— «Розато и товарищи», — сказала в трубку Мэри Динунцио, и ей тут же захотелось дать себе хорошего пинка за то, что она вообще ответила на звонок. Звонил Том-ПМС, человек, который желал судиться со всеми сразу — с Управлением полиции Филадельфии, с конгрессом и даже с местной дыней-канталупой. У бедняги явно закончились лекарства, вот он и названивал в одну из немногих адвокатских контор города, по горло загруженных работой и не имевших ни малейшего желания судиться еще и с дыней.
— Это мистер Томас Котт, — громогласно сообщил он. — С кем я говорю?
— С Мэри Динунцио. Мы с вами разговаривали вчера…
— Мне нужна мисс Бенедетта Розато!
— Мисс Розато сегодня не будет, сэр. — Мэри взглянула на часы. 22.16. Все разошлись по домам уже не один час назад, и в офисе стояла благословенная тишина. — Офис закрыт.
— А чего тогда вы там делаете, мисс Мэри Динунцио?
Хороший вопрос, мистер Томас Котт. Мэри снова заработалась допоздна. Бумаги покрывали стол для совещаний подобно снежному ковру.
— Мистер Котт, я готова передать Бенни…
— Я не собираюсь ничего передавать. Позовите к телефону мисс Бенедетту Розато. Я хочу знать, почему она отказывается представлять мои интересы.
— Мистер Котт, ни один адвокат не берется за любое предложенное ему дело, — ответила Мэри и поколебалась немного, прежде чем продолжить. Бенни велела своим сотрудникам не связываться с Коттом, но, может быть, если объяснить ему все, он перестанет названивать? — Думаю, Бенни уже сказала вам, что, по ее мнению, ваше дело никаких шансов в суде не имеет.
— Все ваши судьи заодно, а городской совет — шайка заговорщиков и коррупционеров.
— Мистер Котт…
— Вы меня не надуете, ни вы, ни кто другой! Немедленно позовите мисс Розато. Она наверняка в офисе. Дома ее нет.
Мэри встревоженно заморгала:
— Откуда вам известно, что ее…
— Я приезжал к ней. Стучал в дверь.
Мэри застыла:
— Как вы узнали адрес?
— Нашел в телефонном справочнике. По-вашему, я кто? Умственно отсталый? — Теперь он орал во все горло, почти визжал: — Говорю вам, давайте сюда мисс Розато!
— Мистер Котт, если вы…
— Не врите мне! Не смейте мне врать!
— Мистер Котт, я не…
— Лживая шлюха! А вот я сейчас приеду к вам и всех перестреляю…
Кинув трубку, Мэри поняла, что ее трясет. Стоявшая в переговорной тишина вдруг показалась ей абсолютной. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы осознать случившееся. Итак, Том-ПМС внезапно превратился в Тома-психа, и это уже не смешно. Бенни была на званом ужине Американского союза защиты гражданских свобод, однако ужин этот того и гляди закончится. Может, она уже едет домой. Необходимо предупредить ее. И Мэри, собираясь позвонить своей начальнице на сотовый, протянула руку к трубке телефона.
Дзынь, дзыыыынь! Телефон затрезвонил прямо под ее ладонью. Она стиснула зубы, подождала, пока отзвучат два сигнала и заработает голосовая почта. Нет уж, больше она с Томом-ПМС общаться не будет. Когда же она наконец научится хоть чему-нибудь? Это все ее привычки хорошей девочки — помогать людям, быть милой, говорить только правду, — хоть она и была адвокатом, но все это так при ней и осталось.
Мэри позвонила Бенни, однако ответа не получила. Она оставила подробное сообщение и положила трубку. Минут через пять надо будет позвонить еще раз.
Она откинулась на спинку кресла и вдруг пожалела о том, что в офисе никого, кроме нее, нет. А взглянув на дверь переговорной, с удивлением обнаружила, что за ней темно. Кто же это, интересно, выключил свет в приемной? Может, уборщица?
«А вот я сейчас приеду к вам и всех перестреляю…» Ладно, забудем. Том-ПМС выпустил пар, в вестибюле здания всегда сидит охранник. Не позвонив ей, он никого наверх не пропустит.
Мэри вернулась к работе. Намотав на палец локон светло-русых волос, она снова взяла со стола документ, который читала перед тем, как зазвонил телефон. Это было письмо, датированное 17 декабря 1941 года, — письмо из Управления начальника военной полиции, учреждения, давно прекратившего свое существование. Печать была плохой, зернистой, поскольку документ представлял собой ксерокс с фотокопии, сделанной со второго или третьего отпечатанного под копирку экземпляра. Все, кто работал в офисе, называли дело, которым Мэри занималась, «до жути скучным», однако ей оно пришлось по душе.
