Бертран и Ратон, или Искусство заговора

Скриб Эжен

Действие второе

 

 

Лавка Ратона Буркенстаффа. Две застекленные двери выходят на улицу. В окнах выставлены разные ткани. Слева — парадная лестница, которая ведет в магазин, под лестницей — дверь в погреб. Там же — маленький прилавок; позади него — конторские книги и альбомы с образцами. Направо сложены отрезы материи. Здесь же дверь в квартиру Буркенстаффа.

 

Явление I

Ратон , Марта .

Ратон за прилавком; его жена стоит около него. В руках она держит письма.

Марта. Вот заказы для Любека и для Альтоны: пятнадцать кусков атласа и столько же флорентийского шелка.

Ратон (нетерпеливо). Хорошо, жена, хорошо…

Марта. Вот письма наших корреспондентов, на которые нужно ответить.

Ратон. Ты же видишь, я занят.

Марта. Нужно сейчас же написать этому богатому драпировщику в Гамбург.

Ратон (гневно). Драпировщику!

Марта. Он один из наших лучших клиентов.

Ратон. Писать какому-то драпировщику, когда я пишу сейчас королеве!

Марта. Ты?

Ратон. Да, вдовствующей королеве! Прошение от имени моих собратьев, потому что вдовствующая королева не может мне ни в чем отказать. Если бы ты, моя дорогая жена, видела, как она меня сегодня приняла, если бы ты знала, как она меня уважает!

Mарта. А что это даст тебе?

Ратон. Что даст? Ты говоришь, как торговка шелком, которая ничего не понимает в делах!.. Что это мне даст?! (Встает и выходит из-за прилавка.) Это даст мне кредит, уважение; я стану влиятельным человеком не только в моем квартале, но и в моем городе и государстве! Одним словом, я стану наконец кем-то.

Марта. И все для того, чтобы быть поставщиком его величества? Тебе нужны титулы! У тебя никогда не было других желаний и стремлений.

Ратон. Оставь меня в покое… Конечно, речь идет не только о назначении меня придворным поставщиком. (Вполголоса.) Речь идет, быть может, о том, чтобы стать бургомистром Копенгагена! Да, жена, все это возможно… в особенности при моей популярности и при милостях двора, которые меня ожидают.

 

Явление II

Ханс , Ратон , Марта .

Ханс (входит с отрезами материи на руке). Вот и я, хозяин! Прямо от баронессы Мольке.

Ратон (грубо). Какое мне до этого дело? Чего тебе надо?

Ханс. Черный бархат ей не подходит. Она предпочитает зеленый и просит, чтобы вы сами принесли ей образцы.

Ратон (подходя к прилавку). Пошел к черту! Стану я отвлекаться от своих дел!.. Правда, баронесса Мольке — придворная дама… Пойдешь ты, жена! Это дела магазина, они касаются тебя.

Ханс. А потом еще…

Ратон. Что еще? Конца нет.

Ханс (протягивая ему мешочек). Вот деньги, которые я получил за двадцать пять аршин тафты сизого цвета.

Ратон (беря у него мешочек). Боже, до чего унизительно заниматься этими мелочами! (Возвращая ему мешочек.) Отнеси это наверх моему кассиру, а меня оставь в покое. (Продолжает писать.) «Да, государыня, да, ваше величество»…

Ханс (идет направо, взвешивая на руке мешочек). Не так уж унизительно!.. Я бы охотно примирился с таким унижением.

Марта (хватает его за руку в тот момент, когда он начинает подниматься по лестнице). Послушайте, господин Ханс, вы слишком долго отсутствовали: у вас ведь было всего два поручения.

Ханс (про себя). А, черт!.. Она все замечает; не то что хозяин. (Громко.) Видите ли, сударыня, я временами останавливался на улицах и подслушивал разговоры.

Марта. О чем же сегодня говорили?

Ханс. Право, не разобрал. О каком-то указе короля.

Ратон (за прилавком, важно). Вы, понятно, ничего не знаете. Это указ короля, опубликованный сегодня утром. Вся королевская власть передается в руки Струэнсе.

Ханс. Мне это безразлично. Я все равно ничего не понял. Я знаю только, что все шумели, спорили, размахивали руками… Ну и заваруха будет!..

Ратон (значительно). Конечно, это очень серьезно.

Ханс (радостно). Вы так думаете?

Марта (Хансу). А какое тебе до этого дело?

Ханс. Мне нравится, когда происходят беспорядки, потому что тогда закрывают лавки, не работают, а для приказчика одним воскресеньем на неделе больше. И потом, как весело бегать по улицам и кричать вместе со всеми…

Марта. Кричать? А что кричать?

Ханс. Да я не знаю. Кричать, и все…

Марта. Хватит. Ступай наверх, там и оставайся. Сегодня ты больше не выйдешь.

Ханс (уходя). Вот тоска!.. Невыгодно служить в этом доме!

Марта (обернувшись, видит, что Ратон взял в это время шляпу и пытается незаметно выскользнуть из лавки). Эй! Ты ведь был так занят; куда же ты собрался?

