Мы с Серёжей ложились спать. Вдруг дверь отворилась, и вошёл Михалыч, а следом за ним - большая, красивая собака, белая с тёмно-коричневыми пятнами на боках. Морда у неё тоже была коричневая, а огромные уши свисали вниз.
- Откуда она? Это наша будет? Как её звать? - закричали мы, вскакивая с постелей в одних рубашках и бросаясь к собаке.
Пёс, немного смущённый такой бурной встречей, всё же дружелюбно завилял хвостом и позволил себя погладить. Он даже обнюхал мою руку и лизнул её мягким розовым языком.
- Вот и мы завели собаку, - сказал Михалыч. - Ну, а теперь марш по кроватям! А то придёт Сама, увидит, что в одних рубашках бегаете, и задаст нам.
Мы сейчас же залезли обратно в кровати, а Михалыч уселся на стул.
- Джек, сядь, сядь здесь! - сказал он собаке, указывая на пол.
Пёс сел рядом и подал лапу.
- Здравствуй, здравствуй! - сказал Михалыч, потряс лапу и снял её с колен, но Джек сейчас же подал её опять.
Так он «здоровался», наверное, раз десять подряд. Михалыч делал вид, что сердится, снимал лапу. Джек подавал опять, а мы смеялись.
- Ну, довольно, - сказал наконец Михалыч. - Ложись.
Джек сейчас же послушно улёгся у его ног и только искоса поглядывал на Михалыча да слегка постукивал по полу хвостом.
Шерсть у Джека была короткая, блестящая, гладкая, а из-под неё проступали сильные мускулы. Михалыч сказал, что Джек - охотничья собака, легавая. С легавыми собаками можно охотиться только за дичью - за разными птицами, а на зайцев или лисиц нельзя.
- Вот попривыкнет немного к нам, мы и пойдём с ним уток стрелять. Ну, а теперь живо ложитесь спать, а то уже поздно.
Михалыч окликнул Джека и вышел с ним из комнаты.
На следующее утро мы с Серёжей встали пораньше, напились поскорее чаю и побежали гулять с Джеком.
Пёс весело бегал по высокой, густой траве, между кустами, вилял хвостом, ласкался к нам и вообще чувствовал себя на новом месте, как дома.
Набегавшись, мы решили идти играть в «охотников». Джек тоже отправился с нами. Мы сделали из обруча от бочки два лука, выстрогали стрелы и пошли на «охоту».
Посреди сада из травы виднелся небольшой пенёк. Издали он был очень похож на зайца. По бокам у него торчали два сучка, будто уши.
Первый стрельнул в него Серёжа. Стрела ударилась о пенёк, отскочила и упала в траву. В тот же миг Джек подбежал к стреле, схватил её зубами и, виляя хвостом, принёс и подал нам. Мы были этим очень довольны. Пустили стрелу опять, и Джек опять принёс её нам.
С тех пор Джек каждый день принимал участие в нашей стрельбе и подавал нам стрелы.
Очень скоро мы узнали, что Джек подаёт не только стрелы, но и любую вещь, которую ему бросишь: палку, шапку, мячик… А иногда он притаскивал и такие вещи, о которых его вовсе никто не просил, Например, побежит в дом и принесёт калошу.
- Зачем ты её принёс? Ведь сухо совсем! Неси, неси назад! - смеялись мы.
А Джек бегает вокруг, суёт в руки калошу и, видимо, вовсе не собирается нести её на место. Так и приходилось нести самим.
Джек очень полюбил с нами ходить купаться. Только начнём собираться, он уж тут как тут - прыгает, вертится, будто торопит нас.
Речка в том месте, где мы купались, была у берега мелкая. Мы с хохотом и визгом барахтались в воде, брызгались, гонялись друг за другом. И Джек тоже залезал в воду, прыгал и бегал вместе с нами; если же ему кидали в речку палку, бросался за нею, плыл, потом брал в зубы и возвращался на берег. Часто в порыве веселья он хватал что-нибудь из нашей одежды и пускался бежать, а мы гонялись за ним по лугу, стараясь отнять трусики или рубашку. А один раз вот что случилось.
