Страна апачей

Она исчезла.

Пума впрыгнул в кожаные штаны и схватил копье. Надо было предусмотреть, что после событий этой ночи она постарается улизнуть. Он спугнул ее. И теперь, мрачно подумал он, она больше боится его, чем гор и зверей.

Он выбежал из вигвама и резко остановился.

Кармен была здесь. Она склонилась над небольшим уличным очагом, которым они пользовались в жаркие дни или когда не хотели дымить в вигваме.

Кармен удивленно посмотрела на него, и ее взгляд упал на копье. Пума в растерянности опустил копье вниз. Его голубые глаза были прищурены. Как он хорош этим утром, подумала Кармен. Ее глаза бессознательно перебежали от его широких плеч вдоль дорожки черных волос, спускавшихся к кожаным штанам… потом, осознав, куда она смотрит, Кармен вспыхнула и перевела взгляд.

Пума рассердился на самого себя. Он повернулся к ней спиной и снова вошел в вигвам. Что за дураком он стал? Зачем он бросился за ней? Она всего-навсего готовит пищу.

Когда он снова вышел, он уже был полностью одет: зашнурован в нужных местах и обряжен в кожаную рубашку. Он тщательно расчесал волосы, заплел их в косы. Его племя, хикарилья, предпочитало косы красным головным повязкам, какие были у других племен апачей. Он присел к огню и чинно поприветствовал Кармен, будто он и не выбегал в панике всего несколько минут тому назад из вигвама.

Кармен улыбнулась про себя и подала ему миску с мясом. Они вместе молча ели. Кармен хотелось заговорить с ним: спросить, что он будет делать сегодня, собирается ли он на охоту, или пойдет вместе с Парящей В Небе и Кармен собирать коренья. Но он выглядел так отрешенно, что Кармен решила не заговаривать первой.

Пума глядел на Кармен только когда знал, что она не смотрит на него. Он вздохнул и отодвинул миску. Когда ночью он решил, что надо заставить ее полюбить его, это казалось так просто, а теперь, при утреннем свете, он не знал, с чего начать. Кармен взяла его пустую миску и стала собирать кухонные принадлежности. Пока она возилась с утварью, Пума достал из небольших ножен на поясе свой нож и принялся оттачивать и без того острое лезвие, время от времени бросая взгляды на Кармен. Ухаживать за испанской женщиной — наверное, совсем другое дело, чем ухаживать за женщиной апачи, подумал Пума. Испанская женщина, особенно богатая испанская женщина, подумал Пума, захочет, чтобы ей пели песни и читали стихи. Это любят и женщины-апачи, но если Пума знал множество индейских песен и умел играть на флейте, то из испанских песен он знал только две. Обе были пьяные солдатские песни с безобразными словами, которые он выучил в тюрьме, и обе не годились для женщин.

Он вздохнул: чем же привлечь ее? Это должно быть что-то необыкновенное, что-то такое, чтобы она сразу пожелала его. Интересно, чувствовала ли она ту же страсть, что кипела в нем, когда ночью он целовал ее? Он покачал головой и продолжал затачивать лезвие, обдумывая, как заполучить ее в свою постель. Взять ее в плен было куда легче. Но пленить ее сердце… очень трудно.

Кармен в это время смотрела на руки Пумы, большие и красивые, и вспоминала, как эти руки раздевали ее ночью, касались ее тела… Ей пришлось отвернуться, потому что краска вновь бросилась ей в лицо. Она старалась смотреть на черную косу, которая перекинулась ему на грудь. О чем он думает? Может быть, вспоминает те поцелуи первой ее ночью в вигваме? Она часто вспоминала и думала о них. С той ночи он всегда был сдержан и холоден. Он будто бы надевал маску бесстрастности — но вчера, когда он волновался за нее, эта маска была сорвана.