Ратон. Пойду посмотрю, что делается на улицах.

Марта. И ты тоже?

Ратон. А ты испугалась? До чего вы, женщины, ужасные создания. Я хочу только узнать, что происходит в городе: потолкаться среди недовольных и заодно вставить пару словечек в пользу вдовствующей королевы.

Марта. Зачем тебе она и ее покровительство? Когда в кассе есть деньги, — а у нас они есть, — можно обойтись и без светского общества; нам не нужны вельможи — мы свободны и независимы, мы короли в своей лавке. Оставайся дома, твое место здесь!

Ратон. Ты хочешь сказать, что я только и годен мерить аршином. Этим ты унижаешь торговлю!

Марта. Это я-то унижаю торговлю? Я, дочь и жена фабриканта! Я, считающая, что купцы — самое нужное сословие в стране, источник ее богатства и процветания! Я не знаю никого почетнее купца, занимающегося торговлей… Но если он сам стыдится своего сословия и меняет свой прилавок на дворцовые приемные, он уже не купец… Когда ты говоришь глупости как придворный, я не могу больше уважать тебя как торговца шелком.

Ратон. Замечательно, госпожа Ратон Буркенстафф! С того времени, как наша королева командует мужем, любая женщина в Дании думает, что она тоже может командовать своим мужем… И ты, порицая двор, делаешь то же самое.

Марта. О проклятье! Ты все время думаешь о дворе, который совсем не думает о тебе. Лучше оглянись вокруг себя. Неужели тебе надоело быть счастливым? Разве твоя торговля не процветает? Разве тобой не дорожат друзья? Разве жена, которая хоть и бранится, не любит тебя? Все нам завидуют, у нас такой сын!.. Разве он не наша гордость, наша слава, наше будущее?

Ратон. Уже села на своего конька.

Марта. Да! Да, в этом мое честолюбие, мои государственные дела! Я не интересуюсь тем, что делается кругом. Мне безразлично, есть ли у королевы фаворит, правит ли королевством один или другой честолюбец! Мне важно знать только одно — у меня все хорошо, в моем доме порядок, мой муж здоров, мой сын счастлив. Я занята только тобой, твоим благополучием. У каждого свое ремесло, свой долг.

Ратон (нетерпеливо). Кто тебе противоречит?

Марта. Ты каждую минуту заставляешь меня беспокоиться за тебя, вечно болтаешь на пороге лавки, громко порицаешь все, что делается и что не делается. Ты тщеславен, ты забываешь своих лучших друзей… например, Михельсона. Сколько раз он приглашал тебя в воскресенье поехать с ним на дачу?

Ратон. Что ты хочешь? Торговец сукном — ничтожное лицо в государстве… Да, наконец, что он вообще такое?

Марта. Он наш друг. Но тебе нужно величие и блеск. Из честолюбия ты не разрешил сыну остаться дома и вынудил его поступить на службу к вельможе. И у него теперь одни огорчения, которые он скрывает от нас.

Ратон. Возможно ли это!.. Наш ребенок… Наш единственный сын… Он несчастен!

Mарта. А ты и не заметил? Даже не подозревал?

Ратон. Это дела домашние, я в них не вмешиваюсь. Я надеюсь на тебя. Ведь я так занят! А что же Эрику надо? Денег? Спроси, сколько… или даже лучше — вот ключ от моей кассы… дай ему…

Марта. Молчи. Вот он!..

 

Явление III

Те же , Эрик .

Эрик (быстро входит). А, это вы, отец!.. Я боялся, что не застану вас. В городе волнения…

Ратон. Говорят. Но я еще не знаю, в чем дело, — твоя мать не позволяет мне выйти на улицу. Расскажи, мой мальчик.

Эрик. Ничего, отец, пустяки, но теперь, даже если для этого нет особых причин, следует вести себя с осторожностью. Вы самый богатый коммерсант квартала, вы влиятельное лицо в городе. Вы не боитесь громко высказывать свое мнение о королеве Матильде и ее фаворите. Еще сегодня утром во дворце…

Марта. Неужели?

Эрик. Кончится тем, что об этом станет известно правительству.

Ратон. А мне какое дело? Я ничего не боюсь, я не безвестный обыватель; такого человека, как Ратон Буркенстафф из «Золотого солнца», не посмеют арестовать. И хотели бы, да не осмелятся.

Эрик (вполголоса). Вы ошибаетесь, отец. Думаю, что они осмелятся.

Ратон (испуганно). Что? Что ты говоришь? Это немыслимо!

Марта. Я была в этом уверена! Я ему только что говорила. Боже мой, боже! Что с нами будет?

Эрик. Не тревожьтесь! Успокойтесь, мама!

Ратон (дрожа от страха). Ты пришел, чтобы пугать нас!.. И сам пугаешься без всяких к тому оснований… А сейчас, больше чем когда бы то ни было, нужно хладнокровие. Послушай, мой мальчик, кто тебе это сказал? Откуда ты знаешь?

Эрик. Из верного источника, от одного лица, которое слишком много знает. Я не могу назвать его имени, но вы можете мне поверить.

