Комната во дворце графа Фалькенскильда. Слева — балкон на улицу. В глубине — дверь; две двери по сторонам; слева на первом плане — стол, на нем — книги и письменный прибор.
Явление I
Кристина , барон Гёлер .
Кристина. Да, господин барон, но что это значит? Что случилось?
Гёлер. Ничего, мадемуазель.
Кристина. Граф Струэнсе заперся в кабинете моего отца, они послали за Ранцау. Зачем?… Это чрезвычайное собрание? Уже утром состоялось заседание Совета, а вечером все эти господа прибудут сюда на обед.
Гёлер. Я не знаю… но ничего важного, ничего серьезного… а то бы меня предупредили. Мое новое назначение секретарем Совета обязывает меня присутствовать на всех заседаниях.
Кристина. А вы уже назначены?
Гёлер. Сегодня утром. По предложению вашего отца, а королева утвердила его выбор. Я только что видел королеву, она, как и все дамы, несколько взволнована выходкой этих мещан. Сначала боялись, как бы это не помешало завтрашнему балу, но, слава богу, обошлось. Мне по этому поводу пришло в голову несколько острот, которые ее величество одобрило и даже соизволило засмеяться самым милостивым образом.
Кристина. О, она смеялась!
Гёлер. Да, мадемуазель, поздравляя меня с моим новым назначением и моим браком… Она по этому поводу сказала (самодовольно улыбается) то, что заставило бы меня возгордиться, будь я тщеславным. (Про себя.) Ведь Струэнсе не вечен (громко), но я больше об этом не думаю… И вот я введен в серьезные государственные дела, к которым у меня всегда был вкус. Да, мадемуазель, вы видите меня легкомысленным, но я могу быть и совершенно иным… Бог мой, все можно делать легко, шутя… Только бы мне добраться до власти, и я покажу себя.
Кристина. Вы у власти!..
Гёлер. Конечно, и могу сказать, между нами, что это будет скоро. Нужно «омолодить» Данию. Таково мнение королевы, Струэнсе, вашего отца… И когда удастся выгнать старого графа Ранцау, который больше ни на что не годен — его держат за былую репутацию: она импонирует иностранным дворам, — то мне формально обещано предоставить его место. Вы понимаете, что, когда во главе будут господин Фалькенскильд и я — тесть и зять, — мы поведем дело иначе. Сегодня утром, например, я заметил, что все были испуганы, а я улыбался. Да разреши они мне действовать, ручаюсь вам, что я в одну секунду…
Кристина (прислушиваясь). Замолчите.
Гёлер. В чем дело?
Кристина. Мне послышались крики вдали.
Гёлер. Вы ошиблись.
Кристина. Возможно.
Гёлер. На улице спорит или дерется чернь, не мешайте ей развлекаться. Это было бы просто жестоко. Нам же надо обсудить более серьезные вопросы — о нашей свадьбе, о которой мне не удалось вам еще сказать ни слова, о завтрашнем бале и о свадебных подарках, которые, боюсь, не будут готовы. Самое ужасное в смутах и восстаниях то, что рабочие прекращают работу и ничего не бывает готово вовремя.
Кристина. А! Для вас только это неприятно. Вы очень добры… А я сегодня утром попала в уличную сутолоку.
Гёлер. Что вы!
Кристина. Да, сударь. И если бы не храбрость и благородство господина Эрика Буркенстаффа, который защитил меня и проводил сюда…
Гёлер. Господин Эрик!.. Во что он вмешивается? И с каких пор ему дозволено вас защищать? У него, право, еще более странные притязания, чем у его отца.
Йосеф (входит и останавливается в глубине сцены). Письмо господину барону.
Гёлер. От кого?
Йосеф. Не знаю… Мне передал молодой военный, офицер. Он внизу ждет ответа.
Кристина. Наверно, донесение о происходящих событиях.
Гёлер. Возможно! (Читает.) «Теперь я ношу эполеты, и барон Гёлер не может отказать мне в сатисфакции, которой я требую немедленно. Хотя оскорблен я, однако выбор оружия предоставляю ему и жду его у входа в этот дворец с пистолетами и шпагой. Эрик Буркенстафф, лейтенант шестого пехотного полка». (В сторону.) Какая наглость!
Кристина. Что в записке?
