Элен сидела в кабинете адвоката. Ее окружали бронзовые, стеклянные и хрустальные кубки — тяжелые, такими вполне можно убить. С Роном Халпреном она познакомилась, когда писала статьи об усыновлении Уилла. Она несколько раз брала интервью у признанного специалиста по семейному праву. И все равно, то, что она попала к нему, можно считать крупной удачей. Несмотря на то что она не записывалась заранее, Рон согласился ее принять.

— Извините, что из-за меня прервали отдых, — сказала она.

Рон обошел свой заваленный бумагами стол и опустился в скрипучее кресло.

— Все в порядке. Утром в субботу я почти всегда работаю.

Внешность Рона сразу располагала к доверию. Низкорослый, приземистый, в толстом желтом свитере и джинсах, он был очень похож на мультяшного медвежонка Паддингтона. Из-за толстых стекол очков в черепаховой оправе смотрят умные, проницательные серые глаза. Картину дополняли венчик седых волос на голове и косматая седая борода.

— Жаль, что кофе весь вышел. Я должен был купить его, но забыл.

— Ничего страшного. И спасибо, что заняли Уилла делом!

Уилл устроился в приемной, за столом отсутствующей помощницы, уплетал печенье, купленное в автомате, и смотрел по компьютеру диск «Волшебник страны Оз».

— Я рад, что он выздоровел. Теперь он совсем не такой, как там, в больнице…

— Да. — Элен передвинулась на кончик стула. — Как я и говорила по телефону, сейчас я пришла к вам не как к другу, а как к юристу. Я заплачу вам за консультацию.

— Даже не думайте. — Рон улыбнулся. — Благодаря вашим репортажам моя популярность резко возросла. У меня сразу прибавилось клиентов. Так что я ваш должник!

— Но я хочу заплатить.

— Давайте к делу. — Рон махнул в сторону двери. — Там уже поет Страшила. Времени у нас немного.

— Хорошо. Для начала позвольте задать вам вопрос. То, о чем мы будем говорить, останется между нами?

— Да, конечно, — кивнул Рон. — Итак, чем я могу вам помочь?

Элен глубоко вздохнула.

— А если речь идет о преступлении? Я сама ничего криминального не совершала, но знаю или, точнее, подозреваю кое в чем другого человека. Вы и тогда ничего никому не расскажете?

— Нет.

— Значит, вы не обязаны сообщать в полицию о преступлении, о котором узнали от клиента?

— Не имею права.

Уверенность старого адвоката подкупала.

— Ну, тогда слушайте… Мне кажется, что Уилл на самом деле мальчик по имени Тимоти Брейверман, которого два года назад похитили во Флориде.

— Уилл? Ваш сын Уилл?!

— Да.

Рон насупил седые кустистые брови.

— Значит, преступление, о котором вы собираетесь мне рассказать, — похищение?

— Да. Преступник угнал машину, в которой сидел ребенок. Когда няня ребенка закричала, он ее застрелил.

— Все это дело прошлое. Разумеется, если вы удерживаете у себя похищенного ребенка, вас можно обвинить в соучастии. Но, по-моему, в вашем случае об этом и речи нет. Вы ведь усыновили Уилла на законных основаниях.

— Именно в этом мне и нужно разобраться. Если Уилл на самом деле Тимоти, каковы мои права? Могут ли Брейверманы, его биологические родители, отобрать его у меня? Придется ли мне отдать его, если окажется, что он их сын, или если они случайно увидят нас? Примет ли суд во внимание тот факт, что мальчик живет у меня уже два года? — У Элен накопилось столько вопросов, что они вырывались один за другим. — Ведь он считает меня своей матерью, а другой матери не знает… Так неужели…

— Погодите, не так быстро. — Рон поднял руки вверх. — Сначала расскажите, почему у вас возникли подозрения насчет Уилла.

Элен терпеливо рассказала Рону все с самого начала, показала документы об усыновлении, фоторобот угонщика и компьютерные распечатки фото Тимоти и Уилла в разном возрасте.

— Кстати, мой отец считает, что я сошла с ума. Кроме него и вас, я больше никому ничего не говорила.

Рон рассмотрел лежащие на столе фотографии, даже наложил кальку фоторобота на снимок мужчины с пляжа. Наконец он поднял на нее глаза. Очки засверкали.

— Что вы думаете?

— Вы не сошли с ума, но вы занимаетесь домыслами. — Рон не улыбался. — Ваши домыслы основаны главным образом на фотороботе. То, что фотография и фоторобот похожи, никоим образом не означает, что Уилл и Тимоти Брейверман — один и тот же мальчик. Такого рода доказательства не примет во внимание ни один суд. Да, некоторое сходство есть, но я не могу с уверенностью утверждать, что здесь и там один и тот же человек.