Ратон. Я тебе верю, мой мальчик. Но, согласно тем точным сведениям, которые ты имеешь, что мне надо делать? Посоветуй.

Эрик. Приказ еще не подписан, но это может случиться каждую минуту. Всего проще и осторожнее было бы незаметно покинуть дом и несколько дней скрываться.

Марта. Где?

Эрик. За городом, у кого-нибудь из друзей.

Ратон (живо). У Михельсона, торговца сукном!.. Там меня не будут искать. Он человек честный, безвредный… ничем, кроме торговли, не занимается.

Марта. Видишь, как хорошо, если купец занимается только своим делом.

Эрик (умоляюще). Ну, матушка…

Марта. Ты прав! Будем думать только о том, как бы спрятать отца.

Эрик. Непосредственной опасности нет, но все же я провожу вас, отец.

Ратон. Нет, лучше оставайся дома. Ведь когда за мной придут и не обнаружат меня, начнется шум, а ты сумеешь унять этих людей, присмотришь за лавками… А потом успокоишь мать; видишь — она вся дрожит. Марта. Да, сын мой, останься.

Эрик. Как прикажете. (Увидев Ханса, спускающегося по лестнице.) Правда, ведь Ханс может проводить отца к Михельсону.

Входит Ханс .

Ханс, тебе придется выйти из дома.

Ханс. Неужели? Какое счастье! Госпожа разрешает?

Марта. Конечно. Ты пойдешь с хозяином.

Ханс. Слушаю, госпожа.

Эрик. Только не покидай его.

Ханс. Да, господин Эрик.

Ратон. И главное — будь скромным. Не болтай. Не будь любопытным!

Ханс. Да, хозяин. Что-нибудь произошло?

Ратон (Хансу, вполголоса). Двор и министры разгневались, хотят заключить меня под стражу, запереть в темницу, быть может, даже хуже…

Ханс. Ну, вот еще! Пускай попробуют! Представляю себе, какой шум поднимется в нашем квартале. Да, да, вы увидите, хозяин, что здесь будет происходить! Госпожа услышит, как я кричу.

Ратон. Замолчи, Ханс. Спокойнее!

Марта. Ты крикун!

Эрик. Да и все это ни к чему: ничего не случится.

Ханс (грустно, про себя). Ничего не случится. Тем хуже! А я-то надеялся, что будет шум, битье стекол.

Ратон (целуя жену и сына). Прощай! Прощай! (Уходит с Хансом через внутреннюю дверь.)

Марта и Эрик доводят его до двери лавки и некоторое время, пока Ратон идет по улице, провожают его взглядом.

 

Явление IV

Марта , Эрик .

Марта. Можешь ли ты мне обещать, что через несколько дней мы снова увидим отца?

Эрик. Да, матушка. Одно высокопоставленное лицо покровительствует нам и, конечно, употребит все свое влияние, чтобы прекратить преследования и вернуть нам отца.

Марта. Как я буду счастлива! Когда мы опять окажемся вместе, ничто нас больше не разъединит! Но что с тобой? Почему ты мрачен? Что означает твой грустный взгляд?

Эрик (с трудом). Я боюсь… скоро мне придется надолго покинуть вас.

Марта. О боже!

Эрик (более решительно). Я сначала не хотел предупреждать вас об этом, но то, что произошло сегодня… Да, я не могу покинуть родительский дом, не поцеловав на прощанье матушку. У меня не хватит для этого мужества.

Марта. Покинуть? Я правильно расслышала? Но почему же?

Эрик. Я хочу быть военным. Я подал прошение о производстве меня в чин лейтенанта.

Марта. Ты? Мой бог! Но что я тебе сделала дурного, почему ты меня покидаешь, бежишь из отцовского дома? Разве мы причинили тебе горе? Прости меня, сын. Я всегда желала тебе добра… Может быть, я в чем-нибудь ошиблась? Я это исправлю.

Эрик. Вы ошиблись? Вы лучшая и самая нежная из матерей. Нет, я обвиняю только самого себя. Но я не могу больше здесь оставаться.

Марта. Почему? Где тебя так будут любить, как здесь? Чего тебе не хватает? Ты хочешь блистать в свете, хочешь затмить самых богатых господ? Что ж, мы тебе поможем. (Дает ему ключи.) Бери, бери, располагай нашим богатством. Отец согласится на это, а я горячо прошу принять от нас подарок и буду тебе за это только благодарна. Ведь мы для тебя копим, для тебя работаем; наши лавки, дом — все это твое добро, все принадлежит тебе!..

Эрик. Не говорите так. Я не хочу, я ничего не хочу, я недостоин вашей доброты. Это состояние, которое мы скопили своим трудом, — я бы хотел теперь отказаться от него, а ваша профессия, которой вы так честно занимались и которой я прежде гордился, теперь стала причиной моих мучений и моего отчаяния; она мешает моему счастью, моей мечте, всем страстям моего сердца.

Марта. Как же так, о господи?