Гёлер. Пустяк. (Лакею.) Оставьте нас… Скажите, что погодя… я посмотрю. (В сторону.) Его придется проучить.
Кристина. Вы от меня скрываете. Что-то случилось. Мы в опасности?… Я вижу по вашему волнению…
Гёлер. Я взволнован?
Кристина. Да. Покажите мне записку. Только тогда я вам поверю.
Гёлер. Я вам говорю — не могу.
Кристина (оборачивается и замечает входящего Коллера). Полковник Коллер будет менее скрытным. Я надеюсь, что через него я узнаю…
Явление II
Кристина , Гёлер , Коллер .
Кристина. Говорите, полковник, что случилось?
Коллер. Мятеж, который, казалось, утих, разгорелся снова, и сильнее, чем раньше.
Кристина (Гёлеру). Видите… (Коллеру.) Но почему?
Коллер. Обвиняют двор, который обещал освободить Буркенстаффа. Теперь его заставили исчезнуть и, таким образом, не выполнили обещанного.
Гёлер. Эге! Это совсем неплохо.
Кристина. Что вы! (Бежит к окну, открывает его и вместе с Гёлером смотрит вниз.)
Коллер (про себя, один на авансцене). Пока же мы этим воспользовались, чтобы поднять народ. Герман и Кристиан — мои эмиссары — взяли на себя это поручение; надеюсь, что королева-мать будет довольна. Вот мы и победим без этого проклятого графа Ранцау.
Кристина (смотря в окно). Смотрите, смотрите туда. Толпа увеличивается, растет, она окружает дворец. Ворота во дворце заперли… О! Мне страшно. (Закрывает окно.)
Гёлер. Это неслыханно. А вы, полковник, останетесь здесь?
Коллер. Я пришел за распоряжениями в Королевский совет, куда меня вызвали.
Гёлер. Но надо торопиться. Королева и придворные дамы испугаются. Я уверен, что они ни о чем не думают… надо принять меры.
Кристина. Какие?
Гёлер (взволнованно). Какие?… Есть же какие-то меры. Невозможно, чтобы их не было.
Кристина. Но вы-то, сударь, что бы вы сделали?
Гёлер (теряя голову). Я… Видите ли… Вы меня спрашиваете так внезапно… я не знаю.
Кристина. Но вы только что говорили…
Гёлер. Конечно, будь я министром, но ведь я не министр… Я пока еще не министр, и это меня не касается. Но непостижимо, что люди, которые стоят во главе… люди, которые должны были бы управлять… Черт возьми! Они ничего не делают. Вот мое мнение… мое единственное мнение… И будь я на месте королевы, я бы им показал!..
Явление III
Кристина , Гёлер , Ранцау (входит через дверь в глубине сцены), Коллер .
Гёлер (быстро подбегает к Ранцау). А, господин граф, пожалуйста, успокойте мадемуазель, она так испугана… Сколько я ей ни повторяю, что ничего не произойдет, она взволнована, напугана.
Ранцау (смотря на него, холодно). И вы искренне разделяете ее огорчения… Так и должно быть… как преданный возлюбленный. (Заметив Коллера.) А вот и вы, полковник.
Коллер. Я получил приказание явиться в Совет.
Гёлер (оживленно). Что решили?
Ранцау (холодно). Много говорили, обсуждали. Струэнсе предлагал пойти на соглашение с народом.
Гёлер (оживленно и одобрительно). Он прав! Зачем вызывать недовольство?
Ранцау. Господин Фалькенскильд за применение силы. Он предлагал другие методы. Он хотел выдвинуть артиллерию.
Гёлер (так же). Верно! Это единственный способ покончить…
Ранцау. А мое мнение сначала было всеми отвергнуто, но затем поневоле одержало верх.
Коллер, Кристина и Гёлер (вместе). Какое?
Ранцау (холодно). Ничего не делать… что они и делают.
Гёлер. Быть может, они и правы, потому что народ покричит…
Ранцау. …И утихнет.
Гёлер. Это я и хотел сказать.
Коллер. И сделает, как сегодня утром.
Ранцау (садясь). О боже мой, да!
Гёлер (успокаиваясь). Не правда ли? Побьют стекла — вот и все.
Коллер. То, что они сегодня уже сделали во дворцах всех министров. (Гёлеру.) Значит, и в вашем, сударь?
