Глава 1

Уже больше часа Билл Спунский ворочается в своей постели, несмотря на все старания уснуть. Завтра предстоит первый матч на первенство школьных команд старших классов. В ушах стоит рев болельщиков, скрежет коньков по льду, удары клюшек, свистки арбитра, крики игроков. В воображении словно на киноэкране возникает одна картина за другой… Вот стоит он, в хоккейных доспехах неуклюжий парень, готовый к отражению атаки. Игроки школы имени Кельвина наседают. Он отбирает у них шайбу и мчится вперед…

Мечты… Он ухмыльнулся в темноте. Легко быть героем в мечтах…

Он снова заерзал в постели, пытаясь уснуть. В старом деревянном доме, полном скрипов и шорохов, слышалось лишь завывание ветра, приглушенные голоса родителей снизу да шуршание шин на улице по ноябрьскому мокрому снегу.

Перед его мысленным взором возникла другая картина. Раздевалка старого крытого катка, где школа арендовала лед для тренировок. Тяжелый запах пота и мази, за долгие годы словно въевшийся в выщербленный коньками деревянный пол, и изрезанные и исписанные именами и фамилиями стены. Рози Дюплесси, выжимающий свою потную майку; мальчики, вымотанные тренировкой до предела и сидящие на скамьях, опустив в изнеможении головы. Отдышавшись наконец, они устало расшнуровывают ботинки и раздеваются. Ред Тэрнер аккуратно разрывает на квадратики лист бумаги, а Толстяк Абрам–сон затачивает огрызок карандаша видавшим виды перочинным ножиком…

И вдруг заговорил Ред. В прошлом году Билл с трудом привык к его хриплому голосу. Никак не мог взять в толк, как такой голос, изрезанное шрамами лицо, могучие плечи, когда–то хорошо знакомые соперникам на играх профессиональных хоккейных команд, могли сочетаться с добротой и отзывчивостью.

— Нам нужно выбрать капитана команды и его ассистентов, — сказал Ред. — В прошлом году капитаном был Де — Гручи, ему помогали Гарри Бертон, Бенни Вонг и Паттерсон. Но Паттерсон окончил школу.

— А почему бы не оставить все как есть? — спросил Рози.

— Как вы решите, мальчики, — отозвался Ред. — Но все равно нам понадобится еще один ассистент капитана.

Раскрасневшееся лицо Вика Де — Гручи высунулось из рубашки, которую он через голову натягивал на себя. Светлые волосы торчали во все стороны. Его прозвали Ворчуном, но он был хорошим капитаном, превосходным вожаком на льду.

— Я предлагаю кандидатуру Спунского, — сказал он.

— Поддерживаю, — подхватил Пит Гордон.

Билл привстал с места.

— Но я еще даже не состою в команде, — запротестовал он.

— Состоишь, состоишь, — улыбнулся Ред. — Кто за?

Вверх взметнулись руки.

— Против?

Никого.

— Итак, избран Билл, — объявил Ред. — Выходит, зря я готовил эти бумажки…

Его слова потонули в аплодисментах. Билл, к собственному удивлению, почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы. Грудь сдавило. Он хотел что–то сказать, но смог вымолвить только одно слово: «Спасибо».

А сейчас он лежал с открытыми глазами в постели, думая о чудесном повороте событий. Ассистент капитана. Он все еще не мог полностью этого осознать. В прошлом году Билл участвовал всего лишь в двух играх… И напомнил об этом тренеру, когда они остались и раздевалке вдвоем.

— Ты недооцениваешь себя, парень, — сказал Ред. — Я знаю, как ты тренировался после окончания сезона… Из таких ребят и рождаются настоящие хоккеисты.

Вперив взгляд в темноту, Билл задумался: откуда Реду вce известно? Ведь об этом знали только ближайшие друзья — Пит Гордон и Де — Гручи. Кроме ежедневных тренировок по утрам он приводил в порядок лед, убирал помещение, орудуя лопатой и метлой, а за это ему позволяли бесплатно присутствовать на матчах команд НХЛ. И до конца марта, пока лед не начал таять по углам катка, он ходил туда каждое утро, сотни раз отрабатывая резкие остановки, развороты назад, уходы в сторону. А летом приспособил большие листы фанеры и увидел, что шайба скользит по их гладкой поверхности почти как по льду. Начиная с сентября он ходил на стадион и смотрел, как тренируются команды НХЛ. Наверное, все это пошло ему на пользу…

Воспоминания не давали заснуть, черт побери!

Билл пытался сосредоточиться на своей комнате: вешалка в углу, там висит его одежда; стул у стола, за которым еще два часа назад он корпел над домашними заданиями; фотография Сары Гордон на тумбочке перед зеркалом; два фотоснимка прошлогодней команды Северо–западной школы — один из них снятый в тот вечер, когда Пит Гордон с подачи Билла забил победную шайбу в игре против команды школы Даниэля Мака, что позволило им выйти в финал, и второй, когда они проиграли всего одну шайбу кельвинцам в финале.

«Как хорошо, — радовался он, ворочаясь в постели, — что завтра мы снова встречаемся с кельвинцами. Мы побьем их… Мы еще покажем всем… Выиграем первенство города, провинции, мы…»

Опять мечты…

По–видимому, он задремал, во всяком случае не слышал, как родители поднялись наверх в спальню рядом с его комнатой. Когда он проснулся, то уловил тихие голоса. Стены в доме были тонкие.

Первое, что он услышал, было решительное «нет!» его отца.

— Послушай, Эндрю, я должна пойти работать, — говорила мама, и после короткой паузы продолжала: — Тебе приходится ночи напролет просиживать над дополнительными работами, чтобы оплатить долги, сделанные из–за меня. Я не хочу этого.

Сон у Билла как рукой сняло. Прошлую зиму мама долго болела. «Нервное истощение, — поставил диагноз доктор, — нужно лечь в больницу». Но ей удалось уговорить врача. Семья и так слишком долго была разлучена… Билл знал, что лечение стоит очень дорого и отцу пришлось взять ссуду в банке, целых десять тысяч долларов. Все было скрупулезно рассчитано: этих денег должно было хватить на оплату докторов и лекарств, на выплату банковского долга и процентов по нему, на уплату налогов и, при строгой экономии, на еду, на оплату счетов за свет и отопление. И все из жалованья отца.

Разговор за стеной продолжался:

— Немного лишней работы мне не повредит, — сказал отец.

— Да? С утра до вечера в университете, и еще вечерняя школа?! Если бы у тебя оставалось время на собственные занятия… — В голосе матери послышались нежные нотки. — Тебе так много нужно восполнить…

— Ты слишком заботишься обо мне. Главное, что мы все вместе, наш сын с нами и мы счастливы. Я готов трудиться хоть двадцать часов в сутки ради этого. Но тебе работать я не разрешу. С твоим здоровьем это исключено. Доктор настаивает на отдыхе, ты сама знаешь.

Затем голоса стихли. Билл лежал в постели с открытыми глазами. Он больше не думал ни о школе, ни о хоккее. Отец никогда не повышал голоса, но в их семье его слово было законом. Билл понимал, что, какие бы доводы ни приводила мама, работать он ей не позволит, при этом финансовая проблема семьи останется прежней.

Билл вспомнил, как несколько недель назад внизу, в гостиной, когда он и отец сидели перед телевизором, мама, отложив газету, вдруг спросила:

— Этот молодой человек, которого взяли адъюнктом на кафедру, как он?

Отец пожал плечами.

— Он так же хорошо владеет английским, как ты?

— Пожалуй, — ответил отец, — но он здесь дольше, чем мы, лучше знает страну. Для того чтобы быть преподавателем в Канаде, его кандидатура подходит больше моей.

Больше ничего не было сказано. Но теперь Билл понял, о чем шла тогда речь…

Когда Спунский поступил в Северо–западную школу, то спортивные игры, в которых он прежде преуспевал, — крикет и футбол — были здесь мало популярны. В Канаде главенствовал хоккей, и Билл решил научиться играть в эту игру. Он улыбнулся в темноте, подумав, как дерзко было его решение. Билл понял это на первой же тренировке. Он едва стоял на коньках. Другие ребята, выросшие в условиях долгой канадской зимы, с малолетства вставшие на коньки, носились по льду так, словно срослись с ними. Ему нужно было их догонять. Хорошо, что управляющий катком разрешил ему тренироваться каждый день с шести до восьми часов утра, когда он никому не мешал. А затем на катке появился Пит Гордон и следом Вик Де — Гручи, и так каждое утро они трудились над, казалось, безнадежной задачей — помочь Биллу догнать их в искусстве бегать на коньках. А теперь и отец на своей службе должен был догонять кого–то…

Билл понял, что семье будет очень трудно, пока мама не вернется на службу. Он закрыл глаза, горький комок застрял в горле, он не мог подавить охватившего его волнения. Пока отец работал на севере, а мама прислуживала в богатом доме в южной части города, Билл жил вместе с ней. Хозяева были добрые люди. Они не обижали ни маму, ни его. Но когда к ним приходили гости, они любили похвастать, что их служанка — жена польского учителя. Иногда Биллу казалось, что мама не обращала на это внимания. Но когда она наконец сняла дом и они вышли из автобуса в квартале от своего нового жилья, мать шагала, крепко держа Билла за руку, и счастливые слезы текли по ее щекам. Никто не мог предположить, что нервное напряжение нескольких лет вскоре отразится на ее здоровье. Но это случилось, и если доктор говорит, что, пока она окончательно не поправится, ей нельзя возвращаться на службу, так оно и будет.

И тогда Билл принял единственно возможное решение. Чтобы помочь родителям, он должен начать зарабатывать, должен найти работу, которая не мешала бы его учебе.

«А хоккей?!.. А все мои мечты?.. Если я поступлю на работу, придется распрощаться с утренними тренировками. Придется расстаться и со многим другим… Даже на встречи с друзьями не будет времени… А ведь я только–только ощутил, что становлюсь своим в команде.

Но ведь это единственная возможность помочь родителям, первая возможность в моей жизни! Я должен, должен так поступить!..»

Он уткнулся лицом в подушку. «Завтра же начну искать работу. Эх, если бы удалось найти такую, чтобы оставалось время для тренировок и игр! Может быть, мне повезет…

Поделиться ли своим решением с родителями? Нет! Я не хочу, чтобы они принялись отговаривать меня. Да и незачем волновать их, пока не устроюсь… Сперва найду место, и только тогда скажу им…»

 

Глава 2

На следующий день, когда в широких и светлых коридорах зазвучал звонок на большую перемену, ученики мгновенно оставили классы: одни торопились завтракать домой, другие в буфет. Билл остался в классе. Он вынул из сумки коричневый пакет с сандвичами и хотел наскоро поесть, чтобы успеть сбегать в киоск купить газету с объявлениями о найме на работу, но тут увидел Сару Гордон. Она подошла и села напротив Билла.

— Разве ты не идешь домой завтракать? — удивился юноша.

— Пойду, когда уговорю тебя.

Вот уже год, как они подружились. Стройная, светловолосая, с красивыми серыми глазами, Сара казалась Биллу самой привлекательной девушкой на свете. Человеком она была прямым и правдивым, и именно поэтому Билл почувствовал смущение. Солгать Саре он не мог… А если он даже заикнется о своем решении поступить на работу, она может начать отговаривать его… К тому же он твердо решил никому об этом пока не рассказывать.

— На что же ты хочешь уговорить меня? — спросил он. — Выкладывай. Если я смогу…

— Конечно, сможешь! Запишись в наш драмкружок.

— Драмкружок? — растерялся он.

— Вот именно. У нас организуется драмкружок. Объявление об этом висит на доске уже больше недели. Вчера вечером было первое собрание. Записались два мальчика и двадцать девочек. Мне поручили набрать в кружок новеньких. Вот я и подумала о вас, мистер Спунский!

— Но я не могу, Сара! — взмолился Билл.

Она не обратила внимания на то, как серьезно он произнес эти слова.

— Почему? Ты же рассказывал, что участвовал в драмкружках в Англии! У тебя есть опыт. Ты будешь нам очень полезен. Будем вместе заняты в постановках…

Признайся он, что ему необходимо устроиться на работу, Сара бы поняла его. Но если он не поделился об этом со своими родителями, то не вправе сказать и никому другому. Кроме того, Биллу часто казалось, что отношение к нему Сары основано на сочувствии. Сперва, наверное, у нее возникла естественная симпатия, как к любому человеку, которому довелось пережить тяжелые времена. Затем болезнь мамы… Сара и Пит часто навещали маму, желая хоть как–то скрасить жизнь Спунских. А если он откроется, что вынужден искать работу, Сара сразу догадается о причине и поймет, что его семья живет в нужде. А это не касалось никого, кроме самих Спунских. Когда он найдет работу — другое дело. Тогда все и так узнают об этом. Билл сунул руки в карманы джинсов и встал. Сара продолжала уговаривать его. Им овладело смятение.

— Не могу, и все! — отрезал он.

Увидев удивленное выражение ее лица, Билл огорчился. Никогда еще он не разговаривал с Сарой в таком тоне.

— Но почему? — растерянно спросила девушка.

— Я не могу тебе сейчас сказать.

Они посмотрели друг на друга.

— Как знаешь! — бросила Сара и выбежала из класса.

Некоторое время он стоял, опустив голову, сжимая кулаки в карманах. Когда придет время, он сумеет объяснить ей все и она, конечно, поймет. Билл верил в это. Тут же он вспомнил, как ласково и внимательно относились к нему в семье Гордонов… Он всегда был желанным гостем в их доме. Летом его часто приглашали к себе за город… А теперь, когда Сара в первый раз попросила его об одолжении, он отказал. Она имела право рассердиться… Горестное чувство овладело им… Но что поделаешь…

Охваченный грустными мыслями, Билл подошел к окну. Солнце светило в голубом небе, и снег, выпавший за ночь, таял. С крыш капало. Замешкавшиеся в школе, ученики спешили домой. Группа мальчишек на дворе что–то горячо обсуждала, и по их яростной жестикуляции Билл понял, что они заранее переживали возможные перипетии предстоящего матча и, конечно, твердо верили в победу над кельвинцами. «Вот о чем я сейчас должен думать, а не хандрить…»

По опустевшему коридору он прошел в туалет, вымыл руки, перед зеркалом принялся приводить в порядок густую шевелюру. Расческа утонула в его огромной ладони, словно ее и не было. Ростом он был шести футов, широкоплечий, хорошо сложенный, джинсы туго обтягивали его сильные ноги. Только глаза выдавали возраст, в них сочетались и решительность и неуверенность, — глаза мальчика.

Он еще причесывался, когда дверь отворилась и на пороге появился Пит Гордон.

— Пошли, увалень! — воскликнул Пит, придерживая дверь и жестом приглашая Билла поспешить. — Чем ты тут занят? Тратишь попусту время…

Мысли Билла сразу переключились на хоккей. Нет, не удастся ему сбегать за газетой.

— Состав команды утвержден? — спросил он.

— Еще нет, но чего тебе беспокоиться? Ты включен в команду, Ред же сказал!

— Просто интересуюсь, кто будет четвертым защитником.

В прошлом году Билл сыграл два матча в защите с Де — Гручи. В этом году Ред разъединил их. В пару с Биллом он поставил Рози Дюплесси. Де — Гручи тренировался теперь то с Нобби Уорреном, новым учеником, то с Гордоном Джемисоном.

— А тебе не все равно? — спросил Пит.

— Я хочу, чтобы Горд играл в команде, — сказал Билл. — Думаешь, весело один год быть в команде, а на следующий добиваться, чтобы попасть в нее? Но этот Уоррен силен… Налетает, как грузовик.

Пит ухмыльнулся.

— Чему ты? — спросил Билл.

— Обратил внимание, как ты говоришь. В прошлом году у тебя был такой английский акцент, что я даже удивился — поляк с английским произношением. Но теперь ты разговариваешь, как канадец.

— Мой отец всегда поправляет меня, если что не так. И к тому же я провел столько времени с вами, балбесами, — отшутился Билл.

Пит дружески толкнул его плечом. Они распахнули дверь в буфет. Там было светло и просторно, всюду кафель и стекло. В углу, рядом с качающимися на шарнирах дверцами на кухню, за столом, отведенным специально для хоккейной команды, сидели ребята.

Билл и Пит направились к стойке. Билл — взять стакан молока к своим сандвичам, а Пит — за горячим завтраком. Многие из сидевших окликали их, когда они проходили мимо. В большинстве своем, конечно, мальчики.

— Молодец, Спунский! Дай им сегодня жару!

— Привет, ребята!..

— Специально для меня забей гол, Гордон!

— Лучше дюжину!

Еще в прошлом году Спунский был никому не известен, а теперь его знала вся школа. Это было ему приятно.

Хоккеисты за столом обернулись.

А вот и Дамон с Пифиасом! — воскликнул Пол

Брабант, миловидный темноволосый юноша, вратарь команды.

— Давид и Голиаф, — добавил Пинчер Мартин, центровой в третьей тройке. За ворот рубашки у него была заткнута салфетка. Пинчер всегда тщательно следил за своим туалетом.

Рози, как обычно, был неистощим на выдумки.

— Послушай, Спунский, — напустив на себя серьезный вид, сказал он. — Ты теперь большой человек в команде, но это не оправдывает твоего опоздания. Питу пришлось разыскивать тебя. Учти, если такое повторится, мы продадим тебя училищу Сен — Джона за четыре пробирки и бунзеновскую горелку! — Рози громко расхохотался, как всегда над собственными шутками. Он приехал из Квебека и, естественно, говорил по–французски так же хорошо, как и по–английски, хотя однажды заметил, что это было не лучшей оценкой его знаний французского языка.

Пит подсел к Бенни Вонгу. Билл придвинул стул и устроился с краю стола возле Вика Де — Гручи. Ворчун доел завтрак и принялся за молоко. В ответ на приветствие Билла он что–то буркнул. В дни матчей он вступал в разговор только по очень серьезному поводу.

Рядком на другом конце стола сидели новенькие, вступившие в команду в этом году. Рыжий, в веснушках Скотти Макинтош тренировался в одной тройке с Пинчером Мартином и Бенни Вонгом. Рядом сидел Нобби Уоррен, кандидат в защитники, крепко сбитый, невысокий паренек. За дальним концом расположились трое мальчиков, посещавших все тренировки, но вряд ли имевших шанс попасть в основной состав команды, разве только если перед матчем кто–нибудь по какой–либо причине не сможет выйти на лед. Все трое учились в десятом классе, все, как один, высокие и тощие — Уорд, Сомерсет и Михалюк. Рози уже окрестил их «Три призрака». Тут же был здоровенный Клифф Армстронг, смуглое красивое лицо которого, как обычно, было угрюмо.

— Здорово, Клифф, — приветствовал его Билл.

— Привет.

Билл принялся за свои сандвичи, любопытствуя, что представляет из себя этот Армстронг, почему он такой замкнутый? Билл впервые увидел его в прошлом году в тот вечер, когда кельвинцы победили их со счетом 2:3 в финальном матче. После этой неудачи, хотя они отдали все силы, которых, однако, оказалось недостаточно, они с Питом вышли в фойе, где неподалеку от кофейного бара их ждала Сара с родителями.

Тут они встретили Алека Митчелла, левого крайнего их команды из второй тройки. Вместе с Митчем, так его звали ребята, был Клифф Армстронг и еще двое мужчин. Митч познакомил их. Это оказались братья Армстронга, Айк и Кэм. Оба значительно старше Клиффа. Билл и Пит хотели было отойти, когда Айк сказал:

— Вам не хватало сегодня игрока, который умеет забивать голы. Но в будущем году вы такого получите.

Сперва Билл подумал, что он шутит. И хотя Айк и улыбался при этом, но был далек от шуток.

— Конечно, — подхватил Кэм. — Жаль, что Клифф не играл сегодня за вас. Все сложилось бы по–иному.

Митч объяснил товарищам, что Айк его сосед, а Клифф живет у старшего брата и играет в команде Брэндон–колледжа, с которой кельвинцы могли встретиться в финале первенства провинции.

— В будущем году Клифф переедет ко мне и тогда переведется в Северо–западную школу, — сообщил Айк.

Отойдя, Пит и Билл удивленно переглянулись.

— Вот парень, который соответствует своей фамилии (Армстронг — по–английски означает сильная рука), — сказал Пит. — Что ж, прекрасно, если он окажется так хорош, как они говорят.

Армстронг оказался именно таким, каким его представили братья. И хотя команда Брэндон–колледжа проиграла кельвинцам со счетом 2:4, обе шайбы забил Клифф. В этом году он переехал к Айку и поступил в 11‑й класс Северо–западной школы. Но уже с первого дня он повел себя высокомерно, и это раздражало ребят. Он слишком много воображал из себя, нагрубил Толстяку, потребовав себе свитер с номером 9, в котором играл Пинчер Мартин, однако вынужден был довольствоваться номером 14‑м, который прежде носил Генри Белл из звена Пита, закончивший школу. На первых тренировках Армстронг играл на месте правого нападающего вместе с Питом и Быоханеном. И хотя прошло уже немало времени, холодок отчужденности вокруг него не таял. Билл пытался не поддаваться чувству неприязни, которое владело его товарищами по команде в отношении Армстронга, но это ему не всегда удавалось. На льду Армстронг был молодцом, но в остальное время постоянно язвил и позволял себе зло насмехаться над ребятами. Единственной надеждой на то, что он переменится, была его дружба с Митчем. Возможно, он повлияет на него в лучшую сторону.

За столом не было Стретча Бьюханена, хотя он всегда завтракал в школе, и Билл спросил:

— А где Стретч?

— Гриппует, — буркнул Ворчун.

Пит встревожился.

Бенни Вонг с улыбкой до ушей на круглом лице успокоил его:

— Ничего, Пит, сегодня утром я видел Реда и он сказал, что переставит Рози из защиты в твою тройку.

Пит охнул. Все рассмеялись, кроме Рози, который запротестовал.

— Не пугайся, Пит. Я отлично справлюсь на новом месте, вот увидишь!

— Попробуй только не справиться, — нарушил молчание Ворчун.

— Таким образом, Джемисон и Уоррен будут играть в защите, — продолжал Бенни Вонг.

— Ту дырку, что мы теряем в нападении, мы приобретаем в защите, — воскликнул Пинчер Мартин.

Рози схватил молочную бутылку и сделал вид, будто хочет швырнуть ее в Пинчера. Тот мгновенно вскинул вверх руки. Армстронг словно не замечал этой дружеской перепалки.

К тому времени, как они заканчивали завтрак, было уже около часа дня. Билл сбегал за своей курткой и вместе с остальными вышел подышать свежим воздухом.

— Что делаешь после школы? — спросил Пит. — Пойдем ко мне, послушаем новые диски.

— Не сегодня, Пит, — отозвался Билл. — Сегодня я занят.

В последние годы газеты были полны материалов о том, как трудно устроиться на работу молодым людям и что ищущий должен быть готов к тому, чтобы потратить на поиски не одну неделю. Но все вышло совсем не так…

Когда прозвучал звонок, возвещая об окончании занятий, Билл сбежал по лестнице, остановился на мгновение возле доски объявлений, чтобы прочитать о перетасовках в команде, затем, стараясь ни с кем не задерживаться, помчался к киоску и купил газету «Телеграмма». Пролистав страницы, посвященные спорту, он принялся за объявления о найме на работу.

Требуется юноша 16–18 лет, желающий изучить литографию. Работа постоянная.

… Молодой человек для упаковки фарфора; пятидневная неделя.

… Посыльный с велосипедом…

… Юноша для легкой работы в меблированных комнатах.

… Курьер…

… Младший клерк…

Все это годилось для тех, кто искал работу на целый день. И тут он увидел то, что ему нужно:

… Сильный юноша для работы по вечерам и в субботу. Обращаться на склад Джона Десмонда, Виадук–стрит, 55.

Билл заспешил по указанному адресу, сжимая в руках газету, то и дело переходя на бег. Именно это он искал и торопился, боясь, как бы кто–нибудь не опередил его. Он одолел пять кварталов и увидел в большом окне здания из бетонных блоков на Виадук–стрит, 55 золотые буквы: «Джон Десмонд. Мелкооптовая торговля».

Билл вошел. Позади деревянного барьера за конторскими столами друг против друга сидели у телефонов две женщины. Там же склонился над счетной машинкой молодой человек в очках. Билл остановился у барьера, и молодой человек поднял голову.

— Чем могу быть полезен?

— Я ищу работу.

Молодой человек обернулся к раскрытой двери маленького застекленного бокса, где за столом работал полный пожилой мужчина с небольшими усиками, и крикнул:

— Мистер Мак — Клелланд, к вам.

Мужчина поднял голову и жестом пригласил Билла войти.

— Присаживайся, — сказал он, раскуривая сигару и разглядывая юного посетителя. Затем, выпустив изо рта облако дыма, спросил: — А ты справишься с тяжелой работой? К нам уже нанимались несколько юношей, но быстро уходили. Работа у нас на складе нелегкая. Надо помогать кладовщикам готовить заказы к отправке, таскать тяжелые ящики.

— Я уверен, что справлюсь, сэр.

— Сколько ты хочешь получать за работу?

— Столько, сколько вы будете платить, сэр, — растерянно ответил Билл.

— Что ж, это что–то новое. И тебя не интересует, сколько должно пройти времени, пока ты сможешь заменить меня? — улыбнулся мистер Мак — Клелланд. — И какая тебя ждет пенсия? — И уже серьезно продолжал: — Плата за работу пять долларов в час, два часа в день, пять дней в неделю и восемь часов по субботам. Итого: восемнадцать часов, девяносто долларов. Приступить можешь хоть завтра. Ну, что скажешь?

— Замечательно, сэр! — воскликнул Билл. И тут он вспомнил… Он хотел найти такую работу, из–за которой ему не пришлось бы жертвовать хоккеем.

— Одно только, сэр… — запинаясь, проговорил Билл, надеясь, что это не повлияет на так удачно начавшийся разговор.

— Что именно?

— Я играю в хоккей за Северо–западную школу, и мы тренируемся раз в неделю, по средам с четырех часов. Я очень хочу наняться к вам, но если можно… по средам…

Мужчина на мгновение задумался.

— Завтра суббота. Давай отложим этот вопрос до завтрашнего вечера. Посмотрим, подходишь ли ты нам или мы тебе. Если да, я думаю, что мы пойдем тебе навстречу. Конечно, если ты готов потерять десять долларов. Восемьдесят вместо девяноста, согласен?

— Еще бы! — воскликнул Билл.

Окрыленный, он со всех ног помчался домой. Такое везение!

Мама вышла из кухни навстречу Биллу. Она обняла и поцеловала сына, и он чуть было не выпалил ей о своей удаче, но сдержался. Нет, он подождет прихода отца.

Отец вернулся домой утомленный и, поздоровавшись с женой и сыном, направился прямо к дивану.

Билл, не переставая думать о работе (80 долларов в неделю!), беспокойно шагал из комнаты в комнату, обставленные подержанной мебелью. Проходя мимо гостиной, он остановился в дверях, посмотрел на исхудавшее лицо дремлющего отца, его седеющие виски, хотя мистеру Спунскому еще не было сорока лет, и чувство жалости сдавило юноше грудь. Билл поднялся в свою комнату, но вскоре сошел вниз, не находя себе места и пытаясь успокоиться. Как–то отец отнесется к тому, что он поступил на работу?.. Но ему придется согласиться! Не может же он в одиночку содержать всю семью.

— Мужчины, обедать! — раздался голос из кухни.

К удивлению Билла, отец мгновенно вскочил с дивана и первым оказался за столом.

— Ты же спал! — рассмеялся Билл.

— Удивительная штука, сынок, — отозвался мистер Спунский, — но даже если я крепко сплю в Варшаве, а кто–нибудь в Кракове шепчет «обедать», я мгновенно просыпаюсь. Даже теперь приглашение обедать или ужинать — для меня все равно, что удар электрическим током.

Все трое рассмеялись. Билл подвинул матери стул.

— Я хотел пойти посмотреть вашу игру, — сказал отец, — но, к сожалению, по пятницам я работаю. Но постараюсь вернуться пораньше, чтобы послушать по радио конец матча.

Отец преподавал в вечерней школе в понедельник, среду и пятницу, а матчи проводились по пятницам.

— Но мы с мамой обязательно посмотрим хоть одну игру до окончания сезона, — сказал он. — Что–нибудь придумаем…

— Я буду так волноваться, — произнесла мать. — Уже сейчас волнуюсь…

Отец с улыбкой посмотрел на Билла.

— Твой сын тоже волнуется. Как всегда в день матча.

Билл смущенно посмотрел на отца, затем перевел взгляд на мать.

— Дело не только в хоккее, — произнес он.

Супруги удивленно переглянулись.

— Я поступил на работу, — выпалил, собравшись с духом, Билл.

За столом воцарилось молчание. Отец и мать изумленно воззрились на сына. Запинаясь, Билл рассказал им все, делая упор на то, что работа не будет мешать ни учебе, ни хоккею.

— И 80 долларов в неделю! — заключил он.

Говоря все это, он перехватил растерянные взгляды, которыми обменивались родители, как бы спрашивая друг друга — неужели он слышал наш вечерний разговор?

— Я все слышал, — поняв, о чем они думают, сказал Билл и торопливо продолжал: — Я хочу помогать вам! Вместе мы быстрее выплатим все долги и тогда, папа, ты сможешь тратить больше времени на то, чем действительно хочешь заниматься!

Мистер Спунский молчал, о чем–то размышляя. Билл, волнуясь, ждал. Он догадывался, о чем думает отец. Билл помнил, что отец часто повторял ему: школа лишь часть образования — кроме знаний она приучает к жизни в коллективе, воспитывает умение общаться с людьми, приучает к общественной деятельности, что не менее важно, чем образование. Но ведь он не мог предвидеть болезни мамы, и теперь ежемесячные выплаты являлись для него тяжелым грузом…

Наконец мистер Спунский пожал плечами, по–видимому придя к какому–то решению.

— Если это не будет мешать занятиям в школе и хоккеем, который так много значит для тебя, я вынужден согласиться. Но только при одном условии…

Билл ждал.

— Когда мне удастся добиться такого положения в университете, что мое жалование сможет обеспечить все наши нужды, тогда ты бросишь работу. Вот мое условие.

— Согласен, — Билл заметил слезы, навернувшиеся на глаза у матери, и горячо продолжал: — Но и у меня есть условие… Мы оба работаем до тех пор, пока все долги не будут выплачены, и когда я брошу работать, ты также бросишь преподавать в вечерней школе.

Отец внимательно посмотрел на сына, впервые увидев в его глазах решимость, которой прежде не замечал.

— Ладно, сынок, — произнес он.

После обеда все трое еще некоторое время продолжали сидеть за столом. Отец вынул из кармана записную книжку и вслух принялся вести подсчеты. Когда Билл услышал в деталях все финансовые дела семьи, у него возникло удивительное чувство, словно он стал равноправным ее членом.

— Мы задержали платежи по закладной под дом, — говорил отец. — Правда, в банке вошли в мое положение, но иногда нажимают, и мне приходится объясняться с ними. Но с твоей помощью — скажем, пятьдесят долларов в неделю (эти деньги я буду брать у тебя в долг, сынок, и со временам верну) — мы сможем быстрее выйти из затруднений и не влезать в дальнейшие долги.

— Но я же буду отдавать тебе все восемьдесят! — прервал его Билл.

Отец покачал головой.

— Ты будешь давать пятьдесят долларов в неделю. Остальные береги или трать, как захочешь. Они твои. А теперь собирайся, тебе пора на стадион.

Отец умел говорить так, что возражать ему было бесполезно.

 

Глава 3

Плотно прикрыв за собой дверь, Билл вышел на слегка покосившееся крыльцо. Валил густой снег, заглушая грохот поездов, проносившихся неподалеку. Одним прыжком он перескочил через три ступеньки на дорожку, ведущую к калитке. Крохотный палисадник перед домом был укутан белым чистым снегом. Билл вышел на улицу и, подняв воротник куртки, быстро зашагал к автобусной остановке. Вечерняя стужа, щекотавшая ноздри, подморозила дневную слякоть.

Ожидая автобуса, который, казалось, никогда не появится, он разглядывал сквозь валившие снежные хлопья проезжавшие мимо автомашины.

