Мы с братом Серёжей ложились спать. Вдруг дверь растворилась, и вошёл папа, а следом за ним – большая красивая собака, белая с тёмно-коричневыми пятнами на боках. Морда у неё тоже была коричневая; огромные уши свисали вниз.

– Папа, откуда? Это наша будет? Как её звать? – закричали мы, вскакивая с постелей и бросаясь к собаке.

Пёс, немного смущённый такой бурной встречей, всё же дружелюбно завилял хвостом и позволил себя погладить. Он даже обнюхал мою руку и лизнул её мягким розовым языком.

– Вот и мы завели собаку, – сказал папа. – А теперь марш по кроватям! А то придёт мама, увидит, что вы в одних рубашках бегаете, и задаст нам.

Мы залезли обратно в кровати, а папа уселся на стул.

– Джек, сядь, сядь здесь, – сказал он собаке, указывая на пол.

Джек сел рядом с папой и подал ему лапу.

– Здравствуй, – сказал папа, потряс лапу и снял её с колен, но Джек сейчас же подал её опять.

Так он «здоровался», наверное, раз десять подряд. Папа делал вид, что сердится, – снимал лапу, Джек подавал снова, а мы смеялись.

– Довольно, – сказал наконец папа. – Ложись.

Джек послушно улёгся у его ног и только искоса поглядывал на папу да слегка постукивал по полу хвостом.

Шерсть у Джека была короткая, блестящая, гладкая, а из-под неё проступали сильные мускулы. Папа сказал, что это – охотничья собака, легавая. С легавыми собаками можно охотиться только за дичью – за разными птицами, а на зайцев или лисиц нельзя.

– Вот придёт август, наступит время охоты, мы и пойдём с ним уток стрелять. Ну, пора спать, а то уже поздно.

Папа окликнул пса и вышел с ним из комнаты.

На следующее утро мы встали рано, напились поскорее чаю и отправились гулять с Джеком.

Он весело бегал по высокой, густой траве, между кустами, вилял хвостом, ласкался к нам и вообще чувствовал себя на новом месте как дома.

Набегавшись вдоволь, мы решили идти играть в «охотников».

Джек тоже последовал за нами. Мы сделали из обруча от бочки два лука, выстругали стрелы и пошли на «охоту».

Посреди сада из травы виднелся небольшой пенёк. Издали он был очень похож на зайца. По бокам у него торчали два сучка, будто уши.

Первым стрельнул в него Серёжа. Стрела ударилась о пенёк, отскочила и упала в траву. В тот же миг Джек бросился к стреле, схватил её в зубы и, виляя хвостом, принёс и подал нам. Мы были этим очень довольны. Пустили стрелу опять, и Джек снова принёс её.

С тех пор пёс каждый день принимал участие в нашей стрельбе и подавал нам стрелы.

Очень скоро мы узнали, что Джек подаёт не только стрелы, но и любую вещь, которую ему бросишь: палку, шапку, мячик… А иногда он притаскивал и такие вещи, о которых его вовсе никто не просил. Например, побежит в дом и принесёт из передней калошу.

– Зачем ты её принёс – ведь сухо совсем! Неси, неси назад! – смеялись мы.

Джек скачет вокруг, суёт в руки калошу и, видимо, вовсе не собирается нести её на место. Приходилось относить самим.

Джек очень любил с нами ходить купаться. Бывало, только начнём собираться, а он уж тут как тут – прыгает, вертится, будто торопит нас.

Речка в том месте, где мы купались, была у берега мелкая. Мы с хохотом и визгом барахтались в воде, брызгались, гонялись друг за другом! И Джек тоже залезал в воду, носился вместе с нами; если же ему кидали в речку палку – бросался за нею, плыл, потом брал в зубы и возвращался на берег. Часто в порыве веселья он хватал что-нибудь из нашей одежды и пускался бежать, мы же гонялись за ним по лугу, стараясь отнять кепку или рубашку. А один раз вот что случилось.

Купались мы на речке вместе с папой. Папа плавал очень хорошо. Он переплыл на другую сторону и стал звать к себе Джека. Пёс в это время играл с нами. Но, как только он услыхал папин голос, сразу насторожился, бросился в воду, потом неожиданно вернулся, схватил в зубы папину одежду, и не успели мы опомниться, как он уже плыл на ту сторону. Следом за ним, раздуваясь, как большой белый пузырь, тащилась по воде рубашка, а брюки уже совсем намокли, скрылись под водой, и Джек едва их придерживал зубами за самый кончик. Мы просто замерли на месте, боясь, что он упустит одежду и она утонет. Однако Джек ничего не растерял и благополучно переплыл на другую сторону.