Купались мы на речке вместе с Михалычем. Он плавал очень хорошо. Переплыл на другую сторону и стал звать к себе Джека. Тот в это время играл с нами. Но, как только услышал голос хозяина, сразу насторожился., бросился в воду, потом неожиданно вернулся, схватил в зубы Михалычеву одежду. И не успели мы опомниться, как он уже плыл на ту сторону. Следом за ним, раздуваясь, как большой белый пузырь, тащилась по воде рубашка, а брюки уже совсем намокли, скрылись под водой. Джек едва их придерживал зубами за самый кончик.
Мы так и замерли на месте, боясь, что он упустит одежду и она утонет. Но Джек, ничего не растеряв, благополучно переплыл на другую сторону.
Так и пришлось Михалычу плыть обратно вместе с одеждой. Просохнуть она, конечно, не успела.
Когда мы вернулись домой, мама так и ахнула:.
- Что случилось? Почему ты в таком виде? Ты что, в реку упал? - Но, узнав, в чём дело, потом долго смеялась вместе с нами.
К Джеку мы очень привыкли и всё мечтали о том, когда Михалыч пойдёт на охоту. Он обещал, что и нас тоже возьмёт с собой.
И вот, вернувшись как-то с работы и пообедав, Михалыч многозначительно взглянул на нас:
- Ну-с, кто желает идти со мной готовиться к завтрашней охоте?
Конечно, повторять приглашение не пришлось. Мы с Серёжей бросились со всех ног в кабинет и уселись возле письменного стола.
Михалыч достал из ящика патроны, сумку и наконец вынул из чехла ружьё.
- С самой весны лежит, - сказал он. - Нужно протереть немножко.
Пока Михалыч доставал охотничьи доспехи, Джек спокойно лежал в уголке на своём коврике. Но, как только он увидел ружьё, вскочил с места, начал скакать, прыгать около стола и всем своим видом показывал, что он сейчас же готов идти на охоту. Потом, не зная, как ещё проявить свою радость, умчался в столовую, притащил с дивана подушку и так начал её трясти, что только пух полетел во все стороны.
- Что такое у вас творится? - удивилась мама, входя в кабинет.
Увидев, в чём дело, она сейчас же отняла у Джека подушку и унесла обратно на место.
На следующий день мы встали чуть свет, поскорее оделись и уже ни на шаг не отставали от Михалыча. А он, как нарочно, одевался и завтракал очень медленно.
Наконец Михалыч собрался: надел куртку, высокие сапоги, подпоясался патронташем и взял в руки ружьё.
Джек, вертевшийся у него под ногами, пулей вылетел во двор и, радостно взвизгивая, начал носиться вокруг запряжённой лошади. А потом со всего размаха вскочил на телегу и сел.
Михалыч и мы тоже взобрались на телегу и тронулись в путь.
- До свиданья! Смотрите с пустыми руками не возвращайтесь! - кричала нам вдогонку мама, стоя на крыльце.
Через десять минут мы уже выехали из нашего городка и покатили по просёлочной дороге, через поле, через лесок - туда, где ещё издали поблёскивала речка и виднелась обсаженная ветлами мельница.
От этой мельницы вверх по берегу речки густо росли камыши и тянулось неширокое болото. Там водились дикие утки, длинноносые болотные кулики бекасы - и другая дичь.
Приехав на мельницу, Михалыч оставил лошадь. И мы отправились на болото.
Пока шли по дороге к болоту, Джек следовал рядом с Михалычем и всё поглядывал на него, будто спрашивая, не пора ли бежать вперёд.
Наконец подошли к самому болоту. Тут Михалыч остановился, подтянул повыше сапоги, зарядил ружьё, закурил и тогда только приказал:
- Ищи!
Джек только этого и ждал. Он бросился со всех ног в болото, так что брызги во все стороны полетели. Отбежав шагов двадцать, пёс приостановился и начал бегать то вправо, то влево, к чему-то принюхиваясь.
Джек искал дичь. Михалыч не спеша, громко шлёпая по воде сапогами, шёл за собакой, а мы шли сзади по бережку.
Вдруг Джек заволновался, забегал быстрее, потом сразу как-то припал к земле и медленно-медленно стал подвигаться вперёд. Так он сделал несколько шагов и остановился. Он стоял не двигаясь, как мёртвый, весь вытянувшись в струну. Даже хвост вытянулся, и только кончик его мелко дрожал.
