1. Первые наблюдения

Как же живет выхухоль в своем подводно-подземном царстве? Как отыскивает на дне водоема добычу, как прячется под водой от опасности, долго ли может пробыть в воде без доступа воздуха, находясь в покое или движении, видит ли что-нибудь выхухоль, хорошо ли развито у нее обоняние, как относятся зверьки друг к другу, и, наконец, каковы умственные способности этого «допотопного» животного?

Вот целый ряд вопросов, на которые, наблюдая выхухоль в естественной обстановке, не удавалось получить ответа.

Поэтому было решено поместить несколько выхухолей для изучения, а также и для показа публике в вольере Московского зоопарка. С этой целью специально соорудили особый террариум, представлявший собой в разрезе часть водоема с прилегающим участком берега и выхухолевой норой. Через стекло можно было свободно наблюдать, что делают выхухоли как под водой, так и в норе, одна из стенок которой также была застеклена.

Взяв из Москвы специальное разрешение на отлов выхухолей для зоопарка, мы отправились в недалекую экспедицию на пойму реки Клязьмы.

Поездка оказалась удачной. С помощью местных специалистов-охотников мы в течение первого же дня охоты сразу поймали четырех выхухолей.

Во время нашей охоты мы обнаружили еще одно замечательное свойство этих удивительных зверьков.

Выхухолей мы ловили особыми ловушками, которые ставились под воду. Приходилось неотступно следить, чтобы попавший в ловушку зверек не пробыл бы под водой слишком долго и не захлебнулся бы. И вот, к нашему величайшему изумлению, все попадавшие в ловушки и вынутые из воды выхухоли оказались совершенно сухими. Что за чудо? Вода не могла намочить их пушистые шубки.

Но в чем же заключается причина этого странного явления? Еще новый вопрос задали нам наши необыкновенные питомцы.

Отловленных зверьков сначала мы посадили вместе в одну корзину, но выхухоли сейчас же подняли драку и мы, боясь, что они покусают друг друга, поспешили рассадить драчунов.

Принеся с реки в деревню пойманных выхухолей, мы все же решили попробовать помирить зверьков. Ведь в зоопарке гм предстояло жить вместе в одной вольере, и даже в общей искусственной норе.

Мы взяли фанерный ящик и в разные его концы осторожно посадили двух выхухолей.

Выпущенные из корзины в просторный ящик, зверьки пришли в большое оживление. Они стали быстро ощупывать своими подвижными хоботками новое помещение. При этом выхухоли казались совсем слепыми и поминутно натыкались на стенки. Друг друга зверьки тоже, очевидно, не видели. Но вот, бродя по ящику, они неожиданно столкнулись вместе. В один миг со страшным писком выхухоли отскочили в разные стороны и замерли в самых неудобных позах — одна, лежа на боку, другая — на спине. Потом обе приподнялись, сели на задние лапы и с величайшей осторожностью потянули друг к другу свои длинные носы. Мы еле удерживались от смеха, глядя на это, столь оригинальное знакомство. Но едва выхухоли коснулись друг друга, они вновь с писком отскочили, подняв вверх носы и лапки, будто «прося пощады». Так они проделывали несколько раз, пока, наконец, не освоились. Тогда оба зверька опять принялись обследовать помещение ящика, пытаясь из него выбраться.

Забавнее всего, что при каждой новой встрече зверьки вновь отскакивали, потом вставали на задние лапы, тянули друг к другу носы и знакомились заново. Правда, последующие знакомства становились все короче, пока наконец выхухоли не уселись вместе в углу ящика и не заснули, тесно прижавшись друг к другу. Когда же через час мы подсадили в ящик еще двух зверьков, вновь началось всеобщее «знакомство носами», причем дело не обошлось без драки. Однако зверьки на этот раз довольно скоро освоились друг с другом и драка и писк в ящике прекратились.