Эрик. Я расскажу вам все. Эта тайна давно тяготит меня. Кому доверить свои огорчения, если не матери?… Вы вложили все ваше счастье в сына, который причинил вам столько страданий. Вы воспитали его чересчур заботливо, чересчур нежно, быть может…

Марта. Как вельможу, как принца. Все самое лучшее, самое дорогое — все было для тебя.

Эрик. Почему вы не оставили меня за прилавком, там, где мое настоящее место?

Марта. Это не я. Это отец устроил тебя личным секретарем господина Фалькенскильда.

Эрик. На мое несчастье. Там меня приняли запросто, я проводил все дни с Кристиной, его единственной дочерью. Все время я видел, я слышал ее, смотрел на ее очаровательное личико, а красота — самое незначительное сокровище из тех, которыми она обладает… О, если бы вы имели возможность любоваться ею каждый день, как это делал я! Если бы вы видели, как она в одно и то же время увлекает своим разумом и своим изяществом, таким простым и скромным! Кажется, что она сама не знает своего ума и своих способностей, своей благородной души и своего великодушного характера!.. О, если бы вы только узнали ее, вы поступили бы так же, как и я, — вы начали бы обожать ее.

Марта. О небо!

Эрик. И вот уже два года эта любовь составляет мое мучение и счастье, в ней — все мое существование. Но не думайте, что, забыв свои обязанности и законы гостеприимства, я раскрыл ей свою душу; никогда я не осмелился признаться ей в страсти, которую хотел бы скрыть даже от самого себя… Она, наверно, даже и не подозревала о моей тайне, но другие, более прозорливые глаза отгадали ее; отец заметил мое беспокойство и волнение, так как при виде ее я забывал все на свете… Увы, меня лишили моего счастья… Вы знаете, граф уволил меня, не сообщив даже о причинах немилости; он изгнал меня из своего дворца. С этого дня я потерял покой, радость, счастье…

Марта. Увы!..

Эрик. Но вы не знаете, что все вечера, все утра я бродил вокруг сада графа, чтобы увидеть поближе Кристину или хотя бы окна ее комнат. А в последний раз, неизвестно, лихорадка или бред овладели мною, но я лишился рассудка и, не знаю как, проник в сад.

Марта. Какая неосторожность!

Эрик. О да, матушка, я не должен был искать встречи с ней… Даже ценой своей крови… Но успокойтесь, было около одиннадцати часов вечера, никто меня не заметил, кроме молодого фата, который в сопровождении двух слуг пересекал аллею, направляясь к себе. Это был барон Фредерик Гёлер, племянник морского министра, который, оказывается, каждый вечер бывает у нее… Да, матушка, это ее жених, она должна выйти за него замуж! Я тогда еще ничего не знал, но догадался по той ненависти, которую почувствовал к этому человеку. И когда он с презрением, высокомерно окликнул меня: «Куда вы идете? Кто вы такой?» — я ответил ему не менее дерзко. И тогда… Это воспоминание никогда не изгладится из моей памяти! Он приказал слугам наказать меня. Один из них поднял руку — да, матушка, он ударил меня. Но только раз: после первого удара я бросил его к моим ногам. Но все-таки он ударил меня, он нанес мне оскорбление. Я подбежал к его хозяину и потребовал удовлетворения. «Охотно, — сказал он, — но кто вы?» Я назвал себя. «Буркенстафф! — воскликнул он с презрением. — Я не дерусь с сыном лавочника. Будь вы дворянином или офицером, другое дело!»

Марта (с ужасом). Боже мой!

Эрик. Дворянин! Я никогда им не буду — это невозможно… но офицером…

Марта (живо). Ты им тоже не будешь! Ты не получишь чина, потому что не имеешь права на него… не имеешь! Твое место здесь, в этом доме, возле твоей матери, которая сегодня все теряет. Ты такой же, как твой отец; вы оба готовы бросить меня, рисковать жизнью — и для чего? Потому что вы не умеете быть счастливыми, потому что у вас честолюбивые мечты, потому что вы смотрите поверх своего сословия. А я вижу только вас и люблю только вас. Я ничего не прошу у нынешних властителей, ни у вельмож, ни у их дочерей. Я хочу только видеть подле себя своего мужа и своего сына. (Обнимает Эрика.) Они принадлежат мне, это моя собственность, и ее у меня никто не отнимет.

 

Явление V

Эрик , Марта , Ханс .

Ханс (выглядывает из двери, радостно). Так! Чудесно! Продолжайте!

Эрик. Что? Ты уже вернулся? Отец у Михельсона?…

Ханс. Нет, он в лучшем месте.

Марта (нетерпеливо). Он в безопасности?

Ханс (торжественно). Он был арестован.

Марта. Боже!

Ханс. Не пугайтесь: все в порядке, дело принимает хороший оборот.

Эрик (гневно). Объяснишь ты, наконец?

Ханс. Мы пересекали улицу Стральсунд, когда нас остановил патруль. Солдаты оглядели нас и обратились к вашему отцу. «Господин Буркенстафф, — сказал один из них, снимая шляпу, — от имени его светлости графа Струэнсе я приглашаю вас следовать за нами. Граф желает говорить с вами».