Гёлер. Нет, это уже слишком!
Ранцау. Что касается моих окон, за них я спокоен.
Гёлер. Почему?
Ранцау. Потому что после недавнего восстания я не вставил ни одного стекла в окнах моего дворца. Я сказал себе: это в скором времени принесет пользу.
Кристина (слушает у окна). Становится тише — понемногу успокаиваются.
Гёлер. Я в этом был уверен. Не надо пугаться криков… А что говорит об этом мой дядя, морской министр?
Ранцау (холодно). Мы его не видели. (Иронически.) Его легкое недомогание после последних волнений стало весьма серьезным. Это просто рок! Как только начинаются беспорядки, он ложится в постель — заболевает.
Гёлер (подчеркивая). А вы себя хорошо чувствуете?
Ранцау (улыбаясь). Возможно, что это вас злит. Есть люди, которых раздражает мое хорошее самочувствие, они хотели бы видеть меня при последнем издыхании.
Гёлер. Кто же это?
Ранцау (продолжая сидеть, презрительно). Например, те, кто собираются стать моими наследниками.
Гёлер. Есть и такие, которые хотят быть вашими наследниками еще при жизни.
Ранцау (холодно смотрит на него). Господин Гёлер, вы, как советник, изучали право; вы читали триста вторую статью Датского кодекса?
Гёлер. Нет, сударь.
Ранцау (так же). Я так и думал. Она гласит: мало получить наследство — надо еще иметь способность наследовать.
Гёлер. К кому относится эта аксиома?
Ранцау (так же). К тем, у кого не хватает способностей.
Гёлер. Сударь, вы слишком далеко зашли.
Ранцау (встает, не меняя тона). Извините, вы собираетесь завтра на бал к королеве?
Гёлер (злобно). Милостивый государь!
Ранцау. Вы с ней танцуете? Кадриль составляете вы?
Гёлер. Я узнаю, что означает ваше глумление?
Ранцау. Вы обвиняли меня в том, что я слишком занесся. Я спускаюсь теперь до ваших пределов.
Гёлер. Это уже слишком!
Кристина (у окна). Да замолчите! Мне кажется, начинается снова.
Гёлер (с испугом). Снова? Неужели это никогда не кончится? Это нестерпимо.
Кристина. О боже мой! Все потеряно. О мой отец!
Явление IV
Коллер (на авансцене слева), Гёлер , Кристина , Фалькенскильд , Ранцау (на авансцене справа).
Фалькенскильд. Успокойтесь! В этих криках, которые слышны издалека, для нас нет ничего угрожающего.
Гёлер. Я же говорил — долго это длиться не может.
Кристина. Значит, все уже кончилось?
Фалькенскильд. Нет еще! Но дела идут лучше.
Ранцау и Коллер (каждый про себя, с досадой). О боже!
Фалькенскильд. Толпе много раз твердили, что никто не посягал на Буркенстаффа и что, наверно, он сам из осторожности или из скромности сбежал от почестей, которые ему подготовляли… и от взглядов…
Ранцау. В момент такого торжества? Трудно поверить.
Фалькенскильд. Я не отрицаю. И убедить этих бюргеров без поддержки полка было бы трудновато. Мы не рассчитывали на полк, но в это время он, направляясь в свой новый гарнизон, шел с музыкой и развернутыми знаменами. Его неожиданное появление изменило настроение умов. Толпа пошла на соглашение и после повторных уверений, что на поиски Ратона Буркенстаффа будет обращено чрезвычайное внимание, разошлась по своим домам. Кроме нескольких субъектов, которые старались мутить воду и продолжали беспорядки.
Коллер (про себя). Это наши.
Фалькенскильд. Они арестованы.
Коллер (про себя). О боже!
Фалькенскильд. На этот раз их нужно прикончить.
Гёлер. Это то, что я повторяю с самого утра.
Фалькенскильд. Так как нельзя, чтобы подобные сцены повторялись, мы решили принять строгие меры…
Ранцау. Кого удалось схватить?
Фалькенскильд. Люди эти подозрительные и неизвестные.
Коллер. Их имена?
Фалькенскильд. Герман и Кристиан.
Коллер (про себя). Какие неловкие.