Автобус медленно тащился через весь город к стадиону, мимо уплывающих назад домов, освещенных витрин, запорошенных снегом, торопящихся куда–то редких пешеходов. Юноша был в возбуждении от предстоящего матча. Все его мысли были о нынешнем хоккейном сезоне. Каким он окажется для его команды? Победным? В груди у него защемило, сердце сжималось.

И еще новая работа! Интересно, рассказала ли Сара своему брату об их размолвке? Теперь, когда он нашел работу, он уже по–иному смотрел на ссору с Сарой. Теперь он все может рассказать ей и Питу… Автобус остановился.

Кондуктор объявил: «Стадион «Амфитеатр»! — и, понизив голос, шепнул Биллу, который был первым у выхода: — Я бы сам хотел здесь сойти!»

Он смешался с толпой людей, хлынувших из других автобусов и машин, паркующихся вокруг большого, ярко освещенного стадиона.

Билл пробирался сквозь толпу, его окликали со всех сторон. Три девушки в меховых шубках и головных уборах, украшенных бело–красно–синими перьями и лентами — цветами Северо–западной школы, робко улыбнулись ему. Удивленный, он кивнул в ответ. Трое мальчиков в куртках с меховыми воротниками и в больших рукавицах похлопали его по спине: «Покажите им сегодня, Спунский!» — распорядились они. «Попытаемся», — отозвался Билл.

Мальчики и девочки из других школ, увидев внимание, которое он привлекает к себе, глазели на Билла, пытаясь понять, кто он.

Ближе к входу в «Амфитеатр» толчея была меньше. Многие стояли в сторонке, ожидая друзей. Билл встал в конец очереди, двигавшейся к входным турникетам, как вдруг заметил впереди себя Пита Гордона.

— Эй, Пит! — окликнул он. — Давай сюда!

Увидев его, Пит тут же перешел к товарищу.

— Не опаздываем? — спросил Билл.

— Что ты, — посмотрел на часы Пит. — Еще только семь часов.

— Собралось слишком много народу, вот я и подумал…

— Хотят взглянуть на нового ассистента капитана, — улыбнулся Пит.

— Уж ты скажешь! — рассмеялся Билл. — Но ты был бы куда лучшим ассистентом, чем я.

Пит покачал головой.

— Я всегда представлял себе, что капитан или его помощники должны быть здоровенными парнями. Чтобы при споре с арбитром напугать его до смерти, возвышаясь над ним, как башня.

— Никогда еще не видел напуганного арбитра, — усмехнулся Билл.

— Вот ты и будешь первым!

Приближаясь к входу, Билл представил себе, как он в первый раз станет оспаривать решение судьи — привилегия, разрешенная только капитанам команд и их ассистентам. Оба приятеля продолжали разговаривать о предстоящей игре с кельвинцами и о втором сегодняшнем матче между командами училища Сен — Джона школы Даниэля Мак — Интайра. Летом говорили о том, что, возможно, некоторые другие школы смогут создать у себя свои команды и захотят включиться в городское первенство, но слухи не оправдались. Команда школы имени Гордона Белла, единственная среди школьных команд старших ^классов, была свободна сегодня от игры. Они играли в следующую пятницу. Каждая команда должна была провести по четыре игры до рождества и по четыре после, а уж потом финал. Первенство же команд младших классов и профессиональных клубов проводилось круглый сезон.

Такое расписание игр команд старших классов ввели для того, чтобы тренировки не могли отрицательно сказаться на учебе.

— Послушай! — сказал вдруг Пит. — Ты слышал про Армстронга?

— А что?

— Да все его братья… — нахмурился Пит. — Сегодня после школы ко мне прибежал Толстяк, сказал, что один из них позвонил нашему тренеру и заявил, что Клиффу самое место играть центровым вместе с Вождем и Стретчем. Но это нарушит две тройки?! А как быть Реду со звеньями, которые сыгрались между собой еще с прошлого года?

— И что же ответил мистер Тэрнер? — недоуменно спросил Билл.

— Ред ответил, что не нуждается в советах, он сам принимает решения. Эти братья Армстронги сидят у него в печенках, — вздохнул Пит. — Если уж они пытаются распоряжаться тренером, значит, с утра до ночи накачивают и Клиффа, будто его недооценивают в команде и все такое прочее. Только так я могу объяснить его поведение. Ведь никто из ребят ничего плохого ему не сделал…

Это было смешно, хотя и достаточно серьезно. Разделить Пита и Стретча Бьюханена! Разделить тройку, которая забивала столько голов! К тому же Вождь наверняка не захочет покинуть связку, в которой он играл в прошлом году. Ну и бесстыжие его братья!

Билл пожал плечами. Хоть бы Толстяк не разболтал всем об этом телефонном звонке. Если ребята начнут подтрунивать над Армстронгом, кто знает, к чему это может привести. Но пока что мысли Билла были заняты новой работой, чтобы долго думать об Армстронге. Эх, если бы Сара была сейчас с Питом, он бы рассказал им о своей новости и объяснил, почему не мог сказать об этом раньше.

— Твои родители здесь? — спросил он Пита.

— Где–то здесь вместе с Сарой, — Пит искоса глянул на приятеля и улыбнулся.

Билл успокоился: значит, Сара ничего не рассказала брату, иначе Пит по–другому бы вел себя.

Билл предъявил пропуск контролеру и прошел вслед за Питом. Они выбрались из толпы, которая, пройдя через турникет, заспешила по широкому фойе на трибуны. Проходя мимо кофейного бара, юноши увидели Ли Винсента, беседующего с невысоким, крепким мужчиной с маленькими усиками и веселыми глазами.

Спортивный журналист увидел ребят и помахал им рукой. Пройдя мимо, уже на лестнице Пит недоуменно произнес:

— Ну и ну! Знаешь, кто этот человек с Ли Винсентом?

— Нет.

— Джексон, по прозвищу Остряк, селекционер торонтских «Кленовых листьев». Выискивает игроков для своего клуба.

Билл оглянулся и увидел, что Ли Винсент и его собеседник смотрят им вслед. Он зашагал за Питом, задаваясь вопросом, о чем они там говорят. Билл был достаточно наслышан о деятельности НХЛ и понимал, что нет ничего необычного в появлении здесь ее представителя. Национальная хоккейная лига интересовалась юношескими любительскими командами, из которых набирали игроков для своих клубов. Но редко молодой хоккеист оказывался достаточно хорош, чтобы стать профессионалом сразу после школы. Хотя Баркер, бывший лучшим защитником команды школы имени Кельвина, уже играл за одну из команд НХЛ. Интересно, кем интересуется селекционер из Торонто…

Ли Винсент был человеком скромным и никогда не высказывал своего мнения в категорической форме. Остряк Джексон ему нравился, и он знал, что пользуется взаимностью. В прошлом Джексон часто советовался с ним относительно игроков, на которых «Кленовые листья» останавливали свой выбор.

Когда юноши удалились, Винсент сказал:

— Парень, что пониже, — Пит Гордон, из команды Северо–западной школы.

— Я уже видел его, — отозвался Остряк. — Довольно горячий центровой. А тот, другой?

— Билл Спунский. Защитник.

Джексон наморщил лоб, напрягая память. Вдруг лицо его прояснилось.

— Тот самый, о ком ты писал в прошлом году? Который каждое утро ходил на каток, чтобы научиться бегать на коньках?

Ли кивнул.

Внизу Бил и Пит встретили Рода Мак — Элроя, запасного вратаря, рослого юношу с густой светлой шевелюрой. Мать у него умерла, а отец служил в военной авиации. Его перевели в их город всего несколько месяцев назад.

— Счастливец, — обратился к нему Пит, — сидишь себе на скамье, отдыхаешь, пока мы, как рабы, проливаем на льду пот.

Мак — Элрой усмехнулся.

— Не смейся. Я бы хотел подольше оставаться в одном городе, чтобы встать наконец в ворота, но отца все время переводят с места на место. Наверное, мне и в этом году не придется поиграть. Вчера отец сказал, что скоро должен получить новое назначение.

— Надеюсь, что это произойдет после хоккейного сезона, — сказал Билл.

— Хорошо бы.

Так, беседуя, они дошли до раздевалки. Только один игрок был полностью одет и готов к выходу на лед — Скотти Макинтош, новый крайний в тройке Пита.

— Боишься опоздать, Скотти? — в шутку произнес Пит, и юноша зарделся от смущения.

Хор голосов — «привет!», «здорово!» — раздался со всех сторон. Ребята перебрасывались шутками, подтрунивали друг над другом, а Билл и Пит принялись искать свои формы среди других, аккуратно разложенных Толстяком на скамьях вдоль стен.

— Сюда, балбесы! — окликнул их Абрамсон. Как обычно, он суетился, помогая ребятам прилаживать защитные жилеты, закреплять липучкой налокотники и подвязывать наколенники.

В этот момент он помогал одеваться Рози Дюплесси, рядом с которым на скамье лежал свитер, сложенный так, чтобы была видна цифра 4 — номер Билла, и тут же форма Пита под номером 15.

Торопливо раздевшись, Билл почувствовал волнение, как бывало в прошлом году, когда его команда еще не имела опыта и потому каждая игра являлась для нее испытанием. Тут в раздевалку ворвался Алек Митчелл, а за ним вошел, как всегда, хмурый Клифф Армстронг. Билл как раз подумал о том, что со временем все образуется с Армстронгом, но вдруг, как гром с ясного неба, раздался громкий голос Гарри Бертона:

— Вот и явился центровой всех звезд!

Алек непонимающе оглянулся.

— Это касается не тебя, Митч, — так же громко произнес Бертон.

Армстронг сразу все понял. Он перехватил насупленные взгляды ребят.

— Я тут ни при чем, — тихо произнес он и тут же пожалел, что тем самым косвенно впутал своих братьев, и когда Бертон хотел еще что–то сказать, Армстронг злобно велел ему заткнуться.

Ребята перестали одеваться и смотрели на бранящихся во все глаза.

— Что за шум, а драки нет? — спросил Рози, не слышавший начала перепалки.

Билл, стоя спиной к Рози, бросил на Толстяка многозначительный взгляд, чтобы тот не вмешивался, Рози и так все узнает, уж коли о телефонном звонке известно многим. Пусть пройдет время, чтобы все успокоилось.

Растворилась дверь, и вошел тренер. Все сразу стихло.

Билл уже был одет, оставалось лишь натянуть свитер и зашнуровать коньки. Он попробовал на ноготь остроту лезвий, взял свитер и только теперь заметил нашитую букву «А». Он повернулся к Толстяку, все еще расстроенному тем, что своей болтовней о телефонном звонке заварил эту кашу.

— Я брал твой свитер в класс рукоделия и там пришил, — мрачно объяснил Толстяк.

— Представляю, как тебе пришлось отбиваться от курочек! Конечно, все до одной хотели бы сами пришить эту букву на свитер Билла! — хихикнул Рози.

— Да ну вас, — отмахнулся Толстяк.

Ред Тэрнер стоял в дальнем углу раздевалки, у входа в душевую, как обычно засунув руки глубоко в карманы куртки. Он слышал шутки по поводу буквы «А» на свитере Спунского. «Этот парень что надо, — думал он. — Его упорство в течение одного года сделало из неумехи отличного хоккеиста».

Ред Тэрнер задумался над тем, что же побуждает этих ребят так страстно стремиться к победе, быть первыми, сделать что–то лучше другого… Но, услыхав топот коньков по деревянному настилу и громкие возгласы, отбросил эти мысли.

Ред сдвинул шапку на затылок и нервно провел рукой по редеющей шевелюре. Мысленно он молил о том, чтобы его ребята справились с тяжестью календаря этого года, и дал себе слово, что при всех обстоятельствах поддержит их и не даст пасть духом.

Перед игрой он обычно обращался к ребятам с короткой напутственной речью, иногда сообщал кое–какие сведения о команде, с которой им предстояло играть, давал советы…

Но о чем говорить им сегодня?

— Мне нечего сказать вам, мальчики, — начал он, меряя раздевалку шагами. — Только не забывайте того, чему вы научились на тренировках. Играйте с обычным вашим рвением. — Он умолк, взявшись за ручку двери, затем продолжал: — И еще. В прошлом году наша школа только открылась. В старых школах имеются свои традиции. У нас их пока нет. Они только зарождаются. Но если о традициях забывают при первых же трудностях, они не многого стоят…

Он снова замолчал. За дверью послышался голос арбитра:

— На лед!

Но Ред Тэрнер еще не закончил.

— В прошлом году, в начале сезона, вы еще не представляли собой единую сыгранную команду, но не пали духом, вот почему вы были хороши на финише. Вы положили начало традиции. В этом году, я уверен, вы добьетесь большего и добудете школе первое чемпионское звание. Все. Пошли.

Они высыпали в коридор, громко переговариваясь. Когда Билл проходил мимо тренера, Ред похлопал его по плечу.

Шагая позади Армстронга, Билл услышал, как тот сказал, обращаясь к Нобби Уоррену: — «Опять проповедь!»

Билл ощутил в голосе юноши озлобленность. Насмешки Бертона, видимо, глубоко задели парня. Но почему надо так реагировать, при чем тут Ред?! Всего несколько минут назад Билл хотел защитить Армстронга, велев Толстяку молчать и не вмешиваться, но сейчас не выдержал.

— Прекрати эту трепотню, Клифф! — резко произнес он.

— Иди к черту! — огрызнулся Армстронг.

— Что случилось? — спросил Де — Гручи, шедший позади Билла.

Но Билл не хотел подливать масла в огонь, хотя в нем закипала злость.

— Ничего, я сам справлюсь, — отозвался он.

Выходя на лед, Де — Гручи сказал Питу:

— Кажется, наш Спунский по–настоящему рассердился.

— В первый раз вижу его таким… — ответил Пит.

В фойе Ли Винсент и Остряк Джексон, услышав гул на трибунах, свидетельствующий о том, что команды вышли на лед, наспех допили кофе и поспешили на свои места.

В ложе прессы Джексон достал из кармана блокнот и записал несколько фамилий, каждую в начале чистой страницы. В его список попали Джозефсон и Стаймерс из команды школы имени Кельвина и Гордон, Армстронг, Де — Гручи из Северо–западной школы. Подумав немного, он внес на следующую страницу Спунского.

 

Глава 4

Билл выкатился на лед. Из–за злости на Армстронга он не слышал приветственных возгласов болельщиков, заполнивших трибуны, не видел кельвинцев, сгрудившихся вокруг своего вратаря на противоположной стороне поля. Но тут Брабант прокатился мимо, ведя перед собой черную с оранжевым ободком шайбу, и Билл забыл про все. Вместе со всей командой он последовал за Брабантом, бросив мимолетный взгляд на трибуны, валом окружавшие каток. Свободных мест почти не было. Билл раскатывался по, льду быстрее обычного. Увидев Армстронга, катившегося ему навстречу, он подумал, почему Клифф не мог прицепиться к тому, кто его обидел, а озлился на тренера? Ребята любили Реда, помимо всего прочего, за то, что он никогда ничего не болтал зря, никаких проповедей и нотаций не читал. Он всегда честно и откровенно говорил то, что думал.

Пит, катившийся позади Билла, шлепнул его крюком клюшки пониже спины и бросил: «Спокойно, Тигр! Спусти пары!»

Билл усмехнулся новой кличке и вскоре действительно успокоился. «Хуже всего, — подумал он, — если начавшиеся дрязги будут продолжаться». И Билл пытался уверить себя, что слова Армстронга были просто реакцией на насмешки Бертона. Пройдет несколько игр, и все придет в норму.

Клифф Армстронг, перегнувшись через бортик, беседовал со своими братьями, сидевшими в ложе для гостей. Билл видел, как Ред шел, двигаясь по льду, словно на лыжах, к скамье для игроков, мимоходом что–то сказал Клиффу и тот присоединился к остальной команде.

Северозападники находились перед своими воротами и принялись обстреливать вратаря, в то время как кельвинцы делали та же самое на другом конце поля. Билл с такой силой послал шайбу, что она с громким стуком ударилась о бортик. и отскочила к Пинчеру, который направил ее в ворота. Одну шайбу забил Пит.

Бенни Вонг промазал самую малость… Оставалось несколько минут до начала встречи. Арбитры в белых свитерах и темных брюках раскатывали по всему полю, переговариваясь между собой и время от времени приветствуя взмахом руки знакомых на трибунах. Судьи за воротами, проверяли, горят ли красные лампочки. Главный арбитр рассматривал толстые сетки, натянутые на металлические каркасы ворот, нет ли там дыр. Обычная рутина перед началом игры, но Биллу казалось, что все это тянется нестерпимо долго.

Наконец с центра поля раздался призывный свисток арбитра. Северозападники выстроились вдоль одной синей линии, кельвинцы — вдоль другой, лицом к флагу в конце катка. Огни пригасили, послышался громкий шорох — это встали все зрители, — в полной тишине раздались первые звуки гимна, который исполнял оркестр школы имени Кельвина. И как только замерла музыка — трибуны разразились криками.

Сдерживая волнение, Билл направился вместе с товарищами к скамье, но Ред жестом велел ему остаться. «Начни вместе с Джемисоном, парень. Постарайся». Пит, Рози и Армстронг тоже остались на льду. Билл и Джемисон — защитники — заняли места за синей линией в своей зоне. Билл окинул взглядом трибуны и увидел то, что искал, — светлую головку Сары Гордон. Она сидела рядом с родителями. Он помахал ей клюшкой. После короткого замешательства Сара помахала в ответ.

— Везунчик, — произнес Джемисон.

Билл что–то буркнул в ответ. Он обратил внимание на замешательство девушки. И на то, что она едва ответила на его приветствие. Но он был счастлив — Билл Спунский, здесь, на льду, с новенькой с иголочки буквой «А» на свитере; мама сидит перед приемником; отец поспешит после работы домой, чтобы успеть прослушать хотя бы окончание матча. А позади себя он слышал взволнованные крики Брабанта, стоявшего в воротах, видел Пита, Рози и Армстронга, выстроившихся перед тройкой кельвинцев в центре поля. У кельвинцев был новый центровой. Из прошлогодней команды остались только крайние Стаймерс и Джозефсон. Билл прочел в какой–то газете, что центрального нападающего кельвинцев зовут Паулсон. Примерно одного роста с Питом, он был разве чуть грузнее. Защитники — Манхейм и Битти — выглядели внушительно. Манхейм широкоплечий, как Билл, Битти чуть пониже, но не менее массивный.

— Эй, Горд, — окликнул Билл Джемисона — как зовут их вратаря?

— Шивэн, — ответил тот, не оборачиваясь. — Говорят, он хорош.

Шивэн тем временем в ожидании свистка к началу игры нервно постукивал клюшкой по щиткам. Даже пригнувшись в воротах, он казался огромным в своих доспехах.

Наконец арбитр ввел шайбу в игру, бросив ее между Питом и Паулсоном. Пит выиграл вбрасывание и отправил шайбу на правый край Армстронгу. Рози мгновенно помчался к синей линии кельвинцев. Армстронг сделал длинный поперечный пас, и Рози с ходу сильным ударом направил шайбу в сторону ворот соперников, как раз перед тем, как Битти чистым приемом сбил его с ног, и Рози заскользил на спине к бортику.

Кельвинцы перешли в наступление, и Билл слышал, как Брабант, словно оглашенный, громко звал на помощь: «Эй, Пит! Пит!.. Горд!..»

Питу удалось отобрать шайбу у Стаймерса и отпасовать ее вперед, Армстронгу. Глядя перед собой, Клифф побежал навстречу защите кельвинцев, ведя шайбу на крюке клюшки. Пит пытался прорваться ближе к воротам, но его блокировали, и, видя это, Армстронг сделал бросок. Шивэн легко отразил шайбу, которую подхватил Паулсон. Пит все еще находился в зоне соперника и, как только Паулсон попытался пройти вперед, отобрал шайбу, отбросил ее в угол и помчался следом. Но Манхейм опередил его, отпасовав к синей линии. И тут тройка кельвинцев перешла в атаку. Как во сне, Билл увидел Паулсона, который возник неизвестно откуда, пересек красную линию и подхватил адресованную ему шайбу. Билл встретил его на корпус, но шайбой овладел Стаймерс, и когда Билл развернулся, чтобы вступить в единоборство, Стаймерс уже приближался к воротам. Попытка Пита задержать его не увенчалась успехом, Стаймерс отпасовал Паулсону, против которого Джемисон применил силовой прием.

Худощавый Джемисон, высокий, но слишком легкий, не отличался способностью к силовой борьбе… Но на этот раз он плечом и грудью налетел на Паулсона, и шайба откатилась к Биллу.

С громким воплем Билл понесся вперед. Первая игра, первый случай показать себя! Он мчался в зону кельвинцев, навстречу ожидавшему его Манхейму, слышал возгласы товарищей — Армстронга и Пита, спешивших по краям поля в ожидании паса, пока Рози остался позади, подстраховывая Билла. В последний момент Билл глянул налево, желая удостовериться, что там Пит, а не кто–нибудь из кельвинцев. Да, это был Пит, и Билл отбросил шайбу влево, послав ее футов на десять впереди Пита. Он проделал это как раз перед тем, как его встретил Манхейм. Билл пытался избежать столкновения, хотел увернуться, но это ему не удалось, и оба рухнули на лед. Но, падая, Билл видел, что Пит приближается к воротам. Ему навстречу бросился защитник, а Шивэн переместился в воротах, прикрывая угол. Вскочив на ноги, Билл вернулся на свое место в защите, когда Пит мягким ударом послал шайбу Армстронгу и тот молниеносно сделал бросок по воротам. Шивэн метнулся в другой угол ворот и, вытянув руку, с трудом поймал шайбу. Что ни говори, а хоккеист Армстронг был классный.

Билл откатился к синей линии. Комбинация была отличной, но думать об этом времени не было — келъвинцы перешли в контратаку.

— Перекрой пас! — закричал Билл, помчавшись на край, чтобы перехватить Джозефсона. Крайний нападающий кельвинцев отпасовал Паулсону, тот с ходу ударил по воротам, но Брабант был начеку и отбил шайбу в сторону Билла. Он повел шайбу вперед, и игра переместилась в зону кельвинцев.

Но на этот раз Рози оказался в зоне до того, как шайба пересекла линию. Положение «вне игры». Раздался свисток арбитра. Гарри Бертон, второй центровой северозападников, вскочил со скамьи для запасных вместе с Вождем и Алеком Митчеллом. Сменились и защитники — Де — Гручи и Уоррен. Билл и Джемисон уселись на скамью запасных вместе с тройкой Пита.

— Твердые орешки, — сказал Пит, вытирая с лица пот, струившийся после первых минут игры, полотенцем, которое Толстяк набросил ему на шею.

— Хорошее начало, мальчики, — похвали Ред, шагая позади них вдоль скамьи.

— Армстронг, ну и страшный был у тебя бросок, — сказал Рози. — Как только Шивэну удалось поймать шайбу!

— Повезло, — отозвался Армстронг.

— Погляди–ка на этого маленького паренька, — выпалил вдруг Пит.

С первого взгляда стало ясно, каков правый край второй тройки кельвинцев, впервые появившейся на поле. Он уходил с шайбой от Митчелла с такой быстротой, будто Алек стоял на месте.

— Кто это, Толстяк? — громко спросил Ред.

— Лорн Пубек, — Толстяк знал все. — По прозвищу Пуля.

— Что ж, подходящее прозвище, — кивнул Пит.

Даже смешно было видеть усилия Митча, старавшегося не отстать от паренька, когда тот включал полную скорость. Все же Митчу хотя и с трудом, но удалось его догнать и оттеснить из опасной зоны перед воротами. Сменившись, он уселся на скамейку запасных потрясенный и мокрый от пота.

На лед вернулись Билл и Джемисон, а также тройка Пинчера Мартина. И Пинчер, всегда умевший воспользоваться благоприятной ситуацией, поймал центрового из третьей тройки кельвинцев, когда тот зазевался в своей зоне, отобрал у него шайбу и сильно бросил по воротам. Шивэн с трудом сумел отразить ее. Бенни Вонг подхватил отскочившую от вратаря шайбу и резким ударом направил ее в ворота. Шивэн растянулся в шпагате, отбил шайбу в угол площадки, куда устремился Скотти Макинтош и, обыграв защитника, выдал пас прямо на клюшку Пинчера.

Он бросил по воротам, но Шивэн вновь отбил шайбу. Пинчер ринулся добивать. И хотя с одной стороны Мартину мешал центровой кельвинцев, а с другой — защитник, ему удалось из под их клюшек снова бросить по воротам. На этот раз Шивэн оказался бессилен. Шайба была в сетке!

Билл, находившийся в этот момент в зоне кельвинцев, запрыгал на льду, потрясая в воздухе клюшкой, как только увидел красный свет за воротами.

— Молодец Пинчер! — завопил он, хлопая товарища по спине. — Молодец! Отлично!

— Если ты еще раз так стукнешь меня, я не смогу забить больше ни одной шайбы в жизни, — радостно выкрикнул в ответ Пинчер, с трудом переводя дух.

Когда обе команды ушли на перерыв, счет был прежний — 1:0 в пользу северозападников.

На льду ли, на скамье ли для запасных, защищая ворота или переходя в нападение, охваченный ритмом схватки, Билл почти не замечал, как пролетел второй период. Счет не изменился. Пит, Армстронг, Билл старались вовсю, но Шивэн был непробиваем.

Затем, в третьем периоде, кельвинцы наладили игру.

Билл сидел на скамье для запасных, когда это началось.

Манхейм овладел шайбой в своей зоне. Пубек маневрировал вдоль синей линии, ожидая паса, и получил его. Словно молния метнулся он вперед, Митч шаг за шагом отставал от него. И тут зрители увидели настоящую игру. Пуля обошел Уоррена, Нобби едва успел развернуться,

как он перескочил через клюшку Де — Гручи и оказался один на один с вратарем. Нервы у Брабанта не выдержали. Словно завороженный, он замер на месте, затем выкатился вперед, но Пуля послал шайбу в верхний угол ворот отличным кистевым броском и, развернувшись, покатился к центру площадки, в то время как толпа зрителей вскочила с мест, громкими возгласами приветствуя отличную игру.

Счет стал 1:1.

Митчелл в запале стукнул клюшкой по льду и направился на скамью. Два периода они переигрывали кельвинцев и теперь потеряли свое преимущество. Однако Билл был спокоен и сам удивился этому. «А ну, отквитаем шайбу!» — крикнул он, обращаясь к Горду, Питу, Рози и Армстронгу. Но кельвинцы, ободренные забитым голом, раз за разом наседали на ворота Брабанта. Билл до боли сжал зубы, отражая атаку за атакой. Мельком он взглянул на часы. До конца встречи оставалось почти шесть минут. Команда, которая сейчас сумеет забить гол, поведет в счете всего за несколько минут до финальной сирены. Силовым приемом Билл уложил на лед Паулсона. Затем Манхейма, Битти, Стаймерса. Однажды ему даже удалось остановить Пулю. В ложе для прессы Остряк Джексон толкал локтем Ли Винсента. Вопли зрителей не прекращались ни на секунду. Билл тяжело дышал, он сражался отчаянно, убеждая себя, что если кельвинцам и удастся забросить шайбу, то только не по его вине.

Паулсон снова шел в атаку. Билл приготовился принять его на корпус, но увидев, что Паулсон далеко от себя отпустил шайбу, перехватил ее, пустил сильным броском через все зоны и ринулся следом.

Нападающие кельвинцев оказались позади. Билл был один, набирая скорость быстрыми, мощными толчками, что всегда заставляло зрителей вскакивать с мест, он видел, что защитники кельвинцев спешат ему навстречу. Решение пришло мгновенно. Билл ринулся между ними, почувствовал удары их клюшек по ногам, увернулся от Манхейма, едва не потеряв равновесие, и рванулся вперед, контролируя шайбу. В ушах стоял рев трибун, изловчившись, он бросил, целясь в верхний открытый угол ворот. Шивэн дотянулся до шайбы, но не смог поймать ее в ловушку, и когда Битти налетел на Билла сзади и повалил на лед, Билл увидел, как за воротами зажглась красная лампочка.

И тут же Пит навалился на него с криком: «Твой первый гол, дружище! Первый из сотен!» Тройка Бертона выкатилась на лед, и Вождь принялся дубасить Билла по спине. Все вопили от радости, и Билл, улыбаясь во весь рот, уселся на скамью. Никогда в жизни он не чувствовал себя так хорошо.

Этот гол изменил все течение игры. В хоккеистов Северо–западной школы словно влили новые силы. Они насели на ворота кельвинцев. Однако Шивэн отлично их защищал. Но и Брабант не уступал ему во время нескольких контратак кельвинцев.

Когда раздалась финальная сирена, возвещая об окончании матча, болельщики команды Северо–западной школы взревели, так, что, казалось, крыша стадиона вот–вот сорвется вверх и улетит.

Рдея от радости, Толстяк нес связку клюшек, следуя вместе со своими любимцами в раздевалку. Замыкал шествие Ред. Ему стало ясно, что в этом году у него совсем другая команда.

Некоторое время спустя, прохаживаясь по фойе вместе в Питом, Билл искал Сару. В прошлом году, если северозападники играли первыми, она обычно ждала Пита и Билла в фойе после матча и они вместе усаживались на трибуне, чтобы посмотреть вторую игру. Но сейчас Билл не видел ее.

— ПойДем поищем, — предложил Пит. — Возможно, она заняла для нас места. Сегодня народу видимо–невидимо.

Они прошли по коридору, под трибунами, и вышли в проход, откуда было видно поле. Команды училища Сен — Джона и школы Даниэля Мак — Интайра как раз начали первый период. Окинув взглядом трибуны, Билл увидел Гордонов и Сару. Возле них было только одно свободное место.

— Иди, садись, — сказал Билл. — Я найду себе место.

Пит пытался было протестовать, но Билл уже ушел.

В середине, игры, когда сенджонцы вели со счетом 3:0, он подумал о том, что будильник надо поставить на семь утра. Билл вышел в пустое фойе и поспешил к автобусной остановке.

 

Глава 5

На следующее утро Билл пришел на работу без четверти восемь. В конторе еще никого не было. Дверь была заперта. По пустынной улице мела поземка. Резкий северный ветер хлестал по лицу колючим снегом, и Билл укрылся в соседнем подъезде. Не поступи он на службу, нежился бы еще в теплой постели, размышляя о том, что ему предстоит сделать в течение долгого субботнего дня. И тут же пожалел, что не сказал Питу о своей работе, не следовало ждать, когда он встретит брата и сестру вместе.

Первый день работы… Биллом владело какое–то удивительное неизвестное доселе чувство.

Со стороны автобусной остановки показалась фигура мужчины. Он приближался строевым шагом, подняв воротник, высокий, худощавый человек средних лет. Остановившись перед дверью в контору, он принялся шарить по карманам в поисках ключей.

— Новенький? — спросил он подошедшего к нему Билла.

— Да, сэр.

— А я Альберт Фоулер, старший кладовщик. Зови меня просто Альберт. А тебя как звать?

— Билл Спунский, сэр.

— Брось ты это «сэр», — усмехнулся мужчина. — Я же сказал — зови меня просто Альберт.

Он отпер дверь.

— Пойдем, я покажу тебе склад.

Пройдя через пустую контору, они оказались в длинном помещении, перегороженном рядами высоких до самого потолка стеллажей. Полки были и вдоль стен. На ближних Билл увидел нагромождение блоков сигарет разных марок, пачек табака, о которых Билл никогда и не слышал. На других, протянувшихся вдоль всего склада, находились самые разные товары. Альберт водил его по складу, показывая, где что лежит.

Когда они вернулись в контору, там уже были люди. Альберт познакомил Билла со всеми. Две девушки у телефонов, принимавшие заказы, счетовод и бухгалтер, которых Билл уже видел вчера, несколько упаковщиков и кладовщиков дружелюбно с ним поздоровались.

Когда они вернулись на склад, раздался стук в заднюю дверь и Альберт впустил юношу небольшого роста, чуть старше Билла. Это был Герби Хьюз, помощник кладовщика. Не прошло и минуты, как с улицы появились два парня, раскрасневшиеся от мороза. Они громко приветствовали всех. Это были братья Дон и Гарри Фитцпатрики, водители фургонов, на которых развозили товары заказчикам.

— Настоящие ирландские шалопаи. Были когда–то в моем взводе, — отрекомендовал их Альберт.