Эрик. Ну и что же?

Ханс. Видя, что солдат так обходителен и вежлив, хозяин ответил: «Я готов вас сопровождать». Все это произошло так спокойно, что никто на улице ничего не заметил. Но я, не будь дурак, начал кричать изо всех сил: «Ко мне, на помощь! Арестовывают моего хозяина!.. Ратона Буркенстаффа! Ко мне, друзья!»

Эрик. Как это неблагоразумно.

Ханс. Вовсе нет. Ко мне подбежали рабочие, за ними устремились женщины и дети. Собралась толпа. По улице уже нельзя было пройти, экипажи останавливались; купцы бросились к порогам своих лавок, а горожане — к окнам. За это время рабочие окружили двоих конвойных, освободили вашего отца и торжественно повели его. Их сопровождала толпа, которая все увеличивалась. Когда они подошли к улице Альтона, где находится наша фабрика, началась кутерьма. Кто-то пустил слух, что собираются убить нашего хозяина, что из-за него произошло ожесточенное сражение с войсками. Поднялась вся фабрика, все предместье. Толпа направилась к дворцу с криками: «Да здравствует Буркенстафф! Верните нам Буркенстаффа!»

Эрик. Какое безумие!

Марта. И какое несчастье!

Эрик. Из-за пустяка затеяли целую историю. Это скомпрометирует отца и оправдает меры, принятые против него.

Ханс. Вовсе нет!.. Не бойтесь. Больше нечего бояться! Поднялись все предместья. Толпа разбивает уличные фонари, колотит стекла в особняках… Все идет великолепно, и это очень забавно. Толпа никому не причиняет зла, но когда на ее пути встречаются придворные в своих экипажах, их забрасывают грязью и таким образом очищают улицы… Слышите, слышите крики?… Видите, у лавки остановили прекрасную карету и пытаются опрокинуть…

Эрик. Что я вижу? Герб графа Фалькенскильда! Боже, неужели это она? (Стремительно выбегает на улицу.)

 

Явление VI

Ханс , Марта .

Марта (вслед Эрику). Сын мой, сын мой! Не подвергай себя опасности!

Ханс. Оставьте его… Сын нашего хозяина ничем не рискует, он не подвергается никакой опасности… Его будут носить на руках, если только он этого захочет. (Всматривается.) Глядите! Как он говорит с теми, кто окружил коляску? Это уличные парни, я их всех знаю… Они уходят… удаляются.

Марта. Слава богу! Но мой муж! Я хочу знать: что с ним? Я побегу к нему.

Ханс (хочет помешать ей). И не думайте!

Марта (отталкивает слугу и бежит на улицу). Оставь меня, говорю тебе! Я хочу, хочу!..

Ханс. Невозможно ее удержать. (Высовывается в дверь. Кричит на улицу.) Господин Эрик! Господин Эрик! (Вглядывается.) Вот те раз! Что он там делает? Помогает выйти из коляски какой-то даме… Очень красивой и, право, очень нарядной!.. Да что она — в обмороке? Она испугалась…

Возвращается Эрик , неся на руках Кристину , — она в обмороке. Он бережно опускает Кристину в кресло слева.

Эрик. Скорее на помощь!.. Мама!..

Ханс. Она ушла узнать что-нибудь о хозяине.

Эрик (смотрит на Кристину). Она приходит в себя. (Хансу, который глядит на нее.) Чего ты здесь торчишь? Ступай вон!

Ханс. Мне ничего другого не надо. (Про себя.) Побегу на улицу, хоть накричусь вволю. (Убегает.)

 

Явление VII

Кристина , Эрик .

Кристина (приходит в себя). Эти крики… эти угрозы… Меня окружила злобная толпа… Что я им сделала? Где я?

Эрик (робко). Вы в безопасности! Не бойтесь ничего.

Кристина (взволнованно). Знакомый голос. (Оборачивается.) Эрик… это вы?

Эрик. Да, это я. Я снова вижу вас. Я счастливейший из смертных, потому что могу защищать… охранять вас… предоставить вам убежище!..

Кристина. Где я?

Эрик. У меня, у моей матери. Простите, что я принимаю вас в таком помещении. Эта лавка не похожа на блестящую гостиную вашего дворца. Но мы ведь только купцы…

Кристина. Это уважаемое сословие. Но отец и я — мы ценим вас и за другие качества. Услуга, которую вы оказали мне…

Эрик. Услуга! Не говорите этого слова!

Кристина. Но почему?

Эрик. Потому что это слово заставляет меня молчать. Оно связывает меня оковами, которые я хочу наконец разорвать. Да, пока я служил у вашего отца, пока он принимал меня в своем гостеприимном доме, мне казалось бы грубым нарушением чести и моих обязанностей выдать тайну. Но нанесенное им оскорбление освобождает меня. Я ничем больше не обязан вашему отцу. Мы квиты! И, раньше чем умереть, я хочу, даже если вы будете презирать меня, рассказать… как я мучился, переходя от горя к отчаянию…

Кристина (вставая). Эрик, ради бога!

Эрик. Нет, вы должны знать!