Фалькенскильд. Вы понимаете — негодяи действовали не самостоятельно. Они получили инструкции, деньги, и нам важно узнать, кто эти люди, заставившие их действовать.
Ранцау (смотрит на Коллера). Они их назовут?
Фалькенскильд. Несомненно… Если они заговорят — их помилуют, если будут молчать — их расстреляют. (К Ранцау.) Я зашел за вами, чтобы допросить их и таким образом раскрыть заговор…
Коллер (подходит к Фалькенскильду). Отдельные нити которого, мне кажется, уже у меня в руках.
Фалькенскильд. У вас, Коллер?
Коллер. Да, сударь. (Про себя.) Это единственный способ спастись.
Ранцау. А почему вы раньше не поделились с нами вашей осведомленностью по этому вопросу?
Коллер. Я только сейчас в этом убедился. Я ждал конца заседания Совета, чтобы поговорить с графом Струэнсе, но поскольку вы, господа…
Фалькенскильд. Хорошо. Мы согласны вас выслушать.
Кристина (которая стояла в глубине сцены с Гёлером, делает несколько шагов к авансцене). Я ухожу, отец.
Фалькенскильд. Да, выйди ненадолго.
Кристина. Господа…
Она делает реверанс и направляется к двери слева. Гёлер ведет ее под руку.
Явление V
Коллер , Гёлер , Фалькенскильд , Ранцау .
Фалькенскильд (Гёлеру, который хочет выйти). Оставайтесь, дорогой граф. Как секретарь Совета, вы имеете право присутствовать при этом разговоре.
Ранцау (важно). Ваши таланты и опыт очень помогут нам. (Про себя, глядя на Коллера.) У нашего приятеля довольно смущенный вид. Во всяком случае, будем следить за ним. Надо помочь ему выпутаться из этого дела, чтобы он не скомпрометировал ни вдовствующую королеву, ни друзей, которые впоследствии могут пригодиться.
В это время Гёлер и Фалькенскильд взяли стулья и уселись на правой стороне сцены.
Фалькенскильд. Говорите, полковник… дайте сведения, которыми вы располагаете. Впоследствии мы сообщим их Королевскому совету.
Коллер стоит слева, Гёлер, Фалькенскильд и Ранцау сидят справа.
Коллер (подбирает слова). Уже давно, господа, я подозревал заговор против королевы Матильды со стороны членов регентства. Я угадывал его по ряду признаков, но у меня не было настоящих улик. Чтобы их заполучить, я добился доверия у некоторых главарей. Я жаловался, изображал недовольного, уверял, что согласен на заговор, и даже предложил им…
Гёлер. Вот это называется ловкостью.
Ранцау (холодно). Да, это можно и так назвать… если хотите.
Коллер (Фалькенскильду). Моя хитрость увенчалась успехом: сегодня утром мне предложили принять участие в заговоре — заговорщики будут здесь сегодня же вечером… во время обеда, который вы даете вашим коллегам министрам…
Гёлер. Подумайте только!..
Коллер. Они должны проникнуть во дворец переодетыми и, вторгнувшись в столовую, захватить всех врасплох.
Фалькенскильд. Что вы говорите?
Гёлер. И не только министров?… Какой ужас! (К Ранцау.) И вы не дрожите от страха?
Ранцау (холодно). Нет еще. (Коллеру.) А вы отвечаете, полковник, за свои слова?
Коллер. Уверен… то есть я уверен, что мне это предложили… и я поторопился вас предупредить.
Ранцау (старается ему помочь). Хорошо… но вы не знаете людей, которые сделали вам это предложение?
Коллер. Конечно, знаю. Это Герман и Кристиан. Те самые, которых вы только что арестовали… и которые не упустят возможности, защищаясь, обвинить меня… Но, к счастью, у меня есть доказательство… список, написанный под их диктовку.
Фалькенскильд (быстро хватает бумагу). Список заговорщиков… (Пробегает его.)
Ранцау (с состраданием, про себя). Несомненно, они честные заговорщики, бедняги. Доверились такому подлецу, как этот… При первой опасности он предает всех, чтобы спасти себя.
Фалькенскильд (возвращает список). Возьмите… (К Ранцау.) Что вы скажете?
Ранцау. Я в этом не вижу ничего определенного. Любой может состряпать список заговорщиков — это еще не доказательство существования заговора. Нужно доказать цель и назвать руководителя.