— Ты поосторожнее с этим парнем, сержант, — жестом указав на Билла, обратился к Альберту Дон Фитцпатрик, младший из братьев. — Вчера он расшвырял всю команду кельвинцев. Я сам видел.

— Что ж, слава богу, что сегодня нет игры, — отозвался Альберт. — Когда он кончит работу, то вряд ли сможет пробиться даже сквозь толпу старух. Но ничего, у нас тут он укрепит себе мышцы.

С этими словами Альберт ушел в контору и, вскоре вернувшись, протянул Биллу несколько бланков с заказами.

— Подбери перечисленные здесь товары, парень, и отнеси к столу упаковки. Если что будет неясно — спрашивай, не стесняйся. Но лучший способ освоиться — это отыскать все самому.

Прошло больше двух часов, а Билл все еще возился с первым заказом. Правда, с каждым часом ему становилось все легче и легче ориентироваться. Он уже в основном знал, где найти тот или иной товар. Конечно, Герби справлялся с этим куда проворнее. Он выполнил уже пять заказов, пока Билл заканчивал первый. Но всякий раз, когда Герби проходил мимо, он задерживался и спрашивал, что именно ищет Билл, и показывал, где это лежит.

В половине одиннадцатого Билл медленно продвигался между стеллажами. В одной руке он держал голубой бланк заказа, а другой прижимал к груди несколько блоков сигарет, коробку с шоколадом и коробку с газовыми баллончиками для заправки зажигалок. Заказ был небольшой, и поэтому он не воспользовался тележкой. Последним в заказе значилось: «1 КБКА 24 штк. чист. трбк.»

Герби расшифровал ему, что это значит.

— Одна коробка с 24 щетками для чистки трубок, — бормотал себе под нос Билл, направляясь обратно к стеллажам со всякой всячиной для курильщиков. Он вышел из–за стеллажа, как вдруг столкнулся нос к носу с Виком Де — Гручи.

Несколько секунд Ворчун стоял разинув рот. Первым опомнился Билл. Он вспомнил, что Де — Гручи по субботам помогал отцу, который держал торговлю бакалейными и мясными товарами неподалеку отсюда. Удивленный Де — Гручи выдавил из себя:

— Что ты тут делаешь?

— Работаю.

— Работаешь? Давно?

— С сегодняшнего дня.

Де — Гручи рассмеялся. Вне хоккея он был совершенно другим парнем. Сняв рукавицы и сдвинув меховую шапку на затылок, он с наигранной важностью произнес:

— Будьте повежливее со мной, молодой человек. Не забывайте, что я клиент.

Подошел Альберт.

— Привет, дружище, — приветствовал он Де — Гручи.

— Ты знаешь этого парня?

— Еще бы! — отозвался Вик. — Скажи, Альберт, есть ли у вас в наличии большие плитки шоколада с орехами? Нам нужен один ящик. Я проезжал мимо и решил заглянуть. Сэкономлю вашему фургону одну ездку.

— Есть, конечно, — ответил Альберт. — Иди в контору и выпиши счет.

Билл хотел попросить Де — Гручи никому не говорить о том, что он поступил на работу, но тут же передумал. Глупо скрывать. Он не любил бессмысленных секретов. Об этом и так станет известно. К тому же ведь Ворчун не помчится немедленно звонить Питу, чтобы сообщить эту новость. Билл отыскал щетки для чистки трубок, закончив подбор заказа, и вернулся к выходу, чтобы попрощаться с Ворчуном. Тот стоял у двери с ящиком шоколада в руках.

— Ты что, держишь это в секрете или как? — спросил он.

Билл, покачал головой.

— Только вчера устроился, не успел еще никому сказать.

— А я удивился, куда это ты подевался после второй игры. Даже хотел спросить об этом Пита и Сару. Они пили кофе в баре. И знаешь с кем? Никогда не угадаешь!

— С кем же?

— С Армстронгом!

Должно быть, у Билла был такой растерянный вид, что Де — Гручи рассмеялся.

Направляясь к выходу, он вдруг обернулся и опустил ящик на край стола.

— И вот что я тебе скажу, — сдвинув брови, произнес он. — Для пользы дела надо наладить с ним отношения.

Билл понял, что сейчас он говорит, как капитан команды.

— Знаю, — хмуро отозвался Билл.

— До понедельника, — на прощание произнес Де — Гручи и, подхватив ящик с шоколадом, зашагал к выходу.

Билл шел вдоль стеллажей, забыв о заказанных сухофруктах, которые разыскивал. В его голове засел Армстронг. С трудом отогнав от себя мысли о Саре и Армстронге, Билл отыскал нужную полку и направился к столам, где упаковывались подобранные товары.

К полудню в работе наступило затишье. Столы были завалены пакетами и картонными ящиками, готовыми к отправке. Братья Фитцпатрики, вернувшись из очередной ездки, отправились завтракать в комнату, где стояла электроплитка. Следом за ними прошествовал Герби. Альберт завтракал за своим столом, на котором стояли два телефона. В, присутствии Альберта Билл постеснялся бы позвонить прежде, но после встречи с Ворчуном твердо решил, не теряя времени, позвонить Гордонам. Ни Пит, ни Сара не должны узнать о его поступлении на работу от других.

— Можно мне воспользоваться телефоном? — спросил он.

— Пожалуйста. — Альберт подвинул ему один из аппаратов и встал, взяв со стола тарелку с едой. — Я спущусь вниз выпить кофе. Если позвонят по второму телефону, оторвись от беседы со своей дамой и ответь. Ясно?

— Ясно, — улыбнулся Билл.

Билл оценил тактичность Альберта. Без посторонних ему будет легче разговаривать, хотя еще не знал, как начать. А вдруг трубку поднимет Сара? Что тогда? Позвать Пита? Он набрал номер и еще не пришел ни к какому решению, как в трубке послышался голос Сары.

— Здравствуй, это я, Билл, — растерянно произнес он.

— Привет, — в голосе девушки он почувствовал холодок.

— Я хочу извиниться за свою глупость, — говорил он. — Я не мог всего рассказать тебе тогда. Я собирался поступить на работу и понял, что у меня не останется времени для драмкружка. Но я не хотел тебя обидеть, поверь.

— Надо было сразу сказать мне об этом!

— Но я еще не говорил родителям, — объяснял Билл и с каждым словом к нему возвращалось спокойствие.

— Ты забил вчера отличный гол, — сказала вдруг Сара. — Я вопила, как безумная.

— А я подумал, что ты зла на меня…

— Вот еще!

У Билла словно мешок свалился с плеч. Сара по–доброму беседовала с ним, ссора была забыта, и тут его осенило: он получит сегодня жалованье и, так как отец отказался брать все деньги, кое–что у него останется. Прежде он ни разу не мог пригласить ее даже в кино. На автобус и молоко на завтрак уходили все деньги, которые он время от времени подрабатывал, убирая снег у соседей и выполняя разные случайные поручения.

— Сара, я заканчиваю работу в шесть, и вот подумал… Хочешь пойти сегодня со мной в кино или на каток, в общем, куда пожелаешь…

Никогда прежде не представлял он себе, что может провести вместе с ней вечер. Изредка, когда они с Питом и еще с кем–нибудь играли в бридж по вечерам в субботу, Сара иногда уходила кататься на коньках или в кино с друзьями. Почему бы сегодня ей не пойти с ним?..

— Такая жалость, Билл, но я обещала Клиффу Армстронгу провести с ним вечер. Я не знала, что… Как–нибудь в другой раз…

Альберт, Герби и Фитцпатрики затопали по лестнице из подвала и подошли к столу, поглядывая на Билла с телефонной трубкой у уха.

— Ладно, в другой так в другой… Извини, я не могу больше занимать телефон, — потускневшим тоном сказал Билл.

— Я сейчас же расскажу Питу, что ты поступил на работу, — оживленно проговорила Сара, но теперь уж ничто не радовало Билла.

— Пока, — только и сказал он, положив трубку, и поднялся из–за стола.

Альберт улыбнулся.

— Не принимай это близко к сердцу, парень! Обожди до следующего раза… А пока что — иди вниз и поешь… — С этими словами он взял тележку и, нагрузив ее ящиками и пакетами со стола упаковки, покатил к грузовому выходу, что–то напевая себе под нос.

По крутой деревянной лестнице Билл спустился в подвал. Тут было темно и он осторожно двинулся в сторону проникавшей из–под дальней двери полоски свет, едва не налетев на ящики, сваленные на полу. В столовой, как ее называли, стоял простой деревянный стол и двухкомфорочная электроплита, на которой можно было подогреть еду и сварить кофе.

Билл почти всегда ощущал чувство голода. Но сейчас принесенные из дома сандвичи казались ему словно из картона. Молоко, которое он купил еще утром, когда на склад заезжал молочник, показалось ему невкусным. Спустя несколько минут он поднялся наверх и принялся за работу. Помогал грузить фургоны, снова подбирал заказы, и в конце концов усталость вытеснила у него из головы грустные мысли.

 

Глава 6

Поразительно, как быстро разнесся по школе слух о том, что перед игрой с командой кельвинцев сперва между Гарри Бертоном и Клиффом Армстронгом, а затем и между Спунским и Армстронгом произошла перепалка. Это было понятно — все, что говорилось в буфете за столом хоккейной команды, слышали ребята, сидевшие за соседними столами. Но вскоре сплетня распространилась и за пределы школы.

В понедельник, на большой перемене, во время завтрака, Рози оглядел всех сидящих за столом и воскликнул:

— Ребята, а где же Армстронг?

— На репетиции драмкружка в Большой аудитории, — ответил Пит. — Моя сестра уговорила его. Им как раз нужен был исполнитель главной роли.

Билл едва не выронил сандвич из рук и смутился.

— А что они собираются ставить? — спросил Брабант с дальнего конца стола.

— «Жизнь с отцом», — сказал Пит.

Рози хмыкнул.

— Я видел эту пьесу в театре. Деспот отец спорит и склочничает с женой по всякому поводу. Армстронг как раз подходит для этой роли, ему и перевоплощаться не надо…

Алек Митчелл отставил стакан молока, и его обычно бледное лицо пошло красными пятнами.

— Не следует наговаривать на человека в его отсутствие!

— Я сказал бы то же самое и при нем, — огрызнулся Рози.

— Пусть вы его не любите, ребята, но вы все чокнутые, — продолжал Митч, заикаясь от волнения. — А что может Клифф поделать со своими братьями, скажите? Надо это понимать, Бертон. А ты изводишь его, да и Спунский тоже…

— Замолчи, Митч! — прикрикнул Де — Гручи. — Ты же знаешь, Рози у нас шутник, вместо клоуна. Если бы он сказал то же самое про кого–нибудь из нас — никто бы не обиделся.

— Но это было сказано не про кого–нибудь из нас! — не унимался Митч.

— Если он не понимает шуток, то долго не продержится ни в какой команде, — вмешался Стретч Бьюханен.

— Я вовсе не изводил его, — пожал плечами Билл.

— А тогда, перед игрой? Придрался к нему.

— Забудь про это, — сказал Билл. — Он не должен был говорить то, что сказал.

— Не знаю, что он сказал, но, может быть, он тоже шутил, как Рози? — саркастически произнес Митч.

— А ты спроси его, пусть он сам тебе расскажет, что он тогда сказал!

— Хватит! — рявкнул Де — Гручи. — Прекратите!

Завтрак кончился в полном молчании. Билл не помнил, что было говорено за столом, не забыл только, с чего все началось — с Армстронга и драмкружка. Шустрый малый! Роль отца!.. А Сара, конечно, играет роль матери… У Билла кошки скребли на душе. Он представил себе Сару и Армстронга, как они произносят тексты своих ролей, каждый день после уроков репетируя в Большой аудитории в то время, как он разыскивает по стеллажам щетки для трубок, шоколад и сигареты. Да, сравнение было не в его пользу.

Возможно, Митч передал Армстронгу разговор, происшедший во время завтрака, потому что антагонизм между Клиффом и остальной командой, который прежде скорее ощущался, теперь вылился наружу. Армстронг несколько раз напускался на Рози, но тот только отшучивался: «Да, отец», «Нет, отец», «Вам лучше знать, отец», — чем еще больше ожесточал Клиффа. А тут еще острый язычок Бертона подливал масла в огонь. И тогда Армстронг стал срывать свою злость на Билле.

Оба юноши были примерно одного роста и веса, оба жестко играли в хоккей. И вскоре вся команда стала свидетельницей разгоревшейся между ними распри. На тренировках они грубо играли друг против друга. Армстронг зачастую брал верх, и тогда Билл выглядел не лучшим образом. Случалось и наоборот. Вдобавок Армстронг не упускал случая съязвить, намекая на то, что Билл еще не очень хорошо бегает на коньках, обзывая его медведем на льду. Но как–то Билл особенно отличился в одном эпизоде на тренировке, и Рози заявил, что он действовал ну прямо как Бобби Ор. Билл не знал, кто такой Бобби Ор. Рози был этим потрясен, словно Спунский признался в незнании того, что земля круглая, и долго растолковывал Биллу, что Бобби Ор величайший защитник мирового класса.

— Я однажды видел его игру, когда был еще совсем мальчишкой, — говорил Рози. — Честное слово, ты был похож на него.

— Был бы похож, если бы Бобби Ор играл в хоккей на лыжах! — выслушав все это, сказал Армстронг.

Напряжение постепенно нарастало. Однажды после уроков Билл пошел в Большую аудиторию посмотреть, как идет репетиция. Из темного угла, где он сидел никем не замеченный, ему казалось, что отец — Армстронг и Сара — легкомысленная и хитроватая мать не могли налюбоваться друг другом. Армстронг как бы раздваивался. В роли он был груб с матерью, а в перерывах репетиции красовался перед Сарой, всячески ухаживал за ней. Это задевало Билла за живое. К тому же Пит рассказал ему, что Сара никак не могла взять в толк, почему ребята относятся к Клиффу с предубеждением, и всячески защищает и хвалит его. Что ж, ничего удивительного…

О том, что о неладах в команде стало известно за пределами школы, Билл узнал лишь на следующей неделе, после того, как в пятницу северозападники разгромили команду училища имени Сен — Джона со счетом 7:1. В субботу во время обеденного перерыва в подвал спустился Альберт, чтобы сварить себе кофе.

— Уже поел, парень? — спросил он.

— Да, иду работать.

— Не спеши. Герби справится один. Скажи, что это я слышал о разногласиях в вашей команде?

Билл удивленно воззрился на него.

— А что? Что именно вы слышали?

— Да вот, Джек Митчелл из моего взвода говорил…

— Джек Митчелл, это, наверное, отец Алека? — предположил Билл.

— Вот именно. Так вот, его сын играет в вашей команде, и он рассказал ему о дрязгах между одним из новичков с ребятами, которые играют в команде с прошлого года. Нехорошо это как–то…

Первым желанием Билла было сказать Альберту, что никаких разногласий в команде нет, но сдержался. Разногласия были, и их не скроешь. Он только пожал плечами.

— Пока что они не мешают нам играть…

Пока что… Но наверху, вооружившись бланками заказов и шагая вдоль стеллажей, он усмехался при мысли, каково пришлось бы Армстронгу, играй он с ними в прошлом году, в первый год капитанства Ворчуна. Тогда Вик, не задумываясь, резко отчитывал ребят, если они играли не так, как он считал нужным. В этом году он переменился. Был покладист даже с Армстронгом, пожалуй даже больше, чем с другими. Возможно, это был единственно правильный метод. Билл знал, что Ворчун недолюбливал Клиффа не меньше, чем остальные ребята. В прошлом году он бы не скрывал своей неприязни. Теперь же он делал все, чтобы ее скрыть. Билл подумал, что, может быть, это и есть один из способов правильного обращения с такими, как Армстронг.

И все же раздоры в команде проникли на страницы газет. Толчком к этому явилось то, что зрители ошикали команду Северо–западной школы в тот вечер, когда они победили даниэльмаковцев со счетом 5:1.

Через два дня после игры, серым зимним воскресным утром, Билл проснулся от скрипа двери и увидел вошедшего в комнату отца с газетой в руках. Отношения между отцом и сыном были очень хорошие. В первое время после разлуки в их отношениях чувствовалась некоторая скованность, но теперь они становились все ближе и главное, что помогло этому, было устройство Билла на работу. Они стали почти на равных — двое работающих мужчин в доме, старающихся поставить на ноги семью. Это объединяло.

— Который час? — спросил Билл.

— Половина десятого.

— Вот это я поспал! — Билл с наслаждением потянулся, упершись ногами в спинку кровати. — Мама встала?

— Только что спустилась вниз.

Воскресенье было единственным днем недели, когда они завтракали вместе, а затем всей семьей отправлялись в церковь, хотя это не являлось обязательным. В воскресные дни для них не существовало никаких правил.

— Ты читал вечернюю газету? — спросил отец.

Вчера Билл вернулся поздно, когда родители уже спали. Вечером вместе с Питом и Винстоном Крищуком (который в прошлом году играл в их команде, а теперь учился в университете на подготовительном курсе медицинского факультета) они собрались на партию бриджа у Пинчера Мартина. Игра получилась такой интересной, что только после нее, за чаем, они принялись болтать о хоккее и обсуждать статью Ли Винсента, которую успел прочесть только Крищук.

— Ты имеешь в виду, что изменилось отношение к нашей команде?

— Странные люди эти болельщики! — пожал плечами мистер Спунский.

Билл промолчал. Удивительно, что команда Северо–западной школы, фаворит прошлого сезона, тогда еще ничего из себя не представлявшая, была освистана в двух последних играх. Хотя они разгромили сенджонцев, забив семь шайб, на которые те не сумели ответить ни одной. Билл взял у отца газету и принялся читать. Ли Винсент писал:

«Я не припомню, чтобы болельщики так быстро меняли свое отношение к команде, сменив любовь на неприязнь, как это произошло с командой Северо–западной школы. Частично это можно, конечно, объяснить неистребимым желанием видеть сильную команду побежденной. Но в данном случае это еще не все.

В прошлом году зрители полюбили команду северозападников за то, что она состояла из новичков, (я не говорю о Пите Гордоне, известном своим мастерством), о которых прежде никто не слышал. Симпатии болельщиков привлекало еще и то обстоятельство, что эти новички, впервые собравшиеся в одну команду, стали к концу сезона победителями, сами не осознавая этого. Они просто вышли на лед и старались в меру своих сил. В начале сезона проигрывали, хотя победа над ними доставалась более сильным командам не легко. Позднее, когда поняли, что им необходимо победить в оставшихся четырех встречах, чтобы подняться с последнего места и выйти в финал, они своего добились. Это была сенсация. И в нынешнем сезоне северозападники имеют все шансы попасть в финал, однако, наблюдая за их игрой, следует сказать, что у нынешней команды нет того накала и страсти к игре, как прежде. Говоря попросту, прошлогодней команды нет, ее не стало, несмотря на три победы подряд. Команда утеряла свои основные качества — дружную волевую игру.

О причинах такой метаморфозы ходит много толков. Говорят, будто влившиеся в команду в этом сезоне игроки, в частности Клифф Армстронг, обижены и недовольны тем, что ветераны считают себя главными и верховодят командой. Армстронг, например, уверен, что может играть в центре лучше, чем крайним нападающим. В прошлом году он играл центральным нападающим в команде Брэндон–колледжа. Но мне помнится, что сила той команды заключалась не в нем, а в том, что команда вела коллективную игру и Армстронг являлся одним из прочих. Теперь же, даже в роли крайнего нападающего в новой для себя команде, он самый результативный игрок. На его счету пять шайб в трех играх. Так стоит ли говорить о том, что он играет не на своем месте?

Присутствие Армстронга в линии нападения более важно, чем голы, забитые им. Он снимает нагрузку с Пита Гордона, который в прошлом году являлся основной атакующей силой команды, и защита противника сосредоточивала все свое внимание на том, чтобы нейтрализовать его. В этом сезоне, когда блокируют Гордона — голы забивает Армстронг. Если Армстронга — освобождается Гордон, а если придержат их обоих, тут как тут Бьюханен. Пока что еще никому не удавалось справиться с ними. Эта ударная сила во взаимодействии с отличной защитой вывела команду Северо–западной школы на первое место — три игры, три победы, четырнадцать голов против трех. Но я задаю себе вопрос: возмещают ли эти голы и победы потерю симпатии болельщиков? Почему это происходит? Что–то неладное творится в команде. Это становится известно болельщикам. Интересно, понимают ли игроки, что можно и выигрывать и одновременно пользоваться любовью зрителей?»

Билл вернул газету отцу.

— Я сам недоволен делами в команде, — хмуро произнес он. — Одни свары и пререкания…

— А что заставляет Армстронга вести себя подобным образом?

Билл сел в постели и оперся о локоть. У него были свои соображения по этому поводу. Он болезненно переживал создавшуюся в команде нездоровую обстановку.

— Думаю, что виной этому братья Клиффа, — продолжал он. — Говорят, что он не вел себя так в прошлом году, когда играл за команду Брэндон–колледжа. Братья его люди зажиточные, у них фабрика одежды, и мне кажется, они делают ставку на Клиффа. Один из них объяснял Реду Тэрнеру, почему они перевели Клиффа сюда, — им не нравится тамошний тренер. Питу рассказал

об этом Толстяк, да и Сара подтвердила, а она знает Клиффа лучше, чем все мы.

Биллу стало не по себе, когда он вспомнил о них. Он знал от Пита, что Клифф полушутя рассказал Саре, будто братья никогда не простят ему, если он не станет звездой в профессиональном хоккее.

— Так давить на парня! — покачал головой отец, когда Билл закончил свой рассказ.

Щекочущий ноздри запах доносился из кухни. По воскресеньям мама, как обычно, готовила обильный и вкусный завтрак. Билл примял душ, но невеселые мысли не покидали его, когда он вспоминал об атмосфере, царящей в команде. Конечно, это здорово — победить в трех играх подряд. Если бы они побеждали и впредь, вышли бы в финал городской школьной Лиги, а затем и в финал провинции и встретились бы с командой брэндонцев или с какой–нибудь другой, которая оказалась бы там победительницей… Это было бы замечательно. Но сбудется ли это? Не важно, почему Армстронг так ведет себя, но он может все испортить. С этими думами Билл облачился в халат и спустился на кухню.

Ему было приятно смотреть на мать, радостную и довольную- жизнью, когда по воскресеньям они собирались все вместе за завтраком. На старенькой электрической плите шипел на сковороде бекон. На другой розовел поджаренный лук. От кофейника исходил неповторимый аромат. Мать, в теплом красном халате, улыбнулась, когда он погладил ее по плечу. Она разбила яйца на сковороде, посолила и поперчила.

— Мужчины, к столу! — распорядилась она.

Мистер Спунский вышел из ванной, вытирая руки, и сел напротив сына на крашеный деревянный стул, одна ножка которого была укреплена проволокой. Клеенка на столе сверкала чистотой. Буфет у стены также был выкрашен под цвет стульев. Трудно представить, как преобразилась кухня, когда они привели в порядок мебель после того, как привезли ее в прошлом году из магазина подержанных вещей.

Отец налил себе кофе в большую чашку. Он любил кофе горячим.

— Как работается? — спросил он сына.

— Отлично, — отозвался Билл и рассказал о делах на складе.

Они провели за столом больше часа. Затем сытый по горло Билл поднялся с места и потянулся. На улице валил снег. Билл решил не вылезать из халата. Можно провести весь день дома, лежа на диване и читая. К черту все сплетни, к черту то, что пишут в газетах, к черту Армстронга. Все будет хорошо.

 

Глава 7

Прошло три дня. Билл спешил на тренировку, чувствуя себя словно охотник–эскимос из книги, которую он читал. Ему казалось, что даже на крайнем севере не может быть так холодно, как сейчас здесь. Термометр в школе показывал минус тридцать градусов. Билл шагал, подняв воротник и надвинув шапку на уши, чтобы защитить лицо и щеки. На стадионе было также холодно, правда без ветра, но в раздевалке было тепло. Здесь уже собралась половина команды. Билл сунул варежки под мышку, протянул озябшие руки к отопительной батарее и огляделся.

— В чем дело, молодой человек? — спросил Толстяк. — Разве в Польше не случаются морозы?

— Не такие, надеюсь.

— Да разве это мороз, — продолжал Толстяк. — Так, бабье лето.

Пришел Рози и встал погреться рядом с Биллом.

Переодеваясь, ребята обменивались впечатлениями об играх, которые были проведены во вторник, чтобы завершить первую половину чемпионата до рождественских каникул. Команда школы имени Гордона Белла с трудом победила даниэльмаковцев со счетом 4:3, а команда училища Сен — Джона, к всеобщему удивлению, проявила завидное упорство, сведя игру с кельвинцами вничью — 2:2. Пока что единственным поражением кельвинцев явился их проигрыш северозападникам с разницей всего в одну шайбу.

В предстоящую пятницу команда Билла встречалась с гордонбелловцами. Встреча ожидалась с большим интересом, так как в случае победы гордонбелловцы наберут столько же очков, что и северозападники, и получат шансы бороться за первое место.

Всякий раз когда распахивалась дверь, в раздевалку врывался морозный воздух и вошедшего встречал хор голосов:

— Дверь! Дверь! Скорей закрой дверь!

Так же был встречен и Армстронг. С тех пор, как Ли Винсент упомянул его в своей статье как одного из виновников неполадок в команде, он перестал завтракать вместе с остальными. Рози, который учился с ним в одном классе, рассказывал, что в те дни, когда не было репетиций драмкружка, Клифф ходил завтракать домой.

В ответ на возгласы поскорее закрыть за собой дверь Армстронг захлопнул ее с такой силой, что задрожали стены. Ред Тэрнер, сидевший в углу на сундуке, где хранилась хоккейная амуниция, обернулся, отметив про себя, что Армстронг пришел одним из последних. Не хватало только Рода Мак — Элроя, запасного вратаря, а через четверть часа ребята должны выйти на лед.

Большинство юношей молча отреагировали на выходку Армстронга, но Рози удержаться не мог.

— Потише, Клифф, иначе ты обрушишь весь стадион.

— Вы же сами велели мне закрыть дверь! — запальчиво отозвался Армстронг.

— Перестаньте! Хватит! — прикрикнул Толстяк, чтобы предупредить словесную перепалку, которая вот–вот могла завязаться. Толстяку позволялось обращаться к товарищам начальственным тоном. Он был очень полезен ребятам в качестве завхоза команды, и те покровительственно относились к нему, как обычно относятся спортсмены к тем, кто хочет заниматься спортом, но не может по каким–либо причинам.

— Что значит перестаньте? — хорохорился Армстронг. Билл с трудом сдержался, чтобы не наговорить ему резкостей.

— Это значит перестаньте, — выпалил Пинчер, сидевший возле двери в душевую. — И хватит об этом!

К счастью, в этот момент раздался стук, и в дверь просунулась голова мальчика, одного из добровольных уборщиков, которые за право посещать каток следили за чистотой и состоянием льда.

— Вас к телефону, мистер Тэрнер!

Ред недоуменно пожал плечами и вышел.

И тут Джемисон ошарашил всех. Он торжественно извлек из кармана очки в роговой оправе, надел их и липучкой закрепил на висках. Ребята молча наблюдали за этой процедурой, а затем раздевалка загудела от недоуменных вопросов. Джемисон объяснил, что у него начались головные боли и мать отправила его к врачу, а тот к окулисту. И вот…

— А играть в очках не опасно?

— Не думаю… Доктор даже сказал, что я буду играть лучше.

— Поэтому, ребята, надо вам быть поосторожнее, — обратился ко всем Вик Де — Гручи.

По–видимому, Ред был осведомлен об очках Джемисона — вернувшись, он даже не обратил на них никакого внимания.

— Звонил Мак — Элрой, — сообщил он. — Пытался дозвониться ко мне все утро, но не заставал на месте. Его отца переводят в Ньюфаундленд. Сегодня они улетают.

— Значит, остаемся без запасного вратаря, — резюмировал Де — Гручи.

— Да, незадача, — проговорил Ред. — А я хотел сегодня провести двустороннюю игру.

Он посмотрел на Уорда, Сомерсета и Михалюка, которые тренировались весь сезон вместе с остальными, но еще ни разу не участвовали в играх.

— Кому из вас приходилось стоять в воротах? — спросил Ред.

Все трое отрицательно покачали головами. Ред взглянул на Толстяка и усмехнулся.

— Абрамсон, — сказал он, — у тебя есть шанс отличиться.

Нелепое выражение на лице Толстяка вызвало всеобщий смех. Тыча себя пальцем в грудь, он широко разинул рот, выпучил глаза, не в состоянии вымолвить ни слова, и наконец выговорил: «Я?!»

— Не бойся, мы наймем кого–нибудь подымать тебе ногу всякий раз, как тебе придется отражать шайбу, — вызвав всеобщий хохот, произнес Рози.

— Обойдусь без вашей помощи, — очнулся Толстяк, поспешно сбрасывая с себя одежду.

Глядя на него, Билл с грустью задумался о том, что парень, так страстно мечтающий стать хоккеистом, получил эту возможность только потому, что кто–то не явился.

— Вам запрещается забивать больше десяти голов нашему Толстяку, — продолжал свое Рози.

— Я знаю парня, который не забьет мне и одного, — парировал Толстяк. — И это ты, балаболка!

Прислушиваясь к шутливой перебранке, Ред подумал, что так оно лучше. До того в раздевалке царило гнетущее молчание, вызванное нелепой выходкой Армстронга.

Спунский и Гордон принялись помогать Толстяку облачаться в форму. Толстяк аж повизгивал, когда ему шнуровали защитные трусы и натягивали через голову свитер, словно наряжали куклу. И всякий раз, когда голова Толстяка показывалась наружу и он хватал ртом воздух, на лице сияла счастливая улыбка.

— Хорошо, что в запасе у вас есть я, ребята, — повторял он.

— Ты будешь все равно, что чучело для солдат, обучающихся штыковому бою, — не унимался Рози.

Толстяк наслаждался этой перепалкой. Хватит ему только возиться со свитерами, клюшками и держать наготове шнурки и липучку.

Ред достал из сундука легкие безрукавки двух разных цветов, которые должны были отличать команды во время игры. Белые он протянул Рози, Биллу и тройке Бертона, синие — игрокам Мартина; разделив таким образом ребят на две команды, Рози нарочито застонал, что теперь не будет иметь возможность забить десять шайб в ворота Толстяка. Билл увидел в этом разделении игроков свою логику. У Толстяка будет хорошая защита, а у соперников одно из звеньев нападения составят новички — Уорд, Сомерсет и Михалюк.

Натянув безрукавки, ребята покинули раздевалку и затопали по деревянному настилу на сверкающий, еще не истерзанный коньками лед.

Билл и Рози направились вместе с Толстяком к дальним воротам. С лица новоявленного голкипера не сходила счастливая улыбка.

— Я хочу иметь перед собой обзор, — заявил он, надев защитную маску. — И чтобы никто из защитников не маячил передо мной!

— Слушаюсь, сэр, — церемонно поклонился Билл.

Ред в центре поля дал свисток к началу игры. Пит с Бьюханеном и Армстронгом в синих безрукавках по краям, Де — Гручи и Уорен в защите заняли свои места.

— Поглядим, как долго нам удастся не допустить их до броска по воротам, — произнес Рози.

Билл улыбнулся. Несмотря на шутливый тон, Рози беспокоился о Толстяке, желая, чтобы тот показал себя с лучшей стороны.

— Он чертовски отважный парень, если встал в ворота, — произнес Рози, не скрывая своих чувств.

Тренировка началась спокойно, по–деловому. Ред бегал по всему полю следом за игроками, громко указывая своим подопечным на допущенные ошибки, иногда останавливал игру, чтобы объяснить, как следовало действовать в той или иной игровой ситуации. Ребята разогрелись, начали входить в ритм игры, и Ред все реже и реже их останавливал. В течение первого получаса звенья менялись довольно часто. Джемисон заменял то одного, то другого защитника, играя поочередно за обе команды. Билл играл с настроением, не чувствуя усталости. Для «Трех призраков» это были счастливейшие минуты в жизни, как и для Толстяка, который отразил несколько дальних бросков, так как Рози и Билл не давали соперникам приблизиться к воротам. Пинчер Мартин даже забил одну шайбу Брабанту.

Счет был 1:1, когда Ред остановил игру, чтобы показать Биллу и Рози, как нужно выходить к синей линии, держась близко друг от друга, чтобы встретить тройку нападающих.