Пришлось папе плыть обратно, держа в руке одежду. Просохнуть она, конечно, не успела, и, когда мы вернулись домой, мама, увидев папу, так и ахнула:

– Что случилось? Почему ты в таком виде? Ты что, в речку упал? – Но, узнав, в чём дело, потом долго смеялась вместе с нами.

К Джеку мы очень привыкли, не расставались с ним целые дни и всё мечтали о том, когда же настанет август и папа с Джеком пойдёт на охоту. Папа обещал, что и нас тоже возьмёт с собой.

Каждое утро мы первым делом бежали к отрывному календарю, срывали старый листок и считали, сколько ещё листков осталось до августа.

Наконец остался один, последний.

В этот день папа, как только вернулся с работы и пообедал, многозначительно взглянул на нас и сказал:

– Ну-с, кто желает идти со мной готовиться к завтрашней охоте?

Конечно, повторять приглашение не пришлось. Мы с Серёжей бросились со всех ног в кабинет и уселись возле письменного стола.

Папа достал из ящика все охотничьи припасы: порох, дробь, гильзы, пыжи – и начал набивать патроны.

Мы смотрели на эти приготовления затаив дыхание.

Наконец патроны были набиты и аккуратно вставлены в широкий пояс с узенькими кармашками для каждого патрона. Такой пояс называется «патронташ».

Повесив патронташ на гвоздик, папа вынул из шкафа чехол и не торопясь достал оттуда самую интересную вещь – ружьё. Оно было двуствольное, то есть с двумя стволами. В каждый ствол вставлялся патрон, так что из такого ружья можно выстрелить два раза: сначала из одного ствола, а если промахнёшься, то, не перезаряжая, сейчас же и из другого. Ружьё было очень красивое, с золотыми украшениями.

Мы осторожно потрогали его и даже попытались прицелиться, но оно оказалось слишком тяжёлым.

Когда папа набивал патроны, Джек спокойно лежал в уголке на своём коврике. Но как только он увидел ружьё – вскочил с места, начал скакать, прыгать около папы и всем своим видом показывал, что он сейчас же готов идти на охоту. Потом, не зная, как ещё выразить свою радость, умчался в столовую, притащил с дивана подушку и так начал её трясти, что только пух полетел во все стороны.

– Что такое у вас творится? – удивилась мама, входя в кабинет.

Она отняла у Джека подушку и унесла на место.

На следующий день было воскресенье. Мы встали пораньше, поскорее оделись и уже ни на шаг не отставали от папы. А он, как нарочно, одевался и завтракал очень медленно.

Наконец папа собрался. Он надел куртку, высокие сапоги, подпоясался патронташем и взял в руки ружьё.

Джек, всё время вертевшийся у него под ногами, пулей вылетел во двор и, радостно взвизгивая, начал носиться вокруг запряжённой лошади. А потом со всего размаха вскочил на телегу и сел.

Папа и мы тоже взобрались на телегу и тронулись в путь.

– До свиданья, смотрите с пустыми руками не возвращайтесь! – смеясь, кричала нам вдогонку мама, стоя на крыльце.

Через десять минут мы уже выехали из нашего городка и покатили по гладкой просёлочной дороге, через поле, через лесок – туда, где ещё издали поблёскивала речка и виднелась обсаженная вётлами мельница.

От этой мельницы вверх по берегу реки густо росли камыши и тянулось широкое болото. Там водились дикие утки, длинноносые болотные кулики-бекасы – и другая дичь.

Приехав на мельницу, папа оставил лошадь, и мы отправились на болото.

Пока мы шли по дороге к болоту, Джек держался рядом с папой и всё поглядывал на него, будто спрашивая, не пора ли бежать вперёд.

Наконец подошли к самому болоту. Тут папа остановился, подтянул повыше сапоги, зарядил ружьё, закурил и тогда только скомандовал:

– Джек, вперёд!

Пёс, видимо, только этого и ждал. Он бросился со всех ног в болото, так что брызги во все стороны полетели.

Отбежав шагов двадцать, Джек приостановился и начал бегать то вправо, то влево, к чему-то принюхиваясь.

Он искал дичь. Папа не спеша, громко шлёпая по воде сапогами, шёл за собакой. А мы шли сзади, следом за папой.