Элен переполняли эмоции, она никак не могла успокоиться.

— Я в таких делах не специалист, как и вы, — продолжал Рон. — Фоторобот не является решающим доказательством. Любой из моих студентов-первокурсников скажет, что фоторобот — вспомогательное средство. Достоверно установить личность человека на основании фоторобота невозможно. — Рон покачал головой. — У вас недостаточно сведений для того, чтобы прийти к выводу, что Уилл и есть похищенный ребенок.

Он говорил практически то же самое, что и отец, только на юридическом языке.

Рон продолжал:

— Итак, первый вопрос, на который следует ответить, таков. Обязаны ли вы обратиться к властям и поделиться своими подозрениями. Вас интересует мое мнение? Извольте: нет, не обязаны.

Об этом Элен даже не думала.

— Закон не накладывает на граждан обязательства сообщать о предполагаемых преступлениях.

— Понятно.

— Разумеется, права сообщать о предполагаемых преступлениях вас никто не лишал. Если пожелаете, можете добровольно поделиться своими подозрениями с представителями властей. У флоридской полиции наверняка имеются отпечатки пальцев Тимоти Брейвермана. Кроме того, можно взять у Уилла анализ крови или провести ДНК-тест, и все сразу станет ясно. — Рон запустил пальцы в бороду и посмотрел на нее в упор. — Очевидно, вы боитесь: если вы расскажете о своих подозрениях властям и окажется, что ваши подозрения небеспочвенны, то Уилла у вас отберут.

От волнения Элен не могла говорить, но ответ Рону и не требовался.

— С другой стороны, вы боитесь еще больше расстроить Брейверманов в том случае, если ваши подозрения не подтвердятся.

Об этом Элен даже не думала, но… в общем, да, Рон прав.

— Давайте на минутку представим, что вы правы и Уилл — похищенный Тимоти.

Элен стало неуютно.

— Как такое могло случиться?

— На самом деле очень даже могло. Поразмыслив, я понял, что все очень просто. Для усыновления требуется согласие биологической матери, которая предоставляет свидетельство о рождении ребенка. Подделать такой документ достаточно легко. В отличие от водительских прав или паспорта на свидетельстве о рождении даже нет фотографии. — Рон погладил бороду. — Кроме того, биологическая мать и биологический отец подтверждают отказ от родительских прав. Подобный документ тоже легко подделать. Кроме того, мать Уилла указала, что она не замужем. Значит, она могла вписать в качестве отца ребенка несуществующего человека. Такое происходит сплошь и рядом. Известна масса случаев, когда матери отдают ребенка на усыновление без согласия отца. Очень распространенное явление.

Элен вспомнила среднюю школу, на месте которой должен был жить Чарлз Картмелл. Чарлз Картмелл, о котором никто ничего не слышал. Чарлз Картмелл, которого не существует в природе!

— Второй вопрос. Каковы ваши права как матери, если они у вас вообще есть. И каковы родительские права Брейверманов, если они у них есть. Ведь именно это вас больше всего беспокоит, верно? — Рон помолчал. — Иными словами, если ваши подозрения оправдаются, кто получит Уилла?

Элен почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, но приказала себе не распускаться.

— Ваш случай очень интересен, если трактовать его по законам штата Пенсильвания. Кстати, многие юристы сочли бы ваше дело весьма спорным. Для начала уясним разницу между усыновлением и содержанием под опекой… Суть споров о детях…

Элен перебила Рона, который с удовольствием погружался в пучину казуистики:

— Ради бога, скажите, мне оставят Уилла или придется вернуть его Брейверманам?

— Ответ однозначный. Вам придется вернуть его Брейверманам.

Потрясенная Элен сдерживалась из последних сил, чтобы не разрыдаться. В соседней комнате сидит Уилл; он сейчас пребывает в волшебной стране.

— Брейверманы являются родными родителями ребенка и потому обладают неоспоримым правом на него. Они живы и не отказывались от своих родительских прав. Их ребенка похитили. Следовательно, ваше усыновление недействительно. Любой суд вернет Уилла им.

— И он уедет во Флориду?

— Да, поскольку там живут его родители.

— Имею ли я право хотя бы навещать его?

— Нет. — Рон покачал головой. — У вас нет на него никаких прав. Разрешить или нет вам видеться с ребенком — вправе решать исключительно Брейверманы. Возможно, они и разрешат вам видеться с ним на первых порах — чтобы облегчить разлуку. Но ни один суд не может обязать их позволить вам видеться с Уиллом.