Кристина. О несчастный! Неужели вы думаете, что я не знаю этого?

Эрик (вне себя от радости). Кристина!

Кристина (испуганно). Молчите! Ради бога, замолчите! Неужели вы думаете, что мое сердце не способно оценить ваше благородство, что я не ценила вашу преданность и в особенности ваше молчание?

Эрик радостно встрепенулся.

Однако сегодня вы дерзнули прервать его; надеюсь, что это в последний раз, ибо я уже предназначена другому. Этого требует отец, а мой долг подчиняться ему…

Эрик. Ваш долг?…

Кристина. Да, мой долг перед семьей, перед моим аристократическим происхождением, к которому я не стремлюсь, но которое дало мне небо, и я обязана быть достойной его. (Подходит к Эрику.) А вы, Эрик (робко), я не смею сказать вам — мой друг, не предавайтесь отчаянию. Знайте, что стыд или честь зависят только от того, как выполняешь свой долг. На моем месте вы поступили бы точно так же и выполнили бы свой долг храбро и без жалоб. Прощайте навеки! Завтра я буду женой барона Гёлера.

Эрик. Нет, этого не будет! Пока я жив, никогда, клянусь вам в этом!.. Боже, сюда идут!..

 

Явление VIII

Кристина , Эрик , Ранцау , Марта .

Марта (к Ранцау). Если вы желаете говорить с моим сыном, вот он. (В сторону.) Ничего невозможно выяснить.

Кристина (увидев их). О боже!

Марта и Ранцау (кланяясь). Мадемуазель Фалькенскильд!

Эрик (поспешно). Которую мы имели счастье приютить, когда толпа остановила ее карету.

Ранцау. О, вы как будто стараетесь оправдать поступок, который делает вам честь.

Эрик (взволнованно). Я, господин граф…

Марта (про себя). Граф! (С раздражением.) Конец нашей лавке, теперь это место свиданий вельмож.

Ранцау (испытующе смотрит на Кристину и Эрика; они оба потупили взоры). Хорошо… очень хорошо… (Улыбаясь.) Прекрасная дама в опасности; молодой рыцарь освобождает ее. Я читал романы, которые начинались именно так.

Эрик (стараясь переменить тему разговора.) Но вы очень смелы, господин граф; в такое время ходить пешком по улицам!

Ранцау. А почему бы и нет? Именно сейчас пешеходы — сила; они забрасывают грязью кареты. Я держу слово и ни при каких обстоятельствах не меняю его. Я обещал вам, молодой человек, что, когда приду сюда за покупками, принесу приказ о назначении вас лейтенантом. (Вынимает из кармана бумагу и передает ему.) Вот он!

Эрик. Какое счастье! Я — офицер!

Марта. Что мне делать? (Указывая на Ранцау, в сторону.) Я была права, не доверяя ему.

Ранцау (обращаясь к ней). Поздравляю вас, госпожа Буркенстафф, с той славой, которой вы сейчас наслаждаетесь.

Марта. Что вы хотите этим сказать?

Ранцау. Разве вы не знаете, что происходит?

Марта. Не знаю. Я была у нас на фабрике; там нет ни души…

Ранцау. Все на дворцовой площади; ваш муж стал божеством толпы. Всюду развеваются стяги со словами «Да здравствует Буркенстафф! Наш вождь Буркенстафф!» Его имя стало лозунгом.

Марта. О несчастный!

Ранцау. Шумные толпы его приверженцев окружили дворец и кричат во весь голос: «Долой Струэнсе!» (Улыбаясь.) Некоторые даже кричат: «Долой правительство!»

Эрик. О боже! И вы не боитесь…

Ранцау. Нисколько. Я прогуливаюсь, сохраняя инкогнито, как любитель острых ощущений. А если мне будет угрожать опасность, я прибегу к вам.

Эрик (живо). И, клянусь, не зря!

Ранцау (берет его за руку). Я рассчитываю на вас.

Марта (направляясь в глубь сцены). О боже мой, вы слышите этот шум?

Ранцау (в сторону). Все идет прекрасно! И если так будет продолжаться, вмешиваться не придется.

 

Явление IX

Кристина , Эрик , Марта , Ранцау , Ханс .

Ханс (вбегает, запыхавшись). Победа! Победа! Наша берет!

Марта, Эрик, Ранцау: Говори! Говори же! Что случилось?

Ханс. Не могу больше. Я так кричал, так кричал!.. Мы вышли на дворцовую площадь. Нас было три или четыре тысячи человек… И мы повторяли: «Буркенстафф! Буркенстафф! Отмените приказ об аресте Буркенстаффа!» Тогда на балконе появилась королева и рядом с ней Струэнсе в прекрасном костюме из синего бархата. Он — красивый человек с прекрасным голосом. Он заговорил, и стало тихо. «Друзья мои, вы введены в заблуждение ложными слухами. Я отменяю всякие аресты и клянусь именем королевы и своим, что господин Буркенстафф свободен и ему нечего опасаться».

Марта. Я вздохнула свободно.

Кристина. Какое счастье!

Эрик. Все спасено!