Весьма странно было то обстоятельство, что только что пойманные дикие животные не обращали на нас никакого внимания. Когда они начинали драться, мы брали их за хвосты и рассаживали в разные концы ящика. При этом зверьки выказывали больше «удивления», чем испуга. Очутившись врозь, они приподнимались на задние лапки, поднимали вверх хоботки и начинали во всех направлениях обследовать ими воздух, как бы желая установить, какая причина так неожиданно их разъединила.

Все эти первые наблюдения ясно показали нам, что выхухоли совсем не видят, или, в лучшем случае, могут только отличать свет, темноту и, возможно, самые смутные контуры предметов. В общем, осязание практически заменяет им зрение, а подвижные хоботки — глаза и пальцы.

Как только выхухоли освоились друг с другом и с новым помещением, нам предстояло решить самую трудную задачу — как накормить зверьков.

Очень важно суметь сразу же наладить питание пойманных диких животных; от этого во многом зависит успех их дальнейшего содержания. Выхухолей мы имели впервые. Вставал вопрос — как их кормить. И вообще, будут ли в не воле есть эти необычные животные.

Не без волнения разложили мы в разных концах ящика мелко нарезанные кусочки рыбы и вскрытые раковины моллюсков.

Прошло не меньше получаса. Выхухоли лазили по ящику мимо нашего корма, повидимому, вовсе не замечали его. Мы уже начали терять надежду. Вдруг одна из выхухолей, пробегая по ящику, случайно натолкнулась хоботком на кусочек рыбы. Она тут же схватила его и начала с аппетитом есть, придерживая кусок передней лапкой, заправляя в рот хоботком и громко чавкая. Эти звуки сейчас же привлекли внимание сидевшей рядом другой выхухоли. Она быстро обернулась и подбежала к первой, причем пробежала совсем рядом с лежавшим тут же другим куском рыбы, очевидно, даже не почуяв его. Началась драка из-за кусочка рыбы и нам пришлось растащить зверьков.

Я взял за хвост одну из выхухолей, и, подняв, хотел перенести в другой конец ящика. Зверек висел вниз головой, отчаянно болтая в воздухе ногами. Случайно я поднес выхухоль к лежавшему в ящике кусочку рыбы. Как только выхухоль коснулась рыбы хоботком, она сейчас же потянулась к ней. Не выпуская из рук хвоста зверька, я дал возможность выхухоли опереться передними лапками о дно ящика и она, наполовину вися в моих руках, преспокойно начала есть рыбу.

Зрелище было поистине необыкновенным. Конечно, никакое другое животное не стало бы есть корм, вися на собственном хвосте и уже тем более в первый же день после поимки. Но выхухоль, повидимому, это «ничуть не смущало». Мало того, как только я выпускал хвост выхухоли из рук, зверек начинал суетиться и сейчас же терял свой кусок, который потом никак не мог вновь отыскать, хотя он лежал тут же рядом.

Все это свидетельствовало о весьма примитивном психическом развитии данного животного. Кроме того, ясно показывало, что по крайней мере на воздухе (а не в воде) обоняние у выхухоли развито очень слабо или что в несвойственной обстановке зверек не умеет им пользоваться.

Накормив всех четырех выхухолей, мы начали их поить тем же способом, т. е. поднося за хвост каждого зверька к чашке с водой. Выхухоли пили очень охотно, но при этом рвались из рук, расплескивали передними лапками воду и всячески пытались поплыть или нырнуть в чашку, в которой едва могла поместиться мордочка зверька. Очевидно, выхухоли ничего кругом не видели. Этим отчасти может быть и объяснялось то спокойствие, или вернее, безразличие, с которым зверьки относились к новой обстановке и окружающим их людям.

2. На новой квартире

Через день после поимки выхухоли уже были доставлены нами в зоопарк и зверьков сейчас же выпустили в приготовленный для них террариум.

Выбравшись из корзины на «бережок», все четыре выхухоли побежали прямо к воде. Очевидно, при этом они руководствовались наклоном берета в сторону водоема. Попав в воду, зверьки пришли в чрезвычайное возбуждение. Со страшным плеском они принялись нырять и плавать, тщательно обследуя дно и берега водоема.