Вдруг Джек заволновался, забегал быстрее, а потом сразу как-то весь вытянулся и медленно-медленно стал подвигаться вперёд. Так он сделал несколько шагов и остановился. Он стоял не двигаясь, как мёртвый, весь вытянувшись в струну. Даже хвост вытянулся, и только кончик его от сильного напряжения мелко-мелко дрожал.

Папа быстро подошёл к собаке, приподнял ружьё и скомандовал:

– Вперёд!

Джек переступил шаг и опять остановился.

– Вперёд, вперёд! – ещё раз приказал папа.

Джек сделал ещё шаг, другой… Вдруг впереди него в камышах что-то зашумело, захлопало, оттуда вылетела большая дикая утка.

Папа вскинул ружьё, выстрелил.

Утка как-то сразу подалась вперёд, перевернулась в воздухе и тяжело шлёпнулась в воду.

А Джек всё стоял на месте, будто замер.

– Подай, подай её сюда! – весело крикнул ему папа.

Тут Джек сразу ожил. Он бросился через болото прямо в речку и поплыл за уткой.

Вот она уже совсем рядом. Джек раскрыл рот, чтобы схватить её. Вдруг плеск воды – и утки нет! Джек удивлённо оглянулся: куда же она делась?

– Нырнула! Раненая, значит! – с досадой воскликнул папа. – Забьётся теперь в камыши, её и не найдёшь.

В это время утка вынырнула в нескольких шагах от Джека. Пёс быстро поплыл к ней, но, как только он приблизился, утка вновь нырнула. Так повторялось несколько раз.

Мы стояли в болоте, у самого края воды, и ничем не могли помочь Джеку. Стрелять ещё раз в утку папа боялся, чтобы не застрелить случайно и Джека. А тот никак не мог поймать на воде увёртливую птицу. Зато он и не подпускал её к густым зарослям камышей, а отжимал всё дальше и дальше, на чистую воду.

Наконец утка вынырнула у самого носа Джека и сейчас же вновь скрылась под водой. В тот же миг Джек тоже исчез.

Через секунду он опять показался на поверхности, держа во рту пойманную утку, и поплыл к берегу.

Мы бросились к нему, чтобы поскорее взять у него добычу. Но Джек сердито покосился на нас, даже заворчал и, обежав кругом, подал утку папе прямо в руки.

– Молодец, молодец! – похвалил папа, беря у него дичь. – Посмотрите, ребята, как он осторожно её принёс – ни одного пёрышка не помял!

Мы подбежали к папе и стали осматривать утку. Она была живая и даже почти не ранена. Дробь только слегка зацепила ей крыло, оттого она и не смогла дальше лететь.

– Папа, можно взять её домой? Пусть у нас живёт! – попросили мы.

– Ну что ж, берите. Только несите поосторожней, чтобы она у вас не вырвалась.

Мы пошли дальше. Джек лазил по болоту, искал дичь, а папа стрелял. Но нам уже это было не так интересно. Хотелось поскорее домой, чтобы устроить нашу пленницу.

Когда мы вернулись с охоты, то сейчас же принялись устраивать для неё помещение. Мы отгородили в сарае уголок, поставили туда таз с водой и посадили утку.

Первые дни она дичилась. Всё сидела, забившись в угол, почти ничего не ела и не купалась. Но постепенно наша утка стала привыкать. Она уже не бежала и не пряталась, когда мы входили в сарай, а, наоборот, даже шла к нам навстречу и охотно ела мочёный хлеб, который мы ей приносили.

Скоро утка стала совсем ручная. Она ходила по двору вместе с домашними утками, никого не боялась и не дичилась. Только одного Джека утка сразу невзлюбила, наверное, за то, что он гонялся за ней по болоту. Когда Джек случайно проходил мимо, утка растопыривала перья, злобно шипела и всё старалась ущипнуть его за лапу или за хвост.

Но Джек не обращал на неё никакого внимания. После того как она поселилась в сарае и ходила по двору вместе с домашними утками, для Джека она перестала быть дичью и потеряла всякий интерес.

Вообще домашней птицей Джек совсем не интересовался. Зато на охоте искал дичь с большим увлечением. Он мог по целым дням без устали в жару и в дождь рыскать по полю, отыскивая перепелов, или поздней осенью, в холод, лазить по болоту за утками и, казалось, никогда не уставал.

Джек был прекрасной охотничьей собакой. Он прожил у нас очень долго, до глубокой старости. Сперва с ним охотился отец, а потом мы с братом.