— Блокируйте центрового, — наставлял он, — чтобы вынудить его расстаться с шайбой. И будьте готовы откатиться назад, как только он сыграет в пас. Если вы заставите его послать шайбу своим крайним, пас может оказаться неточным и шайбу перехватят ваши партнеры, а возможно, кто–либо из соперников окажется в положении «вне игры». Но даже если ничего такого не произойдет, все равно лучше, чтобы соперники владели шайбой на фланге, под неудобным углом к воротам, чем в центре.

Когда Ред закончил, Билл увидел братьев Армстронг и с ними двух незнакомцев. Они сидели позади скамьи для запасных и беседовали с Клиффом.

Бертон, который на короткое время покидал лед, вернувшись, тихо сказал Биллу:

— Братья привели с собой друзей, похвастаться, что за чудо их Клифф! А в воротах стоит Толстяк! Армстронг проявит себя, вот увидишь!

В начале тренировки Клифф, казалось, помнил предупреждение Реда играть против Толстяка полегче. В присутствии братьев он всегда играл жестко. Интересно, как поведет себя теперь, при посторонних, которых братья неспроста привели с собой?..

Ответ пришел очень скоро.

Пит выиграл вбрасывание и отпасовал Армстронгу, тот, подхватив шайбу, быстро пошел по краю, прямо на Билла, мастерски обвел его, ринулся к воротам и мощным броском послал шайбу в верхний угол, не заботясь о том, что может попасть в лицо Толстяку. Неопытный вратарь мог получить травму даже в маске.

— Полегче бросай, и низом! — крикнул ему Билл. Армстронг остановился.

— А почему ты дал мне пройти к воротам? Должен был оста навить. Для того и защитник! — с издевкой сказал он.

По знаку тренера Джемисон сменил Спунского, и, пока Билл отдыхал, Армстронг вновь овладел шайбой, обошел защиту и приблизился к воротам. Толстяк изготовился, ожидая броска, но Армстронг сделал ложный замах. Опытный вратарь угадал бы это, но Толстяк бросился в ноги Армстронга, и тот, едва не задев его коньками, послал шайбу в пустые ворота.

— Клифф один может сыграть за всю команду! — горделиво воскликнул один из братьев, сидевший как раз позади Билла.

— Молодец среди овец! — обернулся к нему Билл. Он кипел от возмущения при виде опасности, которой подвергся Толстяк.

Брат Клиффа злобно уставился на Билла, но тот не отвел взгляда. Он с трудом сдерживал себя, чтобы не наговорить колкостей, но тут Ред вызвал его на лед, и он сменил Джемисона.

Ред вбросил шайбу в игру, Пит азартно сражался с Пинчером, чтобы овладеть ею, словно от этого зависела победа в мировом чемпионате. Оказавшись удачливее Мартина, он переправил шайбу Бьюханену, ожидавшему у синей линии, и они понеслись вперед. Билл откатывался в свою зону, внимательно следя, чтобы не упустить Армстронга, ждущего паса, а Рози бросился наперерез Бьюханену к пятачку перед воротами. Однако Бьюханен вместо того, чтобы бросить по воротам, переадресовал шайбу назад Вику Де — Гручи, который вошел в зону, собираясь то ли бросить по воротам, то ли отпасовать свободному партнеру.

Толстяк снова слишком поспешно покинул свое место и, не угадав намерения Вика, бросился под шайбу. Пока он подымался, Де — Гручи сделал бросок по воротам, но шайба попала в штангу и отскочила на поле. Пит опередил Билла, пытавшегося подхватить шайбу, но в последний момент Толстяк, успевший вернуться в ворота, бросился ничком на лед, пытаясь накрыть шайбу, но не дотянулся. Боясь нанести травму Толстяку, никто из ребят не прикоснулся к шайбе. Но тут подскочил Армстронг и с ходу хотел ударить по пустым воротам, но промахнулся и задел Толстяка по голове. Толстяк вскрикнул. На льду появилась лужица крови.

Де — Гручи наклонился над пострадавшим, а Билл подкатил к Армстронгу. Он не помнил себя, видел только, что Толстяк лежит на льду, шайба перед ним, любой игрок мог в этой ситуации протолкнуть ее в ворота, но никто не сделал этого, кроме Армстронга. И Билл схватил Клиффа за плечо да так толкнул, что тот, едва удержавшись на ногах, отлетел в сторону, но сразу же бросился на Билла. Охваченный возмущением, Билл вспомнил все те неприятности, которые Армстронг доставил команде и ему лично. Едва сдерживаясь, чтобы не стукнуть Армстронга, он яростно уставился на него, давая понять, что он, Билл Спунский, больше не потерпит этого.

— Это что за номера? — вскричал Армстронг.

Билл отвернулся и направился к Толстяку. Тот уже поднялся и прежняя улыбка постепенно проявлялась на бледном лице.

— Ничего страшного, — бормотал он, обращаясь к Реду. — Небольшая царапина.

Но за ухом у него уже вздулся багровый синяк. Ред сердито взглянул на Армстронга, сдерживаясь, чтобы не накричать.

Он видел стычку Спунского с Армстронгом и не хотел еще больше разжигать страсти. Позже он поговорит с ним наедине.

— Иди, заклей ссадину, — велел он Толстяку.

— И вернуться? — с надеждой спросил тот.

— Конечно, если будешь чувствовать себя хорошо.

— Я отлично себя чувствую! — воскликнул Толстяк. Ни слова жалобы в адрес Армстронга. Он направился за пластырем к аптечке, всегда находившейся на скамье, мигом вернулся, подобрав со льда свою клюшку. Все, казалось, успокоились, но Билл по–прежнему был вне себя.

На этот раз Пит выиграл вбрасывание у Бертона, отпасовал шайбу Бьюханену, но тот не удержал, и шайбу подхватил Вождь, но тоже ненадолго. Ею снова овладел Пит и, услышав окрик Армстронга, который быстро бежал по флангу, переадресовал шайбу ему. Видя только лицо мчащегося на него Армстронга, Билл почувствовал, что сейчас должно что–то произойти. Где–то в подсознании он ждал, что Армстронг попытается одурачить его обманным финтом, и приготовился. Напрягшись, прижав крюк клюшки ко льду, он пошел на Армстронга корпусом. Столкновение было таким сильным, что ноги Клиффа оторвались ото льда и он с глухим стуком грохнулся плечом на лед.

Если бы это была официальная игра, Спунский мгновенно откатился бы от упавшего соперника и бросился на поддержку своим нападающим. Но сейчас он остановился, глядя на Клиффа, неподвижно лежавшего на льду. Игра остановилась. Ребята окружили Армстронга, но никто не пытался оказать ему помощь. Первым был Толстяк, выбежавший из ворот. Он опустился на колени и приподнял Армстронгу голову. Глаза у того были закрыты, казалось, он потерял сознание. Подлетел Ред, бросив беглый взгляд на растерянного Спунского, и принялся сгибать и разгибать Клиффу ноги.

Армстронг застонал, открыл глаза и заерзал на льду.

Тут его братья выбежали на поле.

— Ты, дуболом! — прорычал один, схватив Билла за свитер, — таких убийц нельзя допускать в хоккей!

— Хулиганство! — крикнул второй и, оттеснив Реда в сторону, принялся в чем–то убеждать его.

— Ты нарочно ударил его! — не унимался первый.

Билл ощущал в себе какую–то опустошенность после того, как акт возмездия был совершен. Запинаясь, он пытался что–то сказать в свое оправдание, но вмешался Ред. Он сбросил с себя руки первого из братьев и оторвал от Спунского второго.

— Замолчите вы оба! — прикрикнул он. — Силовой прием проведен по всем правилам. Я видел. Немедленно покиньте лед и не вмешивайтесь!

Клиффу помогли подняться. Он был бледен и не смотрел в сторону Билла. Впрочем, он не смотрел ни на кого.

— Как себя чувствуешь? — спросил Ред. — Пойди отдышись. А если хочешь, отправляйся домой.

Армстронг медленно покатился к бортику, держась за плечо. Билл не отходил от Реда. Он не знал, что говорить. Да, он желал как следует проучить Клиффа, но не так. А может быть, хотел? В тот момент он потерял контроль над собой… Должен ли он раскаиваться?.. И что скажет ему Ред?..

Но Ред, избегая ищущего взгляда Билла, откатился в центр поля и во избежание пересудов вбросил шайбу в игру. Через минуту–другую, уже без Армстронга, тренировка продолжалась.

Когда ребята вошли в раздевалку, Клиффа там уже не было. Бенни Вонг, который бегал в туалет, сказал, что его увели братья.

— Говорит, с ним все в порядке, — сообщил Бенни. Ребята спешили домой обедать, молча переоделись и ушли. Обычно Билл шел вместе с ними. Сегодня он остался. Он обратил внимание на то, что ребята не сказали ему ни слова. Так же, как и все, он понимал, что произошло нечто серьезное.

Когда Билл и Толстяк остались в раздевалке одни, Ред со вздохом произнес:

— Да, это был силовой прием, парень…

— Хотел бы сберечь его для настоящей игры, — с несчастным видом пробормотал Билл. Ред сидел, прислонившись к стене, и нервно подбрасывал свой свисток.

— Да, странный он малый…

— Я не хотел, чтобы он взял верх надо мной, — глядя себе под ноги, проговорил Билл.

— Завтра в половине первого вы оба явитесь ко мне в кабинет. Ясно?

 

Глава 8

Ночью Билл долго не мог заснуть. Ему вспоминался разговор с тренером, Армстронг, лежавший на льду, братья, ополчившиеся на него… Воспоминание о том, что он нанес травму Армстронгу» было ему тягостно. Он чувствовал себя виноватым, но утром понял, что, повторись все сызнова, он бы поступил так же. Хотя при этом сознавал, что уподобился Клиффу, ответив злом на зло. Если бы отношения в команде накалялись и дальше, это могло бы привести ее к краху. Все утро он думал о предстоящей встрече с Редом Тэрнером. Как быть, чтобы исправить положение? До полудня Билл занимался в спортзале. Принимая душ, он подумал о Саре. Она дружила с Армстронгом и знала его лучше, чем остальные ребята. Репетиции драмкружка почти ежедневно проводились на большой перемене.

Возможно, сегодня из–за вызова к Реду в половине первого Армстронга не будет на репетиции. Во всяком случае, Билл надеялся на это.

Сразу же после звонка на перемену он направился в Большую аудиторию, одно из самых просторных помещений в школе, одна стена которой была из стекла. Когда он вошел, все разом обернулись, но Армстронга в аудитории не было. Ребята торопливо завтракали, болтая между собой. Билл сел рядом с Сарой.

— Пришел продолжать ссору? — раздраженно спросила она. — Его сегодня нет.

— Я пришел спросить твоего совета, как нам помириться…

Девочки и мальчики, начавшие было прислушиваться к их разговору, отвернулись и продолжали толковать о своем.

— Сара, ты знаешь его лучше, чем я…

Она ела яблочный пирог. Билл был голоден, он еще не завтракал. Должно быть, Сара эта поняла и, достав из пакета еще кусок пирога, протянула Биллу. — Спасибо, но…

— Ешь!

Он послушно принялся за пирог.

— Клифф нам всем нравится, — сказала Сара. — Сперва я подумала, что ваши ребята невзлюбили его из зависти, вот он и ведет себя так вызывающе. Но Пит сказал, что ты терпимее всех относился к нему.

Билл пожал плечами. До сих пор он не задумывался над этим, хотя, пожалуй, Сара права. Но ребята по крайней мере старались сдерживать себя, а он не смог…

— Я много размышляла над этим, — продолжала Сара. — Помнишь, как было с Питом в прошлом году, когда нам пришлось расстаться со школой имени Даниэля Мака? Первое время вся команда злилась на него, и он отвечал им тем же. В старой школе он был игроком номер один, а тут ему пришлось начинать все сначала. И мне кажется, что то же самое происходит с Армстронгом.

— За исключением того, что Пит сумел наладить отношения с ребятами и никого не обижал, — заметил Билл.

— Если бы ты и остальные дали бы Клиффу почувствовать, что ив нашей команде он найдет свое место, и не третировали его, все было бы по–иному.

— В команде мы все равны. Почему же он хочет быть на особом положении? Но, может быть, ты и права. А что, если мы соберемся, обсудим все сообща, поговорим с ним по–товарищески? Может быть, тогда он соизволит сменить гнев на милость?

— Ну вот, ты опять за свое, — усмехнулась его сарказму Сара.

Билл взглянул на стенные часы и увидел, что на завтрак у него остается всего десять минут до встречи с тренером. Сара ничем не помогла ему. Нет, ребята не станут умасливать Армстронга, юлить перед ним. С какой стати?

Ровно в двенадцать тридцать Билл отворил дверь в кабинет Реда Тэрнера и в нерешительности остановился.

Ред поднял голову от стола и взглянул на Билла.

— Кажется, придется отложить наш разговор, — сказал он. — Армстронг не пришел в школу.

Глядя на растерянное выражение лица юноши, Ред мучительно думал, как ему вести разговор, какой линии придерживаться. Будь здесь Армстронг, они могли бы откровенно выяснить отношения и даже, может быть, найти путь к примирению. Но Клифф не явился на занятия, и Ред терялся в догадках, как быть. Продолжать придерживаться невмешательства, как это было до последней стычки, делая вид, что он ничего не замечает? Ред надеялся, что Армстронг образумится, что все урегулируется само собой, что честь команды и чувство ответственности за нее возьмут верх. Что ни говори, а хоккеист он был хороший…

Если бы завтрашняя встреча с гордонбелловцами прошла спокойно и во время игры Армстронг и Спунский не выясняли своих отношений, то за десять дней зимних каникул они могли бы остыть и даже примириться друг с другом. Ред не хотел играть роль третейского судьи в этой ссоре, надеясь, что она угаснет сама по себе, без вмешательства тренера, который мог бы свести обоих юношей вместе и заставить образумиться. Но разве это лучшее решение вопроса?..

Пожалуй, это к лучшему, что Армстронг не пришел в школу. Встреча ребят у него в кабинете могла бы еще больше распалить страсти…

— Придется отложить наш разговор, Билл, — повторил он.

Армстронг не явился в школу и в пятницу. На большой перемене Толстяк рассказал, что, составляя заявку на предстоящую игру, тренер звонил Армстронгу домой, Клифф сказал, что чувствует себя в полном порядке и выйдет сегодня на игру против гордонбелловцев, тогда Ред включил его в список.

Но были у Толстяка и другие новости.

— А знаете, кто будет у нас запасным вратарем? — Улыбка расплылась на его лице, когда раздался громкий стон Рози. — Тэрнер считает, что я вполне справился в тот раз… Но, чтобы подбодрить вас, ребята, скажу, что Ред собирается пригласить на пробу всех желающих.

— О, Брабант, — благочестиво закатил глаза Рози, — молю всех святых, чтобы они оберегли тебя в наших воротах.

В тот вечер в раздевалке Армстронг вел себя как ни в чем не бывало. Он оживленно болтал с Митчем и другими ребятами.

Первый период прошел в равной борьбе. Счет был начат лишь во втором. На гол Пинчера Мартина ответную шайбу провел Джонс, и вскоре после этого началась ссора.

Играла тройка Гордона, в защите Спунский и Рози. Армстронг прекрасно играл на краю. Пит снабжал его одним пасом за другим, но вратарь гордонбелловцев отражал бросок за броском. Несколько раз он просто чудом спас свои ворота. Затем Форсайт помчался с шайбой через центр поля, сопровождаемый по флангам своими партнерами. Однако Рози встретил его корпусом. Шайба отскочила к Биллу, и тот ринулся вперед.

Его рывки всегда приводили трибуны в неистовство. Он пересек центр поля и, с каждым шагом набирая скорость, вошел в зону соперников. Никто из партнеров не поддержал его, и Биллу некому было отдать шайбу. Армстронг словно застыл на правом краю, Бьюханен торчал на левом, а Пита уложили на лед. Билл прорывался вперед в одиночку, обыграл защитника и пошел прямо на ворота. Он сделал сильный бросок в верхний, незащищенный угол, но голкипер отбил шайбу. Билл пытался подхватить ее, не дотянулся и, потеряв равновесие, упал на пятачок. Падая, он столкнулся с вратарем и увлек его за собой. Пытаясь тут же подняться, он обнаружил, что клюшка оказалась под вратарем. Тут подоспел Армстронг и отправил шайбу в пустые ворота.

От радости Клифф заплясал на льду, размахивая в воздухе клюшкой. Вся команда, на поле и на скамейке для запасных, завопила от восторга. Но арбитр Дик Дэнсфорд подкатил к воротам и показал жестом, что гол не засчитан. Билл как раз поднялся на ноги, когда Дэнсфорд хлопнул его по плечу и показал в сторону скамейки для штрафников.

— Отдохни пару минут, парень.

— За что? — вскричал Билл.

— Нападение на вратаря.

И тут Армстронг, поняв, что гол, который он так рьяно праздновал, не засчитан, метнулся к Дэнсфорду. Игроки команды северозападников окружили арбитра, пытаясь оспорить его решение.

Биллу хотелось стукнуть клюшкой об лед от огорчения, но он сдержался. Спорить с судьей бесполезно, еще заработаешь пятиминутный штраф за недисциплинированное поведение. Он был огорчен, но понимал, что Дэнсфорд прав. Спунский направился к скамье для штрафников, когда Армстронг, оставив арбитра, который не желал ни с кем разговаривать, кроме капитана команды или его ассистентов, пустился за Биллом.

Красный от гнева, он схватил Билла за плечо и громко крикнул:

— Иди, Спунский! Для чего тебя выбрали помощником капитана! Иди и переубеди этого тупицу!

Дэнсфорд все это слышал.

— Веди себя прилично, Армстронг, или ты не будешь больше играть сегодня, — пригрозил он.

— Докажи ему! Спорь! — не унимался Армстронг.

— Но я действительно напал на вратаря и оказался на пятачке во время твоего броска!

— Рад хоть изредка встретить честного парня, — произнес арбитр.

Армстронг сразу притих, но затаил злобу на Билла.

— Ладно! Мне все ясно! — пробурчал он и покатился в сторону.

— Какая муха его укусила? — в недоумении произнес Дэнсфорд… — Ну, Спунский, отдохни две минуты!

Билл занял место на скамье для штрафников.

Ред выпустил на лед Де — Гручи и Уоррена в защите, а тройку Пита заменил Бертоном и Вождем с заданием продержаться две минуты, пока команда оставалась в меньшинстве.

И это им удалось. Вождь мастерски держал шайбу в середине поля, и гордонбелловцам с полминуты не удавалось ее отобрать. Две минуты прошли, ив самом конце периода Билл вышел на лед.

В раздевалке, миновав стол для массажа, Билл направился к корзине с апельсинами, разрезанными на дольки, и услышал, как Армстронг нарочито громко произнес:

— Если бы шайбу забил Гордон, а не я, вы все полезли бы на рожон, доказывая, что гол должен быть засчитан!

— Правила одинаковы для всех, — спокойно отозвался Билл. — Может случиться, что и мы окажемся в такой же ситуации.

Ребята молчали. Ред поднял было руку, желая вмешаться, но промолчал. Снежный ком набирал скорость. Ред лишь надеялся, что он спокойно докатится до низу. Иногда это случалось.

— Все вы правы, кроме Армстронга, — громко возмущался Клифф. — Один я всегда не прав!

Де — Гручи взглянул на тренера. Тот лишь пожал плечами. Ворчун понял, что до поры Ред не будет ни во что вмешиваться, и поэтому сам взял слово.

— Дело в том, Клифф, что арбитр правильно оценил обстановку, — спокойно сказал он. — Я не могу понять, почему ты хотел, чтобы Билл начал препираться с судьей, когда ты сам прекрасно понимаешь, что шайба была забита неправильно!

Армстронг вскочил с места. До этого он вел себя сравнительно тихо, но тут взорвался.

— Я ничего не знаю, — вскричал он, — один только Спунский знает все!

Нарушение правил было настолько очевидно, что со стороны Билла нечестно было бы отрицать это. Билл потерял контроль над собой и подскочил к Армстронгу. Де — Гручи с трудом развел их.

На этот раз Ред ощутил необходимость вмешаться. Пора покончить с этим. Не повышая голоса, он твердо сказал:

— Клифф, ты обвинил Спунского в бесчестности. Я следил за игрой. Нападение на вратаря было явным. К тому же Билл не успел выбраться с пятачка до твоего броска. Я уверен, что он не хотел навредить команде назло тебе. Ты должен взять свои слова обратно.

Армстронг нахмурился и демонстративно повернулся спиной к тренеру.

— Либо ты признаешь, что был не прав, либо посиди и подумай до конца игры, — неожиданно резко проговорил Ред.

Он решил, что если уж суждено быть разладу в команде, то лучше пусть это произойдет теперь, в середине сезона, а не перед финальными играми.

— Отвечай!

— Извиняться я не стану, — заупрямился Армстронг.

— Тогда снимай свитер, — коротко приказал Ред.

Биллу было тягостно присутствовать при этой сцене, виновником которой он считал себя, прав он или нет.

— Пора на лед, мальчики, — распорядился Ред. — Пошевеливайтесь.

Ребята молча направились к выходу. Митчелл замешкался было, и Ред обратил на это внимание. Он понимал, что Алек, которого связывала дружба с Армстронгом, не знал, как ему быть.

В дверях Ред обернулся, желая дать Армстронгу последний шанс.

— Клифф, если в течение пяти минут ты решишь выйти на игру — добро пожаловать, — сказал он. — Но если за это время ты не придешь к правильному решению, отправляйся домой. Мы подробно поговорим обо всем в понедельник.

С этими словами он вышел. К счастью, в коридоре никого не было, кто бы мог пристать к нему с расспросами. Поднимаясь по лестнице, он еще надеялся, что Армстронг одумается. Должно же у парня хватить здравого смысла не порывать с командой! Одно никак не мог выбросить из головы Ред — то, что Митчелл хотел было стать на сторону Клиффа. Ред перебрал в памяти все прошедшие игры и тренировки, но не мог вспомнить ни одного случая несправедливого отношения ребят к Армстронгу, несмотря на то что сам Клифф вел себя вызывающе.

Выйдя на лед и услышав возгласы «Пора начинать!», которыми встретили команду заждавшиеся зрители, Ред увидел братьев Клиффа и с огорчением подумал, что именно они являются основным злом, подстрекают и будоражат парня. Даже самый стойкий не устоял бы против такого нажима.

Начался третий период. Отбросив мысли об Армстронге, Ред решал, какие перестановки сделать в звеньях из–за его отсутствия. Он поставил Рози на место Армстронга и начал чередовать трех оставшихся защитников. Прошли назначенные пять минут. Армстронг не появлялся. Ли Винсент спустился из ложи прессы и наклонился к Реду.

— Что случилось? — спросил он.

— Беда, — так же тихо отозвался Ред.

— Я зайду к тебе позже.

— Ладно.

Болельщики ломали себе головы, отчего Армстронг не вышел на лед и почему произошел заметный спад в игре команды, — Буш в начале периода броском издали забил шайбу. Только тогда северозападники словно опомнились и стали прилагать все усилия, чтобы сквитать счет. И лишь за две минуты до окончания встречи Пит Гордон, получив отличный пас от Билла, провел ответный гол. Игра завершилась со счетом 2:2.

В перерыве перед матчем кельвинцев с командой школы Даниэля Мака (которая закончилась нулевой ничьей) на трибунах, в коридорах и фойе только и было разговоров, что о разногласиях в команде северозападников, которые дошли до предела, раз уж Армстронг не вышел на игру в третьем периоде.

 

Глава 9

После игры, когда все вошли в раздевалку, Ред задержался в дверях. По коридору проходил Ли Винсент вместе с арбитром и судьей–информатором. Дэнсфорд бросил любопытный взгляд на тренера команды Северозападной школы. Ли остановился.

— Послушай, Ли, — обратился к нему Ред. — Мы поговорим с тобой после того, как мальчики уйдут. Прошу тебя, постой минутку у двери и никого не пускай. Не позволяй даже стучать. Мне нужно кое–что сказать ребятам.

— Ладно.

Ред закрыл за собой дверь, даже запер ее изнутри, и молча заходил по раздевалке из угла в угол. Ребята были словно в воду опущенные, потрясенные случившимся. Одни переодевались, другие сидели, даже не сняв хоккейных доспехов. Ред видел их ищущие взгляды, все ждали, что он скажет.

Наконец он повернулся на каблуках, поглубже сунул руки в карманы куртки и заговорил.

— Вам будут задавать всякие вопросы, — сказал он. — Я не собираюсь подсказывать вам, как отвечать на них. Только помните, что мы оказались в затруднительном положении. Нам надо постараться вернуть команду в прежнее состояние. Поэтому не говорите ничего, что могло бы еще больше осложнить наше положение. Вот и все.

Он отпер дверь и вышел. В приоткрытую дверь Билл увидел мистера Андерсона, директора их школы, и Ли Винсента. Да, новости расходятся быстро.

В раздевалке продолжало царить молчание. Первым его нарушил Рози.

— Хорошо, что мы избавились от него, — сказал он.

— Ты сошел с ума! — вспыхнул Митчелл.

— Лишились главного бомбардира, и это ты считаешь хорошо? — произнес Де — Гручи.

— Ничего хорошего он нам не принес, — упрямо отозвался Рози.

Молчавший до сих пор Уоррен, которого Армстронг усиленно вербовал в свои сторонники, вдруг сказал:

— Надо попытаться вернуть его. Он стоит половины команды.

— Может быть, я вел себя не так? — обратился к Вику Билл.

— Ты вел себя правильно. Только это ни к чему хорошему не привело.

Пит одевался рядом с Биллом.

— Все равно это должно было когда–нибудь случиться, — задумчиво проговорил он. — Так лучше сейчас, чем во время финальных игр.

— Если только вообще мы попадем в финал, — горько усмехнулся Де — Гручи.

— Еще чего! — вскричал Пинчер Мартин. — Пока что мы на первом месте. Чтобы не попасть в финал, нам надо выходить на все последующие встречи с поднятыми вверх руками!

— Но наша команда теперь не та, какой была четыре игры назад, — сказал Де — Гручи.

Билл понял, что имел в виду Ворчун. Уход Армстронга был серьезной потерей для команды, и это подавляло ребят, да и Алек Митчелл хотя и не был ведущим игроком, но хорошо сыгрался с партнерами по звену Бертона.

— Подвезти тебя до дому? — предложил Биллу Пит. — Я сегодня с машиной.

— Спасибо.

Сара ожидала их. Все вместе они покинули стадион и вышли на улицу. Некоторое время все молчали, затем Сара спросила:

— Неужели все это так серьезно?

— Не знаю, — отозвался Билл, вспомнив о том, что еще сегодня он надеялся, что у него появится возможность помириться с Армстронгом. Но теперь все стало значительно сложнее.

— Может быть, и не так серьезно, — проговорил Пит. — Если Клифф одумается.

— Очень большое «если», — тяжело вздохнул Билл.

— Еще трудно сказать, насколько все это серьезно. Время покажет, — сказал Пит.

Дома Биллу пришлось рассказать обо всем родителям, и по выражению их лиц он видел, что они не могли взять в толк, что же все–таки случилось.

На следующей день на работе он пытался не думать о случившемся, но не мог. Спортивные радиопередачи были полны сообщений о том, что произошло во время игры, и все работники склада, конечно, были в курсе. Один комментатор так подытожил свое выступление: «Это не первая, но и не последняя хорошая команда, которая распадется из–за внутренних разногласий».

Армстронг не появился в школе и в понедельник. Стали поговаривать, что он перевелся в другую школу. Однако директор быстро развеял эти слухи. Как выяснилось, Армстронг в пятницу позвонил и попросил разрешения пропустить занятия в понедельник и вторник — последние два дня перед зимними каникулами, — один из его братьев уезжал по делам и брал Клиффа с собой.

— Он еще сказал, что хочет посмотреть несколько игр команд Национальной хоккейной лиги, — сообщил Реду мистер Андерсон в учительской. — У него нет задолженностей по учебе, и я ему разрешил.

— Кай дела у Армстронга с успеваемостью? — поинтересовался Ред у одного из учителей Клиффа.

— Он прилежный ученик, — ответил тот. — Только в последнее время сильно чем–то озабочен. Кажется, у него какие–то нелады со Спунским…

— Надеюсь, это утрясется, — ответил Ред.

Во второй половине дня Билл зашел к Реду в кабинет. Он хотел узнать, нет ли каких–нибудь новостей.

— Выше голову, парень, — подбодрил его тренер. — Думаю, все образуется. Ведь Армстронг скорее откажется от еды, чем от хоккея. К тому же он честолюбив и мечтает, стать профессионалом. А этого нельзя достичь, сидя дома в то время, как другие из кожи лезут вон,

чтобы с лучшей стороны показать себя.

Билл часто читал о людях, настолько погруженных в работу, что они забывали обо всем на свете. Он понял это лишь тогда, когда начался предрождественский аврал на складе Десмонда. В последнюю неделю напряжение нарастало с каждым днем, а за два дня до рождества особенно — казалось, что все табачные лавки и магазины в городе распродали все свои товары. Склад заваливали все новыми и новыми заказами. Сигар, сигарет, табака, шоколада, напитков в праздничной упаковке требовалось все больше и больше. Во вторник, в последний день занятий в школе, Билл проработал три часа сверх положенного времени, и когда наконец собрался домой, Альберт попросил на следующий день явиться к семи утра, на час раньше.

День перед рождеством был поистине сумасшедшим. Биллу казалось, что он перетаскал тонны товаров. Он носил к упаковочному столу заказ за заказом, сам упаковывал, перевязывал, хватал новый бланк и спешил к стеллажам скорее выполнить следующий. Он уже начал тревожиться, что не успеет купить подарки родителям. В отношении подарка для отца проблемы не было. Отец любил сигары, а Билл мог воспользоваться скидкой, предоставленной работникам склада, и на месте приобрести коробку хороших сигар за десять долларов. Но как быть с мамой? Он не хотел бегать по магазинам, не решив заранее, что ей купить, но не мог ничего придумать. Вернее, он думал о многих вещах, но все они стоили значительно дороже того, что он мог истратить. Билл поглядывал на часы, ожидая, когда же схлынет последняя волна заказов.

И действительно, к полудню на складе стало тише. Еще каких–нибудь полчаса назад суета, которая охватила город, вдруг утихла, улицы обезлюдели, казалось, весь город ушел на покой. Наконец и Альберт перестал бегать вдоль стеллажей и, выполнив последний заказ, тяжело опустился на стул, едва переводя дыхание: «Ног под собой не чую…»

Герби отдыхал, сидя на столе для упаковок и покуривая. Появились водители фургонов, забрали последние заказы, пообещав скоро вернуться. Сегодня склад закрывался в два часа. Билл достал из ящика в углу бутылочку кока–колы, опустив за нее деньги в жестянку из–под табака, и присел в сторонке. Его мучила жажда. От усталости ноги не слушались его. Измочаленные до предела работники склада не произносили ни слова. Молча наблюдали они за тем, как в конторе сортировали последние копии заказов и счета, прибирали рабочие места.

— Тяжеленько пришлось нам сегодня, а, Билл? — произнес Альберт.

— Как все последние дни.

— Но ты оправдал свое жалование.

Билл утомленно потянулся и пошел было к вешалке за курткой, когда мистер Мак — Клелланд появился из своего стеклянного закутка и что–то сказал конторским работникам — телефонисткам, кассиру, счетоводу, бухгалтеру и четверым городским агентам. Билл хотел попрощаться со всеми, но его окликнул Альберт:

— Обожди минутку.

Билл удивленно остановился, не понимая, в чем дело.

Служащие покинули контору и вышли в складское помещение. Мистер Мак — Клелланд вскрыл ящик с кока–колой и раздал всем по бутылке. Казалось, напряжение последних дней было забыто: праздничная суматоха, стеллажей с товарами, заказы — все было позади. Вскоре вернулись и шоферы.

Все пятнадцать работников склада собрались вместе. Мистер Мак — Клелланд встал и оглядел всех.

— Речей я произносить не буду, — начал он. — Это ни к чему. Вы трудились в эти дни не жалея сил и заслужили крепкого рукопожатия и благодарности. Но этого мало. Было решено выдать вам премиальные в размере еженедельного жалованья.