Сталкиваясь на поверхности воды друг с другом, выхухоли стремительно отскакивали в стороны, издавая пронзительный писк, и сейчас же вновь ныряли. В общем, вели себя так, как будто только что впервые встретились, а не просидели целый день вместе в корзине, прижавшись друг к другу.

Было ясно, что в новой обстановке выхухоли опять не узнали друг друга.

Обследуя водоем, одна из выхухолей наткнулась на вход в искусственную нору. Она сейчас же направилась внутрь, ощупывая хоботком новое помещение. Обследовав всю нору, она уселась там, на границе поверхности воды и уже не позволяла войти к себе другим выхухолям, которые потом тоже нашли вход в нору и пытались в нее залезть.

Наконец, после длительного суетливого плавания, зверьки, видимо, утомились, вылезли в разных участках водоема на бережок и принялись задними лапками расчесывать себе шерсть. И тут опять обнаружилось для нас что-то совсем непонятное: все четыре вынырнувшие из воды выхухоли оказались совершенно мокрые. Их шерсть слиплась и вода ручейками стекала со зверьков. Расчесывание лапкой тоже не помогло. Шерсть не сохла, а еще более слипалась отдельными прядями.

В чем же дело? Почему не намокающие в природе зверьки, в неволе при первом же купании все намокли? И на этот вопрос мы никак не могли ответить.

Промокшие выхухоли все дрожали, очевидно, с непривычки «в мокром платье» им было холодно. Вообще зверьки имели весьма печальный вид, который нас не на шутку, встревожил.

* * *

На следующий день, придя утром в зоопарк, мы нашли трех выхухолей мирно спавших, прижавшись друг к другу в гнездовой камере внутри норы.

Потревоженные нами зверьки сейчас же выскочили из норы, начали нырять и плавать. Накупавшись, выхухоли вылезли на берег. И тут мы с радостью убедились, что зверьки намокают гораздо меньше. Только четвертая выхухоль была попрежнему совершенно мокрая. Она сидела не в норе а отдельно, на берегу; в воду лезла неохотно и предложенный корм есть не стала. К вечеру она погибла.

Остальные же три выхухоли прекрасно ели, спали вместе в норе и через несколько дней совсем перестали намокать, задав нам этим еще новую задачу.

3. Почему они намокают

Намокание выхухолей при содержании их в неволе, как мы убедились в дальнейшем, имеет огромное значение для этих животных.

В естественной обстановке, находясь и лето и зиму в воде, выхухоль в своей теплой непромокаемой шубке, вовсе не чувствует воды. Но как только это свойство непромокаемости нарушено, сейчас же общее состояние зверька резко ухудшается, в особенности в холодное время года, и выхухоль весьма быстро гибнет, если не успеет восстановить водонепроницаемость своей шкурки.

Наблюдая привозимых нами выхухолей, мы установили, что пойманные зверки в первые дни обычно всегда промокают. Эти первые после поимки дни — самые опасные для зверьков.

При этом характер и степень намокания служат весьма чутким показателем улучшающегося или, наоборот, ухудшающегося общего состояния пойманных выхухолей. Если выхухоль день ото дня намокает все меньше, то за нее можно быть вполне спокойным. Если же, наоборот, намокание усиливается — животное обычно гибнет.

Но в чем же причины этого явления? Один из сотрудников высказал весьма правдоподобное предположение, что в коже выхухоли имеются специальные железки, которые выделяют жировое веществе, смазывающее волоски шерсти. Промасленная жиром шерсть не намокает. Она лежит на коже густым ровным слоем, как солома на деревенской крыше, и не пропускает к подшерстку и к телу зверька воду. Вынырнув из воды, выхухоль тщательно расчесывает мех, не давая возможности ему сваляться и потерять свое водонепроницаемое свойство.