Фалькенскильд. А вы не видите, что во главе заговора — вдовствующая королева Мария-Юлия?
Ранцау. Это ничем не доказано. Только если полковник… (многозначительно) имеет доказательства… положительные… личные.
Коллер. Нет, ваше сиятельство.
Ранцау (про себя). Очень удачно… В первый раз этот осел меня понял.
Гёлер. Тогда дело становится очень щекотливым.
Ранцау. Несомненно. (Показывая на список.) В списке есть люди благородные, родовитые, и вы их обвиняете, просто доверяя высказываниям неких господ Германа и Кристиана, которым захотелось почему-то сделать признание господину Коллеру… Признание, кстати, весьма уместное!.. Но, наконец, барон, который знает законы, скажет вам то же, что и я. (С ударением.) Где нет улик, там нет и виновных.
Гёлер. Верно.
Фалькенскильд (быстро встает, за ним Ранцау). Ну что же, пусть они приводят в исполнение свой заговор… Никто ничего не должен знать о признании, которое вы нам сделали, полковник. Пускай обед состоится, как было задумано; но только спрячьте во дворце солдат и широко откройте все двери.
Ранцау (про себя). Слава богу. Нелегко ему вбить в голову какую-нибудь мысль.
Фалькенскильд. Как только появится кто-либо из заговорщиков, впустите его и затем схватите. Его присутствие у меня в столь поздний час, оружие, которое будет при нем, надеюсь, явятся неоспоримыми доказательствами.
Ранцау. Отлично.
Гёлер (хитро). Я понимаю вашу мысль… Но теперь, когда они в наших руках, что, если заговорщики, к несчастью, не придут?…
Ранцау. Значит, полковника обманули: нет ни заговора, ни заговорщиков.
Фалькенскильд (пожимает плечами). Бросьте. (Идет к столу налево, в то же время Коллер проходит по сцене и останавливается посередине.)
Ранцау (про себя). Ничего не будет. Предупредим вдовствующую королеву, чтобы они оставались у себя. Еще один провалившийся заговор. (Смотрит на Коллера.) Он их предает, а я спасаю. (Громко.) Прощайте, господа, я возвращаюсь к Струэнсе.
Фалькенскильд (который в это время уселся за стол и пишет приказ, Гёлеру). Это приказ губернатору… (К Ранцау.) Вы вернетесь, я надеюсь?
Ранцау. Обязательно. Сегодня я могу обедать только у вас — это дело чести. Я пойду и дам отчет его светлости о превосходном поведении полковника Коллера; ведь если эти добрые люди не арестованы, то это отнюдь не его вина… он сделал все и заслуживает награды.
Фалькенскильд. Он получит ее.
Ранцау (многозначительно). Если есть справедливость на земле… я беру это на себя.
Коллер (кланяясь). Господин граф, я вам так обязан…
Ранцау (с презрением). Да, пожалуй, обязаны, но я вас освобождаю от изъявлений благодарности. (Уходит.)
Коллер (про себя, выходя на авансцену). Проклятый человек! Никогда не поймешь — за тебя он или против тебя. (Кланяясь.) Господа!..
Гёлер. Я за вами, полковник. (Фалькенскильду.) Это приказ губернатору, а я побегу рассказать королеве, что мы решили и что сделали. (Уходит с Коллером через дверь в глубине сцены.)
Явление VI
Фалькенскильд один (смеется).
Фалькенскильд. Все эти люди слабые и нерешительные, и если не действовать за них, не направлять их… Особенно граф Ранцау — он нигде не видит виновных, никого не решается обвинять, колеблющийся, безвольный, а в общем — добряк, который охотно уступит свой портфель, как только он понадобится моему зятю. А это произойдет очень скоро.
Явление VII
Кристина (входит через дверь слева), Фалькенскильд .
Кристина. Вы спуститесь в гостиную, отец?
Фалькенскильд. Да. Сию минуту.
Кристина. Хорошо, потому что сейчас начнут собираться ваши гости, а когда вы оставляете меня одну занимать их, бывает так тягостно! Особенно сегодня я чувствую себя неважно.
Фалькенскильд. Отчего?
Кристина. Наверно, от волнений этого дня.
Фалькенскильд. Если это так, успокойся. Я освобождаю тебя; можешь не спускаться в гостиную и даже не присутствовать на обеде.