Лица засветились радостью.

— Удивительно, как упоминание о деньгах взбадривает народ, — громко сказал Альберт, и все рассмеялись. Билл вдруг сник. Он работал здесь всего месяц. Включен ли он в число счастливцев? Но ведь Альберт не зря остановил его… Неужели и ему выдадут жалованье за целую неделю? Он не мог этому поверить… Билл подумал о десятке вещей, которые мог бы купить матери в подарок на рождество, если бы у него оказалось немного лишних денег.

Ждать долго ему не пришлось. Мистер Мак — Клелланд называл фамилии и вручал каждому конверт, сопровождая поздравлениями. И когда у него в руке остался единственный конверт, Билл понял, что и он не обойден.

— Билл Спунский, подойди, — сказал мистер Мак — Клелланд.

Было радостно слышать, как все, мимо которых проходил Билл, обращались к нему с добрыми словами. Когда он остановился перед мистером Мак — Клелландом, тот протянул ему конверт, сказав при этом:

— Тебе не потребовалось много времени, чтобы стать у нас своим. Ты можешь рассчитывать на место у нас, когда бы ни пожелал… Ну вот и все. Желаю всем веселого рождества и счастливого Нового года!

Лишь пройдя целый квартал, Билл решился вскрыть конверт. Там была одна бумажка в 50 долларов. Он чуть не запрыгал от радости. «Пятьдесят долларов! — Он замедлил шаг, подумал, — не отдать ли эти деньги отцу, чтобы побыстрее рассчитаться с долгами. Пожалуй, так и следует сделать, но пока что нужно купить подарок маме».

Остановившись перед витриной магазина, Билл решился и вошел внутрь. Он сразу приметил ее, изящную большую вазу, отливающую алым цветом, отделанную серебром. Но, конечно, она ему не по карману. Он посмотрел на ценник. 51 доллар 95 сентов. Но это же безумие! Он не мог потратить такие деньги… Но ваза такая красивая, такая прекрасная!..

— Чем могу быть полезен? — спросил продавец.

— Я хочу купить эту вазу.

Впервые после долгих лет лишений, он мог позволить сделать матери такой подарок.

Валил снег, таявший на счастливом лице Билла, торопливо шагавшего домой, прижимая к груди купленные подарки.

 

Глава 10

С того самого дня, когда он пригласил Сару в кино и получил отказ, Билл неоднократно собирался повторить приглашение, но всякий раз откладывал. Иногда брался за телефон, но тут же клал трубку на место. В следующий раз… Его пугало, что Сара вновь может сказать ему «нет»…

Так тянулось почти до самого рождества. Но однажды, когда он вернулся после работы, где предпраздничная лихорадка сменилась почти полным бездельем, отец вынул из кармана и протянул ему конверт.

— Что это? — удивился Билл.

— Билеты на премьеру Виннипегского театра.

— А почему вы сами не идете?

— Мы приглашены в гости к папиному сослуживцу по университету, — отозвалась мама. — Помнишь? Ведь я тебе говорила…

Билл вынул из конверта два билета. Спектакль назывался «Поезд призраков». Что ж, название заманчивое.

— Кого ты хочешь пригласить? Сару?

— Ты читаешь мои мысли, — рассмеялся Билл.

В тот вечер, размышляя по дороге к Гордонам, он был уверен, что Сара откажется. Слишком поздно он приглашает ее. До Нового года оставалось всего четыре дня. Конечно, она уже с кем–нибудь сговорилась.

Наконец он решился и, зайдя в аптеку, позвонил Саре по телефону–автомату. Так; казалось, ему будет легче пережить отказ, чем с глазу на глаз.

Он сказал Саре, что у него есть билеты на представление Виннипегской труппы, и спросил, не согласна ли она пойти с ним?

— О, Билл! Еще бы! — воскликнула она. — С удовольствием!

Все оказалось очень просто.

Вечером, в канун Нового года, Билл вернулся домой в начале седьмого. Он почти не притронулся к еде — аппетит у него пропал, и, встав из–за стола, отправился наверх, привести себя в порядок и переодеться к театру. Билл принял душ. Остатком горячей воды ополоснул ванну и прошел в свою комнату. Нужно ли побриться? Он брился только вчера. Или позавчера? Все же решил побриться, почистил зубы, причесал и пригладил еще влажные волосы, чтобы сохранить прическу, и крикнул вниз:

— Который час?

— Без пяти семь, — отозвался отец.

И все это он проделал за десять минут?! Билл достал выходные ботинки, принес снизу старую газету, расстелил на полу и принялся наводить глянец. При этом, конечно, измазал руки ваксой, пришлось снова идти в ванную. Затем он надел чистое белье, носки, белую рубашку, и брюки. Пытался повязать галстук особым виндзорским узлом, но к рубашке этот узел не шел, и Билл перевязал галстук как обычно. Только не слишком ли он ярок? Но и с этим все было решено, надев пиджак, он снова спросил, который час.

— Пять минут восьмого.

И почему он так волнуется, словно никогда прежде не бывал с девушкой?.. Он ходил с ними и на хоккейные матчи, и на танцы в школе, правда тогда вокруг всегда были люди; много людей, людей, которых он знал. На этот раз все было иначе. Он будет наедине с Сарой, сидеть рядом в незнакомой толпе, может быть держась за руки…

Билл спустился в гостиную. Родители любовно оглядели его.

— Ты прекрасно смотришься, — заметил отец.

— Просто красавец, — подтвердила мама.

— Который час? — снова спросил Билл.

— Четверть восьмого.

Он не находил себе места. То шагал из угла в угол, то взялся было за газету, но отшвырнул ее и принялся натягивать пальто, подаренное ему на праздники.

— Иди, иди скорее, — улыбнулся отец. — Вижу, что тебе не терпится.

В автобусе Билл не сводил глаз с Сары, так она была хороша. Девушка тоже, казалось, была взволнована предстоящим посещением театра. Неужели она волнуется так же, как я, удивился Билл.

В толпе у входа в театр Билл вдруг испугался, что забыл билеты, хотя по дороге не меньше десяти раз ощупывал карман, в котором они лежали. Он протянул билеты контролеру, и они вошли.

Постепенно зал заполнялся. В ожидании начала спектакля зрители переговаривались между собой, изучали программки. Постепенно Билл успокоился. Сердце его радостно билось, когда он замечал бросаемые на него и Сару взгляды. Конечно, все смотрят на Сару, самую привлекательную девушку в зале. Билл был на седьмом небе от гордости и счастья.

Когда в зале пригасили свет, их плечи соприкоснулись и Билл посмотрел Саре в глаза, она ответила ему ласковым взглядом.

— Замечательно, правда? — шепотом спросил он. — Ты довольна?

— Очень. Особенно…

— Особенно что?

— А то, что ты всегда так уверен в себе, — ответила она шутливо.

Он рассмеялся. Соседи оглянулись в их сторону, зашикали, но ему было все равно.

— Чему ты смеешься?

Но в этот момент поднялся занавес, представление началось и все взоры устремились на сцену. Зрители внимательно следили за развитием действия, смеялись, аплодировали, очарование спектаклем овладело всеми.

Вечер прошел прекрасно. В автобусе, по дороге домой, Сара и Билл не умолкали ни на минуту, делясь впечатлениями от спектакля. Всего несколько часов назад они не могли бы беседовать так сердечно. Зашел разговор и об Армстронге.

Получала ли она какие–либо вести о нем, поинтересовался Билл.

— Нет, — ответила девушка.

— А мне казалось, что ты должна была получить от него хотя бы поздравительную открытку к празднику, — поддел ее Билл.

— Мне тоже так казалось, — спокойно ответила она. — Но я не видела его с того дня, как он перестал ходить на репетиции.

— Когда вы думаете показать вашу постановку?

— Должны были в конце января, а теперь не знаю, — нахмурилась Сара. — А как у вас в команде?

— Никаких перемен, все по–прежнему, — сказал Билл. — Но когда Армстронг вернется, я предложу ему мировую. Я так решил. — Билл много думал об этом в последнее время, когда не было ни хоккея, ни занятий в школе, ни Армстронга. Ему казалось, что он принял правильное решение. — Не вижу причин, почему мы должны переносить наши отношения в команду.

— Я тоже так считаю.

По чисто подметенной дорожке они подошли к крыльцу дома Гордонов.

— Зайдем? — предложила Сара. — Пит, кажется, собирается сегодня играть в бридж. А мы посмотрим телевизор, послушаем праздничные колокола, и фейерверк должен быть сегодня…

— Охотно, — согласился Билл.

Когда они вошли в гостиную, Пит, Пинчер Мартин, Уинстон Крищук и Стретч Бьюханен сидели за картами перед включенным телевизором. Пит, задумавшийся над очередным ходом, едва кивнул им, а остальные повскакали с места, радостно приветствуя пришедших.

— Что это за игра при таком грохоте телевизора? — развела руками Сара.

— Боимся пропустить новогоднюю передачу, — отозвался Пит, отложив карты и отодвигаясь от стола. — По этой программе обычно передают спортивные известия. Надеюсь, они не изменят своему правилу по случаю Нового года. Интересно, как сыграли кельвинцы.

С картами было покончено. Сара принесла из кухни бутылки кока–колы и блюдо с тминным печеньем, и все шестеро уселись перед телевизором. Билл несколько смущался, что одет слишком празднично по сравнению с остальными. В театре с Сарой ему было хорошо в этом костюме и галстуке, но тут царила иная атмосфера.

Раздался перезвон колоколов. Наступил Новый год. Ведущий программы поздравил всех, пожелав счастливого Нового года. Ребята поднялись с мест и, взявшись за руки, устроили хоровод вокруг стола, вторя праздничной песне.

Запыхавшись, они уселись перед телевизором, смеясь и постепенно успокаиваясь, с нетерпением ожидая передачи спортивных новостей. Вскоре они услышали: «А теперь несколько слов о спорте. Сегодня не много спортивных событий. Большинство хоккейных команд сегодня не играли, чтобы дать своим игрокам отпраздновать встречу Нового года как все. Однако интересное сообщение получено из Уайт — Сити, где сегодня проводился товарищеский матч между командой Брэндрн–колледжа и командой школы имени Кельвина. В середине третьего периода кельвинцы вели 2:1, но брэндонцам удалось сравнять счет. Победную шайбу, так же как и предыдущую, забил Клифф Армстронг, который в начале сезона играл в команде Северо–западной школы… — От этого неожиданного сообщения мальчики опешили, а ведущий продолжал: — …как стало известно, Клифф Армстронг вернулся на жительство в Брэндон и будет играть в здешней команде, ведущим игроком которой он являлся в прошлом году…»

 

Глава 11

Крики, которыми два дня спустя трибуны встретили появление на льду хоккеистов Северо–западной школы, были далеко не приветственными.

Во время первой в этот вечер встречи, в которой кельвинцы одолели даниэльмаковцев со счетом 3:1 и всего на очко стали отставать от северозападников, трибуны вели себя спокойно, словно сберегая силы для команды Северо–западной школы.

— Эй, тупицы, — раздался мальчишеский возглас, — где ваш бомбардир?

— Что с вашим Сильным человеком? — крикнул кто–то фальцетом, имея в виду Армстронга.

— Четырехглазый, покажись–ка из–за своих фар! — завопил еще кто–то, поддержанный улюлюканьем и свистом болельщиков.

Последнее относилось к Джемисону. В этой встрече он играл в защите вместо Рози, которого тренер поставил крайним нападающим в звено Пита.

— Спунский! — крикнула какая–то девушка, когда Билл прокатился мимо бортика. — От Армстронга ты избавился, а сумеешь ли забивать голы, как он?

Недружелюбные выкрики раздавались даже из сектора болельщиков Северо–западной шкалы.

Но и без этих уколов с трибун команда вышла на лед подавленной. Весь день, первый день занятий после каникул, в школьных коридорах шли нескончаемые пересуды о том, правильно или неправильно поступил Армстронг, решив вернуться в Брэндон. Билл хотел бы вообще не слышать этого имени, особенно перед началом игры. Всюду — в школе, на работе, соседи по улице ему прожужжали уши расспросами об Армстронге. Что он за парень? Почему ушел из команды? Будете ли вы играть против его команды в финальных матчах на первенство провинции? Правда ли, что ты несколько раз избил его? Так ли, что никто из игроков даже не разговаривает с Армстронгом с того самого дня, как он в первый раз появился на тренировке?.. Вопросы, вопросы… Этому не было конца.

Ребята играли словно лунатики. Звено Пита с Рози на правом фланге выглядело жалким. Билл совершал ошибку за ошибкой. Только Вик Де — Гручи делал отчаянные попытки взбодрить ребят, чтобы они заиграли в полную силу, но тщетно. Команда действовала словно испорченный механизм, на скорую руку починенный проволокой, который работал, но далеко не так, как ему полагалось. Сенджонцы вели со счетом 4:0. Лишь к концу третьего периода Де — Гручи удалось забить единственную ответную шайбу. После игры ребята с поникшими головами отправились в раздевалку, потерпев первое поражение в сезоне.

Теперь после унижения, которому их подвергли сенджонцы, занимавшие последнюю строчку в таблице первенства, пошло еще хуже. Биллу казалось, что даже ученики его школы не признавали хоккеистов своей команды за людей. Для них это была забивающая голы машина, застрахованная, по их убеждению, от неудач и даже просто от спада в игре. Ох, болельщики, болельщики… Правда, кое–кто говорил, что Билл правильно вел себя, но… Это вечное «но»… Билл понимал, что они подразумевали: «Но… нельзя позволять себе довести команду до такого состояния…» Да, он и сам винил себя за то, что в открытую сцепился с Армстронгом. Вот Ред, он был сдержан с Армстронгом, ничем не выказывал своего отношения… Де — Гручи тоже никак не проявлял своей враждебности… А он, Билл Спунский, — факт оставался фактом — не сумел сдержать эмоций, и в результате команда потеряла хорошего игрока. Что делать теперь? Как найти выход из положения?

Как–то утром, куда–то торопясь, Билл промчался по коридору, не заметив Сару. Она удержала его за локоть.

— Не спеши, — сказала она. — Мчишься, никого не замечая вокруг!

Ничто не могло задеть Билла больше, чем упрек в невнимательности к Саре.

— Прости, но у меня есть причина спешить…

— Причина, причина… Вот у меня действительно есть причина, правда для огорчения.

— А что именно? — встревожился Билл.

— Как бы тебе понравилось исполнять роль матери в «Жизни с отцом» без отца?

— Бог мой! — воскликнул Билл. Почему–то мысль о том, что Армстронг оставил и драмкружок показалась ему забавной.

— Не смейся!

— А разве у вас нет дублера?

— Мы с трудом нашли Клиффа на эту роль, а ты говоришь о дублере!

— Как же быть?

— Стараемся кого–нибудь найти. Пока что не удалось. А мы должны показать спектакль в конце месяца. — Она умолкла и вдруг сказала, чтобы подразнить его. — Он прислал мне записку…

Билл насторожился.

— Что же он пишет? Или это меня не касается?

Она отвела его в сторону.

— Сожалеет, что оставил нас, но он долго думал об этом и решил, что для — него это единственный выход… И еще он написал… — она сделала паузу.

— Что именно? — нетерпеливо спросил Билл.

— Что ему приятнее в прежней команде, где его не шпыняют все время… По–видимому, его братья так влияют на него…

— Но ведь это не братья повлияли на то, чтобы он вступил в драмкружок? — усмехнулся Билл.

— Язвишь?

Они стояли у окна. Скорее по тону, чем по словам Сары, Билл понял, что она обеспокоена больше судьбой спектакля, чем делами хоккейной команды. У него–то было как раз наоборот. Во всяком случае, Армстронг решил проблему просто — взял и бросил всех! Неужели он не понимает, что теперь никто не будет верить ему? Билл не мог нарадоваться, что и Сара разочаровалась в Армстронге. Но чем больше Билл размышлял об этом, тем меньше винил Армстронга. Здесь Клиффу было нехорошо — его не приняли ребята, он не слышал похвал и восторженных криков трибун, как это было, когда он играл в брэндонской команде, и, конечно, братья все время подзуживали его… Билл криво усмехнулся. Он — причина ухода Армстронга, а пытается убедить себя, что именно этого Армстронг хотел сам.

Раздался звонок. Билл и Сара расстались, отправившись по своим классам.

Билл вспоминал вчерашнюю тренировку. Кое–кто из ребят, в том числе и Алек Митчелл, играли вполсилы, словно расклеились после того, как команда — потенциальный чемпион — получила чувствительный удар, проиграв слабейшим. Билл понимал это, вот почему он задержался в раздевалке, ожидая, когда все уйдут и он останется наедине с тренером.

Ред уселся на сундук, и некоторое время они беседовали о Толстяке. Юнец проявил огромную силу воли, чтобы удержаться на случайно доставшемся ему месте запасного вратаря. Ред искал ему замену, опробовав нескольких школьников.

— Беда в том, — говорил Ред, — что Толстяк, конечно, вратарь никудышный, хоть и старается. Но другие еще хуже. А я, кажется, просмотрел всех ребят в школе, которые когда–либо стояли в воротах…

Помолчав, он продолжал:

— Ну а ты как, парень? Огорчаешься из–за всех этих судов–пересудов по поводу Армстронга?

— Не очень, — отозвался Билл.

— Вспомни неприятности с Питом в прошлом году. Болельщики ополчились на него, как теперь на тебя. Но в конце концов все пришло в норму. Лучший способ воздействовать на болельщиков — это отдать игре все силы.

На уроке Билл раскрыл учебник алгебры, но мыслями он был далеко. Армстронг дезертировал, приняв самое простое решение — смыться, вернуться в Брэндон. Пит не мог бы так поступить. Не мог бы и он, Билл Спунекий. Если больше ничего не произойдет, если только им удастся завтра победить команду даниэльмаковцев, может быть, дела пойдут на лад и без Армстронга.

На следующий вечер играли команды школы Гордона Белла и сенджонцы. Победа любой из этих команд могла бы переместить ее на второе место в случае ничьей между кельвинцами и северозападниками. Но сенджонцы сумели в третьем периоде свести игру вничью, так что обе команды получили по одному очку. Теперь уже три команды отставали от северозападников всего на одно очко.

Трибуны вновь засвистели, когда Де — Гручи со своей дружиной вышел на лед, но это не так повлияло на Билла, как в прошлый раз. Скорее даже наоборот. Уже при разминке он огрызнулся на чей–то окрик с трибуны, и, когда арбитр вбросил шайбу и игра началась, словно кто–то придал ему силы. Когда шайба оказалась у Билла, он в одиночку пробился через центр поля, оставив позади даниэльмаковских защитников, которые пытались остановить его, и чуть не продырявил сетку в воротах мощнейшим броском. Счет был открыт. Спустя несколько минут он чуть было не повторил то же самое. Трибуны затихли, и Билл подумал, что дурные времена уходят в прошлое…

Но вскоре вынужденные замены стали давать о себе знать. Кэм Блэкберн, быстрый и самый результативный игрок в команде даниэльмаковцев, превосходил в скорости Рози, который снова играл на краю вместо Армстронга, и на десятой минуте сравнял счет. Билл вновь прошел через все поле и перед воротами выложил шайбу на клюшку Пинчеру Мартину. Северозападники вновь повели в счете. Но уже при следующей смене Мак — Кей, защитник соперников, взяв игру на себя, отпасовал Блэкберну, который снова ушел от Рози и вновь сравнял счет.

Хуже всего то, что Ред видел, первая тройка никак не могла найти свою игру. И не только она. Митчелл, игравший правым крайним в звене Бертона, тоже играл ниже своих возможностей. Ред попытался исправить положение, поставив Митчелла в первую тройку вместо Рози, но тот же Блэкберн обыгрывал его с еще большей легкостью, чем Рози. В конце концов Ред выпустил звено Пинчера Мартина против сильнейшей тройки даниэльмаковцев — Блэкберна, Уайта и Питерса. Некоторое время звено Мартина противостояло им на равных, но слабость одной тройки может испортить игру всей команды, именно это и произошло.

Все началось во втором периоде, когда Билл начал ищущать нажим противника. Играя почти без замены, он почувствовал утомление и все реже и реже переходил в наступление. Некоторое время его усталость была незаметна, но так не могло продолжаться вечно.

В середине периода Пит, сделав мощный бросок по воротам, сам же добил отскочившую от голкипера шайбу. Минутой позже он отдал пас стремительно мчавшемуся вперед в обход защитников Бьюханену, и тот забросил шайбу в ворота выше плеча вратаря. Счет стал 4:2 в пользу команды Северо–западной школы.

Такой счет держался до середины третьего периода, когда Билл и Горд Джемисон, изнемогая от усталости, опустились на скамью, а им на замену вышли Де — Гручи и Уоррен.

— Ну как, мальчики? — спросил Ред, остановившись позади них. Хотя команда вела в счете, он тревожился, видя, какого напряжения это стоило ребятам.

— Трудновато, — тяжело дыша, отозвался Джемисон.

— Да, нелегко приходится, но, уверен, вы справитесь.

— Справимся, — подтвердил Билл. Нужно было справиться, вот и все.

Билл поискал глазами Ворчуна, который в этот момент отобрал шайбу у нападающего даниэльмаковцев, прижав его к бортику, и искал, кому ее отдать, но никого из нападающих не оказалась рядом.

— Назад в зону! — закричал Ред. — Откатывайся назад!

Ведя шайбу, Ворчун прокатился позади своих ворот, увидел, что центр поля свободен, и решил перейти в атаку. Наращивая скорость, он вошел в центральную зону. Вик, наклонившись вперед, изо всех сил работал ногами, но Билл и остальные хоккеисты на скамье видели, как устал Ворчун. Ему не удалось пробиться сквозь защиту даниэльмаковцев, и он упал. Пит встретил нападающего, овладевшего шайбой, чтобы дать Ворчуну время вернуться в свою зону.

Де — Гручи тяжело дышал. Ред оглядел вторую пару защитников на скамье и с тоской подумал, что Вику и Уоррену придется пробыть на льду еще с полминуты. Иного выбора у него не было. Спунский и Джемисон еще не пришли в себя. Но разве он мог знать, что произойдет?!

Игра продолжалась. Даниэльмаковцы наращивали темп, но было очевидно, что и они выбиваются из сил. Стретч и Рози больше внимания стали уделять обороне. Уоррен провел силовой прием корпусом. Затем Де — Гручи перехватил шайбу и ринулся вперед. Пит не отставал от Ворчуна, ожидая паса, и Де — Гручи переправил ему шайбу, а сам пошел вперед. Приближаясь к защитникам, Пит сместился влево, а Де — Гручи вошел в зону справа, ожидая паса от Пита. Пит послал шайбу немного опереди Ворчуна, тот прибавил Скорость, чтобы успеть догнать ее, но в этот момент Блэкберн его блокировал. Столкнувшись с ним недалеко от бортика, Вик упал, неловко вытянув вперед правую руку.

Блэкберн подхватил было шайбу, но тут раздался свисток арбитра. Де — Гручи корчился на льду.

Скамейка запасных обеих команд мгновенно опустела. Билл первым перескочил через бортик и оказался возле Вика. Тот приподнялся и сел, поддерживая безвольно повисшую правую руку.

— Кажется, сломал, — произнес Ворчун сквозь стиснутые зубы и невольно застонал от боли.

— Помогите капитану, мальчики, — распорядился Ред.

Обычно при таком падении никогда ничего на случалось — Де — Гручи десятки раз падал аналогичным образом, но сейчас очень устал и не сумел сгруппироваться при падении.

Билл нагнулся и помог Вику встать. Пит поддерживал его с другой стороны. Пока все трое медленно скользили по льду, толпа на трибунах приветствовала их аплодисментами, а игроки школы Даниэля Мака сопровождали Де — Гручи, выказывая свое сочувствие.

Когда они подкатили к воротам, откуда лестница вела вниз к раздевалке, навстречу уже спешил врач и два санитара, которых он вызвал. С вымученной улыбкой Ворчун обернулся к Биллу и Питу:

— Все будет в порядке… К финальным играм уж наверняка… Ни за что на свете не хотел бы пропустить игру с командой Армстронга.

Билл возвращался на скамью, почти ничего не видя перед собой. Финальные игры… Вот только попадет ли их команда в финал?..

— Билл, Горд, на лед, — прервал его мысли тренер. — Уоррен будет по очереди вас сменять.

На скамье запасных было тихо, все были потрясены случившимся. Травма Де — Гручи словно лишала их всякой надежды.

Счет 4:2 держался еще четыре минуты, давление на северозападников все нарастало. Брабант отчаянно защищал ворота. Билл, Джемисон, Уоррен… Один из них покидал лед, изнемогая от усталости, минуту–другую отдыхал и вновь включался в игру. Но как ни старались ребята, силы их были на исходе. Блэки Уайт как метеор носился из одного конца поля в другой, легко обходил Билла, и наконец ему удалось сократить разрыв в счете. Затем Джордж Питере обошел на скорости Джемисона и отпасовал шайбу Блэкберну, тот сильно бросил по воротам от синей линии. Брабант отразил шайбу, но подоспевший Питере добил ее в ворота. Счет сравнялся. Две минуты спустя Уайт, Блэкберн и Питере провели отличную комбинацию и втроем атаковали ворота Брабанта. Шайба переходила от одного к другому. Джемисон попытался перехватить ее, но безуспешно. Не удалось это и Биллу. У ворот Брабанта началась свалка, несколько игроков оказались на льду, и кто–то протолкнул шайбу в ворота. Встреча закончилась победой даниэльмаковцев со счетом 5:4. Это было второе поражение в сезоне северозападников и первая победа команды школы Даниэля Мака.

Билл старался изо всех сил, но этого оказалось недостаточно. Болельщики провожали команду выкриками с трибун:

— Ну что, Спунский, теперь ты хочешь вернуть Армстронга?!

— Понял, что надо было не лезть на рожон?!

Билл видел, что хотя критиканов стало меньше, но не все из них утихомирились. Интересно, сколько это может продолжиться?..

Усталые, потерпевшие неудачу хоккеисты добрались до раздевалки.

— Доктор просил передать, что парень оказался прав — у него перелом, правда не очень серьезный. Какая–то маленькая косточка, так он считает, — сообщил дежурный по катку.

— Не очень серьезный! — огорченно повторил Ред. — Ничего себе!

— И еще Де — Гручи просил передать… — продолжал дежурный.

— Что именно? — нетерпеливо спросил Пит.

— Сказал, чтобы до его возвращения капитаном был Спунский.

Слова, произнесенные человеком, который не знал и не понимал всего их значения, повисли в притихшей раздевалке. Увидев реакцию ребят, он тут же ушел.

Билл стоял посредине раздевалки. Прав он был или нет, но он явился причиной того, что команда оказалась в беде. И теперь говорят, что именно он, Билл Спунский, должен вывести ее из прорыва. Он огляделся вокруг. Пит. Пинчер. Рози. Толстяк. Брабант. Тренер. Все они смотрели на него, словно оценивая. Тишину нарушил Ред.

— Значит, Спунский, теперь ты капитан команды.

— Ясно, — пробормотал Билл.

Опустив голову, он уселся на скамейку у стены, и, сам не зная почему, подумал о Митче. Армстронга с ними больше не было. Он не вернется. Но Митч, друг Армстронга, играл сегодня из рук вон плохо. Всю последнюю неделю он ходил словно в воду опущенный. Билл не знал, с какой стороны подойти к Митчу, чтобы тот заиграл как прежде.

Ответ пришел неожиданно. Кто–то опустил руку на плечо Билла. Он оглянулся. Это был Митч.

— Я отвратительно играл сегодня, — сказал Митч. — Как и всю прошлую неделю. Нельзя киснуть все время, особенно глядя на то, как ты старался сегодня. Я пытался перебороть себя, взять себя в руки, особенно после травмы Вика, но было слишком поздно. В следующий раз я буду играть лучше. Обещаю.

Билл оглянулся вокруг. Пит улыбался ему. Ред тоже.

— Аминь, — елейным тоном возгласил Рози.

И вдруг ребята заговорили все разом. Перспективы на будущее были не самыми радужными, но надежда возвращалась к команде.

 

Глава 12

На следующий вечер, уничтожив целую гору любимых пирожков с капустой, Билл достал из кармана конверт со своим жалованием и вынул пять десятидолларовых бумажек. Отец сегодня был не в духе и молчалив. Зато мама была очень разговорчива. Она оживленно что–то рассказывала, желая рассеять дурное настроение мужа.

— Как у нас с выплатой ссуды? — спросил Билл, протягивая отцу деньги.

— Плохо, — хмуро отозвался мастер Спунский.

— Что–нибудь случилось?

Отец взглянул на жену, и Билл понял, что она в курсе дела.

— Отцу заявили в вечерней школе, что из–за сокращения желающих изучать иностранный язык они вынуждены объединить две группы в одну. Услуги отца им больше не требуются…

Билл знал, что отцу не нравилась работа в вечерней школе, но она давала сто пятьдесят долларов еженедельно. С этой суммой да еще при помощи Билла они хорошо продвинулись с расчетами по долгам.

— Ну а что банк? — спросил Билл. — Там не будут протестовать, если мы некоторое время станем выплачивать им меньшие суммы?

Отец взял сигару из коробки, которую Билл подарил ему на праздники, и с мрачным видом стал раскуривать.

— Поищу другую работу… Или стану давать частные уроки, — произнес он, но в голосе его слышалась растерянность.

Настроение у Билла испортилось. Еще недавно он ловил себя на мысли, что тяготится своей работой на складе. Куда приятнее пойти вечером на каток, поиграть в шахматы с Питом или просто посидеть дома за книжкой. Но всякий раз он пытался подавить в себе это малодушие.

— Что–нибудь придумаем, — вздохнул отец.

— Не волнуйся, Эндрю, — утешала его мама. — Пожалуйста, не волнуйся. Все будет хорошо.

Отец развернул газету и углубился в чтение. У Билла сегодня было свидание с Сарой — они собрались в кино, но сейчас он пожалел, что договорился с ней. Не хорошо — он пойдет развлекаться, а родители останутся дома со своими невеселыми мыслями.

— Послушай, папа! — сказал он. — Не спеши искать работу, лучше отдохни две недели, и тогда вы с мамой сможете посмотреть наш матч с кельвинцами! А долги мы выплатим, не тревожься…

Из–за работы отца в вечерней школе родители еще ни разу не были на хоккее.

— Может быть, вы принесете нам удачу, — продолжал Билл. — Я бы так хотел, чтобы вы пошли!

— А что, Эндрю, это замечательная идея! — подхватила мама.

— Лучше не придумаешь, — буркнул отец, прохаживаясь по гостиной.

Биллу показалось, что настроение у отца улучшилось.

— Такова уж человеческая натура, — заговорил мистер Спунский. — Человек нервничает, досадует, сталкиваясь с трудностями… Не знаю, сынок, но когда ты сказал о хоккее, я вспомнил, как еще сравнительно недавно ты и понятия не имел об этой игре, а я не знал, где ты и мама, как вы живете… Вот тогда, действительно, были причины для беспокойства…

По дороге в кино Билл был задумчив. Сара заметила это и пыталась развлечь его всякими забавными историями о неудачных кандидатах на роль отца в их постановке.

— Не удастся нам показать спектакль двадцать шестого января, — со вздохом заключила она. — Наверняка не удастся. На эту роль нам нужен крупный парень с хорошо поставленным голосом. Вот как ты, например, или Армстронг… Может быть, ты все–таки согласишься?..

— Не могу, Сара. Я же работаю…

— Ну хоть прочти пьесу! Она наверняка понравится тебе…

Билл покачал головой.

Сара продолжала настаивать, но вспомнив, как они едва не поссорились из–за этого, смущенно оборвала себя на полуслове.

В воскресенье Билл навестил Де — Гручи. Рука у него была в гипсе. Он был в отчаянии и только и мог говорить, что о своей травме. Билл пытался перевести разговор на другую тему, но тщетно. Ворчун мог говорить только об одном… Вот если бы он не пытался уйти от блокировавшего его Блэкберна, то не упал бы, не сломал себе руку и, вообще, успел бы сгруппироваться перед падением…

Если он все время будет талдычить одно и то же, Билл предвидел три тяжкие недели общения с Виком…

— Вы только попадите в финал, ребята, и все! — твердил Де — Гручи перед уходом. — А через три недели я буду играть.