Когда Джек вовсе остарел и не мог разыскивать дичь, его сменила другая охотничья собака. К тому времени Джек уже плохо видел и слышал, а его когда-то коричневая морда стала совсем седой.

Большую часть дня он спал, лёжа на солнышке, на своей подстилке или возле печки.

Оживлялся Джек, только когда мы собирались на охоту: надевали сапоги, охотничьи куртки, брали ружья. Тут старый Джек приходил в волнение. Он начинал бестолково суетиться и бегать, тоже, вероятно, как в былое время, собираясь на охоту. Но его никто не брал.

– Дома, дома, старенький, оставайся! – ласково говорил ему папа и гладил его поседевшую голову.

Джек будто понимал, что ему говорят. Он взглядывал на папу своими умными, выцветшими от старости глазами, вздыхал и уныло плёлся на свою подстилку к печке.

Мне было очень жаль старого пса, и я иногда всё-таки ходил с ним на охоту, но уже не для своего, а для его удовольствия.

Джек давно потерял чутьё и никакой дичи найти уже не мог. Но зато он делал отличные стойки на всяких птичек, а когда птичка взлетала, стремглав бросался за нею, стараясь поймать.

Он делал стойки не только на птичек, а даже на бабочек, на стрекоз, на лягушек – вообще на всё живое, что ему попадалось на глаза. Конечно, на такую «охоту» ружья я не брал.

Мы бродили до тех пор, пока Джек не уставал, и тогда возвращались домой – правда, без дичи, но зато очень довольные проведённым днём.

Справочное бюро

Зачем собака виляет хвостом? Как дети определили, что он вилял дружелюбно?

Виляние хвостом у собак служит одним из видов демонстраций, то есть сигналом намерений. Особенности движения хвоста передают характер намерений: взаимное расположение, дружелюбие, агрессию, неприязнь и другое. В частности, ритмичное и спокойное виляние хвостом выражает дружелюбные намерения по отношению к партнёру. Поджатый хвост означает страх и подчинение.

Что такое легавая?

Существует несколько десятков пород легавых: английские и ирландские сеттеры, пойнтеры, курцхаары, немецкие легавые, выжлы… Основная «профессия» легавых собак – поиск пернатой дичи, прячущейся в лесу или на болотах. Охота с легавой увлекательна и красива. Легавая ведёт поиск, не удаляясь от охотника. Почувствовав запах дичи, она замедляет бег и медленно крадётся к птице. Оказавшись рядом, замирает в особой позе с вытянутым хвостом и поднятой лапой. Это и называется стойкой. Собака ждёт команды хозяина и не делает ни единого движения.

Легавых держат только охотники?

У легавых добрый и ласковый нрав. В кругу семьи они чувствуют себя комфортно и доставляют много радости окружающим. Легавые подвижны и умны, прекрасно ладят с детьми, но плохо переносят одиночество.

Почему собака приносила любую вещь?

Натаска (дрессировка) легавых включает такой обязательный элемент, как подача охотнику застреленной дичи. Она отрабатывается терпеливо и долго. При натаске можно использовать любой предмет, например палку. Указав на брошенный предмет, легавой дают команду: «Аппорт!» (Дай! Неси!) Если собака послушно приносит, «аппортирует», то её вознаграждают кусочком чего-нибудь вкусного, подкрепляя правильно выполненную команду. Часто собаки сами приносят хозяину вещи с просьбой поиграть. В этом случае хозяин легавой должен выполнить просьбу собаки.

Зачем Джек потащил в воду папину одежду?

Действительно, описанный случай курьёзен. Однако Джек поступил достаточно разумно. Хозяин остался без одежды. Кто же его выручит в подобной ситуации? Ну конечно, догадливый Джек! А если серьёзно, то собака отреагировала на зов хозяина. На охоте она приносила ему дичь. Поскольку дичи на этот раз не было, подошли те предметы, которые сохраняли хозяйский запах – рубашка и брюки. Пусть мокрыми, но пёс всё-таки доставил их хозяину!

Хорошо ли собака плавает?

Многие собаки любят воду, отлично плавают и даже умеют нырять. Это относится к легавым, английским коккер-спаниелям и русским спаниелям, лабрадорам, ньюфаундлендам. Не прочь покупаться лайки и овчарки, долматины и боксёры… В летнюю жару охотно принимают водные процедуры практически все собаки.

Что такое пыжи?