Кристина. Правда?
Фалькенскильд. Я предполагаю, что могут произойти всякие события… а женщины пугаются… им становится дурно.
Кристина. Что вы хотите этим сказать?
Фалькенскильд. Ничего! Тебе не надо знать.
Кристина. Говорите, говорите, не бойтесь… Я угадала… Этот обед имел целью отпраздновать обручение, которое теперь откладывается и, быть может, не состоится, и вы боитесь мне сказать об этом…
Фалькенскильд (холодно). Нет, свадьба состоится.
Кристина. О боже!
Фалькенскильд (говорит медленно, смотря на нее). В этом вопросе ничего не изменилось, дочь моя… одним словом…
Кристина (опустив глаза). Я вас слушаю, отец.
Фалькенскильд. Мои мысли не настолько погружены в государственные дела, чтобы не заметить происходящее вокруг меня. Недавно мне показалось, что один молодой человек — безродное ничтожество, — который благодаря моей доброте получил доступ в этот дом, осмелился тайно влюбиться в вас.
Кристина делает движение.
Вы это знали, Кристина?
Кристина. Да, мой отец.
Фалькенскильд. Я его выгнал. И каковы бы ни были его таланты, его личные достоинства, которые, как я слыхал, вы слишком высоко оценивали… я вам объявляю, что никогда не дам согласия, а вы знаете, мои решения тверды и непоколебимы, даже если бы от этого зависело все мое существование.
Кристина делает движение.
Знаете ли вы это, Кристина?
Кристина. Успокойтесь, отец; я знаю, что даже мысль о неравном браке была бы несчастьем всей вашей жизни. Я обещаю вам — вы никогда не будете несчастным.
Фалькенскильд (берет руку дочери и после минутной паузы говорит). Такого мужества я от тебя ждал. Я тебя оставляю… Я принесу извинения от твоего имени, скажу моим гостям, что ты больна; опасаюсь, что это правда… Оставайся в своих комнатах и, что бы сегодня вечером ни случилось, какой бы шум ты ни услыхала, не выходи. Прощай. (Уходит.)
Явление VIII
Кристина одна (разражается рыданиями).
Кристина. А… он ушел! Наконец я могу поплакать! Бедный Эрик, такой верный, такой любящий, вот награда ему! Забыть его! И ради кого? О мой бог! До чего несправедливо небо. Почему оно не дало ему при рождении достойного происхождения? О, тогда мне бы разрешали любить его… за все его прекрасные качества. И все бы одобрили мой выбор. А сейчас даже думать об этом — преступление… Но сегодня, по крайней мере, я еще принадлежу себе, я еще не отдала свою руку другому, я свободна, и если я не должна больше его видеть…
Явление IX
Кристина , Эрик (закутанный в плащ).
Эрик (быстро вбегая в правую дверь). Они потеряли мой след.
Кристина. О боже!
Эрик (оборачиваясь). Ах, Кристина!
Кристина. Что привело вас сюда? Откуда такая дерзость? По какому праву, сударь, осмеливаетесь вы появиться здесь?
Эрик. Простите, простите, тысячу раз простите! Закутавшись в плащ, я только что пробрался во дворец, как вдруг на меня набросились какие-то люди. Я вырвался из их рук. И так как я знаю лучше их все углы и закоулки дворца, я добрался до этой лестницы, где уже не были слышны их шаги.
Кристина. Но с какой целью вы проникли в дом моего отца? Почему такая таинственность?… Этот плащ… оружие, которое я вижу на вас. Говорите, сударь, я этого хочу, требую…
Эрик. Завтра я уезжаю. Полк, в который я зачислен, покидает Данию. Я послал вызов Гёлеру и требовал срочного ответа; он не ответил, и я сам пришел за ним.
Кристина. О боже, вызов!.. Я уверена, что лихорадка помутила ваш разум! Вы губите себя!
Эрик. Пусть так. А может быть, мне удастся помешать вашему браку? У меня только эта единственная возможность… других я не имею.
Кристина. Эрик!.. Если у меня есть какая-то власть над вами, вы не отвергнете мою просьбу и откажетесь от вашего намерения. Не наносите барону Гёлеру оскорблений, не вызывайте скандала. Это будет ужасно и для вас… и для меня… Да, я вверяю вам свою репутацию, я отдаю ее под защиту вашей чести… Неужели я ошибаюсь, доверяя вам?