Они остановились перед дверью.

— Кто тебе сказал, что через три недели ты сможешь выйти на лед?

— Доктор.

— Не верю!

— Но он так сказал! — смутился Ворчун. — Сказал, что если я так же глуп, как он предполагает, то через три недели я буду играть в легкой повязке.

Билл рассмеялся. Де — Гручи, конечно, воспринял слова

доктора всерьез и твердо решил для себя во что бы то ни стало через три недели выйти на лед. Что ж, посмотрим… В следующую пятницу их команда не играла, и встреча с кельвинцами должна была состояться через две недели, а затем — важный матч с командой гордонбелловцев. Если они не обыграют кельвинцев, — а Билл достаточно реалистически предполагал, что это может им не удасться, — то во что бы то ни стало должны будут одолеть гордонбелловцев. Если к тому времени Де — Гручи вернется в строй, пусть хоть с повязкой на руке, у них появится шанс на победу.

Билл наскоро поел и отправился на каток, который находился в конце их улицы, — большой квадрат льда, окруженный сугробами снега. Круг за кругом Билл отрабатывал разные резкие остановки, повороты и прочие премудрости, а затем взял клюшку и включился в игру, которая продолжалась с самого утра. Любители хоккея приходили и уходили, но игра не прекращалась. Играли и взрослые, и дети. Даже несколько девочек. Некоторые папы и мамы приходили сюда каждое воскресенье, надев старые коньки, и вспоминали молодые годы. Многие приходили с детьми. Ворота обозначались кучами снега, за которыми присматривали самые младшие. Когда лед покрывался ледяной крошкой и становилось тяжело бегать, игра прерывалась. Все брались за метлы, скребки, быстро приводили каток в порядок, и игра продолжалась.

Прошло часа два, когда Билл, осторожно придержав маленького мальчугана, пытавшегося применить против него силовой прием, решил, что с него довольно. Он уселся на доску, лежавшую на снежном валу, и переобулся. Пальцы у него озябли, когда он стянул с рук варежки.

— Не выдержал, Спунский? — крикнул кто–то.

— Слишком классная команда для меня, — отшутился Билл.

Он возвращался домой, ощущая приятную усталость во всем теле. Хорошо время от времени погонять шайбу, не думая о результатах игры.

Дома он уничтожил целое блюдо жаркого. Поглядывая на темные окна, за которыми густел ранний зимний вечер, он не знал, как убить время. Уроки он сделал еще днем, и, хотя мог бы еще позаниматься или почитать, ему не сиделось на месте. Он размышлял то об отце, то о Саре, то о Ворчуне. В задумчивости бродил он по дому и, сам не зная как, забрел на кухню, где мама тут же протянула ему полотенце.

— Пожалуй, я схожу к Гордонам, — сказал он, закончив вытирать посуду. У него вдруг возникла одна идея.

— Прямо сейчас? — спросила мама.

— Прямо сейчас, — отозвался он.

— Что это тебе вдруг взбрело в голову? Что–нибудь важное?

— Потом расскажу. Если только это удастся.

Он набросил полотенце на гвоздь и поспешно вышел из кухни.

Что за блестящая идея осенила его! Он быстренько натянул на себя новое пальто, всем телом ощущая его тепло и уют. Мама, покончив с делами на кухне, принялась вязать половичок для его комнаты. Отец читал какую–то толстенную книгу.

— Вы никуда не уйдете? — спросил Билл, прощаясь. — Я скоро вернусь.

Температура вечером упала до двадцати градусов ниже нуля. На ясном небе мерцали звезды, на улице было тихо, если не считать криков ребят, все еще резвящихся на катке при электрическом свете. Снег похрустывал под ногами. Билл торопливо шагал вдоль ряда прилепившихся друг к другу небольших домов, таких же, как и дом Спунских. Спустя некоторое время он уже поднимался по ступенькам, ведущим на веранду дома Гордонов, и постучал. Дверь открыла Сара. Билл быстренько опустил на глаза меховую шапку, поднял воротник, закрыв лицо, и изменившимся голосом пробасил:

— Я знаменитый режиссер из Голливуда. Тут ли живет мисс Сара Гордон, которая играет в пьесе «Жизнь с отцом» роль матери?

Сара рассмеялась и пропустила его в прихожую. Билл снял пальто, боты, и они прошли в гостиную.

Родители с Питом уехали, — сказала Сара. — А я осталась прибраться по дому.

Билл был так захвачен своей идеей, что хотел совершить что–нибудь экстраординарное — взять девушку за руки и прыгать вместе с ней по гостиной, словно маленькие дети.

— Чему ты так радуешься? Что–нибудь случилось? — удивилась Сара.

— Я знаю, кто может сыграть роль отца!

— Правда? Не шутишь?

Билл улыбался, глядя на оторопевшую девушку.

— Кто же? — вскричала она.

— Ворчун!

Глаза Сары округлились, на мгновение она задумалась, затем схватила Билла за руку, и они, радостно хохоча во все горло, заплясали, словно малые дети. Действительно, и как ей раньше не приходило в голову, ведь Де — Гручи идеально подходил на роль отца и фигурой и голосом.

— А вдруг он не согласится?!

Они позвонили ему по телефону, но Вика не было. дома. Вскоре вернулся Пит и безоговорочно одобрил идею Билла. Наконец в половине девятого они дозвонились до Ворчуна. Пит съездил за ним на машине. Сперва Де — Гручи решительно отказывался, но втроем они насели на парня, упрашивали его, говорили, что он является должником перед своими болельщиками, которые целых три недели не увидят его… Чего доброго еще начнутся сплетни… Они убеждали, что участие в драмкружке даст ему возможность развеяться, позабыть о своей травме… Ворчун согласился, и Сара тут же позвонила мисс Робб, учительнице, которая руководила постановкой. Мальчики окружили Сару, которая разговаривала с учительницей, и слышали взволнованный голос мисс Робб: «Но это же замечательно!..»

Итак, проблема была решена. Сара могла не тревожиться, что постановка, на которую она так рассчитывала, не состоится. Ворчун отвлечется от своих мыслей, из–за которых мог свихнуться. А Билл, возвращаясь домой, думал, что если бы он мог зарабатывать лишних сто пятьдесят долларов в неделю и отдавать их отцу, а его команда вышла в финал — ничего большего для полного счастья ему не нужно.

 

Глава 13

Следующие две недели были счастливыми для Билла, После игры с даниэльмаковцами на страницах спортивных газет, по радио и телевидению много внимания уделялось травме Де — Гручи и при этом отмечалось, что самым результативным игроком матча был Спунский, забивший один гол и сделавший две результативные передачи. Ли Винсент в своей колонке посвятил несколько строк Биллу, назвав его «самым прогрессирующим хоккеистом в Лиге». Он упомянул высказывания нескольких игроков профессиональных клубов НХЛ, которые сравнивали Билла Спунского с Бобби Орром до того, как тот стал профессионалом. (Рози расцвел от радости, услышав подтверждение его прежней оценки.) А главное, в команде уже не было Армстронга, который мог бы испортить настроение своими язвительными выпадами.

Новость о том, что Де — Гручи передал Биллу капитанскую повязку на время своего вынужденного отсутствия, заставила умолкнуть многих критиканов. Остальные дополнили похвалы со стороны средств массовой информации. В городе уже поговаривали о том, что обязательно нужно пойти на следующий матч школьных команд, «чтобы посмотреть на этого Спунского».

В субботу, на следующий день после матчей, в которых команда северозападников не участвовала, даниэльмаковцы и сенджонцы сыграли вничью со счетом 1:1, так же как и гордонбелловцы с кельвинцами, правда тут счет был покрупнее — 4:4. В результате у четырех команд стало по семь очков, и только у даниэльмаковцев — четыре. Рассказывая о сложной ситуации в таблице розыгрыша, телевизионный комментатор говорил:

«Я не припомню другого такого драматического развития событий. Команда Северо–западной школы застряла на семи очках, в то время как другие подтягивались к ней. Когда–то победа северозападников в первенстве не вызывала сомнений, но теперь они должны сражаться не на жизнь, а на смерть. В следующую пятницу состоится важная встреча, когда польский молотобоец Билл Спунский выведет на лед свою команду против кельвинцев…»

— «Польский молотобоец»! — сделала гримасу мама, пожав плечами.

Отец только улыбнулся, хотя в последнее время это случалось с ним не часто. Попытки устроиться на работу ни к чему не приводили. Он даже поместил объявления в газетах, предлагая свои услуги в качестве учителя французского, немецкого и польского языков, но никто не откликнулся на его предложение. К тому же первую получку за январь он получил сильно урезанной из–за увеличения налогов с нового года. Семья Спунских и без того отказывала себе во многом, экономила каждый доллар, стараясь не тратить лишнего, а тут еще этот налог. В субботние вечера после ужина Спунские уже не подсчитывали, сколько они должны в банк и когда разделаются с долгами. Билл молча отдавал деньги отцу, и все. Он знал точную сумму оставшегося к выплате долга — 16 января он равнялся тысяче с небольшим долларов. Конечно, если бы отец нашел какую–нибудь почасовую работу, им стало бы намного легче. Но, как сказал однажды отец, желая перевести все в шутку, «рабочий рынок для польских педагогов в Канаде был неблагоприятен».

Биллу нужны были новые боты. Старые протерлись до дыр. Варежки истрепались. Спунские нуждались во всяких домашних мелочах, хотя вслух никто из них не упоминал об этом. В субботу Билл пытался отдать отцу всё свои деньги, но он только решительно покачал головой, не желая даже разговаривать.

Одно только было хорошо. Отец использовал свободное время для самообразования. Каждый вечер он читал книги по истории Канады. Однажды он вернулся домой в приподнятом настроении. В тот день в университетской столовой кто–то из его коллег не мог припомнить одну важную дату в истории Канады и отец подсказал ему.

— Это вызвало всеобщий смех, — рассказывал за ужином отец. — Поляк знает историю страны лучше канадцев!

Но это было не единственным поводом для хорошего настроения Спунских. В этот вечер должна была состояться игра с кельвинцами, первый хоккейный матч, на который собрались пойти родители Билла.

Билл вернулся с работы в начале седьмого — его подбросил домой на автофургоне Дон Фитцпатрик — и увидел, что его уже ждут с обедом. Отец успел принарядиться. Мама надела старое выходное твидовое платье, которое приобрела еще в Англии.

— Я договорился с Питом, — сообщил Билл. — Они захватят нас. Мисс Гордон занята на каком–то собрании, но остальные заедут без четверти семь. Не придется трястись в автобусе.

— Сара тоже поедет? — поинтересовалась мама. — Мы не видели ее целую вечность.

— Она вся в репетициях драмкружка, — ответил Билл. — Но сегодня она будет с вами.

— А как Де — Гручи справляется со своей ролью? — спросил отец. Билл рассмеялся.

— Сара говорит, что намного лучше Армстронга. Он рычит, как настоящий деспот, наш Ворчун.

Машина оказалась переполненной. Сара и Билл с матерью устроились сзади, мистер Спунекий с Питом впереди, рядом с мистером Гордоном, который был за рулем.

— Боюсь, что я буду приставать к тебе с кучей нелепых вопросов, — говорила мать Билла, обращаясь к Саре, когда они подъезжали к стадиону. — Очень хорошо, что мы сидим рядом, а то я даже не буду знать, когда нужно аплодировать.

— А вы аплодируйте всякий раз, когда шайба окажется у Билла или у меня, и не ошибетесь, — вставил Пит.

В вестибюле они разошлись. Билл и Сара, которым не удалось перемолвиться ни словом по дороге, остались на несколько секунд одни. Сара посмотрела на него и улыбнулась. И все. Но иногда одна улыбка стоит тысячи слов. Это была его первая игра, в которой он выступал в качестве капитана, и Сара своей улыбкой сказала ему, как она хочет, чтобы они победили. Билл спустился в раздевалку в приподнятом настроении и даже посмеивался над собой из–за этого. Смешно, просто смешно, чтобы одна улыбка могла так подбодрить…

На тренировках в перерыве между поражением от команды школы Даниэля Мака и сегодняшней игрой с кельвинцами Ред попробовал Уорда, нападающего из звена «Трех призраков», — которые еще ни разу не участвовали в матчах, — в тройке Пита. Пятнадцатилетний Уорд был очень худ, но на площадке в хоккейных доспехах смотрелся вполне сносно. На тренировках он даже забил несколько голов, играя намного лучше, чем от него ожидали, но сегодня ему предстоял серьезный экзамен, и он нервничал.

В раздевалку пришел Де — Гручи с рукой на перевязи. Впервые за то время, что Билл знал его, он оживленно беседовал с ребятами, расхаживая по раздевалке. Куда делась его обычная молчаливость перед матчами? Ребята не оставили это без внимания. Билл заметил удивленные взгляды, которыми обменивались Пинчер Мартин и Пит.

Рози подсел к Биллу с Питом и кивнул в сторону Ворчуна.

— Я и не думал, что дела обстоят настолько серьезно, — заметил он, по–своему поняв перемену в поведении Де — Гручи.

— А где же ты был последние две недели?

— Наверное, засунул голову в песок, как страус, — улыбнулся Рози. — Ты хочешь, чтобы я перестал шутить?

— Ни в коем случае! — с деланным ужасом воскликнул Билл. — Это было бы последней каплей!

В тот вечер ребята чувствовали себя бодро. Билл видел, как обычно бесстрастный Вождь катил круг за кругом, улыбаясь и перебрасываясь о чем–то с Уордом, желая подбодрить его. Остальные игроки тоже были оживлены. Скотти Макинтош, который ничем не проявлял своих чувств в этом сезоне, даже когда забил свой первый гол, приветственно помахивал клюшкой друзьям в секторе учащихся Северо–западной школы. Родители Вонга сидели в ложе, и Бенни остановился возле них на несколько секунд, а Билл, улыбаясь, поглядывал на своих родителей.

«В самом деле, все игроки команды в этот вечер в несколько приподнятом настроении», — подумал Билл. Но и кельвинцы находились в не менее радужном.

Уже с первых минут игры Билл почувствовал их стремление и волю к победе. Не мудрено, ведь они могли выйти на первое место в случае выигрыша, так же как и команда северозападников могла бы возглавить таблицу розыгрыша, если победит она. У кельвинцев из–за болезни отсутствовал один из лучших игроков Пуля — Пубек, обративший на себя внимание при их первой встрече. Это в какой–то степени уравнивало шансы, ведь у северозападников не было Армстронга и Де — Гручи, а это многое значило.

Во время своей первой атаки Билл уложил на лед приставленных к нему стопперов. Он вошел в зону защиты кельвинцев и готовился к броску, когда его сбили с ног чистым приемом. В первом периоде северозападникам удалось несколько раз бросить по воротам Шивэна, но тот с легкостью отражал самые трудные удары. У Брабанта работы было больше, но и он сохранял свои ворота в неприкосновенности.

Во втором периоде, словно взбодренный напутствием Де — Гручи, Билл трижды бросал по воротам, но также безуспешно. В третьем периоде Уорд совершил свой единственный промах за всю игру. Он потерял шайбу в центре поля, и нападающий кельвинцев, подхватив ее, ринулся вперед. Быстрый пас Стаймерсу, и Уорд остался позади, защита — Рози и Уоррен — была застигнута врасплох. Стаймерс обладал одним из самых мощных бросков среди игроков школьной Лиги, и ему представилась возможность продемонстрировать его. Брабант оказался бессилен. Это был единственный гол за всю игру.

 

Глава 14

— Ну, Босвелл (Босвелл (1740–1795) — известный журналист и писатель), — понукал он себя, — пора за дело.

Он порылся в фотографиях, лежавших грудой на столе, полистал газеты, наконец усевшись перед компьютером, выдвинул ящик стола, достал газетные вырезки с материалами о последних матчах школьных команд и уткнулся в таблицу.

Первенство команд школьной Лиги

Результаты последних матчей:

Шк. Кельвина — Северо–западная школа: 1:1

Шк. Даниэля Мак — Интайра — шк. Гордона Белла: 4:3

Таблица розыгрыша

Ли Винсент вздохнул. Что за путаная ситуация! Он задумался о команде Северо–западной школы. Она могла бы побить любого соперника, даже кельвинцев, которым проиграла на прошлой неделе. Правда, команда играла в ослабленном составе, да и Шивэн отлично стоял в воротах. Северозападники должны благодарить даниэльмаковцев за победу над командой школы имени Гордона Белла. Здорово они заиграли в последнее время.

Ли повернулся к компьютеру и принялся за работу. Настрочив несколько абзацев, он потянулся к телефону и набрал номер.

— Привет, Ред! Это Ли Винсент. Что говорит доктор о Де — Гручи? Он будет завтра играть?

Ли выслушал ответ и поблагодарил.

— Спасибо, Ред. Я как раз сочиняю свою колонку в завтрашний номер. Желаю удачи.

Положив трубку, он продолжал трудиться. Как раз, когда он перечитывал написанное, раздался телефонный звонок.

— Спортивный отдел, — поднял он трубку. — Кто? Остряк?.. Откуда ты взялся?! Конечно, я постараюсь ответить на твои вопросы. Приходи. Жду.

Читая материал, он одновременно исправлял текст: «Одной из странностей человеческого характера является то, что большинство людей симпатизируют слабым и желают им победы. Их радует поражение команды «Янки», они ставят на самых темных лошадок на скачках, громко приветствуют претендента, когда тот поднимается после нокаута и проводит сильный удар в челюсть чемпиона. Вот почему в первенстве школьных команд в этом сезоне болельщики ополчились на хоккеистов Северо–западной школы, которые в прошлом году вызывали всеобщие симпатии, когда были слабейшими в Лиге, командой несмышленышей. В этом сезоне несмышленыши набрались ума–разума и начали действовать на льду как единовластные хозяева, тем самым потеряв свою популярность. Но грянул гром. Интересующиеся хоккеем в нашем городе видели — что–то неладное творится с командой. Стало известно, что в раздевалке случались пререкания, которые иногда продолжались и на ледяном поле. Все это отдавало неприятным привкусом. Команда училища имени Сен — Джона побила северозападников, доставив радость болельщикам. Через неделю они явились в «Амфитеатр» посмотреть игру команды школы имени Даниэля Мак — Интайра, которая до этого не выиграла ни одной встречи, в надежде, что она одолеет зазнавшихся северозападников. Так оно и случилось. Но уже к концу встречи настроение болельщиков стало меняться. Они уже не были убеждены, что желают поражения команде Северо–западной школы. Они увидели игру восходящей звезды — Спунского. Увидели также, как серьезную травму получил капитан команды Вик Де — Гручи. На прошлой неделе, когда северозападники вышли на игру с командой школы имени Кельвина, симпатии большинства были уже на их стороне. Единовластие северозападников кончилось. Во встрече с кельвинцами, несмотря на ослабленный состав, ребята сражались как львы с сильной командой, которую в первой встрече едва одолели, даже играя в полном составе. Они вновь проиграли, в третий раз подряд, с минимальным счетом 1:0. Сегодня вечером после матча сенджонцев и кельвинцев они встретятся с командой школы имени Гордона Белла.

Когда–то первое место в чемпионате школьной Лиги было для них бесспорно. Теперь только победа над гордонбелловцами позволит им попасть в финал. Сегодня их капитан Де — Гручи выйдет на лед после долгого перерыва, хотя и с перевязанной рукой. По словам наставника команды Реда Тэрнера, Де — Гручи извел врачей просьбами разрешить ему играть в легкой повязке. Гипс у него сняли. Когда я пишу эти строки, Ред Тэрнер еще не знает, какие перестановки он сделает в составе.

Положение в таблице таково, что три команды могут набрать одинаковое количество очков, — если сенджонцы победят кельвинцев, то у них станет девять очков, и столько же может набрать победитель матча между командами северозападников и школы имени Гордона Белла. Но если кельвинцы побьют сенджонцев или даже сыграют вничью, то со своими 11‑ю очками будут недосягаемы для соперников и станут победителями чемпионата. В случае, если встреча северозападников с гордонбелловцами не закончится вничью, победитель с 9‑ю очками займет вторую строчку в таблице».

На следующее утро Ред Тэрнер исчертил в своем кабинете груду бумаги, решая возможные варианты расстановки игроков на сегодняшнюю игру с гордонбелловцами. Время от времени он вставал из–за стола и шагал по просторному и светлому гимнастическому залу, в котором сейчас ребята играли в волейбол, заглядывал в раздевалки, сушилки для спортивной одежды, душевные. Решение, которое он должен был принять перед сегодняшним матчем, было, пожалуй, самым трудным за все время его работы в Северо–западной школе.

С кем выпустить Джемисона? Оставить ли Уорда в звене Гордона, вернув Рози в защиту? Может быть, вообще не заявлять Уорда на игру? Но мальчик хорошо показал себя в прошлом матче — одна только промашка за всю игру. Перевести Рози в нападение? Но у Рози не хватает скоростных качеств, а это может фатально отразиться на результате матча с гордонбелловцами, самой быстрой командой в Лиге.

Вернувшись к столу, Ред, чтобы отвлечься от мучивших его сомнений, некоторое время разглядывал списки баскетбольных команд внутри школьного первенства, но вскоре вернулся к заявочному списку хоккеистов на сегодняшнюю игру, когда появился Толстяк.

— У меня свободный урок, — сказал он. — Нужно что–нибудь помочь?

— Отыщи мне хорошую гадалку.

— Если бы это помогло, — вздохнул Толстяк.

После его ухода, около одиннадцати часов, раздался стук в дверь.

— Входите! — откликнулся Ред. Он поднял голову и тут же вскочил с места.

— Остряк? Откуда ты свалился?!

— С неба, — хохотнул селекционер из Торонто. На нем была толстая меховая шуба, на лице играла добродушная улыбка. — Еще вчера. И улечу сразу же после сегодняшних матчей.

— Что за спешка?

— Надо поспеть на Западное побережье, посмотреть одного паренька, которого мы думаем привлечь к себе. Ты занят?

— Нисколько. Присаживайся.

Джексон сел и оглядел шкафы с картотекой, баскетбольные и волейбольные мячи, лежавшие в углу кабинета, кучу каталогов, рекламирующих спортинвентарь, старые фотографии самого Реда, сделанные в те дни, когда он был знаменитым защитником в торонтских «Кленовых листьях». Лишь после этого он перешел к делу.

— Послушай, Ред, — начал он. — Я хочу задать тебе несколько вопросов относительно твоего Спунского.

Ред окинул взглядом гостя. Так вот оно в чем дело!

— Что ты можешь сказать о нем? — Джексон вынул из кармана видавший виды блокнот и принялся его листать. — Он тут у меня записан. Я видел его во время первого матча с кельвинцами. Ты же помнишь? Тогда я и не думал о нем, но приметил на всякий случай. Вот… «Еще зеленый, но с задатками, со временем может стать хорошим хоккеистом…» С тех самых пор я держу

его на заметке. Тут еще Ли Винсент расхвалил его в своей колонке как одного из лучших. А добиться похвалы Ли Винсента что–нибудь да значит. Во всяком случае, я решил еще раз посмотреть его и поговорить с тобой.

Ред взял карандаш и принялся вертеть его, глядя в окно.

— Теперь он не такой уж зеленый, — произнес он. — Правда, еще не мастак на коньках, но добьется и этого.

— А что за драчка была у него с Армстронгом? Он, что, буян? Или у него такой норов, что с ним трудно ужиться?

Ред покачал головой.

— Просто он не дает себя в обиду. Тихий, скромный парень, не буян, не задира. Но, если его задеть, спуску не даст. Армстронг цеплялся к нему, вот и получил обратно с процентами. — Ред усмехнулся и рассказал, как Билл расправился с Армстронгом на тренировке. — Я сам не мог бы в свои лучшие годы так мастерски провести прием. А Армстронг не из тех, кого так просто уложить на лед. Остряк заносил все это в блокнот.

— Еще, вот он стал капитаном команды. Это что — причуда? Или назло болельщикам?

— Спунский стал капитаном после того, как Де — Гручи получил травму, потому что является настоящим лидером команды… Но ты и без меня хорошо осведомлен о парне…

— Провел несколько часов с Ли Винсентом вчера вечером, — объяснил Остряк. — Скажи, а вы с ним не сговорились?

Ред рассмеялся.

— Возможно.

— Что ж, я составлю собственное мнение о парне, — вставая, произнес Джексон. — Только держи язык за зубами. По рукам?

— Конечно.

— Если вы выиграете сегодня, я приеду на финальные игры. Желаю удачи.

— Спасибо.

Остряк ушел. Ред снова уткнулся в лист бумаги, лежавший перед ним. Он должен был заявить игроков на сегодняшний матч, но беседа с Остряком не выходила у него из головы. Речь шла о судьбе юноши. Ред вспомнил свои переживания, когда решался вопрос, быть или не быть ему профессионалом. А Спунский даже ничего не подозревает… И если сегодня вечером плохо покажет себя, может быть, так никогда ничего и не узнает…

И Ред принялся за составление заявки.

 

Глава 15

До середины первого периода Билл даже не подозревал о том, что на матче присутствует селекционер из Торонто. Гордонбелловцы играли в неполном составе — их игрок был наказан двухминутным штрафом за опасную игру высоко поднятой клюшкой. Пользуясь преимуществом, северозападники раз за разом обстреливали ворота, но без успеха. Вдруг неожиданно мощный бросок Вождя — и шайба, ударившись о чей–то конек, отскочила в центральную зону. Билл и Форсайт бросились за ней. Форсайт был ближе к шайбе — между ним и воротами северозападников никого не оказалось, — ребята увлеклись атакой и забыли про Брабанта. С трибун доносились крики, но Билл слышал только собственное дыхание и скрежет коньков по льду — своих и соперника. Шайба остановилась возле бортика, как раз перед судьей–информатором. Первым ее мог достичь Форсайт и развернуться к воротам Брабанта. Отставая, Билл видел это. Надо только поспеть перехватить Форсайта у бортика. Он был совсем рядом, когда Форсайт притормозил, чтобы подхватить шайбу. Билл вихрем налетел на него, сам едва удержавшись на коньках при столкновении, а Форсайт, перелетев через бортик, приземлился на колени человека, сидевшего рядом с судьей–информатором. В тот момент, когда Билл отпасовал шайбу Гарри Бертону и пошел в атаку, он вдруг вспомнил, что однажды видел этого человека вместе с Ли Винсентом. Селекционер из Торонто!

Форсайт еще не успел перебраться через бортик, а северозападники уже снова насели на ворота. Низенький Пол Финниган, вратарь, отразил три броска, отбил и четвертый, но неудачно — прямо на клюшку Билла, и тот, не раздумывая, с ходу ударил по воротам. Финниган в падении пытался отбить ее, но шайба скользнула по его клюшке и влетела в сетку. Хоккеисты Северо–западной школы на поле и на скамье запасных, победоносно потрясая клюшками, приветствовали первый в этой игре гол.

Увлеченный игрой Билл позабыл о селекционере из Торонто. Спустя минуту, отдыхая, он испугался за Де — Гручи, увидев, как Вик принял на корпус Бивена и сбил его с ног. Все–таки рука Ворчуна еще окончательно не зажила…

— Хорошо, что он снова с нами, — громко сказал Пинчер.

И впрямь, защита сегодня была на высоте. Рози с Биллом, Де — Гручи с Уорреном, старые сыгравшиеся пары… После долгих размышлений Ред решил не ставить сегодня в нападении Рози против скоростной команды гордонбелловцев. Несмотря на свою неопытность, Уорд быстро бегал на коньках, и в раздевалке перед началом игры Ред поставил перед ним единственную задачу — неотступно преследовать Джонса.

— Не имеет значения, даже если ты не проведешь ни одного броска по воротам, — говорил Ред. — Следуй за Джонсом, как тень, провожай до самой скамьи.

— Даже до душевой, — ввернул Рози.

Уорд точно придерживался установки Реда. И хотя при этом он не усиливал игру звена нападения Пита, но напрочь выключал из игры Джонса, неотступно следуя за ним по всему полю. Это облегчало задачу Де — Гручи, игравшего роль чистого защитника. После нескольких бросков во время разминки перед началом игры Вик признался Реду, что правая рука у него действует еще не в полную силу, тогда Ред велел ему даже не пытаться переходить в атаку, достаточно сделать своевременный пас. И сосредоточив все внимание исключительно на обороне своих ворот, Вик играл четко. «Хорошо бы, конечно, забить гол на глазах посланцев из НХЛ», — подумал вдруг Билл. Но это было не самое главное.

Во второй половине первого периода и в начале второго игра шла с переменным успехом. Единственный забитый гол с каждой минутой становился все весомее.

Неожиданно Брабант бросился в самую гущу игроков, чтобы накрыть шайбу, и в толчее один за другим на него повалились три хоккеиста. Когда им помогли подняться, Брабант не двигался. Ребята сгрудились вокруг своего вратаря, обмениваясь тревожными взглядами. Толстяк выскочил на лед и приподнял Брабанту голову. Тот ни на что не реагировал. Толстяк пытался привести его в чувство, затем посмотрел на тренера и тихо спросил:

— Может быть, мне встать в ворота?

И тут Брабант мгновенно очнулся. Он был в состоянии грогги, но услышал, что сказал Толстяк. С трудом поднявшись, он шепнул Биллу, что слова Толстяка подействовали на него, словно фунт нюхательной соли. Через минуту–другую он оправился и занял свое место в воротах.

— У меня замечательные способности к медицине, — бурчал Толстяк, возвращаясь на место. — Мне следует стать врачом.

Вскоре Скотти Макинтош впервые в сезоне был удален на две минуты за подножку. Это стоило команде гола, который забил Буш после схватки Форсайта с Биллом, в результате, которой Билл оказался на льду. Затем в первую же секунду возвращения Скотти на лед Бевин забил еще один гол, после того как Брабант отбил четыре мощнейших броска в течение десяти секунд, но не справился с пятым.

Северозападники ушли на последний перерыв, проигрывая одну шайбу. Впереди еще было двадцать минут, за которые они должны были доказать свое право на выход в финал.

Их штурм ворот соперника в первые минуты третьего периода вызвал шумную реакцию трибун, перешедшую в сплошной рев. Билл сражался так, словно от этого зависела его жизнь. Всякий раз, когда у него оказывалась шайба, он отчаянно рвался к воротам гордонбелловцев. Отняв шайбу у Буша, он продольным пасом переправил ее Питу, тот бросил по воротам, но Финниган поймал шайбу в ловушку. А когда Брабант опрометчиво выкатился из ворот, Билл упал на колени, чтобы принять на себя шайбу, сильно пущенную Бушем, тут же вскочил и, превозмогая боль, снова бросился вперед. Одна атака, вторая, третья, но гордонбелловцы умело оборонялись и сохраняли перевес в одну шайбу. Скотти Макинтош чуть не плакал от досады, повторяя все снова и снова, что это он подвел команду.

— Ничего, отыграемся! — крикнул ему Пит.

Мать Билла глядела на сына, едва переводившего дыхание на скамье для запасных, и вспоминала то время, когда он еще не был таким рослым и сильным юношей, который сейчас напряженно следил за ходом игры, забыв о ее существовании. И отец, когда Билл выходил не лед, не спускал с него глаз. Ему казалось, что он видит в сыне что–то знакомое, и память переносила его в другие времена и в другие места, где он видел мужчин, сражавшихся за иные цели, чем победа в хоккее, мужчин, которые терпели поражения, но никогда не были побежденными. Несколькими рядами выше Сара то сжимала, то разжимала кулачки, и на ее побледневшем лице выражались отчаяние и надежда. Остряк спрятал в карман свой блокнот. Есть вещи, которые можно запомнить и без него. Он все время ждал, что вот–вот что–то произойдет, и счет изменится. Он прожил в хоккее долгую жизнь и, хотя до окончания матча оставалось всего шесть минут, был уверен, что никакая команда не сможет выдержать такого яростного напора, какой испытывали сейчас гордонбелловцы.