Мэри написала на желтом стикере: «БЕСПОЛЕЗНО», прилепила листок к документу и положила его в стопку других БЕСПОЛЕЗНЫХ бумаг. Высоту, которую уже приобрела эта стопка, она игнорировала, потому что обращать на нее внимание было тоже бесполезно. Бумагами, которые лежали перед Мэри на столе, ее запасы не исчерпывались — вдоль стен переговорной стояли коробки, забитые документами. Где-то среди них должна была находиться папка с делом Амадео Брандолини. Амадео эмигрировал из Италии, обосновался в Филадельфии, создал маленькую рыболовецкую компанию. Когда началась Вторая мировая война, ФБР арестовало его вместе с тысячами других итальянских иммигрантов, опираясь на закон, который, вообще-то говоря, требовал интернирования японцев. Амадео потерял все, что у него было, и в конце концов покончил с собой в лагере для интернированных. И вот теперь фонд наследуемого имущества его сына подрядил Мэри, чтобы она попыталась добиться через суд возмещения понесенных семьей убытков.
Дзыынь! Телефон затрезвонил снова, и Мэри аж подпрыгнула от неожиданности. Наверняка звонил Том-ПМС. Бенни должна была перезвонить на сотовый, а больше звонить ей было некому. Поэтому, собственно говоря, Мэри и работала допоздна. Она снова напряглась. Дзыыыынь!
Телефон наконец умолк. И в переговорной стало тихо. Мэри попыталась успокоиться, но не смогла.
«А вот я сейчас приеду к вам и всех перестреляю…»
Мэри позвонила Бенни. Ответа она снова не получила и потому оставила еще одно предупреждение, несколько более истеричное. Положив трубку, она взглянула на часы. 22.36. Ладно, сосредоточиться ей уже все равно не удастся. Пора уходить.
Мэри набила портфель документами и вышла из переговорной. В темноте приемной смутно рисовались силуэты кожаных кресел и дивана. Проскочив приемную, Мэри быстро ступила в лифт и сразу почувствовала, что дышать ей стало немного легче. Когда лифт достиг первого этажа, она вышла и огляделась. Залитый ярким светом вестибюль был пуст — если не считать охранника, слишком сонного, чтобы внушить Мэри хоть какую-то уверенность в ее безопасности: Бобби Трончелло, боксер-любитель. Когда-то они были соседями — жили в одном квартале.
— Проснись, Бобби, — сказала Мэри. — У нас неприятности.
— Ты о чем это? — Бобби поднял на нее взгляд, поправив сползшую до густых черных бровей темно-бордовую фуражку. На столе перед ним лежал раскрытый номер «Дейли ньюс».
— Мне только что позвонил странный человек, Том Котт. Он пообещал приехать сюда и пристрелить меня.
— Слушай. Мар, что ты болтаешь? Все путем. Ты просто слишком много работаешь, сидишь тут по ночам. Давай-ка я тебе лучше такси поймаю. — Бобби обошел вокруг стола, взял у Мэри портфель, приобнял ее за плечи. — Кстати, ты насчет моего дружка Джимми решила что-нибудь? Познакомить вас?
Мэри постаралась скрыть недовольство. Бобби то и дело пытался свести ее со своими дружками-боксерами.
— Спасибо, но, я думаю, не стоит.
— Уверена? — Бобби открыл перед ней полированную дверь. Свежий вечерний воздух ударил в лицо. — Слушай, Мар, а может, все-таки дашь Джимми шанс?
— Спасибо, в другой раз.
Бобби остановил такси, Мэри устроилась на заднем сиденье, на прощание помахав Бобби, и назвала водителю адрес. Тот лишь кивнул в ответ — неразговорчивость для филадельфийского таксиста странная. До ее района они доехали в молчании, и, когда машина остановилась перед домом Мэри, она протянула водителю бумажку в десять долларов.
— Сдачи не надо, — сказала она, и таксист еще раз молча кивнул. А едва Мэри выбралась на тротуар, такси унеслось, оставив ее одну.
«А вот я сейчас приеду к вам и всех перестреляю…»
Эти слова эхом отдавались у нее в голове. Она уже предвидела развитие событий: Том-ПМС выяснил ее адрес и поджидает здесь. Мэри окинула взглядом улицу — пустые тротуары, редкие деревья, невысокие кирпичные дома в три этажа.