Ранцау (про себя). Все потеряно!

Ханс. Тогда толпа начала выкрикивать: «Да здравствует королева! Да здравствует Струэнсе! Да здравствует Буркенстафф!» Когда же я сказал моим соседям: «Кстати, а ведь я Ханс, приказчик его лавки», они закричали: «Да здравствует Ханс!» Они разорвали мой костюм, качая меня, чтобы показать толпе. Но это еще не все: рабочие выстроились с цеховыми старостами во главе и пошли поздравлять нашего хозяина. Они торжественно несут его сюда, в лавку.

Марта (про себя). Торжественно? Он окончательно потеряет голову.

Ранцау (про себя). Как жаль!.. Восстание так хорошо начиналось… Кому же теперь довериться?

 

Явление X

Кристина , Эрик , Марта , Ханс , Ранцау .

В глубине сцены появляется Ратон , его окружают несколько именитых граждан .

Ратон (принимая от граждан прошения). Да, друзья мои, я представлю ваши прошения королеве и министру. Им придется удовлетворить эти просьбы; к тому же и я скажу свое слово… Что касается почестей, которые мне воздает народ и от которых скромность заставляет меня отказаться…

Марта (про себя). Только этого еще не хватало.

Ратон. …в наших общих интересах я их принимаю. Я буду ждать здесь, пока подойдет торжественное шествие граждан Копенгагена. А вас, мои дорогие собратья и уважаемые члены нашей гильдии, попрошу потом пожаловать ко мне на ужин.

Все (кричат, уходя). Да здравствует Буркенстафф! Да здравствует наш вождь!

Ратон. Ваш вождь?… Вы слышали?… Какая честь! (Эрику.) Какая честь для нашего дома, сын мой! (Марте.) Ну, жена, что я тебе говорил? Я — власть!.. Я — сила!.. Никто не может сравниться с моей популярностью. Видишь, что я могу сделать!

Марта. Ты еще накличешь на себя болезнь! Отдохни… Ты совсем измотался.

Ратон (вытирая лоб). Отнюдь нет. Слава не утомляет… Какой прекрасный день! Все передо мной преклоняются, все за мной ухаживают. (Заметив Кристину и Ранцау, которые стоят слева у конторки.) Что я вижу? Графиня Фалькенскильд и господин Ранцау у меня! (К Ранцау, покровительственным тоном.) Что случилось, господин граф? Чем могу быть полезен? Что вам угодно?

Ранцау (холодно). Пятнадцать аршин бархата на пальто.

Ратон (в смущении). А… вот как… извините… Но делами лавки я не имею времени заниматься: будь у вас ко мне что-нибудь другое… (Зовет.) Жена!.. Ты понимаешь, что сейчас, когда меня так вознесли… Жена, подымись в лавку, покажи графу бархат.

Ранцау (передает бумагу Марте). Вот список…

Ратон (жене, которая уже на лестнице). И потом подумай об ужине, он должен быть достойным нашего нового положения! Хорошего вина, слышишь!.. (Указывает на дверь под лестницей.) Вина из маленького погреба.

Марта (поднимаясь по лестнице). Да разве у меня есть время заниматься всем сразу!

Ратон. Ну, не сердись!.. Я пойду в лавку сам.

Марта поднимается по лестнице и исчезает…

Тысячу раз прошу извинить меня, ваше сиятельство, но знаете — сколько дел, сколько забот!.. (Кристине, покровительственным тоном.) Мадемуазель Фалькенскильд, я слышал… От Ханса, моего приказчика… (поправляется) моего служащего… что к вам и вашей карете отнеслись без должного уважения. Поверьте, я не знал об этом… Ведь не могу же я быть всюду. (Важно.) А то я бы вступился, показал бы им свою власть. Обещаю вам выразить моим приверженцам свое недовольство и прежде всего…

Ранцау. Отвезти мадемуазель в особняк ее отца.

Ратон. Вы мне напомнили то, что я хотел сказать. Ханс, распорядись, чтобы мадемуазель вернули ее карету… Скажи — приказываю я, Ратон Буркенстафф!.. И пускай мадемуазель сопровождают до ее дома…

Эрик (живо). Это я возьму на себя, отец.

Ратон. Отлично. Если с вами что-нибудь приключится, если вас арестуют… Тебе достаточно только сказать: «Я Эрик Буркенстафф»…

Ханс. Сын Ратона Буркенстаффа, известно.

Ранцау (кланяясь Кристине). Прощайте, мадемуазель. Прощайте, мой молодой друг!

Эрик предлагает руку Кристине и выходит с нею, за ними идет Ханс.

 

Явление XI

Ранцау , Ратон .

Оба они усаживаются возле конторки.

Ратон. Вас заставили ждать, я в отчаянии.

Ранцау. А я в восторге… Значит, я дольше с вами; а ведь так приятно общаться со знаменитостями.

Ратон. Знаменитость!.. Вы чересчур добры. Да, это непостижимо!.. Сегодня утром еще никто, в том числе и я сам, об этом и не думал. Все это пришло в одно мгновение.