И это, произошло. Джонс получил пас, но Уорд блокировал его, и оба упали. Рози, спешивший на подмогу, в свою очередь, тоже повалился на них, и все трое барахтались на льду. Билл подхватил шайбу, и нападающие гордонбелловцев, словно загипнотизированные воспоминанием о его прошлых сольных проходах, двинулись за ним, оставив без присмотра Гордона. Они уже настигали Билла, когда он в последний момент отдал шайбу Питу. Пит принял шайбу и рванулся вперед. Затем отпасовал ее Стретчу, уверенный, что соперники ожидают, что он отдаст шайбу Биллу. Но Стретч не дотянулся до шайбы и с грохотом врезался в бортик. Тогда Пит сам направился за шайбой в угол и, подхватив ее, увидел Билла у красной линии. Он выложил шайбу прямо на крюк Спунскому, и тот, не задумываясь, мощно пробил по воротам. Финниган успел только задеть шайбу краем перчатки. Счет сравнялся.

Гордонбелловцы перешли в глухую защиту, прилагая все усилия для того, чтобы удержать ничейный результат. Потеряв преимущество, им больше ничего не оставалось. Минуту спустя Пинчер Мартин перехватил пас, посланный нападающему гордонбелловцев, и отдал Скотти Макинтошу. Юноша, который едва сдерживал слезы, считая, что он стал виновником поражения своей команды, которую не устраивала ничья, пробился с шайбой к воротам, хладнокровно выманил из ворот голкипера и протолкнул шайбу в сетку. Этот гол оказался решающим. На последней минуте тренер гордонбелловцев заменил вратаря шестым полевым игроком. В борьбе за шайбу в зоне защиты северозападников в результате падения одного из игроков гордонбелловцев произошла свалка, и Рози, овладев шайбой, мощнейшим ударом отправил ее через все поле. Шайба, замедляя движение, на последней секунде игры пересекла линию ворот.

4:2. Команда северозападников вышла в финал! В раздевалке Билл устало опустился на скамейку рядом с Де — Гручи и шлепнул его по колену.

— Хорошо, что ты вернулся, болтливый старый козел!

— Я тоже рад, что вернулся вовремя, — ухмыльнулся Ворчун.

 

Глава 16

Всю следующую неделю команда, да и вся школа готовились к финальной встрече с кельвинцами. Ред часто задумывался о Билле Спунском. Он не встречался с Остряком Джексоном после игры с командой школы имени Гордона Белла, но, хорошо зная нравы профессиональных клубов, понимал, что если Остряк был настроен в пользу Спунского до матча, то теперь должен еще больше заинтересоваться им. Возможно, что Джексон был единственным разведчиком, который обратил на него внимание. Но теперь и представители других клубов должны забить в боевые барабаны, чтобы заполучить Билла под свои знамена.

Каждый год 21 клуб Национальной хоккейной лиги тратит уйму времени и средств, отыскивая по всей стране молодых хоккеистов из любительских команд. Их оценивают, обсуждают их кандидатуры, и в июне те игроки, на которых остановился выбор, уже к этому подготовлены. Случалось и так, что юноши, на которых вербовщики не обращали внимания, вырастали в звезд первой величины. Тут имел значение опыт селекционера, и Ред был уверен, что, если Остряк Джексон заинтересовался Спунским, он обеими руками будет голосовать за то, чтобы Билл попал в список новобранцев «Кленовых листьев».

Ред кое–что слышал о финансовых затруднениях Спунских и жалел, что былая система вербовки была отменена. В прежнее время Остряк предложил бы Биллу аванс при подписании контракта, но ныне все денежные расчеты начинались с приема игроков в одну из клубных команд.

За день до решающей игры с командой школы имени Кельвина Ред сидел за столом в своем кабинете и по обыкновению вертел в руках карандаш, когда пришел Пит Гордон.

Они обсудили своего будущего соперника, но главной темой разговора был предстоящий матч.

— Нам нужно решить проблему с Шивэном, — сказал Пит. — Он здорово играет.

Ред согласно кивнул.

— Я слышал, что несколько клубов метят на него.

— Интересно, на кого положил глаз вербовщик из Торонто, который смотрел нашу игру с гордонбелловцами?

— А ты как думаешь?

— Уж не на Спунского ли?

Ред только усмехнулся.

— А может быть, на тебя?

Пит покачал головой.

— Если бы я весил фунтов на сорок больше, тогда возможно. Может быть, на Де — Гручи?.. Но он не подходит по возрасту… Билл — вот единственный в команде, который подходит и по классу, и по возрасту.

— Возможно, ты и прав, — согласился Ред. Минуту–другую Пит молчал.

— Билл беспокоит меня, — наконец проговорил он. — Очень он изменился в последнее время. Стал замкнутым, погруженным в собственные мысли. Я знаю, работа у него не легкая, но это не причина — он работает уже не первый месяц… Летом он собирается работать полный день, сказал, что должен заработать тысячу долларов. Его мать из–за здоровья не может пойти на службу, и это создает трудности в семье.

Ред заинтересовался.

— Я слышал об этом, но не заметил, что он переменился.

— С ним все в порядке, когда он на стадионе, может быть, поэтому? В игре он забывает про все.

Пит ушел, а Ред еще некоторое время продолжал в задумчивости вертеть карандаш. Слова Пита подкрепили его собственные впечатления. Печально, если заботы парня повлияют на его игру. Ред пожалел, что дал слово Остряку ничего не говорить Биллу. Но что поделаешь, слово есть слово. К тому же было бы куда хуже, если бы парень узнал о возможности попасть в «Кленовые листья», и вдруг осечка… Да, интересно, чем все это кончится…

В тот вечер в доме Спунских царила тягостная атмосфера. За ужином отец не произнес ни слова. Билл замечал встревоженные взгляды матери. После ужина, перейдя со своим кофе в гостиную, отец развернул газету и как бы невзначай произнес:

— Сегодня был разговор об одной работе…

У Билла мелькнула искорка надежды.

— Какой? Где? Которая не будет тебе в тягость, надеюсь?

— Почему ты молчал до сих пор, Эндрю?! Расскажи! — всполошилась мать.

— Создается большой шахтерский поселок на севере Манитобы, — продолжал отец. — Пришло письмо на факультет. Для работы с персоналом требуются люди, знающие европейские языки. Там нанимают рабочих, многие из которых плохо владеют английским.

— Уехать отсюда? — встревожилась миссис Спунская. — Оставить университет?..

— Жалование там в полтора раза больше, чем здесь, — отозвался отец.

Билл словно потерял дар речи. Он знал, как отец любит преподавательскую работу, университет… И он хочет распрощаться со всем этим…

— Конечно, мне жаль оставлять университет, — как бы отвечая на мысли сына, продолжал мистер Спунский. — Но нужно содержать дом, семью… А здесь я этого не могу. Даже с помощью денег Билла нам не хватает на жизнь… — Он поднял ногу и показал ботинок с протертой подошвой. — Подходит срок выплаты четырехсот долларов только под закладную за дом. Конечно, будь я уверен, что через месяц–два положение изменится… Но я этого не предвижу… А через год Биллу поступать в университет…

— Все переменится к лучшему, вот увидишь, — успокаивала его жена. — Дай срок, и все уладится… Разве не так?.. А ты подумал о нашем доме?.. А школа Билла?.. Бросить все?

— Я думал над этим.

— Но ты еще не дал окончательного ответа?

— Работа там должна начаться в июне, но компания хотела бы в ближайшую неделю знать, кто с нашего факультета даст согласие… До тех пор вакансия будет свободна.

Наступило тягостное молчание.

— Завтра тебе исполняется восемнадцать лет, — посмотрев на Билла, вдруг сказал отец.

— Я испеку торт, — подхватила мама, — и вечером вы его попробуете.

— Мне нельзя наедаться перед матчем, — улыбнулся Билл. — Но если мы выиграем — это будет лучшим подарком на день рождения, — я съем весь торт целиком!

Утром рядом с прибором Билла на столе лежал небольшой сверток. Он развернул его и увидел красивый, почти новый кожаный бумажник отца, которым тот почти не пользовался.

— Надеюсь, сынок, ты сумеешь лучше воспользоваться им, чем я, — сказал отец.

Перед началом матча с кельвинцами Пит и Де — Гручи сидели рядом в раздевалке и шептались.

Команда готовилась к выходу на лед. Ред Тэрнер давал последние указания Уорду. Сегодня тот должен был опекать Стаймерса так же внимательно, как он опекал Джонса на прошлой игре. Брабант нервно постукивал клюшкой по полу.

— Не понимаю, что творится с Биллом, он сам не свой, — шептал Пит.

— Я тоже это заметил, — также шепотом отозвался Де — Гручи. — Может, просто волнуется перед матчем?..

— Не похоже. Между прочим, сегодня у него день рождения. Почти мужчина.

— Если хочешь знать мое мнение — он уже мужчина.

В дверь постучали. Толстяк отпер ее. Ред поднял голову и увидел Остряка Джексона, который манил его пальцем. Ред вышел и плотно прикрыл за собой дверь. Увидев улыбку на лице Остряка, Ред сразу понял, что привело его в раздевалку.

Остряк помахал в воздухе телеграммой.

— Только сегодня прилетел, телеграмма уже ждала меня в отеле. Твой Спунский попал в наш список. Я даже не поверил своим глазам…

Ред хорошо знал репутацию хозяина «Кленовых листьев» — упрямая и ворчливая личность.

— Что в нем хорошо, так если уж он что–то решит — точка, — продолжал Остряк. — Правда, он не верит, что парень, который еще два года назад не умел стоять на коньках, может подойти нам, но тут он полагается на меня.

— Что ж, это не впервой, — усмехнулся Ред. — Помню, лет сорок назад с Биллом Езда было почти то же самое. Два года регулярных тренировок, и он стал хоккеистом хоть куда! А старый Беко Макдональд? Черт побери, до хоккея он играл только в лакрос, никогда не держал в руках клюшку. Если парень стоящий, то…

— Что ж, посмотрим после сегодняшней игры, — перебил его Остряк.

Дверь из раздевалки кельвинцев распахнулась, и ребята высыпали в коридор.

— Увидимся после матча, — сказал Остряк.

Ред открыл дверь раздевалки и крикнул:

— Мальчики, на выход! Одна игра отделяет нас от встречи с командой Брэндона. Пошли!

Первыми в дверях оказались Брабант, Пит и Де — Гручи. Последним вышел Спунский.

 

Глава 17

Билл не помнил ни одного момента той разминки. Уже потом ему рассказывали, что он был сам не свой, каждый его бросок едва не сбивал с ног Брабанта… Словно в оцепенении он прослушал национальный гимн, покинул лед и опустился на скамью. Только когда последние зрители уселись на свои места, он заметил Остряка Джексона рядом с Ли Винсентом в ложе прессы, но это не отложилось в его сознании. Он посмотрел на трибуну, где сидели его родители, и вяло махнул им рукой. Если бы ему и маме удалось убедить отца подождать еще полгода, проблема с выплатой ссуды была бы решена… За лето он бы заработал эту тысячу долларов…

Арбитр ждал в центральном круге с шайбой в руках. Хоккеисты обеих команд выстроились друг против друга. Рози, сидевший рядом с Биллом, встревоженно посмотрел на него.

— Что с тобой? Уж не заболел ли ты?

— Bсe в порядке, — мотнул головой Билл.

Дэнсфорд вбросил шайбу. Под гул трибун Пит выиграл вбрасывание у Паулсона, отбросил шайбу Стретчу на левый фланг, и северозападники начали первую атаку в этой встрече. Едва пройдя синюю линию, Стретч хотел отпасовать шайбу, но ему помешал Манхейм, и пас оказался неточным, Шайбу подхватил Джозефсон, развернулся и, набирая скорость, обошел защиту и Стретча. Шайба оказалась у Стаймерса. Уоррен блокировал его, но тот успел сделать бросок по воротам, однако Брабант отразил шайбу. Паулсон бросился на добивание и промахнулся. Пит попытался вытащить шайбу из своей зоны, но Манхейм встретил его на корпус, и Пит не удержался на коньках.

Билл следил за игрой, постепенно забывая о своих горестях.

— Выходи из зоны! — крикнул Ред, стоявший позади скамьи.

Уорд пытался это сделать, но ему не дали. Всякий раз, когда шайба оказывалась у него, Билл невольно вспоминал Армстронга, его мощный бег, умение контролировать шайбу. Команда Брэндон–колледжа раскладывала на обе лопатки все команды на западе провинции, и главную роль в этом играл Армстронг… Хороший подарок я сделал брэндонцам, с усмешкой подумал Билл… Стретч прошел с шайбой, в центр поля и вот–вот мог пересечь синюю линию и войти в зону соперников, но тут Джозефсон отобрал у него шайбу, послав ее в угол Стаймерсу, а тот переправил Паулсону. Де — Гручи уложил Паулсона на лед — шайба снова вернулась в угол, отскочила от бортика к воротам, и Брабант откинул ее в центр поля. В волнении Билл ерзал на скамейке.

— Почему они не выходят из зоны, черт возьми!

— Пытаются, — отозвался Ред за его спиной. — Кельвинцы горячо взялись сегодня.

— Могли бы найти для этого другое время, — пробурчал Рози.

Игра была жесткая. Кельвинцы полностью владели инициативой. В толчее у бортика четверо хоккеистов яростно сражались за шайбу, и Билл напряженно следил за ними. Прижать шайбу к бортику не удалось, кто–то вытолкнул ее в сторону ворот. Брабант бросился ничком и накрыл ее. Раздался свисток. Игра остановлена.

— Билл, Рози — на лед! Пинчер, твое звено! — распорядился Ред.

Арбитр готовился вбросить шайбу неподалеку от ворот Брабанта.

Новая пятерка северозападников вышла на лед. Билл, прокатываясь мимо Де — Гручи, заметил его растерянный взгляд. Это был плохой знак.

Кельвинцы тоже произвели полную замену.

Билл занял позицию перед воротами, Рози не спускал глаз с Манхейма, стоявшего наготове у синей линии. Бледный, сосредоточенный Пинчер ждал вбрасывания. Пригнувшись и упершись коньками в лед, он огляделся вокруг, готовый побороться за шайбу с Торрансом из тройки кельвинцев.

Дэнсфорд вбросил шайбу. Пинчер отбил клюшку Торранса, отпасовав назад, и шайба оказалась перед воротами Брабанта. Хорошо, что Пинчер оказался возле нее раньше соперников. Билл обратил внимание на то, как искусно провел этот прием Пинчер. Недаром в спорах о том, кто лучший центровой в Лиге, всегда упоминался Пинчер. Он обошел Холлингера, ложным замахом обманул защитника кельвинцев и стремглав бросился вперед. Кельвинцы были вынуждены откатиться в свою зону. Пинчер сильным броском послал шайбу на левый фланг Вонгу, но ее перехватил Пубек и повел своих товарищей в новую атаку.

Из всей команды северозападников в последующие пятнадцать минут только защита и Брабант играли хорошо. Брабант, как и в предыдущих играх, считал Шивэна своим главным соперником. Если Шивэн отлично стоит в воротах, то и он может не хуже. Трижды он снимал шайбу с клюшки Пубека, когда казалось, что гол неминуем. Он громко понукал своих нападающих, кричал, чтобы они наконец проснулись от спячки. Хорошо, что защита играла удачно. Ред сам когда–то играл в защите, может быть, поэтому защитники северозападников были лучше обучены. Сейчас Ред радовался этому — Спунский, несмотря на подавленное состояние, автоматически принимал верные решения.

Звено Пита после неудачного старта постепенно приходило в себя. Не клеилась игра у Уорда. Он упускал почти каждую шайбу, а когда у него появился исключительно благоприятный шанс — он оказался один на один с вратарем — просто промахнулся.

Ли Винсент в ложе прессы обернулся к соседу и, похвалив кельвинцев, добавил: — «Кельвинцы сделали двенадцать бросков по воротам, а северозападники только три».

Джексон промолчал. Он был слегка озадачен игрой Спунского.

За несколько минут до окончания периода Билл перехватил пас защитника кельвинцев, и, быстро набирая скорость своим неуклюжим, только ему присущим «стилем», пересек красную линию, оглядываясь, кому бы отдать шайбу. Вождь и Митчелл были закрыты, отдать было некому, и Билл бросил ее вперед в зону кельвинцев. Паулсон и Митчелл помчались за ней, и Митчелл зацепил Паулсона за ногу. Раздался резкий свисток арбитра.

Митч раскатывался в сторонке, словно ничего не произошло, надеясь, что ему не придется оставить команду в меньшинстве. Но хохот на трибунах вынудил его оглянуться. Дэнсфорд стоял на месте нарушения, указывая на Митча пальцем.

— Митчелл, команда Северо–западной школы, удален на две минуты за подножку, — объявил по стадиону судья–информатор.

Ред оставил на льду Билла, и выпустил Де — Гручи, Пита и Стретча. Итак, четверо северозападников против пятерки кельвинцев, той самой, которая беспрерывно «стучалась» в их ворота с момента первого вбрасывания. Билл пригнулся, чтобы перевести дыхание. Пот капал у него со лба на лед. Он знал, что команде сегодня не хватает огонька. Знал, что и он играл не лучшим образом. Проклятие, такое настроение может привести к проигрышу! И тут наконец–то обычная жажда соперничества проснулась в нем. Кет, они так легко не сдадутся! Киснуть можно и после игры.

— А ну–ка, покажем им! — вдруг закричал Билл. Его возглас был услышан на скамье, в ложе прессы, на трибунах и, казалось, подстегнул всю команду.

— Даешь! — отозвался Пит.

— Теперь берегитесь! — буркнул Де — Гручи оказавшемуся рядом игроку кельвинской команды. — Мы еще заставим вас вытаскивать шайбы из ваших ворот!

У кельвинцев было на одного игрока больше. Пит выиграл вбрасывание. Контролируя шайбу, он остановился позади своих ворот. Тренер кельвинцев вскочил и крикнул, чтобы они шли на Пита. И Паулсон повел своих товарищей вперед. Не ожидая их наскока, Пит выкатился из–за ворот и отправил шайбу Стретчу, который молнией понесся в защитную зону кельвинцев, прямо к воротам, но Стаймерс остановил его. И снова Пит, овладев шайбой, начал водить ее в средней зоне, чтобы потянуть время. Его атаковали, и он отпасовал шайбу Стретчу, который, видя, что на него мчится Джозефсон, вновь вернул шайбу Питу, а тот, видя трех игроков кельвинской команды, послал ее через все зоны.

Прошла минута. Но когда Пит снова овладел шайбой и попытался продержать ее еще немного, Манхейм сбил его с ног и шайба перешла к Битти. Паулсон ждал у красной линии. Пас, адресованный ему, был точным. Пит попытался перехватить шайбу, но неудачно, Паулсон успел отпасовать Джозефсону. Де — Гручи вступил с ним в единоборство у бортика и вдруг схватился рукой за глаз. Это Джозефсон в пылу борьбы сильно саданул его локтем. Джозефсон, не мешкая, отдал шайбу Паулсону, который не был никем прикрыт. Он размахнулся для броска, но Пит успел помешать ему, и шайба проскочила вдоль ворот к Стаймерсу. Брабант выкатился из ворот, отразил щелчок Стаймерса, отбив в сторону шайбу, которую подхватил Билл, и пошел вперед, а тут и Митчелл вернулся на лед.

Лишнего игрока кельвинцам разыграть не удалось.

Громкие крики одобрения разнеслись по катку и Де — Гручи с хорошим синяком под глазом отправился отдыхать на скамью.

— Красиво я буду выглядеть в понедельник на сцене, — пожаловался он Реду.

— Прежде ты думал только о хоккее, — фыркнул тот в ответ.

— Я и теперь думаю только о нем! Но, черт возьми, выйти перед публикой с таким фонарем…

Кельвинцы, казалось, притихли после того, как не смогли одолеть северозападников, играя в большинстве. А те, отстояв свои ворота, чувствовали себя победителями. На последней минуте периода они трижды сильно бросали по воротам Шивэна. Но если полевые игроки кельвинской команды слегка сдали, этого нельзя было сказать о их вратаре. Он отбил мощный бросок Билла, снял шайбу с клюшки Пита и отразил неожиданный, будучи закрыт игроками, бросок Стретча почти от самой синей линии.

Во втором периоде инициативой завладели северозападники. Ли Винсент сообщил Остряку, что количество бросков по воротам обеих команд было теперь равным — двадцать на двадцать. Он с интересом наблюдал за игрой Шивэна, видя, как одну за другой тот срывал атаки Гордона, Де — Гручи, Бьюханена и Спунского. Но после каждой неудачи северозападники, отразив контратаку соперника, собирались с силами и вновь переходили в наступление.

После второго периода в раздевалке северозападников стояла тишина. Ребята молчали. Рядом с Биллом сидели Пит и Де — Гручи, а Ред переходил от одного хоккеиста к другому, поощрительно похлопывая по плечу одного, останавливаясь, чтобы дать совет другому.

Когда заканчивались десять минут передышки, Ред обратился ко всем:

— Вы переигрываете их. Шивэн не может бесконечно спасать ворота. Нападайте, бросайте по воротам из любого положения, при любой возможности. Покажите, на что вы способны!

Гол был забит на предпоследней минуте третьего периода. Кельвинцы сражались отчаянно. Атаки и контратаки следовал»! одна за другой, но все они заканчивались победой вратарей. Шивэн в течение минуты отразил четыре броска, сделанных почти в упор. На противоположном конце поля Брабант за минуту трижды защитил свои ворота.

Сидя на скамье, Билл закрывал глаза, и ему виделся пригнувшийся в воротах Брабант, отражающий шайбу за шайбой.

Из последних сил обе команды упорно пытались изменить ничейный счет. На восемнадцатой минуте Битти точно и быстро отпасовал Пубеку в центральную зону, тот подхватил, шайбу и ринулся вперед. Билл пошел ему наперерез. Пит спешил подстраховать товарища, но Билл видел, как он устал. Впрочем, утомились игроки обеих команд.

Пубеку не удалось обойти Рози, и с дальнего расстояния он выстрелил по воротам, но Брабант поймал шайбу и тут же отбросил ее Питу. Развернувшись, Гордон объехал Тубека и двинулся вперед, преследуемый кельвинцами.

Билл следовал за ним, находясь в отличной позиции для приема паса, и защитники келъвинцев пошли на него. Именно этого ждал Пит. Сделав ложный замах, будто собирался отдать шайбу Биллу, он метнулся влево и вышел один на один с вратарем. Как только кельвинцы оставили Спунского, бросившись за Питом, Билл понял, что Пит их одурачил. Гордон сделал бросок, подхватил отскочившую от клюшки Шивэна шайбу, снова бросил, — и, как говорил Ред, ни один вратарь не мог бесконечно отражать такой каскад летящих на него шайб. Бросок низом из–под налетевших на Пита защитников — и Шивэн, который спасал свои ворота, казалось бы, от неминуемых голов, на этот раз оплошал. Сквозь зубы он бранил себя за пропущенную шайбу. Билл тискал Пита в объятиях. Рев на трибунах не стихал. Он продолжался и тогда, когда на последней минуте кельвинцы бросили в нападение своих лучших игроков, чтобы отыграться, но это им не удалось.

Раздалась финальная сирена. Вся команда Северозападной школы ринулась к Брабанту. Они тискали его в объятиях, поздравляя друг друга с победой. Но это было еще не все. Ред перепрыгнул через бортик и, мимоходом похлопывая своих игроков по плечам, направился к удрученному Шивэну, который медленно выкатывался из ворот в окружении своих не менее огорченных товарищей. Ред пожал руку Шивэну, зааплодировал, и весь стадион поддержал его криками и аплодисментами. Игра Шивэна заслуживала всяческих похвал. Он бесспорно был лучшим игроком матча. Победители принялись обмениваться рукопожатиями с теми, с кем только что яростно сражались, в горячке игры чуть ли не ненавидя друг друга, и все вместе они покинули лед, победители и побежденные, сопровождаемые овациями и музыкой.

«Теперь Армстронг», — подумал Билл. Команда Брэндон–колледжа еще не закончила своих матчей, но сомнений в том, что она займет первое место, ни у кого не вызывало. Последнюю игру они должны были провести завтра против команды школы Суриса. Интересно, затаил ли Армстронг злобу против него? И еще — если отец решит переехать на север, смогу ли я там играть в хоккей?

— Радуйся, Тигр, — обернулся к нему Пит.

— Я радуюсь, — безучастно отозвался Билл.

— Тогда улыбнись.

И Билл улыбнулся.

Ред вышел из раздевалки. Трибуны еще шумели, гул, то затихая, то разгораясь, доносился и сюда. Как Ред и предполагал, Остряк Джексон находился в судейской комнате. Увидев Реда в дверях, он вышел в коридор.

— Ну, твое мнение не изменилось? — спросил Ред.

— Отнюдь.

— Жаль, что ты, как в прежние времена, не можешь выдать парню бонус.

— Чего это ты? — удивился Остряк.

— Ты же знаешь, Спунские недавно приехали в страну. Парень вынужден работать по вечерам. Сегодня перед началом игры я видел, что–то гнетет его…

Остряк задумался.

— Ты уверен, что положение так серьезно?

— Пит Гордон говорил мне, что Билл собирается все лето работать, чтобы заработать тысячу долларов. Такая сумма, сам понимаешь, не нужна ему самому.

— М-да… — протянул Остряк. — Сумма не малая…

 

Глава 18

На следующий день, когда получили утренние газеты на складе Десмонда, Альберт был в конторе. В ожидании бланков заказов он листал свежий номер. Взяв пачку заказов и прихватив с собой газету, он поспешил обратно на склад.

— Эй, парень, — окликнул он Билла. — Знаешь, финальная встреча состоится во вторник!

С блоком сигарет в охапке Билл обернулся к Альберту.

— А разве не в пятницу? — удивился он.

— Перенесли на вторник.

Закончив подборку заказа и взяв у Альберта газету, Билл развернул ее на столе для упаковок. Он мельком просмотрел отчет о вчерашнем матче. На полосе красовалась фотография Пита, забившего единственный гол во встрече. Заметил Билл и свою фамилию в отчете, но не стал читать его полностью, привлеченный сообщением о переносе финальной встречи команд школьной Лиги, который объяснялся загруженностью стадиона «Амфитеатр», — начинались игры профессиональных команд НХЛ. Обе школы согласились на перенос.

Ближе к полудню на складе появился Де — Гручи. Под глазом у него синел, зеленел и желтел здоровенный фонарь. Пришлось Вику выслушать град насмешек работников склада. Он только добродушно отшучивался.

— Не знаю, как я выйду на сцену в понедельник, — посетовал он Биллу. — Придется вставить реплику, будто я налетел на дверь…

— Или на локоть Джозефсона, — рассмеялся Билл.

В понедельник в настроении отца произошла заметная перемена. Он вернулся домой несколько позже обычного, когда Билл уже пришел с работы.

— Надеюсь, я не очень задержал вас с ужином, — сказал он в дверях.

— Ужин готов, мы ждали тебя, — отозвалась мама.

— Есть кое–какие новости, — сняв пальто и боты и входя в гостиную, объявил отец.

— Какие? Говори! — одновременно воскликнули мать и сын.

По лицу отца Билл не мог понять, хорошие или дурные вести он принес.

Мать стояла посредине гостиной с кухонным полотенцем в руках и тревожно глядела на мужа.

— Говори же!..

— Декан факультета, узнав, что я намерен принять предложение фирмы, вызвал меня. Сказал, что осенью возможно появится шанс получить по совместительству место ассистента профессора. А это значит большее жалование.

Миссис Спунская прижалась к мужу. Билл подошел к родителям, и отец обнял их обоих за плечи.

— Вижу, вы оба хотите, чтобы я остался, — сказал отец.

Можно было и не говорить этого, достаточно было лишь взглянуть на их лица.

— Но декан назвал это шансом, — продолжал отец. — Значит, не вполне уверен в такой возможности… А если не выйдет?

— Выйдет, выйдет, обязательно выйдет! — убежденно воскликнула мать. — Иначе он не говорил бы тебе об этом, не будь он уверен!

Отец покачал головой.

— Ни в чем нельзя быть уверенным. А если я не дам ответа на будущей неделе, место в Манитобе может оказаться занятым…

— Ну и пусть! — вскричал Билл.

Но единственной уступкой, которой они добились от отца, было то, что он повременит с окончательным решением. С тем они и сели за стол.

После ужина Билл поднялся в свою комнату и принялся за уроки. Он спешил покончить с домашним заданием, так как сегодня всей семьей они шли в школу на постановку «Жизнь с отцом». Билл предвкушал предстоящее зрелище. Интересно, как справится Сара со своей ролью?..

Он решал задачи по алгебре, но мысли о возможных переменах в жизни семьи не оставляли его. Билл уже сообщил родителям, что летом собирается работать на складе Десмонда, но отец ответил категорически «нет» — на каникулах он должен отдохнуть. Билл не знал, как ему быть…

Наконец он покончил с алгеброй и переоделся в свой лучший костюм. Спустившись вниз и ожидая родителей, он взял вечернюю газету и в глаза ему бросился заголовок, набранный, крупным шрифтом:

Армстронг сделал отбивную из защиты Суриса, забив 5 шайб.

Он прочитал статью до конца. Матч между командами Брэндон–колледжа и школы Суриса за право встретиться в Виннипеге с командой Северо–западной школы состоялся в субботу вечером. Как и ожидалось, брэндонцы выиграли со счетом 6:1. Отчет об этой игре был полон похвал в адрес Армстронга. Только и упоминался, что Армстронг, Армстронг, Армстронг…

В команде Брэндон–колледжа его желание исполнилось — он играл центральным нападающим в первом составе. Билл мысленно представил себе Клиффа, его легкий, внешний почти без усилий стиль бега, умение мгновенно оценить обстановку на поле, его стартовую скорость, владение шайбой…

— Вы готовы, мужчины? — раздался голос матери, спускавшейся по лестнице.

Отец был в своем старом выходном костюме, который все еще имел приличный вид. Мама надела то платье, купленное давным–давно, но которое она каким–то образом умудрялась всякими мелочами изменять так, что оно выглядело вполне модным.

— Готовы, готовы, — откликнулись мужчины.

— Ты сегодня смотришься классно, как выразились бы мои студенты, — встав с дивана и оглядев жену, сказал мистер Спунский.

— То есть хорошо? — переспросила мама.

И муж и сын уверили ее, что так оно и есть.

Родители Билла еще никогда не были в Большой аудитории школы, и она произвела на них хорошее впечатление. Сценическая площадка казалась большой, хотя Сара часто жаловалась, что там мало места для того, чтобы обставить ее реквизитом в пышном стиле нью–йоркской квартиры конца прошлого века. В зале было 400 мест, и позади них еще расставили ряд стульев. У Спунских были билеты в десятый ряд. Заняв свои места, родители Билла стали оглядываться вокруг, чтобы увидеть мальчиков и девочек, о которых они столько слышали от сына.

Спустя пять минут свет в аудитории погас. На авансцене появилась мисс Робб и испуганным голосом выразила надежду, что зрителям понравится спектакль драмкружка, а также, что они простят некоторые погрешности постановки. Закончила она сообщением, что спектакль будет повторен в среду и пятницу. Занавес пошел. На сцене находилась Сара; загримированная под мать семейства. Один за другим на сцену выходили ее сыновья и дочери. Затем появился Отец — Де — Гручи в сюртуке, с усами и в седом парике, с нарисованными на лице глубокими морщинками и с ужасающим синяком под глазом.

В зале начался веселый шепот. Один из сыновей спросил (этой реплики, конечно, не было в пьесе):

— Что у тебя с глазом, отец?

— Случайно один балбес по имени Джозефсон саданул меня локтем, — пробасил Де — Гручи.

— Мистер Джозефсон сослуживец вашего отца, — пояснила мать — Сара. — Ну, садитесь завтракать.

Кое–кто из сидящих в зале, не знакомых с пьесой и не интересующихся хоккеем, удивились, из–за чего в зале раздались смешки. После этого спектакль пошел своим чередом.

Двумя часами позже Спунские шагали по заснеженным улицам домой. Вечер прошел отлично. Вместо того, чтобы киснуть дома, Билл хохотал от души. Родители тоже забыли про свои невзгоды. Сара после первых минут робости исполняла свою роль очень хорошо, лучше всех. Когда спектакль окончился, Билл на несколько секунд юркнул за кулисы и поздравил ее. Вот уж он не думал, что драмкружок во многом окажется ему полезен. Во–первых, Сара увидела, что из себя представляет Армстронг, во–вторых, Де — Гручи на несколько недель отвлекся от терзавших его мыслей, что не может помочь команде, и, главное, спектакль помог Спунским развеяться.

