорого стоит обучение в колледже!

– Полагаю, в этом есть доля правды. Хотя непонятно, зачем тебе рисоваться перед чужеземным лордом, который, насколько я помню, даже не купил себе выпивку.

– Возмутительно! – рычит Макри. – Я вовсе не рисовалась перед ним.

– Ну знаешь ли, – говорю я, – безумный волшебник-полукровка проводит все свое время в пустыне, где его окружают каменноликие девушки-тролли, а когда прибывает в Турай, первое, что он видит, это ты, разгуливающая по таверне практически голышом. Немудрено, что парень был потрясен. Он видел тебя всего несколько минут и уже стал предлагать выгодное место.

Гурд смеется.

– Что за место?

– Должность капитана его армии, – мрачно сообщает Макри.

– И еще он назвал тебя самым прекрасным цветком в Турае. Я запомнил. Это как-то объясняет его упорство в отношении посылки цветов. Возможно, покинув Турай, Хорм чахнет в своем горном дворце или где там он еще живет, думая только о тебе.

С Макри довольно; она поворачивается на каблуках и покидает нас в весьма скверном настроении, бросив на прощание несколько оркских ругательств. Я как раз принимаю кувшин с пивом из рук Гурда, когда открывается дверь, и в таверну входит Танроз. Я собираюсь обнять ее – такого я не делал уже давненько, – но меня опережает Гурд.

Лучше оставить их наедине. Я задерживаюсь только для того, чтобы сказать Танроз о моем желании иметь сегодня вечером на ужин добрый пирог с олениной и, может быть, лимонный торт на десерт. После этого отправляюсь в свой рабочий кабинет и убираю мусор с кушетки, прежде чем улечься вздремнуть после обеда. К несчастью – и такое случается нередко, – как раз когда я направляюсь к кушетке, в дверь стучат. Я распахиваю дверь настежь, готовый отразить вторжение непрошеного гостя. Передо мной стоит полная женщина средних лет в сопровождении мускулистого молодого человека, судя по одежде – ее слуги.

– Можно войти? – спрашивает женщина таким тонким голосом, что им можно бы резать стекло.

– Раз уж пришли, то входите.

Я хмурюсь, но пропускаю гостей. Чего хочет от меня эта сенаторская жена? Она с достоинством усаживается на стул, стоящий перед моим письменным столом.

– Я желаю нанять вас.

– Длячего?

– Чтобы снять позор с доброго имени моего мужа.

– В чем он обвиняется?

– В убийстве префекта Гальвиния.

Наступает краткое молчание, необходимое мне для постижения смысла сказанного.

– А кто ваш муж?

– Сенатор Лодий.

Я встаю и указываю дамочке на дверь.

– Ничем не могу помочь. Обратитесь в агентство Венария в центре города. Эти люди вам больше подойдут.

Женщина продолжает сидеть. Она абсолютно невозмутима, и я чувствую себя глупо.

– Вы ведь детектив, которого можно нанимать, не так ли?

– Верно. Но ваш муж в прошлом году шантажировал меня. Он назвал меня простолюдином и подонком…

– Он вправду так выразился? На него не похоже.

– Не ручаюсь за точность слов. Смысл был такой.

Она слегка морщит лоб.

– Понимаю. Но когда мне рекомендовали вас как опытного детектива и человека, который не раз сражался на поле брани, я не ожидала, что вы окажетесь таким чувствительным.

– Я вовсе не чувствительный. Я оскорблен. Благодаря вашему мужу я должен был препятствовать выселению.

– Выселению? Несправедливому?

– Ну…

Я умолкаю и сажусь на стул.

– Может быть, и нет – с точки зрения арендатора. Но это означало конфронтацию с претором Капием, что принесло мне кучу неприятностей.

И неприятности еще не кончились. Они лишь положили начало выдвинутым против меня обвинениям. Влезать в политику в Турае – очень опасное дело. А Лодий меня заставил.

– Его арестовали?

– Арестуют, и очень скоро. Я уже получила сообщение об этом.

– И сенатор Лодий послал вас, чтобы вы наняли меня?

Она качает головой. Ее муж тут ни при чем.

– Вас мне порекомендовал помощник консула Цицерий.

Ничего себе… Да, я славно потрудился на благо помощника консула в течение последнего года, но он даже не намекнул, что ценит мои услуги. Я и не знал, что он так высоко ставит меня и даже рекомендует другим людям. Все это вдвойне странно, ибо Цицерий является злейшим врагом Лодия.

– Цицерий? Но почему он пытается помочь вашему мужу?

Сенаторша качает головой. Это ей неизвестно.

– Я знаю, что он сказал вам. «Обратитесь к Фраксу. Он пьяница и позор города, но не прочь испачкать руки в грязи».

– Он был гораздо более вежлив.

Женщина слегка изменяется в лице, однако слез в ее глазах еще не видно. Представительницы высших классов редко плачут, когда у них серьезные неприятности, считая слезы дурным тоном. С другой стороны, они могут разрыдаться, если опаздывает их парикмахер.