Страх твердил Мэри: войди в дом, скорее. Она побежала в темноте к подъезду, на ходу нащупывая в сумочке ключи. И еще возилась с ними, когда в квартире зазвонил телефон. Мэри вставила ключ в замочную скважину, повернула его, заскочила в квартиру и помчалась к телефону в гостиной.
— Алло? — произнесла она и сразу же услышала смех Бенни.
— Начальства следует слушаться, Динунцио. Я же сказала вам всем: не разговаривайте с ним.
— Я думала, что смогу помочь ему. Я только что вошла. Вы где? — Мэри еще никогда не испытывала такого облегчения, слыша по телефону голос своей начальницы.
— Дома, и прекрасно себя чувствую. Впрочем, за заботу спасибо. Напомни мне об этом, когда я начну прикидывать, кому из вас повысить зарплату. — И Бенни снова засмеялась.
— Бенни, по-моему, следует отнестись к этому серьезнее.
— Расслабься, нам нечего его бояться.
— Откуда вы знаете?
— Знаю.
— На сто процентов? Ведь это такая гадина!
— Гадина, тут и сомневаться не приходится.
Почти успокоившись, Мэри плюхнулась на кровать, включила стоявшую на столике матовую лампу, сбросила туфли. Они заскользили по полу, и левая замерла каблуком кверху у входной двери. Мэри, взглянув на нее, нахмурилась. Из-под двери пробивалась узкая полоска света. А заперла ли она за собой дверь?
— Ты уж поверь мне, — продолжала Бенни. — Я лет сто как убийц в суде защищаю. Есть гадины, которых следует бояться, а есть такие, которые неопасны.
Мэри смотрела на дверь. Закрыта или открыта? И где, спрашивается, ключи? В руках нет. Может, она оставила их в двери?
— И гадины, которых следует бояться, угрозами не балуются. Поверь, они-то самые опасные и есть. Они о своих намерениях не сообщают, от них ты никаких предупреждений не дождешься.
Входная дверь чуть приотворилась. Сквозняк? Или там кто-то есть? За дверью.
— Люди опасные, настоящие убийцы, затаиваются и ждут. А потом, выбрав момент, наносят удар.
— Черт! — вскрикнула Мэри и, бросив трубку, полетела к двери. Она выдернула ключ и захлопнула ее. Слава богу. Уф.
Мэри крутанула ручку, заперла замок. Потом повернулась, хотела подойти к телефону и тут увидела — тень, скользнувшую по шторам. Мэри застыла на месте. Тень исчезла. Мэри прислушалась. Звука шагов не слышно. Она подбежала к телефону и теперь уже не смогла скрыть свой страх.
— Бенни, — задыхаясь, произнесла она, — тут происходит что-то странное. Только что мимо моего окна проскочил мужчина!
— На кого он был похож?
— На тень!
— Успокойся. Когда ты входила в дом, ты кого-нибудь видела?
— Нет.
Бенни хмыкнула:
— Ну, значит, и за окном никого нет.
— Но я же его видела!
— Тень. Ты видела тень, а не мужчину, Динунцио.
— А если это Том-ПМС? Он же выяснил, где вы живете, мог и про меня все разузнать. Он ведь не умственно отсталый.
Бенни рассмеялась:
— А, так он и тебе тоже про «умственно отсталого» рассказывал? Не заводись. Ну испугалась немного, с кем не бывает.
Немного?
— Послушай, ложись спать. А нашим лучшим другом я прямо с утра и займусь. Предоставь это мне. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — машинально ответила Мэри, однако тревога ее не покинула.
Видела она мужчину у окна или не видела? Мэри неуверенно встала с кровати, босиком подошла к окну. Шторы были задернуты неплотно, и она глянула в узкую щелку между ними. Но различила только маленький отрезок улицы.
Вряд ли, конечно, Том-ПМС околачивается где-то поблизости, однако не исключено. Опасных людей в городе предостаточно, Мэри хорошо знала это, потому что один из них убил ее мужа. Майка сбил грузовик, когда он ехал на велосипеде по Уэст-Ривер-драйв. Убийцу нашли, но Мэри это не принесло утешения. Как юрист она все еще пыталась понять, что такое правосудие. Что такое утрата, она теперь понимала.
Мэри поплотнее задернула шторы, отошла от окна и выключила свет.