Раньше охотники заряжали патроны самостоятельно. В латунную гильзу охотник вставлял пистон. Затем мерной ложечкой засыпал в гильзу необходимое количество пороха и помещал сверху пыж, изготовленный из войлока и отделяющий пороховой заряд от дробового. Затем другой меркой отбирал дробь (мелкие свинцовые шарики), а на дробь укладывал второй пыж из картона. Патрон заряжен. Осталось лишь вставить его в кармашек патронташа.

Любят ли охотничьи собаки ходить на охоту?

Для охотничьих собак охота – смысл их жизни. Они не просто любят выходы в лес, собаки тоскуют по охоте. Упоительные сцены охоты снятся им ночами. Они взвизгивают и взлаивают во сне, преследуя призрачную дичь. И когда настаёт час сбора на охоту, они буквально заходятся от радостного лая. В их глазах светится благодарность хозяину, который устроил им праздник.

Что, утки бывают дикими и домашними?

Насчитывается несколько десятков видов диких уток, а также две-три породы домашних уток. В глубокой древности была одомашнена утка-кряква. Домашние утки более тяжёлые, утратившие способность к полёту. Пекинская порода отличается белой окраской, что не характерно для диких уток. Домашних уток разводят в сельских дворах и на птицефабриках.

Кто такие кулики-бекасы?

Бекас – маленький кулик с длинным клювом и на высоких ножках. Держится по окраинам заболоченных озёр и низким берегам рек. Для бекаса характерен быстрый и вёрткий полёт. Попасть из ружья в летящего бекаса не так просто. Английское название бекаса – снайп (snipe). Отсюда и возникло слово «снайпер», обозначающее меткого охотника, попадающего в бекаса на лету.

Как собака ищет птиц? По запаху?

Легавая собака ищет пахучий след, оставленный птицей на земле во время кормёжки. Идёт по следу, но, заметив затаившуюся в зарослях птицу, останавливается, вытянувшись в струнку. Характерный стойкой она сообщает хозяину, что дичь рядом. Охотник берёт ружьё на изготовку и командует легавой: «Пиль!» Собака устремляется вперёд. Птица с шумом взлетает. Легавая оста на вливается, замирая на месте. Охотник производит выстрел. Собака следит, куда падает подстреленная птица, и бросается к месту падения дичи. Обнаружив добычу, она берёт её в зубы и приносит охотнику.

Пойнтер на охоте

Почему собака пошла к охотнику, а не детям, отдать дичь?

Охотничья собака приносит и отдаёт дичь только хозяину или человеку, который произвёл выстрел. Добыча не может принадлежать никому другому, кроме того, кто её поразил. Этому правилу верны не только легавые, но и другие охотничьи собаки – спаниели и лайки, которых обучают подавать дичь.

Как Джек ухитрился, неся утку в зубах, не помять её?

Принести добычу и не помять у птицы перья способна отлично подготовленная к охоте собака. Она должна удерживать в пасти шею птицы, аккуратно прижав её зубами. Абсолютно не допускается, чтобы собака рвала оперение или затевала «игры» с охотником, не отдавая ему застреленную дичь.

Рябчик

Зачем дети поставили для утки таз с водой?

Утки – водоплавающие птицы. Они любят плавать и большую часть времени проводят на воде, где кормятся мелкой живностью и зелёными листочками ряски – водного плавающего растения. Берега рек и озёр утки используют для отдыха. Иногда вылетают на хлебные поля покормиться зёрнами пшеницы или ячменя.

Зачем утке такой клюв?

Плоский утиный клюв внутри снабжён пластинчатой цедилкой. Набрав воду, утка процеживает её сквозь свой чудо-аппарат. Вода уходит, а всё съедобное оседает на пластинках цедилки Речные (кряковые) утки, в отличие от морских, при кормёжке не ныряют.

Сколько лет живут собаки? Зависит ли это от породы?

Продолжительность жизни у собак зависит от породы и, конечно же, от условий содержания. В целом мелкие породы (болонки, спаниели, таксы, терьеры) отличаются большей продолжительностью жизни, чем крупные собаки (ньюфаундленды, овчарки, крупные лайки или доги). Они живут 14–15 лет, а иногда и дольше – 17–18. Жизнь крупных собак заканчивается в возрасте 10–12 лет, а иногда и того короче – 8-10 лет. Сердечным заболеваниям особенно подвержены доги и бульдоги, а также борзые. Внимательная забота о здоровье домашних питомцев, безусловно, продлевает им жизнь.

Английский бульдог

Немецкая овчарка