Помещение же пойманных выхухолей хотя бы только на несколько часов в несвойственную, не подходящую им среду — перевозка в корзине, в ящике или в каком-нибудь другом садке, очевидно, нарушает правильное функционирование этих желез, а, кроме того, и шерсть зверька при перевозке мнется и спутывается. В промежутки между прядями спутанных волос при купаньи сейчас же проникает вода, мочит подшерсток и само тело животного, и еще больше способствует дальнейшему спутыванию и слипанию его шерсти.

В благоприятных случаях — при содержании выхухоли в сухом и теплом помещении и при хорошем физическом состоянии зверьков, деятельность желез и водонепроницаемость выхухолевой шкурки быстро восстанавливается; в неблагоприятных же — восстановиться не может. Животное становится все сплошь мокрым, что способствует быстрой его простуде, вызывает ряд отрицательных явлений в его организме и выхухоль гибнет.

Такое объяснение показалось нам весьма вероятным. Сейчас же была послана шкурка погибшей выхухоли в научную лабораторию с просьбой исследовать кожные железки. Однако, никаких специальных желез, выделяющих жировое вещество для смазывании волосков шкурки у выхухоли не было найдено, и это первое предположение пришлось оставить.

Вскоре была высказана новая догадка о причинах ненамокания выхухоли. Наблюдая как выхухоль после купания расчесывает задней лапой свой мех, один из сотрудников предположил — не пользуется ли выхухоль для смазывания шкурки жировыми выделениями из своих желез, находящихся в нижней части корня хвоста.

Давно известно, что у водоплавающих птиц, например у уток, на спине возле хвоста имеется особая жировая «кобчиковая» железа. Утка надавливает на эту железу клювом и потом перебирает им свои перья, смазывая их захваченным в клюв из железки жировым веществом.

Возможно, что и выхухоль надавливает лапкой на хвостовые жировые железки, а потом, расчесывая лапкой шерсть, смазывает ее жировым веществом.

Мы принялись тщательно наблюдать за выхухолями в то время, как они, выйдя да воды, начинали лапкой приводить в порядок свою шубку. Действительно, при этом выхухоли иногда касались хвоста и может быть, даже и того места, где находятся хвостовые железы, но это бывало крайне редко. Поставить такое случайное явление в связь с систематическим взятием жирового вещества и смазыванием им шкурки, казалось маловероятным.

Однако, сотрудник, высказавший это предположение, упорно стоял на своем и предлагал даже в виде опыта туго забинтовать хвост выхухоли или надеть на него резиновую трубку, уверяя, что зверек, лишенный возможности пользоваться хвостовыми железами, сейчас же начнет намокать. Но от такого рискованного опыта пришлось отказаться, так как вернее всего выхухоль с забинтованным хвостом начала бы метаться, срывать зубами повязку и в результате столь необычный для нее «туалет» мог бы сильно беспокоить животное и явиться причиной не только намокания, но и быстрой его гибели.

Вопрос об использовании выхухолью своих хвостовых желез для смазки шкурки еще долго вызывал среди нас оживленные споры и сторонники указанного объяснения усердно старались подметить когда (и как именно) выхухоль лапкой берет из хвостовых желез жировое вещество.

Только два года спустя этот вопрос был окончательно и крайне просто разрешен в лаборатории Московского государственного университета.

Наш спор разрешила сама выхухоль, содержавшаяся в университетском террариуме. Выхухоль обо что-то сильно поранила свой хвост. Он начал болеть и постепенно отмирать, причем отмерший участок зверек систематически отгрызал и съедал. Наконец отмер и самый последний (корневой) участок хвоста, который выхухоль уже не могла достать зубами и откусить. Но через день этот участок сам отвалился и выхухоль осталась без малейшего признака хвоста. И что же? К нашей радости, эта бесхвостая выхухоль продолжала отлично себя чувствовать; она попрежнему купалась, расчесывала лапкой свою шерсть и вовсе не намокала, хотя не только хвостовых желез, но, как сказано, и самого хвоста у нее давно уже не было. Эта выхухоль прожила без хвоста более полугода и погибла от случайной причины, выскочив из террариума и разбившись о каменный пол.