Она смотрела на него украдкой, но подолгу. Она поняла, что думает о нем, зависит от него. Живя бок о бок с апачами, столь близкой к естественным условиям жизнью, Кармен теперь поняла, как много Пума делал, чтобы облегчить и обезопасить ее жизнь. Это он спас ее от дикого зверя. Это он учил ее языку. Он даже вступался за нее перед своими людьми. Но Кармен не стала говорить ему, как смеялась над ней Птичка Порхающая В Пиниях — она страшилась за юную женщину.

Ей было приятно проводить с ним время. И, если бы не он, ее уже не было бы в живых. Он силен, хитер; он выгодно отличается от всех испанских мужчин, которых она до того знала. Она пыталась представить майора Диего, сражающегося с кугуаром, но не смогла.

Потом она попыталась представить отца Кристобаля, живущего в вигваме, охотящегося на антилопу, — и тоже не смогла.

Следующим из известных ей мужчин был наместник Эль Пасо дель Норте. Он никогда бы не провел их караван пустыней и не спас бы ее от бандитов в мрачных ущельях. Не спас бы он и донью Матильду. Она с возмущением отвергла все дальнейшие кандидатуры на сравнение. Пума был совсем другой. И несправедливо сравнивать с ним испанцев.

А что Хуан Энрике Дельгадо? — прошептал ей ехидный голосок откуда-то из глубин сознания. А он — храбрее, сильнее, лучше, чем Пума? Кармен была в шоке: она не знала ответа. И, может быть, никогда не узнает.

Пума — желанный жених в своей деревне, подумала она. Многие апачские женщины были бы счастливы выйти за него замуж, наверное. Эта мысль пробудила в ней догадку: может быть, поэтому Птичка Порхающая В Пиниях, так не любит ее? Может быть, она испытывает к Пуме нежные чувства? Кармен нахмурилась: теперь ясно, что Птичка ревнует.

Кармен метнула взгляд на Пуму: а ему нравится Птичка? Она попыталась вспомнить, видела ли она его вместе с ней. Нет, она не замечала, чтобы Пума вел себя с Птичкой как-то по-иному, чем с остальными женщинами. Если Птичка и питала любовь к Пуме, эта любовь была неразделенной. Но Кармен решила понаблюдать за ними пристальнее.

— Кармен.

— Да? — Она нахмурилась. Он опустил вежливую форму обращения «донья», отметила она. Значит ли это, что он не чувствует к ней больше уважения? Значит ли это, что его чувства тоже изменились? То, как он вел себя этой ночью, подтверждало ее подозрения. Но ведь он отпустил ее, как только она попросила, тут же вспомнила Кармен. Морщинка на ее лбу разгладилась.

— Я сегодня иду с тобой. Я буду охотиться возле тебя. — Он не сказал, что он и его мать будут загонять какую-то дичь. Значит, он пойдет именно вместе с Кармен.

Кармен кивнула, не скрывая радости:

— Так хорошо, что ты будешь рядом.

Ему показались искренними ее слова.

Они присоединились к нескольким женщинам, которые шли за ягодами. Пума был единственным мужчиной в этой группе. Он нес с собой лук, стрелы, копье. Кармен, увидев среди женщин Птичку Порхающую В Пиниях, поморщилась. Ей не хотелось сегодня неприятностей. Птичка что-то сказала своим подругам, и все трое засмеялись над Пумой. Пума мужественно игнорировал их насмешки.

Придя на ягодные угодья, группа женщин распалась. Пума некоторое время собирал ягоды вместе с Кармен и бросал ей в корзину. Она улыбнулась про себя и недоумевала, как он собирается охотиться. Наконец он ушел под сень кустарника. Пума лег в тени и положил оружие рядом. Он решил вздремнуть. Было жарко. Вокруг него кружилась мошкара. Неподалеку слышались женские голоса.

Кармен была довольна намерением Пумы поохотиться и надеялась, что он принесет антилопу. Олень был бы тоже неплох. Ее корзина была почти полна. Кармен оглянулась: она увидела вдалеке загорелое лицо Парящей В Небе среди других женщин, но нигде не было видно Птички Порхающей В Пиниях. Кармен вытерла вспотевший лоб и тут же заметила пятно красных ягод неподалеку оттуда, где исчез в зарослях Пума. Она пробралась к ягодной полянке — и услышала два приглушенных голоса в кустах. Один голос был мужской, другой — женский. Кармен заподозрила, что это Пума и Птичка.