— Но ведь я усыновила его законным путем! — почти закричала Элен.

— Верно, но ведь, с другой стороны, Тимоти Брейвермана на усыновление никто не передавал. — Рон склонил голову набок, снова запустив пальцы в бороду. — Вы представили суду отказ биологических родителей от родительских прав, а также их согласие на усыновление. Без данных документов суд не примет дело к рассмотрению. Но если окажется, что какие-либо документы выписаны неправильно, подделаны или имеет место мошенничество другого рода, усыновление считается недействительным, независимо от того, знали вы обо всем или нет.

Элен вздохнула. Накануне, готовясь к сегодняшней встрече, она всю ночь искала в Интернете подходящие статьи.

— Я прочла в Интернете о деле Кимберли Мэйс из Флориды. Помните? Новорожденную девочку подменили в больнице. Судья оставил ее с психологическими родителями, а не с биологическими.

— Да, помню. Решение суда вызвало широкий резонанс.

— Разве в моем случае дело Кимберли Мэйс не прецедент? Разве в моем случае не то же самое?

— Нет, к сожалению, в вашем случае дело Кимберли Мэйс никак не поможет. — Рон сокрушенно развел руками. — Вы не даете мне объяснить… Существует основополагающая разница между усыновлением и опекой. Суд города Майами решал вопрос о праве опеки. При этом в первую очередь учитываются интересы ребенка. Поэтому и было вынесено решение о том, что девочка остается жить у психологического отца. — Рон решительно кивнул. — А в вашем случае затронут вопрос усыновления. И об интересах Уилла речь уже не идет. Суду предстоит решить, кому принадлежит Уилл. И прецедентом здесь являются многочисленные иски родных отцов, чьих детей матери без их ведома отдавали на усыновление.

— Какое решение принимает суд в подобных случаях?

— Ребенка, как правило, возвращают родному отцу, который не отказывался от своих родительских прав.

Элен попробовала зайти с другой стороны:

— Допустим, Уиллу уже исполнилось десять лет. Его могут отобрать у меня без его согласия?

— Могут. В такого рода делах не существует срока давности, хотя вы и не подозревали о том, что вашего сына похитили.

— Значит, то, что, кроме меня, он не знает другой матери, не имеет никакого значения? — У Элен закружилась голова. — Кроме моего дома, он другого дома не знает. Школа, одноклассники, соседи, няня… Мы его мир, а Брейверманы для него чужие.

— К сожалению, они его настоящие родители. Очень интересная дилемма.

— Совсем неинтересная, — в отчаянии возразила Элен.

— Да погодите вы! — Рон понизил голос и из профессора сразу превратился в друга. — Мы ведь рассуждали чисто теоретически. Давайте, наконец, спустимся с небес на землю. Я прекрасно помню, как вы решили его усыновить. Тогда мы с вами и познакомились.

— Да.

— Тогда ни у кого не возникло никаких подозрений. И сейчас ни у кого нет никаких оснований полагать, что с вашим усыновлением что-то не так.

— А как же мать, которая не может иметь детей? А самоубийство адвоката?

— Женщины, на которых гинекологи поставили крест, все-таки рожают. Взять, к примеру, хотя бы мою невестку… И, как ни прискорбно, многие люди совершают самоубийства. В том числе женщины. В том числе адвокаты. В жизни случается все. В том числе и смерть.

— Рон, я не сошла с ума.

— Я и не считаю вас умалишенной. Как любила говорить моя матушка, у вас просто заскок. Кстати, потому-то вы хороший репортер. И именно поэтому вы усыновили Уилла. — Рон погрозил ей пальцем. — Сами ведь признавались мне, что не можете перестать думать о нем!

— Да, помню. — Элен с грустью кивнула. Взгляд ее упал на тяжелый хрустальный кубок. Его скошенные грани преломляли солнечные лучи. Совсем как иллюстрация в учебнике физики.

— Хотите мой совет?

— Да.

— Отлично. Тогда слушайте.

Элен поняла: настал момент истины. Она затаила дыхание и подалась вперед.

— Возьмите свои бумаги и уберите их куда-нибудь подальше. — Рон сдвинул в сторону документы, фотографии и фоторобот преступника. — Вы усыновили ребенка совершенно законно. Уилл — ваш сын. Так радуйтесь! А когда он женится, не забудьте пригласить на свадьбу нас с Луизой.

Элен собрала бумаги. Жаль, что она не может последовать его совету!

— Не могу. Мне нужно докопаться до истины.

— Истина в том, что вы преувеличиваете. Принимаете домыслы за факты.