Ранцау. Слава так приходит всегда. (Про себя.) И так же быстро уходит. (Громко.) Меня только огорчает, что это длилось так недолго.

Ратон. Но ничего еще не кончено. Вы слышали… За мной придут, чтобы воздать мне почести… Простите, я переоденусь. Если я заставлю депутации ждать, они будут волноваться и решат, что меня похитил двор.

Ранцау (улыбаясь). Вы правы. Все начнется снова.

Ратон. Совершенно верно… Народ меня так любит!.. А ужин, который я даю сегодня в честь именитых граждан, произведет большое впечатление. Когда едят и пьют…

Ранцау. …то воодушевляются…

Ратон. Произносят тосты за Буркенстаффа, вождя народа, как они меня называют. Вы понимаете?… Прощайте, граф.

Ранцау (улыбаясь, зовет его обратно). Минуту, еще одну минуту! Чтобы пить за ваше здоровье, нужно вино, и вы сами только что сказали вашей жене…

Ратон (ударяет себя по лбу). Верно… Я и забыл… (Проходит позади Ранцау за прилавок и указывает на дверь под лестницей.) Здесь у меня потайной погреб — надежное место. В нем я храню мои рейнские и французские вина. Ключ только у меня и жены.

Ранцау (Ратону, который открывает дверь). Осмотрительно! А я сначала подумал, что… это ваша касса.

Ратон. Да, это было бы неплохое место для денег. (Стучит в дверь.) Шесть дюймов толщины, обита железом, а за ней другая совершенно такая же дверь. (Собирается войти.) Вы позволите, граф?

Ранцау. Прошу вас… а я поднимусь в лавку.

Ратон спустился в погреб.

(Подходит к двери, запирает ее, спокойно возвращается.) Этот человек — просто сокровище, а сокровища (показывает ключ, который он держит) надо запирать на ключ. (Поднимается по лестнице, которая ведет в лавку, и исчезает.)

 

Явление XII

Ханс , Марта , приказчики , народ .

Ханс (появляется у двери в лавку, пока граф поднимается по лестнице). Вот они… Вот они… Какое великолепное зрелище! Какое величественное шествие!.. Цеховые мастера со своими стягами! Музыка!

Слышен торжественный марш. Появляется головная часть шествия. Вошедшие располагаются в глубине напротив лавки.

Где наш хозяин? Наверно, наверху. (Быстро поднимаясь по лестнице.) Хозяин, спускайтесь!.. За вами пришли… Вы слышите меня?…

Марта (появляясь на лестнице с двумя приказчиками). Чего ты опять кричишь?

Ханс. Зову хозяина.

Марта. Он внизу.

Ханс. Нет, наверху.

Марта. А я тебе говорю — внизу.

Народ (за сценой). Да здравствует Буркенстафф!

— Да здравствует наш вождь!

Ханс. Его нет… Что ж, пускай кричат без него. (Приказчикам.) Обыщите дом.

Народ (за сценой). Да здравствует Буркенстафф!

— Пусть покажется… пусть покажется!

Ханс (у двери в лавку, кричит). Сейчас… за ним пошли, он вам покажется. (Бегает по сцене.) Не могу прийти в себя, кровь кипит в жилах! Где же хозяин?

Возвращаются приказчики .

Приказчики. Мы его не нашли.

Другие приказчики (спускаются из лавки). И мы не нашли… Его в доме нет.

Народ (за сценой, кричит). Буркенстафф!.. Буркенстафф!..

Ханс. Вы слышите? Они теряют терпение! Ропщут. Сначала кричали в его честь, а теперь будут кричать на него. Где он может быть?

Марта. А что, если его опять арестовали?

Ханс. Бросьте! После всех обещаний, которые дали королева и министр!.. (Хлопает себя по лбу.) Ах, боже мой! Эти солдаты, я видел, как они рыскали вокруг дома… (Бежит в глубь сцены.) А торжественная музыка все продолжается… Да замолчите же!.. Мне пришла в голову мысль… Это ужас!.. Это низость!..

Марта. Что с ним?

Ханс (обращается к народу). Да, друзья мои, его схватили, нашего хозяина!.. Взяли под стражу… Пока нас обманывали красивыми словами… его арестовали… Запрятали в тюрьму. Сюда, друзья!

Народ бросается в лавку, бьет стекла.

Голоса. Вот мы…

— Да здравствует Буркенстафф, наш вождь!..

— Наш друг!..

Марта. Ваш друг… а вы ломаете его лавку.

Ханс. Энтузиазм и сломанные стекла… Неплохо! Идем во дворец!

Все. Во дворец!

— Во дворец!

На лестнице появляется Ранцау , смотрит на происходящее в лавке.

Ранцау. Ну и прекрасно, по крайней мере, опять начнется.

Все (машут флагами и шапками). Долой Струэнсе!

— Да здравствует Буркенстафф!

— Верните нам Буркенстаффа, верните навсегда!

Все в беспорядке выходят из лавки. Марта в отчаянии падает в кресло. Ранцау медленно спускается по лестнице, с удовлетворением потирая руки.

Занавес