Пума, шатаясь, вышел из вигвама. Боже, сколько жизненных сил у этой женщины! Она вполне может конкурировать с апачи в выносливости. А он-то беспокоился, что она не вынесет дикой жизни апачей, что она окажется слишком слаба и изнежена. Слава богам, он ошибался! Если кто и сдал после последнего испытания, так это он.

Он помешал сухие уголья в очаге, недоумевая, что бы такое придумать в качестве завтрака. Любовь заставила его позабыть про охоту. Кармен также давным-давно не собирала ни коренья, ни ягоды. Вот что бывает, когда все время проводят в постели, как они с Кармен.

Пума усмехнулся, вспомнив, как его отчим, Охотник, на прошлой неделе незаметно поманил его в сторону для разговора. Пума как раз с трудом оторвался от Кармен и вышел из вигвама. Охотник строго сказал Пуме, что предаваться любви слишком долго нельзя, потому что это ведет к ослаблению здоровья; что раз или два в неделю будет вполне достаточно. Пума почти рассмеялся вслух, но вовремя остановил сам себя. Охотник, конечно, был бы удивлен, что раз или два в неделю — это не только недостаточно для них, но и раз или два за день было бы мало им с Кармен. Раз или два годилось для утра…

Пума стиснул зубы при воспоминании. Неужели он когда-нибудь насытится?

Кармен лежала в вигваме и молча кротко улыбалась, глядя в потолок из натянутой шкуры. Пума открыл перед ней целый мир. Он показал ей мир чувственности. Прошел целый месяц с той памятной ночи, и за этот месяц Кармен открыла для себя чувства и ощущения, о существовании которых даже не подозревала. Пума такой мужественный, сильный… И подумать только — женатые люди, оказывается, все время занимаются этим. Это такой известный всем секрет, о котором никто не говорит вслух: радость любви.

Кармен медленно приподнялась и села на шкуре кугуара. Потянувшись, она зевнула и подумала о предстоящем дне.

Надо где-то раздобыть пищу.