Интересно отметить, что плавала бесхвостая выхухоль попрежнему уверенно и быстро, но нырять стала значительно хуже и совсем не так хорошо, как прежде, держалась под водой.

Этот случай с отмиранием хвоста с очевидностью отверг предположение о смазывании выхухолью своей шерсти веществом, взятым из хвостовых желез.

Третье и наиболее вероятное объяснение причины ненамокания выхухоли заключается в своеобразном характере строения волос выхухолевой шерсти.

Если рассматривать мех выхухоли под микроскопом, то представится весьма странная картина: внизу, ближе к телу, находится густой подшерсток, который прекрасно защищает зверька от охлаждения; сверху же над ним располагается более длинная остевая шерсть, волоски которой, налегая друг на друга, прикрывают нежный подшерсток. Вот эти-то волоски и имеют совсем необычную форму — тонкую при основании, возле кожи, и сильно утолщающуюся на верхнем конце. В результате такого оригинального строения остевых волосков, получается то, что они, налегая друг на друга своими расширенными толстыми концами, создают сверху сплошное, плотное прикрытие, тогда как под ними, ближе к телу зверька, в гуще самой шерсти, между подшерстком и тонкими основаниями остевых волосков остается свободное пространство, естественно заполняемое воздухом.

Эта-то воздушная прослойка, с одной стороны, прекрасно держит тепло, а с другой, — не дает воде проникнуть внутрь шерсти к телу зверька. Плывущая под водой выхухоль кажется совершенно серебряной от пузырьков выступившего из ее шерсти воздуха. Выйдя из воды, зверек сейчас же начинает расчесывать лапкой свою шубку, приводя ее в должный порядок.

Но стоит только выхухоли побыть хотя бы недолго в несвойственной для нее обстановке (в корзине, в ящике и т. п.), как ее нежный мех приходит в беспорядок, волоски торчат в разные стороны, спутываются и не представляют более плотной непроницаемой для воды преграды. Если выхухоль с такой спутавшейся шерстью попадет в водоем, вода сейчас же забирается между приподнятыми волосками ости и мочит подшерсток. После этого волоски шерсти еще более слипаются и зверек быстро намокает. Теперь, для того чтобы сделать свою шкурку вновь непроницаемой, выхухоли нужно как следует обсохнуть и иметь подходящие условия, в которых она смогла бы вновь тщательно расчесать и уложить в прежний порядок свою шерсть. Если же таких условий почему-либо нет, или шерсть зверька уже слишком сильно перепутана, то непромокаемость шкурки не восстанавливается, а наоборот, намокание и последующее слипание и перепутывание шерсти все усиливается. При этом выхухоль от действия холодной воды легко может простудиться, заболеть и погибнуть.

Указанное выше объяснение причины намокания или ненамокания выхухоли, основанное на характере строения ее остевых волос, является, по нашему мнению, наиболее правильным. Дело будущих исследователей уже подробно изучить это замечательное свойстве непромокаемости выхухолевого меха, свойство столь надежное в естественной обстановке и столь быстро нарушающееся при помещении выхухоли в иные, необычные для нее условия — жизни.

4. Слепой охотник

Содержание выхухолей в террариуме, в котором через стекло мы могли наблюдать зверьков, позволило выяснить очень многое в их образе жизни и поведении.

Прежде всего мы установили, как ведет себя выхухоль, выпугнутая из своей норы. При этом наши зверьки сейчас же выскакивали в водоем и, проплыв под водой у самого дна, хватались лапками за какой-нибудь подводный камень или выступ дна и замирали неподвижно. В таком положении выхухоли могли пробыть под водой в течение полутора-двух минут. Затем зверьки осторожно отцеплялись от камня и плыли под водой обратно в нору, или, всплыв к поверхности, бесшумно высовывали из воды мордочку. Убедившись в том, что «больше им не грозит опасность», они начинали плавать по поверхности водоема, или даже вылезали на бережок.

