Зажатое между войной с одной стороны и мятежными шестидесятыми с другой, десятилетие 1950-х было довольно странным. Многие помнят эти годы как уютную и невинную эпоху, когда дети играли на улице до тех пор, пока матери не позовут их домой пить чай; когда пешие полицейские патрулировали кварталы, а няня приезжала на велосипеде, повесив сумку на руль, и можно было не задумываясь доехать автостопом до острова Уайт. После тяжелого военного и аскетического послевоенного периодов у людей наконец появились деньги, которые они могли тратить, и их манил ярко освещенный, разноцветный мир, который можно было исследовать, мир, полный новой музыки и современных удобств, автомобилей и телевидения.

Во многом те годы действительно были безопасными, восхитительными и невинными, однако были у них и мрачные страницы. Мещанская добропорядочность заставляла женщин вести себя в соответствии с довоенными правилами приличия. Обществом управляли мужчины, работавшие, помогавшие своей стране. Они вернулись домой, к семейному очагу, что обрекало их на лицемерие и двойные стандарты викторианской морали, не терпевшей фривольного поведения.

Сексуального воспитания практически не существовало, секс до брака отрицали либо не замечали — до тех пор, пока все не заканчивалось беременностью. Тогда на голову несчастной будущей матери-одиночки обрушивалась кара, несоразмерно суровая, учитывая то, как небрежно девушек готовили к жизни в реальном мире. «Заполучить ребенка» без мужа считалось грехом, свидетельством порочности и моральной слабости — в конце концов, не так уж давно матерей-одиночек отправляли в психиатрические клиники или работные дома.

Некоторые семьи выбирали «тайное внедрение нового члена в свой клан», растили ребенка как младшего брата или сестру, или дальнего родственника, однако для многих женщин единственная возможность заключалась в том, чтобы тайно родить малыша в одном из многочисленных специализированных домов матери и ребенка, разбросанных по стране, а затем отдать его на усыновление и вернуться обратно в общество, чтобы получить — наконец-то — шанс вести «нормальную» жизнь. Никого не интересовало, как они чувствовали себя в этой ситуации; ни для одной женщины пережитое не осталось без последствий. Каждая в той или иной степени страдала от того, как с ней обращались в специализированных домах, от осуждения со стороны членов собственной семьи, от неодобрительного отношения медсестер и докторов и, наконец, от сурового испытания, способного разбить сердце: ребенка приходилось отдать незнакомым людям. И в конце концов они должны были вернуться в обычный мир, храня воспоминания о потерянных детях — зачастую молча — на протяжении всей оставшейся жизни.

Дома матери и ребенка продолжали существовать до 1960-х годов — до тех пор, пока потребность в них наконец не отпала. Моральные ценности были пересмотрены, благодаря чему клеймо матери-одиночки стало легче нести, несмотря на то, что случаи дурного обращения и осуждения бывали вплоть до середины или даже конца восьмидесятых годов.

Согласно Закону о несовершеннолетних от 1973 года усыновленные лица в Англии и Уэльсе впервые в истории получили право просматривать записи о своем рождении и усыновлении, однако вплоть до появления Закона об усыновлении и несовершеннолетних 2002 года матери не имели права пытаться разыскать оставленных ими детей. Во многих случаях связь между матерями и их детьми утрачивалась навеки, ведь усыновление не всегда было узаконено должным образом, вплоть до начала 1980-х годов, когда новые законы существенно усложнили этот процесс — слабое утешение для детей и матерей, пытавшихся разыскать друг друга среди бумажных дебрей.

Я прочла на эту тему множество книг, которые будут весьма полезны тем, кто хотел бы узнать больше об аспекте жизни, который сейчас принято считать сложным и болезненным. Джейн Робинсон «В интересном положении», Сью Эллиот «Дитя любви», Шейла Тофилд «Незамужняя мать», Элен Эдвардс и Дженни Ли Смит «Моя тайная сестра», Энджела Девис «Современное материнство» и Артур Марвик «Британское общество после 1945 г.», Пол Фини «Детство 1950-х» и Мэри Хэзардс «Шестьдесят лет работы медсестрой» — это то немногое, что поможет составить представление о том, как росла Элизабет Холлоуэй, и о проблемах, с которыми она столкнулась. (Разумеется, следует сделать скидку на авторский вымысел.)

Все персонажи этой книги также полностью вымышленные. Организация «Милосердные сестры» и госпиталь Всех Святых — плод моего воображения, несмотря на то, что в основу лег целый ряд реальных институтов, и, хотя большинство географических названий нанесены на карту, Портхоллоу, Тайдфорд Кросса, Бримли и Хартленда не существует.

Меня всегда приводят в восторг фамильные истории, то, как они персонализируют свое время, в отличие от истории, что излагается в учебниках. Возможность узнать семейные секреты и оценить сложный выбор, сделанный на фоне замысловатого узора повседневной жизни, так отличавшейся от нашей, дает нам возможность взглянуть на эти тайны с новой точки зрения. И тем не менее они все равно остаются вне времени — моральные дилеммы, с которыми большинство из нас так или иначе столкнется в течение жизни.

Существует множество историй — как в книгах, так и в интернете, на бесчисленных сайтах, посвященных поиску родственников. Зачастую в них идет речь о тяжелом пути, который пришлось пройти матерям и детям в поисках друг друга, наполненном тайнами, неизвестностью и томлением десятилетий, за которыми следовала сложная задача познакомиться друг с другом — или, наоборот, никогда не встречаться.

В книге «Секрет моей матери» судьбы Элизабет, Эдди и Фиби навеки изменило событие, случившееся ночью 1960 года. То, что они пережили, и то, что узнали, отличается от реальных историй. Это всего лишь рассказ о трех женщинах, живших в своей ограниченной, выдуманной вселенной, который показывает, насколько масштабной, запутанной и разрушительной была прежняя система принудительного разделения матерей и детей.