— Но тут явно что-то не так. — Элен с трудом заставила себя рассуждать здраво. Иногда полезно с кем-то поделиться своими страхами — в голове проясняется. — Знаете, с чем можно сравнить мое теперешнее состояние? Представьте, что мой ребенок тяжело болен и я чувствую это, а все врачи уверяют меня в том, что с ним все в порядке. Сейчас я имею в виду не только вас, но и своего отца.

Рон ничего не ответил.

— Но я — его мать. Я его чувствую. — Элен услышала в собственном голосе такую уверенность, что даже сама удивилась. — Назовите мои страхи материнским инстинктом или интуицией, но я знаю, что права.

— Я слышу, что вы сказали. Вы верите в то, во что вы верите.

— Да.

— И никто не в состоянии вас разубедить.

— Правильно!

— Вы ощущаете уверенность. Вы уверены в своих чувствах.

— Вот именно! — воскликнула Элен.

На лице Рона медленно расплылась улыбка, полускрытая бородой, словно занавесом на сцене.

— Но вам необходимо получить твердое доказательство своей правоты, которого у вас нет. Ощущаете разницу?

— Да, — ответила Элен. Она понимала, что имеет в виду адвокат. Она собрала бумаги и встала. — Раз требуется доказательство, значит, я его добуду. Большое вам спасибо за помощь.

— Всегда пожалуйста. — Рон тоже встал. Лицо у него омрачилось. — И все-таки подумайте еще раз. Если вы добудете доказательство того, что Уилл на самом деле Тимоти Брейверман, вам станет гораздо хуже, чем сейчас. Вам придется принимать такое трудное решение, какое я и злейшему врагу не пожелаю.

Вчера, ворочаясь в постели без сна, Элен не могла думать ни о чем другом.

— Что бы сделали вы, если бы он был вашим ребенком?

— У меня бы его и силой не вырвали!

— И вы бы не усомнились?

— Ни на секунду!

— Тогда позвольте задать вам вопрос. Как можно удерживать у себя то, что вам не принадлежит? — Элен вовсе не собиралась произносить свой вопрос вслух, но неожиданно для самой себя произнесла.

— Вот это да! — Рон поморщился. — Ну и вопросик!

— И как вы все объясните Уиллу, когда он вырастет? Что мне ему сказать, если он узнает правду? «Я так тебя любила, что оставила у себя, несмотря на то что ты — не мой сын»? Как можно назвать мое поведение — любовь или эгоизм? — Вопросы выскакивали один за другим, сердце бешено колотилось в груди. — Понимаете, в чем дело, Рон… Когда я его усыновила, мне казалось, что он принадлежит мне, и больше никому, ведь родная мать от него отказалась. Но если она от него не отказалась, если ребенка забрали у нее силой, значит, он мне не принадлежит. Значит, на самом деле он не мой.

Рон сунул пальцы за подтяжки и покачался на каблуках.

— Ну что вы теперь скажете? — Глаза у Элен снова наполнились слезами, и она смахнула их ладонью. — Как бы вы поступили в таком случае?

Рон вздохнул.

— Все ваши доводы вполне разумны, но я могу предложить вам легкий выход из положения. В подобном случае стоит прислушаться к более здравому мнению. Если бы такое случилось со мной… Луиза меня убила бы!

— Ну, у меня никакой Луизы нет. И не на кого опереться. А взять и забыть обо всем я не могу. Джинн уже выпущен из бутылки, и обратно его не загнать.

— А вы пробовали? — негромко спросил Рон.

— Все время пробую, с той самой минуты, когда увидела листовку.

— Тогда мой вам совет: подождите. Пройдет время, и вы, скорее всего, измените свое отношение к происходящему. Через месяц, через год…

Элен покачала головой. Она прекрасно знала себя. Она-то не изменится. Только трудно объяснить это другим.

— Я не такая. Когда я вижу, что у кого-то на одежде болтается нитка, мне надо ее оторвать. Если я вижу мусор на полу, я его поднимаю. Не могу перешагнуть и пойти дальше. Не могу сделать вид, будто ничего нет.

Рон засмеялся.

— А сейчас почти то же самое, только в десять раз хуже. В миллион раз хуже! Если я не узнаю правду, я буду мучиться до конца моих дней.

— Тогда я вам сочувствую, — сказал Рон, посмотрев ей в глаза.

— Спасибо. — Элен взяла документы, куртку и направилась к двери. Музыка из «Волшебника страны Оз» зазвучала громче. — Пора его уводить. Уилл терпеть не может Летучих Обезьян.

— Летучих Обезьян все терпеть не могут, — ответил Рон, улыбнувшись напоследок.