Приучили мы выхухолей выходить на берег тем, что с самого выпуска их в террариум ежедневно ставили зверькам в одном и том же месте берега мисочку с едой (нарезанные куски рыбы или вскрытые раковины двустворчатых моллюсков). В первый же раз посаженные нами на берег водоема выхухоли сразу наткнулись на корм и с тех пор, проголодавшись, сами бежали к месту, где стояла их мисочка.

Вообще необходимо отметить, что в противоположность естественной обстановке, в которой выхухоли чрезвычайно редко выходят на берег, в террариуме зверьки весьма часто пользовались сушей, хотя все же в основном предпочитали находиться в водоеме или в норе. Выходы наших зверьков на берег, помимо кормления их на суше, вероятно, объяснялись еще крайней ограниченностью всего помещения террариума и, в частности, водоема, не дававшего зверькам привычный простор движений.

Но выхухоли получали у нас корм не только в мисочке на берегу. Желая изучить, как выхухоль в естественной обстановке добывает себе пищу, мы бросали на дно водоема живых моллюсков (прудовиков, катушек и лужанок). Плавая под водой и обследуя хоботком дно водоема, выхухоли обычно очень скоро находили свою добычу и, схватив ее зубами, быстро плыли с нею в нору или куда-нибудь в укромное место под бережок. Вынырнув там на поверхность воды и усевшись поудобнее, выхухоль быстро разгрызала раковину и через прогрызенное отверстие вытаскивала зубами самого моллюска. Управившись с добычей, зверек сейчас же отправлялся вновь на дно и, найдя второго моллюска, возвращался с ним на то же самое место. В результате такой охоты на выбранном выхухолью месте оставалась целая кучка пустых ракушек с характерными погрызами от зубов зверька.

Но самыми интересными были наблюдения над тем, как выхухоль пытается ловить пущенную в водоем рыбу. Конечно, такие опыты не могли воспроизвести естественной обстановки, так как в небольшом аквариуме, объемом не более кубического метра, рыбе некуда было уйти от выхухоли и зверек постоянно натыкался на свою добычу. Однако, и в этих условиях все же можно было проследить приемы, с которыми выхухоль пытается ловить в воде рыбу.

В выхухолевый водоем мы выпустили десять небольших карасей величиной в 10–12 см. Рыбки плавали, держась стайками по три-пять штук. Но вот из норы выплыла одна из выхухолей и, в поисках моллюсков, принялась обследовать дно водоема. Зверек несколько раз проплывал мимо спокойно стоявшей стайки карасей и ни разу не обнаружил их присутствия. Не найдя на дне моллюсков, выхухоль вынырнула и начала плавать в разных направлениях по поверхности водоема. При этом она случайно спугнула державшуюся у поверхности другую стайку карасей. С резким всплеском рыбки бросились в разные стороны. Этот всплеск дал знать зверьку о присутствии добычи. В один миг выхухоль бросилась в то место, где всплеснулась рыба и, не найдя ее, принялась с огромной быстротой носиться в водоеме, то выскакивая на поверхность, то, как торпеда, прорезая толщу воды. На этот шум и плеск из норы выскочили две другие выхухоли и тут же натолкнулись на метавшихся по водоему перепуганных рыбок. Все три зверька принялись беспорядочно носиться по водоему, гоняясь за ускользающей добычей. Наконец, одной из выхухолей удалось схватить подвернувшегося карася, но зверек неудачно поймал рыбку, она тут же вырвалась. Охота за рыбой принимала все более и более оживленный характер. В течение получаса выхухоли все же загоняли рыбешек и поймали четырех из них. Но чем меньше в аквариуме оставалось рыбы, тем труднее становилось слепым зверькам наткнуться на добычу. Интересно также отметить, что одну и ту же рыбу выхухоли нередко ловили по нескольку раз, упуская однажды пойманную добычу. Когда же выхухоли удавалось, наконец, как следует схватить карася, зверек, держа его в зубах, быстро плыл в нору или к выбранному местечку на берегу, и там принимался за еду. Как правило, все выхухоли прежде всего старались разгрызть пойманной рыбе голову.