Михалыч поспешил к собаке, приподнял ружьё и скомандовал:
- Вперёд!
Пёс переступил шаг и опять остановился.
- Вперёд, вперёд! - ещё раз приказал Михалыч.
Джек сделал ещё шаг, другой… Вдруг впереди него в камышах что-то зашумело, захлопало, и оттуда вылетела дикая утка.
Михалыч вскинул ружьё, выстрелил.
Утка как-то сразу подалась вперёд, перевернулась в воздухе и тяжело шлёпнулась в воду.
А Джек всё стоял на месте, будто замер.
- Подай, подай её сюда! - весело крикнул Михалыч.
Тут Джек сразу ожил. Он бросился через болото прямо в речку и поплыл за уткой.
Вот она уже совсем рядом. Джек раскрывает рот, чтобы схватить её, и вдруг всплеск воды, и утки нет! Джек удивлённо оглянулся: куда же она делась?
- Нырнула! Раненая, значит! - с досадой воскликнул Михалыч. - Забьётся теперь в камыши, и не найдёшь.
В это время утка вынырнула в нескольких шагах от Джека. Пёс быстро поплыл к ней; но, как только приблизился, утка вновь нырнула. Так повторялось несколько раз.
Мы стояли на берегу, у самой воды, и ничем не могли помочь Джеку. Стрелять ещё раз в утку Михалыч боялся, чтобы не застрелить случайно и Джека. А тот никак не мог поймать на воде увёртливую птицу. Зато он и не подпускал её к густым зарослям камышей, а отжимал всё дальше и дальше, на чистую воду.
Наконец утка вынырнула у самого носа Джека и сейчас же вновь скрылась под водой. В тот же миг и Джек тоже исчез.
Через секунду он опять показался на поверхности, Держа в зубах пойманную утку, и поплыл к берегу.
Мы с Серёжей бросились ему навстречу, чтобы поскорее взять у него добычу. Но Джек сердито покосился на нас, даже заворчал и, обежав кругом, подал утку Михалычу прямо в руки.
- Молодец, молодец! - похвалил его тот, беря у него дичь. - Посмотрите, ребята, как он осторожно её принёс - ни одного перышка не помял!
Мы подбежали к Михалычу и стали осматривать утку. Она была живая и почти не ранена. Дробь только слегка повредила ей крыло, оттого она и не смогла дальше лететь.
- Можно, мы её домой возьмём? Пусть она у нас живёт! - попросили мы.
- Ну что ж, берите. Только несите поосторожней, чтобы она у вас не вырвалась.
Мы пошли дальше. Джек лазил по болоту, искал дичь, а Михалыч стрелял. Но нам это было уже не так интересно. Хотелось поскорее домой, чтобы устроить получше нашу пленницу. Когда мы вернулись домой, то сейчас же принялись оборудовать для неё помещение. Мы отгородили в сарае уголок, поставили туда таз с водой и посадили утку.
Первые дни она дичилась, всё сидела забившись в угол, почти ничего не ела и не купалась. Но постепенно она стала привыкать, уже не бежала и не пряталась, когда мы входили в сарай, а, наоборот, даже шла к нам навстречу и охотно ела мочёный хлеб, который мы ей приносили.
Скоро утка стала совсем ручной. Она ходила по двору вместе с домашними утками, никого не боялась и не дичилась. Только одного Джека утка сразу невзлюбила, наверное, за то, что он гонялся за ней по болоту. Когда Джек случайно проходил мимо неё, утка растопыривала перья, злобно шипела и всё старалась ущипнуть его за ногу или за хвост.
Но Джек не обращал на неё никакого внимания. После того как она поселилась в сарае и ходила по двору вместе с домашними утками, для Джека она перестала быть дичью и потеряла всякий интерес.
Вообще домашней птицей Джек совсем не интересовался. Зато на охоте искал дичь с большим увлечением.
Джек был прекрасный охотничий пёс. Он прожил у нас очень долго, до глубокой старости. Сперва с ним охотился Михалыч, а потом мы с Серёжей.