Билл всю дорогу оживленно болтал с родителями. Они обменивались впечатлениями о спектакле, наслаждаясь первым мягким вечером после суровых в эту зиму холодов.

На следующее утро Билл проснулся рано. Хотелось поспать еще хоть немного, но внутренний голос напомнил ему: «Сегодня игра с Брэндоном!» Сон как рукой сняло. Остальные мысли тут же улетучились. Сегодня он весь день будет думать только об одном — о победе. Завтра жизнь войдет в обычную колею, но сегодня… Он взбил подушку. На улице еще было темно, лишь первые слабые проблески рассвета появились на небе. Нога у него начала дергаться — верный признак волнения. Он принялся растирать ее, затем сбросил с себя одеяло и протянул в темноте руку к выключателю. Будильник показывал семь часов. Еще слишком рано. Можно еще поваляться в постели. Дремотные мысли проносились в голове. Лампочка под потолком тускло светила. Спунские давно собирались купить ночничок, но всякий раз откладывали свое намерение… А все деньги, деньги, деньги… Затем в голове вновь возник заголовок:

Армстронг сделал отбивную из защиты Суриса, забив 5 шайб…

Билл снова натянул на себя одеяло.

«Армстронг сделал отбивную из Спунского, забив 5 шайб, — переиначил он.

«Спунский сделал отбивную из Армстронга, забив 7 шайб».

Он усмехнулся и подумал, что лучше бы заняться алгеброй.

Этот предмет давался Биллу с трудом. Когда они приехали в Канаду, он лучше других занимался на уроках французского, английского языков, латыни и истории. Он вылез из–под одеяла и босыми ногами зашлепал по холодному деревянному полу к своему столу… Скорее бы мама связала половичок… Взяв со стола учебник алгебры, он снова залез под одеяло.

Билл раскрыл учебник, но перед глазами маячило только одно:

Армстронг сделал отбивную из Спунского, забив 5 шайб.

Через полтора часа он уже спешил в школу. Со всех сторон туда стекались ученики. Небо было ясное, сильно похолодало, и редкие лучи солнца поблескивали на нетронутом снегу в палисадниках домов. Снег на тротуарах был хорошо утоптан и поскрипывал под ногами. Поправляя теплые наушники, он увидел впереди себя Де — Гручи.

— Эй, Отец! — окликнул он.

Вик остановился, поджидая Билла. Он похвалил его за хорошо сыгранную роль, но продолжить разговор им не удалось. Почти каждый встречный обращался к ним с приветствием и считал своим долгом сказать несколько слов о спектакле или хоккее. Билл увидел Сару, идущую им навстречу. Она была в короткой шубке, в сапожках и в теплом шерстяном платке.

— Вот идет Мать, — сказал Де — Гручи. — Тебе наверное неприятно было видеть, что твоя девушка связалась с таким старым козлом, как я…

Все вместе они зашагали к школе. В вестибюле Сара одарила юношей лучезарной улыбкой, и они расстались.

Де — Гручи обернулся к Биллу, желая что–то сказать, но тот опередил его:

— Послушай, это она тебе улыбнулась!

Вик растерялся от этого неожиданного заявления.

— Да ты…

— Тебе, тебе! — настаивал Билл. — Ты же сам видел, как она улыбнулась, увидев тебя! И ведь именно Сара завлекла тебя в драмкружок. Я не встану вам поперек пути…

Посмеиваясь, он оставил позади красного от смущения Де — Гручи, который бормотал: «Ну, ты даешь, черт возьми! Что это взбрело тебе в башку?!»

Этот день был неудачным для педагогов Северо–западной школы. Они не сразу поняли почему. В 14‑й аудитории, где занимался десятый класс, учительница литературы Этель Робинсон, стройная молодая женщина, которая всегда включала в свои уроки произведения молодых канадских писателей, попросила Скотти Макинтоша прочесть стихотворение Сьюзен Масгрейв. Скотти запинался на каждой строчке, и учительница удивленно глядела на него. Такого с ним никогда не бывало. Она хотела было поставить ему плохую отметку, но решила на этот раз пощадить его. Скотти был прилежным учеником.

— Хватит, Макинтош, садись, — сказала она. — Уоррен, пожалуйста, продолжи ты.

Нобби Уоррен сидел позади Скотти, держась ладонями за виски и думая о своем. Книга со стихами Сьюзен Масгрейв, лежавшая перед ним, даже не была раскрыта. Мисс Робинсон любила неожиданно вызвать к доске ученика, заметив, что мыслями он далеко. Уоррен покраснел, взглянул на Макинтоша, беспомощно оглядел одноклассников, открыл наугад книгу на стихотворении «Разбойник» и начал читать:

«Ветер ревел в темноте, сотрясая деревья,

Луна…»

В классе раздался громкий смех, и Нобби растерялся.

— Простите, — с несчастным видом сказал он. — Я не слушал…

Мисс Робинсон вдруг вспомнила о разговорах, которые велись в учительской. Так глупо с ее стороны забыть об этом! Ведь она сама участвовала в беседе о хоккее. Ей пришлось это сделать в порядке самозащиты, так как она ни чуточки не интересовалась хоккеем и в последний раз присутствовала на матче еще девочкой, но вчера она даже приобрела билет на сегодняшний матч!

— Продолжай, Уоррен, — сказала она. — Возможно, «разбойник» сегодня сойдет.

И Нобби Уоррен продолжал… В порядке наказания за невнимательность мисс Робинсон заставила его прочесть стихотворение до конца.

Другой класс занимался в биологической лаборатории. Рози, проходя мимо аквариума, в котором резвились головастики, не смог сдержаться. Сегодня он обязательно должен был выкинуть какой–нибудь номер, иначе он вот–вот взорвется от напряжения. Рози вынул из кармана самописку, брызнул чернилами в аквариум, и сел на свое место. Прошла минута или две, пока учитель мистер Гоуторн, полный мужчина с густыми, лохматыми бровями, заметил, что с головастиками что–то неладное. Они пытались выползти из синей тьмы, карабкаясь по стеклу, и соскальзывали обратно.

— Кто налил в аквариум чернила? — сердито спросил учитель.

И Рози, который посещал этот класс уже второй год и за это время не меньше десятка раз видел, как в аквариум лили чернила, но еще ни разу не слышал, чтобы кто–нибудь признался в этом, медленно поднялся. Что угодно, только не сидеть на месте с натянутыми, как скрипичная струна, нервами.

— Я, — сказал он, и розовые щеки его побледнели. Мистер Гоуторн был так ошарашен этим признанием, в корне отличавшимся от его обычных бесплодных попыток узнать виновника, что его взяла оторопь; очнувшись, он тихо спросил:

— Зачем?

— Не знаю, — ответил Рози.

Мистер Гоуторн принялся вышагивать по классу, растерянно помахивая змеиным чучелом, которое он держал в руках. Он вспомнил, что этот мальчик из хоккейной команды школы. Ничего удивительного в его поступке, раз им овладела предматчевая истерия. Вот в чем причина. Но сегодня вечером все это закончится. Мистер Гоуторн вспомнил про билет на стадион, лежавший у него в кармане, — не следует волновать мальчика.

— Что ж, Дюплесси, — заключил он, — ты первый за двадцать три года моей преподавательской практики, кто признался в своем проступке. Я воспринимаю твое признание как проявление честности и прошу тебя не делать этого впредь. Обещаешь?

— Да, сэр, — ответил Рози.

— Тогда садись.

В 41‑й аудитории Сара Гордон закончила письменную работу по алгебре и принялась лениво чертить какие–то фигурки в тетради. Изредка она бросала взгляды в сторону Билла, который то склонялся над тетрадью, то откидывался назад в задумчивости. Сара прекрасно понимала его состояние. Он напоминал ей брата. Всех юношей она всегда сравнивала с Питом. Ей были знакомы резкие перемены в настроении Пита. То он громко на весь дом распевал, принимая душ, то сидел за завтраком, не раскрывая рта… Интересно, правда ли, что рассказывал Пит о том, будто селекционер из Торонто заинтересовался Биллом?.. Наконец раздался звонок на перемену, и она поспешила в Большую аудиторию, чтобы прорепетировать с Де — Гручи некоторые сцены, которые вчера прошли не совсем удачно.

На складе Билл не сразу обратил внимание на то, что нее заказы, которые поручалось ему подобрать, были небольшие, — два три блока сигарет, коробка сигар, баллончики с газом для заправки зажигалок, в то время как Герби таскал тяжелые ящики с кока–колой.

Отбирал и распределял заказы Альберт.

— Дайте мне большие заказы, — попросил Билл, думая, что Альберт по рассеянности распределяет работу неравномерно.

— Не дам, — ответил Альберт.

— Почему?

— А потому что тут командую я, вот почему, — отрезал Альберт.

Герби при этом рассмеялся.

— Хорошо бы это выглядело в газетах, что, мол, Билл Спунский играл ниже своих возможностей, потому что растянул сухожилие или перетрудился, таская тяжести на складе Джона Десмонда!

— Глупости! — воскликнул Билл. — Мне вовсе не трудно носить тяжелые ящики!

— Завтра ты будешь выполнять сложные заказы, а Герби легкие, — сказал Альберт. — Только не сегодня! — Он стукнул ладонью по столу. — Все! Хватит об этом. За работу!

Когда Билл и Герби направились к стеллажам, он крикнул вслед Биллу:

— Советую победить сегодня вечером, иначе я нагружу тебя большими заказами до конца зимы!

Разные мысли проносились в голове Билла. Северозападная школа… Победители городского чемпионата школьных команд старших классов… Чемпионы провинции… Это может быть завтра… Но будет ли?.. Ему вспомнилось признание Пита, высказанное им однажды: «Конечно, я этого очень хочу, ведь это мой последний год в школе…» — и слова Де — Гручи: «Я тоже рад, что вернулся вовремя». И напутствие Реда перед самым первым матчем в этом сезоне: «Я думаю, что у вас есть шанс завоевать своей школе первое чемпионское звание». И словно холодный душ:

Армстронг сделал отбивную из Спунского, забив 8 шайб.

 

Глава 19

Этот матч был непохож на другие. На стадионе перед игрой всегда царило нервное возбуждение, но не такое, как сегодня. Может быть, это была своеобразная «лихорадка решающей встречи»? Необычная тишина царила на трибунах. Необычным было и то, что среди зрителей было очень много взрослых. Трибуны были заполнены до отказа. За пять минут до начала игры свободными оставались лишь места в ложах, и те с каждой минутой заполнялись.

Билл нервничал. Весь день он был взвинчен до предела. Дома, после работы, он едва притронулся к еде. Некоторое облегчение пришло во время разминки. Но его собственное состояние подстегивалось общим возбуждением присутствовавших на стадионе зрителей.

Сделав бросок по воротам Брабанта, он откатился в сторону и увидел Армстронга, который раскатывался вокруг своих ворот. К своему удивлению, Билл не ощутил никакой неприязни к Клиффу, он был для него только соперником, которому он должен будет противостоять во время игры.

В отличие от Билла Армстронг ничего не забыл. Один раз, когда Билл направился за шайбой на половину поля, где разминались брэндонцы, он прокатился мимо Армстронга, и тот громко сказал: «А вот и местная дырка от бублика!» Товарищи Армстронга по команде глазели на Билла и усмехались. Билл лишь ухмыльнулся, возвращаясь на свою половину поля. Насмешка только подстегнула Билла. Сегодня никто не пробьется мимо него, твердо решил он про себя.

Группа болельщиков, специально подобранная, чтобы подбадривать свою команду, скандировала.

Б — Р—А — Б—А — Н—Т — Брабант!

Г — О—Р — Д—О — Н — Гордон!

У — О—Р — Р—Е — Н — Уоррен!

Так были перечислены все игроки Северо–западной команды. Когда под сводами «Амфитеатра» прозвучала его фамилия, Билл опустил голову, подумав о том, как гордятся им сегодня родители, сидевшие на трибуне. Это была не гордость за себя, а скорее чувство возлагаемой на него ответственности. Если на весь стадион выкрикивали его фамилию — значит, на него надеялись, в него верили и он должен оправдать это доверие.

Зажглись юпитеры — местное телевидение транслировало главный матч сезона. Объявили состав судейской коллегии — главный арбитр Дик Дэнсфорд, его помощники судьи из Брэндона. Обычная предыгровая рутина прошла мимо сознания Билла — проверка сеток, красных лампочек за воротами, гимн, исполненный оркестром, и гул трибун после завершения официальной части.

Билл покатился к скамье запасных и уселся между Рози Дюплесси и Пинчером Мартином. Он посмотрел на Вонга, Вождя, Макинтоша, Бертона, Митчелла и остальных, затем обернулся к Толстяку и Реду. Селекционер из Торонто снова находился в ложе прессы. Затем он обратил взор на поле. Брабант скреб коньками лед на пятачке перед воротами. Лицо его даже сквозь решетку маски казалось бледнее обычного. Ворчун ждал начала игры, ничем не проявляя своего волнения. Уоррен яростно жевал резинку. Пит стоял в центре. Уорд нервно постукивал клюшкой об лед, заняв позицию справа от Пита, а слева словно застыл на месте Стретч. Армстронг подкатил к центру и остановился перед Питом. Они холодно приветствовали друг друга. Из газетных отчетов Билл знал большинство хоккеистов брен–донекой команды. На правом краю у них играл Адаме, крупный парень под стать Митчеллу; Норман, левый крайний, крепко сколоченный, могучий на вид; защитники Мерсер и, Хойл были не такие рослые, как у кельвинцев, а ворота защищал долговязый, словно бобовый стручок, Джек Эди.

Пит редко проигрывал вбрасывание, но на этот раз уступил Армстронгу, Стретч перехватил шайбу и отдал Питу. Армстронг моментально атаковал Пита, сбил его с ног и, овладев шайбой, поглядывал, какова ситуация на поле. Но пока он достиг синей линии, Уоррен оттеснил его к бортику, и Армстронг вынужден был издалека бросить по воротам. Брабант легко отбросил шайбу Стретчу, который столкнулся с Армстронгом, и на этот раз на льду оказался Клифф. Он мгновенно вскочил и, с места набрав скорость, включился в игру в центре поля. Стретч тем временем пересек синюю линию и смотрел, кому бы сделать пас, но все партнеры были перекрыты, и он с силой послал шайбу мимо защитников в ворота брэндонцев.

Билл вместе с товарищами поднялся с места, чтобы видеть результат броска Стретча, но шайба прошла мимо ворот, и Билл снова сел, задаваясь вопросом, уж не намерен ли Ред сделать так, чтобы он как можно меньше встречался с Армстронгом на льду? Он надеялся, что нет. Билл внимательно наблюдал за манерой игры Армстронга, следя за каждым его движением, изменением скорости, уловками. Вот Армстронг ловко обыграл Уоррена, но был встречен Ворчуном и снова оказался на льду. Адаме подхватил шайбу и сделал бросок по воротам. Отскочившая шайба пришла к Норману. Еще бросок поверху.

Де — Гручи поймал шайбу на крюк в воздухе, и Пит помчался в среднюю зону, оглядываясь в ожидании паса, и дождался его. Следом за ним катились Уорд и Бьюханен, и игра вновь переместилась в зону брэндонцев. Защитник Стив Мерсер, плотный коротыш, пытался преградить путь Гордону, но неудачно и, быстро развернувшись, бросился назад на защиту ворот. Однако он не успел помешать Питу сделать мощный бросок, который отразил вратарь, Армстронг метнулся за шайбой, но Стретч прижал его вместе с шайбой к борту. Игра была остановлена. Вбрасывание в зоне брэндонцев.

— Звено Бертона, — громко распорядился Ред. — Защитники на лед!

Пятеро хоккеистов в одну секунду перескочили через бортик. Навстречу Биллу катился Де — Гручи.

— Как рука? — успел спросить Билл.

— В порядке.

Даже если не так, разве Де — Гручи признался бы.

Тренер команды Брэндона не заменил своих игроков. Билл удивился, уж не хитрость ли это… Армстронг и так достаточно долго противостоял Питу. Он дважды обходил Уоррена, но Пит всякий раз мешал, блокировал его. Может быть, тренер брэндонцев думает, что я не лучше Уоррена, а с Гарри Бертоном Армстронгу станет легче управиться, чем с Питом? Посмотрим.

Перед вбрасыванием в зоне брэндонцев, Билл и Рози ждали у синей линии соперников. Армстронг снова выиграл вбрасывание и вместо того, чтобы отпасовать партнерам, пересек центр поля и вдруг с ходу набрал скорость. Билл, откатываясь назад в свою зону, оглянулся через плечо и увидел Армстронга, пытавшегося в одиночку выйти к воротам. Билл встретил его, удачно отобрав шайбу и тут же переправив ее в зону Митчу.

Звено брэндонцев стало заметно уставать, и тренер произвел смену в ходе игры. Ред тоже заменил звено нападения, выставив против тройки брэндонцев Пинчера, Скотти и Бенни Вонга, которые хорошо владели прессингом и зажали брэндонцев в их зоне. Билл и Рози не давали шайбе выйти из зоны соперников, и почти минуту северозападники обстреливали ворота, пока нападающему брэндонцев не удалось выбросить шайбу из зоны, после чего всей командой брэндонцы бросились в контратаку.

В ложе прессы Ли Винсент обернулся к Джексону, сидевшему позади него.

— Что скажешь о Спунском? — спросил он.

— Посмотрим игру до конца. Но этот Армстронг не меньше Спунского подходит для нас. Посмотрим, справится ли с ним Спунский.

— Тебя интересует и Армстронг?

— Возможно.

Ли снова стал наблюдать за игрой, так же как и Джексон, заинтересованный противоборством Спунского и Армстронга.

Спустя несколько минут они это увидели. Адаме шел по краю, его пытался задержать Стретч. Армстронг, выдвинувшись вперед, ждал передачи от Адамса. Билл и Рози слегка откатились назад к своим воротам. Последовал пас, Билл ринулся к Армстронгу, и в тот момент, когда тот принимал шайбу, обрушился на него и уложил на лед, а сам взял игру на себя. Он пересек красную линию и продвигался с шайбой вперед, словно собираясь в одиночку пробиться сквозь встречавших его защитников. Но Стретч освободился от опекуна, Билл отпасовал ему, и Стретч вихрем выкатился к воротам, с ходу ударил, и красная лампочка зажглась!

Словно крыша взлетела над стадионом от рева на трибунах. Билл, потрясая клюшкой в воздухе, увидел, что Армстронг едва успел подняться.

Голос судьи–информатора разнесся по стадиону: «Гол забил Бьюханен из команды Северо–западной школы с подачи Спунского».

На скамье Толстяк набросил полотенце на плечи Билла и его партнеров по пятерке.

— Отличный гол, Стретч. Молодец, Билл, — похвалил Ред.

Заиграла музыка, как обычно при остановке игры. Первый раунд у Армстронга Билл выиграл.

— Что с Армстронгом? — спросил у тренера Билл. — Он необычно медленно вернулся в игру?

Ред улыбнулся.

— Ты что, шутишь?

— Ни капельки.

— Уж больно сильно ты его припечатал.

И тогда Билл начал замечать, что многие зрители на трибунах не забыли о его распре с Армстронгом, которая, казалось, развалит команду Северо–западной школы. Всякий раз, когда шайба оказывалась у него, с трибун раздавались крики: «А ну, Спунский! Берегись! Армстронг идет!» А когда шайбой овладевал Армстронг, такие же возгласы адресовались ему.

Армстронг поглощал все внимание Билла, даже когда гот находился на скамье запасных. Дважды во втором периоде шайба вбрасывалась в зоне брэндонцев. И оба раза, сидя на скамье, Билл видел, как Армстронг, выиграв вбрасывание, сразу направлялся в центр поля, где было больше простора. Это начинало беспокоить Билла. Он был слишком взбудоражен ходом игры, чтобы понять причину. Но почему–то этот прием Армстронга привлек его внимание. А пока что Пинчер Мартин был наказан двухминутным штрафом за подножку и северозападникам пришлось играть в меньшинстве.

Ред выпустил на лед Билла и Рози, оставив Вонга и Макинтоша. Наставник брэндонцев — первое звено, одного защитника и Пенгелли, нападающего из второй тройки.

Все внимание теперь было устремлено только на Армстронга.

После вбрасывания в зоне северозападников Адаме вернул шайбу Клиффу. Билл встретил его, но овладеть шайбой не смог. Бросок по воротам сделал Норман. Брабант отбил шайбу, но ее подхватил Пенгелли. Билл обернулся. Армстронг уже шел в зону северозападников. Он получил пас, обманным движением обошел Бенни Вонга, вернул шайбу Пенгелли и устремился к воротам Брабанта. Адаме в это время блокировал Билла, и когда Пенгелли бросил шайбу по воротам, то Рози чуть–чуть запоздал. Брабант пытался клюшкой подтащить ее к себе, но Армстронг успел кистевым броском слева послать шайбу в сетку. Красная лампочка вспыхнула за воротами Брабанта. Счет стал ничейным, на табло зажглись цифры — 1:1.

Артур Мэтчинсон, судья–информатор, объявил в микрофон:

— Гол забил Армстронг, команда Брэндон–колледжа, с подачи Пенгелли.

Лишь в третьем периоде Билл стал замечать, что класс игры Армстронга на голову выше остальных хоккеистов команды, но не мог поверить, что кто–то может переиграть Пита. В течение двух периодов Пит буквально висел на Армстронге, но теперь было видно, что он устал, и Клифф то и дело освобождался от его опеки. Билл не мог даже представить, что было бы с Уордом, играй он против Армстронга. Уорд справлялся с Норманом, но не представлял никакой опасности, находясь перед воротами соперников. Все отчаянные попытки Пита в одиночку атаковать ворота брэндонцев также стали менее эффективны. Усталость сказалась и на нем.

Постепенно стало казаться, что на льду всего два хоккеиста — Билл Спунский и Клифф Армстронг, совершая одну атаку за другой, поочередно сбивали с ног друг друга. Зрители на трибунах, даже те, которые никогда не слыхали о ссоре этих ребят, а только краем уха слышали какие–то глухие толки об этом, видели, что они играют в жесткий, мужской хоккей и ни один не уступает другому.

Мистер Спунский следил за стрелками часов. «Еще десять минут», — вслух произнес он. Сара, сидевшая между ним и своими родителями, через некоторое время посмотрев на часы, сказала: «Еще восемь минут». Билл тоже взглянул на часы после свистка арбитра, остановившего матч за положение «вне игры», и обернулся к Рози: «Еще только шесть минут».

— Совсем неохота играть тут всю ночь, — отозвался Рози. — Почему бы тебе не забить гол?

Если после третьего периода счет останется ничейным, то по регламенту игра будет продолжена до первого гола.

— Три минуты, — сказал Биллу Ворчун, когда они сменяли друг друга и Билл направлялся на скамью отдыхать. Стрелка приближалась уже к двум минутам, когда шайба была прижата к борту в зоне брэндонцев. Раздался резкий свисток арбитра на вбрасывание.

Ред действовал быстро и решительно.

— Билл! — окликнул он парня. — Смени Уоррена. Пинчер, обязательно выиграй вбрасывание. Вождь и Пит — на лед.

Билл выскочил на лед, не успев отдышаться, Пятерка северозападников, самых результативных и опасных игроков, останется на льду, пока шайба будет находиться в зоне соперников. Тренер брэндонцев тоже выпустил свою сильнейшую пятерку. Армстронг перелез через бортик, пошептался о чем–то со своими крайними, и Билл, увидев это, снова подумал, как бывало и прежде, что Армстронг, каким бы парнем ни был, на льду был мастером. Он весь отдавался игре, и каждый его нерв был напряжен до предела, когда он пригнувшись стоял в ожидании вбрасывания.

Билл занял позицию как раз за синей линией в зоне брэндонцев, глядя, как сходятся Пинчер и Армстронг в круг для вбрасывания. То, что неотступно волновало его, вдруг стало отчетливо ясно — однообразие приема, к которому прибегал Армстронг. Выиграв вбрасывание и контролируя шайбу, он сразу уходил от бортика и шел в середину поля. Теперь, предвидя действия Армстронга, Билл уже знал, что ему делать.

Армстронг выиграл вбрасывание у Пинчера, развернулся и, как всегда, бросился на середину поля, подальше от бортика.

Билл тут же сорвался с места, мысленно предвкушая, как отберет у него шайбу и забьет гол. Он обошел защитника и пошел на Армстронга, приготовившись к столкновению. Он мчался на Клиффа, словно в тумане, но Армстронг уже набирал скорость в стороне от него, и Билл бросился вдогонку. В течение нескольких секунд этой погони он ругал себя последними словами за то, что недооценил Армстронга, перехитрившего его.

Де — Гручи не дал Армстронгу пересечь синюю линию, Пинчер и Вождь уже вернулись в свою зону на защиту ворот, а шайба скользнула в угол, и Билл ринулся за ней, представляя себе газетный заголовок:

Армстронг сделал обезьяну из Спунского, забив решающий гол.

Билл еще раз понял, что этот парень — лучший хоккеист из всех, кого он знал.

«Играй он вместе с нами, мы бы уже по крайней мере забили пять шайб. Но он не с нами, и в этом моя вина, и я должен искупить ее» — все эти мысли пронеслись в голове Билла за одну секунду. В следующую он атаковал Армстронга, оттеснил его от шайбы и, выбравшись из угла площадки, повел шайбу перед собой, буквально пробивая себе дорогу к воротам.

В последние минуты было совершено десяток атак, десяток бросков с близкого расстояния, десяток опасных прорывов. Но этот одиннадцатый — особенный. Шайба на память Армстронгу… Зрители повскакивали с мест. Билл продирался сквозь частокол клюшек, сбивая с ног шщитников, которые пытались ему противостоять, пересек красную линию, ведя за собой партнеров. Армстронг настиг его и сильно толкнул плечом, пытаясь сбить с ног, по Билл удержался, продолжая продираться в зону соперников. Крики зрителей подбадривали его, смешиваясь с воплями болельщиков Брэндона, шум на стадионе смешался в один сплошной рев. Наконец он увидел перед собой порота. С ходу почти с вратарской площадки он сильно пробил по воротам, потерял равновесие и, ударившись об лед, следом за шайбой и вратарем влетел в ворота.

Гол!!!

Товарищи, помогая Биллу выпутаться из сетки и подняться на ноги, даже не хлопали его по спине, до того их ошеломило случившееся. Когда он поднялся, Армстронг прокатился мимо, покачивая опущенной головой. Забыв о прошлом, Билл легонько шлепнул клюшкой по трусам Армстронга, тот удивленно обернулся, и на лице его появилась тень безрадостной улыбки.

Шум на стадионе не прекращался. Сара прикусила нижнюю губу, чтобы унять дрожь. Мистер Спунский извинялся перед мужчиной, которого он колотил по плечу во время яростного рейда Билла, но тот даже не обратил на это внимания. Судья–информатор объявил время, когда был забит гол, — 19 минут 09 секунд, последняя минута игры, до конца матча оставалась 51 секунда. Остряк Джексон посмотрел на скамейку запасных Северо–западной команды. Он встретился взглядом с Редом Тэрнером. Они словно вспомнили давние времена, былые победы, когда хоккеисты не смирялись с поражением до последней секунды. Ли Винсент уставился на свою измочаленную сигару, которую жевал, он почти перекусил ее на двое.

 

Глава 20

Пит вышел из раздевалки вместе с Биллом.

Несколько неутешных болельщиков толпились возле двери в раздевалку брэндонской команды. Пит нес коньки в руках, а Билл, связав ботинки шнурками, повесил их через плечо.

— Такое ощущение, словно у меня пусто внутри, — сказал Пит.

— У меня также.

— Правда?

— Не веришь? Пощупай.

Весело смеясь, они вышли в фойе, подталкивая друг друга, радостные, с раскрасневшимися лицами, и нос к носу столкнулись с супругами Гордон, Сарой и четой Спунских. С ними был и Остряк Джексон, лицо его расплылось в улыбке, и он довольно поглаживал свои усы.

Пит увидел глаза обеих матерей и Сары, готовых расплакаться от счастья.

— Внимание! — предупредил он Билла. — Похоже, что эти женщины готовы задушить кое–кого в объятиях!

— И не подумаем! — заявила Сара.

Мать Билла взяла сына за руку и пожала. Сара поочередно крепко обняла его и брата. И тут, к удивлению Билла, все Гордоны сразу ушли.

После их ухода события разворачивались очень быстро.

— Выпьем по чашечке кофе? — предложил мистер Джексон.

Билл решил, что он предлагает пройти в кофейный бар при стадионе, но ошибся..

— В городе есть одно местечко, — сказал Джексон. — Поедем туда.

Тут появился Ред и крикнул:

— Эй, подождите меня!

Супруги Спунские только поглядывали друг на друга, считая, по–видимому, что так полагается у людей, причастных к хоккею.

Взяв такси, они приехали в ресторан, рассказы о котором Билл слыхал от мальчиков и девочек в школе. Юноши приглашали туда своих девушек по какому–либо особо торжественному случаю. Они заняли столик в тихом укромном уголке, сделали официанту заказ, и, пока ждали, мистер Джексон занимал общество беседой. Билл не спускал с него глаз, но уже после первых слов о том, что торонтские «Кленовые листья» остановили на нем свой выбор и предлагают ему приехать осенью в их тренировочный учебный центр, он больше ничего не слышал… Это казалось волшебным сном… Лишь обрывки фраз доходили до его сознания: «…не часто случается, чтобы юноша добился такой удачи… Возможно, что когда ты вернешься домой и закончишь школу, то будешь играть в какой–нибудь юниорской команде и немало зарабатывать на этом… Но я предупреждаю, как предупреждаю всех, что отбираем мы не больше десятка парней, и, если хоть один из них покажется перспективным, мы считаем, что нам повезло…»

— Что значит «перспективным»? — поинтересовался мистер Спунский.

— То есть тот, кто сможет играть в команде профессионалов, — пояснил Ред.

Затем Остряк вынул из кармана сложенный вчетверо лист бумаги, расправил и через стол протянул Биллу. Билл начал читать. Там говорилось следующее: «Если ничего не изменилось, направь парня на лето, пока не откроется тренировочный лагерь, в нашу конькобежную школу в Гарденсе и обеспечить ему там работу на 200 долларов в неделю. Советую тебе не ошибиться в выборе!»

У Билла перехватило дыхание. Он еще и еще раз перечитал написанное.

— Я сказал боссу, что ты нуждаешься в работе на лето, чтобы помогать родителям, — продолжал Джексон. — И решил убить сразу двух зайцев — помочь тебе как следует овладеть коньками и дать возможность подработать немного денег. Но запомни — никто не должен знать об этом!

Билл молча посмотрел на мать, на отца, желая узнать их мнение.

— Что ж, Билл, если ты согласен, вопрос для меня решен, — проговорил мистер Спунский. — Мы можем остаться здесь… И спасибо тебе, сынок.

Голос его дрогнул, когда он произнес последние слова.

Тут Билл почувствовал голод. Ничего не могло повлиять на его аппетит, тем более такие радостные вести. Он опустошил блюдо с особо приготовленной курицей с гарниром, выпил чашку горячего шоколада. После ужина они покинули ресторан, и мистер Джексон подозвал такси. Никто не успел вымолвить ни слова, как он заплатил шоферу, чтобы тот довез Спунских до дому.

Билл растворил перед матерью дверцу машины и крепко пожал протянутую руку мистера Джексона.

— До свиданья в Торонто, Билл.

— До свиданья, — отозвался юноша. — И спасибо вам.

Билл сел рядом с родителями, помахал Джексону и Реду, и такси тронулось с места.

Сидя в такси, Билл прислушивался к беседе родителей. Веря и не веря, они все снова и снова говорили, что благодаря хоккею, который полюбился их сыну, разрешаются многие семейные проблемы. Миссис Спунская неожиданно заявила, что достаточно хорошо чувствует себя, чтобы осенью вернуться на службу, отец с улыбкой посмотрел на нее и ни словом не возразил.

Иногда они обращались к Биллу, но его мысли были далеко отсюда, на катке НХЛ, который он никогда не видел. Ему представлялся телевизионный экран, он стоит в защите, и нападающие соперников пытаются пробиться через него к воротам, но он внимательно следит за ними, прерывает атаку, подхватывает шайбу и рвется вперед, и только рев трибун раздается у него в ушах.

Опять мечты… Но в жизни иногда случается, что мечты становятся явью.