Наконец, устав гоняться за рыбой по водоему, выхухоли отправились в нору, забрались в гнездо и, прижавшись друг к другу, заснули.

Так окончилась первая «показательная» охота выхухолей за рыбой. Она ясно доказала ним, что выхухоль, в воде, не видит, даже почти рядом, свою добычу. Обнаружить ее зверек может только, если рыбка шевельнется; тогда самый легкий всплеск и движение воды указывают выхухоли на присутствие добычи и зверек мигом бросается в направлении всплеска. Если при этом выхухоль промахнется, или неудачно схватит рыбку и она вырвется, зверек сразу же теряет объект своего преследования и должен начинать охоту сначала.

Вполне понятно, что на воле и в большом водоеме выхухоли почти невозможно поймать рыбу и зверек получает возможность ею лакомиться только зимой, во время заморов, когда задыхающаяся рыба в огромном количестве скопляется у проруби или у береговых ключей. Там выхухоль с успехом ловит полумертвых мелких рыбешек.

С более крупной рыбой, карасями величиной в 15–18 см, выхухоль даже в маленьком искусственном водоеме справляется с величайшим трудом, по многу раз ловя и вновь упуская одну и ту же рыбку. Естественно, что в природе такая повторная охота за одной и той же добычей для выхухоли невозможна.

Все это еще раз ясно свидетельствует о безвредности выхухоли для рыбы. Другой вопрос — не поедает ли выхухоль рыбью икру. Но этот вопрос еще требует своего исследования. Пока же мы только можем отметить, что в желудках добытых выхухолей нам еще ни разу не случалось обнаружить рыбью икру.

С таким же трудом, как и рыбу, выхухоль ловит и всякую другую быстро движущуюся добычу: водяных жуков, клопов и т. д. И этих водных обитателей так же редко можно обнаружить в желудках выхухолей.

Вообще, изучая содержимое выхухолевых желудков, можно установить одну очень интересную закономерность: основной и даже почти исключительной добычей выхухолей служат медленно движущиеся по дну обитатели водоемов — моллюски, пиявки, личинки стрекоз и ручейников и других насекомых. Все эти животные, в особенности личинки ручейников, в их домиках из растительных остатков, являются прекрасно маскированными формами и при помощи зрении почти неразличимы среди подводной растительности. С другой стороны, как уже сказано, рыбы, жуки, водные клопы и другие хорошо заметные в воде, но зато быстро движущиеся животные чрезвычайно редко являются добычей выхухоли.

Все это ясно свидетельствует о том, что при добывании пищи выхухоль пользуется не зрением, а в основном осязанием. Обоняние у выхухоли, как показали наши предварительные опыты, развито довольно слабо.

Итак, мы еще раз убеждаемся в том, что хоботок выхухоли служит основным опознавательным органом у этого своеобразного подводного существа.

5. О приручаемости выхухоли

Звери из отряда насекомоядных — ежи, кроты и выхухоли… все они очень древнего происхождения и отличаются первобытностью своего строения. Изучение умственных способностей ежей и кротов показало, что и их психика стоит на очень низкой ступени развития. Но никто еще не пытался изучить умственные способности выхухоли.

Пойманные нами выхухоли в неволе сразу же начали есть корм, да еще в то время, когда мы, направляя зверьков к еде, держали их за хвосты, — все это указывает на низкое умственное развитие этих животных. Еще больше говорило в пользу слабого умственного развития выхухолей то, что пойманные зверьки, будучи по нескольку раз в день посажены вместе в один ящик, никак не могли научиться узнавать друг друга, и, как уже сказано, каждый раз «знакомство начиналось заново».