Кармен бросила корзину и пробралась поближе. Голосок совести, тонкий и нерешительный, вопрошал ее, может ли испанка позволить себе подслушивать, но Кармен заглушила этот голос. Как она жалела, что недостаточно знает язык апачей, чтобы полностью понять их разговор. Но, вглядевшись в заросли, она поняла все без слов: Птичка сидела возле Пумы, глядя ему в лицо. Она даже однажды протянула руку и погладила его. Они очень подходят друг другу, с завистью подумала Кармен. Она легла на живот, чтобы лучше все видеть.

Пума проснулся и увидел подле себя Птичку.

— Здравствуй, Пума.

Пума заморгал, стараясь сориентироваться, и сел.

— Я хотела поговорить с тобой. Но без свидетелей. Я дождалась удобного момента.

— Птичка, — упрекнул он ее. — Хорошая девушка из апачей никогда не станет встречаться с мужчиной в лесу.

— Пума, — смущенно проговорила Птичка, — это очень важно. Мне надо поговорить с тобой.

Он неохотно кивнул: «Хорошо».

— Я знаю, что с тобой случилось. Я знаю, что Злой и Угнавший Двух Коней поймали тебя и продали команчам.

Он сурово поглядел на Птичку:

— Откуда тебе это известно? Ты говорила об этом другим?

— Я узнала от Угнавшего Двух Коней. Он ухаживал за мной — и думал, что рассказ об этом произведет на меня впечатление.

— И он произвел на тебя впечатление?

— Нет, совсем нет! Я была так расстроена. Я сказала отцу, что не принимаю предложения выйти замуж от Угнавшего Двух Коней. Что я никогда не выйду за него замуж.

Пума медленно кивнул: теперь становилось ясно, отчего Угнавший Двух Коней затаил на него такую злобу. Воин похвастался своей девушке победой, а она, вместо того, чтобы восхититься им, отказала ему и приняла сторону Пумы.

— Я никому не говорила. Я знала, что это бесполезно, потому что он сказал мне много дней спустя, как продал тебя. Я не хотела, чтобы ты стыдился соплеменников.

Пума опять кивнул. Он сам хотел рассказать все касику, отцу Злого, но никак не мог выбрать подходящий момент. Он знал, что старик будет страшно опечален еще одним предательством сына.

— Спасибо тебе, Птичка Порхающая В Пиниях, — сказал Пума.

Она улыбнулась грустной улыбкой. Прикоснулась к его лицу.

— Я… я хочу, чтобы ты знал, что я рада: ты снова с нашим народом.

Пума поглядел в ее красивые карие глаза, которые говорили о большем:

— Ты любила Угнавшего Двух Коней?

— Я любила… как дитя. — Она нахмурилась, опустила ресницы. — Теперь я не ребенок. И не люблю его. Это было ужасно — продать тебя. Апачи так не поступают.

В этом она права, подумал Пума. Угнавший Двух Коней потерял любовь достойной женщины.

Птичка снова глядела ему в глаза любящим взглядом:

— Тебе нравится эта испанская женщина?

Пума старался скрыть свое удивление:

— Зачем тебе знать?

— Я хочу знать, что она для тебя значит.

— Мне нравится испанская женщина, да, — мягко ответил он, глядя прямо в доверчивые глаза Птички.

Лицо Птички сморщилось, и, казалось, она сейчас заплачет. Потом она взяла себя в руки, встала и ушла. Пуме было жаль ее. Он не мог обмануть ее и дать ей ложную надежду. Птичка была молода и красива. Когда-нибудь молодой индеец полюбит ее и женится на ней. Но это будет не Пума.

Пума заметил что-то среди кустов и улыбнулся.

Услышала ли Кармен что-нибудь интересное для себя, подумал он?