Не хочется мне заниматься этим делом. Причина не только в моей нелюбви к сенатору Лодию, но еще и в том, что у меня сейчас и без того немало забот. Кроме того, через несколько месяцев орки вообще могут стереть город с лица земли. Тогда кого будет интересовать, кто убил префекта? И все же я не могу допустить, чтобы убийца гулял на свободе. Если Службе общественной охраны и дворцовой страже не удастся поймать убийцу, он останется ненаказанным, а это неправильно. Если же я займусь делом и оправдаю Лодия, возможно, и подлинного убийцу поймать будет легче. Тогда восторжествует справедливость. А я окажусь в лагере противников короля, который презирает Лодия. И это плохо.

Пытаюсь взвесить все «за» и «против», но от выпитого пива меня клонит ко сну. К тому же я слишком устал от хождения по округу Двенадцати морей.

– Я видел, как ваш муж передавал еду Гальвинию, после чего префект упал замертво. Его положение никак нельзя назвать завидным.

– Мой муж не убивал префекта! – взволнованно говорит жена сенатора. – Не важно, что там говорят маги из дворцовой стражи.

– А разве они утверждают, что он убил префекта?

– Полагаю, маги скоро заявят об этом. Пока мы с вами разговариваем, выписывается ордер на арест.

– В таком случае Лодий обречен.

– Мой муж не обречен.

– Еще как обречен. Если маги укажут на него, ему крышка. Извините, мадам, но тот факт, что он богатый сенатор, еще не значит, что ему не нужно отвечать за свое преступление.

Женщина холодно смотрит на меня. Потом встает и обращается к слуге:

– Пошли. Этот человек не хочет помочь нам. Помощник консула Цицерий неправильно информировал нас о его способностях.

С чувством собственного достоинства она отворачивается.

– Сожалею, что отняла у вас время.

Сенаторша подходит к двери и спускается по лестнице на улицу. Я жду, пока посетители уйдут, потом делаю большой глоток из бутылки кли. Мне не по себе. Обычно, когда я отшиваю нежелательных клиентов, те произносят напыщенные речи, а затем оскорбляют меня. Называют меня пузаном, пьяницей, трусом или кем-то в этом роде. Но никогда не извиняются за то, что отняли у меня время. И не уходят, преисполненные чувства собственного достоинства. Чем больше я думаю об этом, тем больше мне становится не по себе. Почему эта женщина выслушала мои оскорбления и ушла весьма благородным образом?

Я быстро подбегаю к двери и распахиваю ее настежь. Внизу слуга все еще помогает своей госпоже усесться в карету.

– Ладно. Я возьмусь за это чертово дело! – кричу я ей.

Сенаторша поднимает на меня взгляд.

– Хорошо, – просто говорит она. – Не хотели бы вы посетить мой дом, чтобы узнать детали? Может быть, сегодня вечером?

Я киваю и закрываю дверь. Макри пользуется моментом, чтобы войти.

– Итак, ты берешься? – говорит она. – Лодий невиновен?

– Откуда ты все знаешь?

– Подслушивала у двери. Так что? Он невиновен?

– Понятия не имею. Но теперь мне придется выяснить. Черт возьми! Я не хотел работать на сенатора Лодия. Терпеть его не могу.

– Тогда почему ты принялся за расследование?

– Его жена подкупила меня тем, что вела себя вполне достойно.

– Эта сучка все рассчитала заранее. Ты не мог ей противостоять.

– Не все так просто. Теперь мне придется защищать человека, которого считают убийцей Гальвиния. Весь город так думает. Возможно, его заставили орки. Газеты обрушатся на меня словно дурное заклинание. И почему только мне всегда достаются плохие дела?

– Что ж, – задумчиво проговорила Макри. – Ты живешь в плохом районе города. Возможно, приличные дела попадают к первоклассным детективам, которые живут в округе Тамлин. К тому же ты слишком много пьешь, что отталкивает от тебя достойных клиентов. У тебя буйный нрав, что также не привлекает людей. Кроме того, у тебя серьезная зависимость от азартных игр, так что некоторые считают, что тебе нельзя доверять деньги. Тебя несколько раз бросали в тюрьму, осуждали в сенате и подвергали резкой критике в газетах. Однажды там даже появилось весьма пространное сообщение о том, как ты предстал перед судьей по обвинению в краже буханки хлеба и бутылки вина из храма на аллее Спокойствия. Тебя уволили с работы во дворце, жена убежала от тебя, порой ты встречаешься с клиентами, обкурившись фазиса, что вряд ли производит хорошее впечатление. И разве ты однажды не…

– Макри, заткнись, пожалуйста.

– Я просто объясняю, почему…

– Отлично. Теперь картина мне ясна. Сходи лучше посмотри, не прислал ли тебе цветы какой-нибудь знатный орк. А мне нужно поспать.

– Ты всегда спишь вместо того, чтобы работать.

Макри уходит. Да и черт с ней. Когда-нибудь эта женщина выведет меня из терпения. Я выпиваю еще кли и ложусь спать.