При содержании зверьков в неволе, мы попытались выучить выхухолей прибегать на определенный звук — чмокание языком или тихое постукивание. Необходимо отметить, что громкие и в особенности резкие звуки — хлопанье в ладоши, стук, крик, свист и т. д. — путают зверьков и они тотчас же бросаются в воду и замирают на дне водоема. Но различные негромкие звуки в неволе выхухолей не только не пугают, а наоборот, вызывают «любопытство» зверьков. Легкое постукивание по стеклу аквариума, плеск воды или негромкое чмокание — все это привлекает зверька, заставляет его подплыть к тому месту, откуда слышатся звуки, и как бы ознакомиться с их причиной. Подплывших на наш зов выхухолей мы тут же подкармливали рыбой или моллюсками. Таким образом у зверьков очень быстро выработался навык (условный рефлекс) — итти на зов за кормом. В дальнейшем нам даже удалось этим путем вызывать выхухолей из водоема на сушу, но при этом нужно было быть всегда очень осторожным, чтобы каким-нибудь неловким движением или резким звуком не спугнуть выхухоль. Раз испугавшись, выхухоль потом очень плохо вновь привыкала итти на зов.

Все наши попытки дальнейшего, более полного приручения выхухолей не имели никакого успеха. Как только выхухоли насыщались, они вновь становились пугливыми и совершенно дикими. При самом осторожном прикосновении к ним рукой, бросались в водоем и прятались под воду. Конечно, нечего было и думать, пытаться приучить зверьков к тому, чтобы брать их на руки.

Да по существу никакого, даже самого элементарного приручения выхухолей мы и не добились. Выхухоли совсем не привыкли к нам, а просто запомнили, что определенный новый для них звук — чмокание или легкое постукивание — сопровождается нахождением корма в том месте, откуда этот звук раздается — вот и все.

При дальнейших наблюдениях над выхухолями в неволе я не раз даже отмечал, что некоторые выхухоли с течением времени не приручаются, а наоборот, становятся более пугливыми (дикими), чем в первые дни после поимки. Такая нарастающая пугливость в разных случаях может быть объяснена по-разному. Чаще всего ее причиной бывает какой-нибудь случайный резкий звук, раздавшийся во время кормежки, или неосторожное прикосновение к зверьку. Выхухоль пугается, бросается в воду и вся, непрочно выработанная привычка (навык) зверька итти на определенный зов, разом исчезает. Трудность и непрочность в приучении выхухолей, очевидно, во многом объясняется отсутствием у них зрения. Выхухоль не видит человека, который ее кормит, за ней ухаживает, и поэтому, вероятно, и не привыкает к нему. Ее мир — это совершенно особый мир осязательных и слуховых ощущений. Кроме того, животные, которыми выхухоль в природе питается, бродя по дну водоема, не издают звуков, в ее подводных и подземных владениях обычно царит тишина. Различные звуки выхухоль слышит преимущественно только, всплывая на поверхность водоема, и большинство из них служит для зверька сигналом об опасности. Также и прикосновение к телу выхухоли в природе обычно грозит ей быть схваченной каким-либо хищником.

Все это уже с самого рождения у выхухоли инстинктивно связано с стремлением бежать, скрыться от опасности и поэтому переучить этого слепого зверька крайне трудно. Любой громкий звук или неосторожное прикосновение к телу выхухоли сразу сводят на нет ранее достигнутые результаты «приручения». Мало того, прирожденная осторожность зверька теперь уже заставляет его остерегаться даже и ранее знакомого призывного сигнала, за которым однажды последовал испугавший зверька резкий звук или неосторожное прикосновение.

Но помимо отсутствия у выхухоли зрения, трудность ее приручения и медленность в освоении зверьком новых необычных условии окружающей обстановки свидетельствует также и о крайне низком психическом развитии этого животного, о чрезвычайно малой пластичности его навыков.

Исключительно тонкая приспособляемость выхухолей к водной среде позволила им, почти не изменившись (морфологически и физиологически), пройти через многие века, но эта же узко-специфическая приспособленность и явилась преградой на пути дальнейшего эволюционного развития данного животного.

Проведенные нами более подробные исследования психических способностей выхухоли показали нам, что выхухоль не только по своей внешности, строению тела, но и по самой психике является чрезвычайно своеобразной реликтовой формой животного мира.

Дальнейшее тщательное изучение этого интереснейшего существа ждет своего будущего исследователя.