Эрик. Чего вы просите у меня? Пожертвовать вам всем, даже своей местью, а вы будете принадлежать тому, кого я пощажу?
Кристина. Нет, клянусь вам.
Эрик. Что вы сказали?
Кристина. Если вы исполните мою просьбу, я откажусь от этого брака. Я останусь свободной, я сама хочу этого… Да, клянусь вам, я не буду принадлежать ни Гёлеру, ни вам.
Эрик. Кристина!
Кристина. Теперь вы понимаете, что происходит в моем сердце. Мы больше не увидимся, мы расстанемся, но, по крайней мере, вы будете знать, что не вы один страдаете, и, если я не могу принадлежать вам, я не буду принадлежать никому.
Эрик (радостно). О, я не могу еще поверить этому!
Кристина. Теперь же уходите. Вы и так слишком долго находитесь здесь! Не рискуйте единственным, что у меня осталось: моей честью и моим добрым именем. Это все блага, которые у меня есть, и если я их потеряю, буду опозорена — я предпочту умереть.
Эрик. А я предпочту умереть, чем навлечь на вас малейшее подозрение. Не бойтесь ничего. Я ухожу. (Открывает дверь справа, через которую он вошел.) О боже, внизу на лестнице солдаты!
Кристина. Солдаты!
Эрик (указывает на дверь в глубине сцены). Можно здесь пройти?
Кристина (задерживая его). Нет, не сюда. Вы слышите шум? (Прислушивается у двери в глубине.) Поднимаются… Голос моего отца… несколько голосов ему отвечают… они все идут сюда. И если они вас застанут одного со мной, я погибла.
Эрик. Погибли… Нет, я отвечаю за это своей жизнью. (Указывает на дверь слева.) Сюда.
Кристина. О боже! В мои комнаты!
Дверь закрывается. Кристина слышит, как поднимаются к двери в глубине сцены; она стремительно бросается к столу слева, берет книгу и садится.
Явление X
Кристина , Гёлер , Фалькенскильд , Коллер (поодаль с несколькими солдатами), Ранцау , придворные дамы , солдаты .
Фалькенскильд. Это единственное место во дворце, которое мы еще не осмотрели. Они могут быть только здесь.
Кристина. Бог мой! Что произошло?
Гёлер. Заговор против нас.
Фалькенскильд. Я не хотел, чтобы ты знала о нем. Но какой-то человек проник во дворец.
Гёлер. Караульные, которые несли службу в первом дворе, видели, как проскользнули трое.
Ранцау. А другие уверяли, что видели семерых!.. Так что, возможно, вообще никого не было.
Фалькенскильд. Нет, один был, и он вооружен. Доказательство — пистолет, который он уронил во время бегства. Думаю, что он искал убежище в беседке. И тогда он мог проникнуть только через потайную лестницу. Я удивлен, что ты его не видела.
Кристина (взволнованно). Нет, конечно.
Фалькенскильд. Но ты, по крайней мере, слышала что-нибудь?
Кристина (в сильном волнении). Только что, действительно, пока я читала, мне показалось, будто кто-то прошел через эту комнату и направился в гостиную…
Гёлер. Это невозможно. Мы сами пришли оттуда. И если бы солдаты не стояли внизу у лестницы, можно было бы предположить…
Фалькенскильд. А может быть… Посмотрим, Коллер. (Делает знак двум солдатам, которые открывают дверь направо и уходят вместе с Коллером.)
Ранцау (про себя, перед авансценой). Какой-то неловкий, запоздалый заговорщик, не получивший приказа, пришел один к месту встречи.
Коллер (возвращаясь и останавливаясь в глубине сцены). Никого.
Ранцау (про себя). Тем лучше.
Коллер. Не понимаю, по какому случаю они изменили план?
Ранцау (с усмешкой). Случай… глупцы всегда верят в него.
Фалькенскильд (указывая Гёлеру и солдатам на комнаты Кристины). Остались только эти апартаменты.
Кристина. Это мои комнаты! Понимаете?!
Фалькенскильд. Безразлично. Ступайте!
Гёлер, Коллер и солдаты становятся у двери. Дверь внезапно открывается, и появляется Эрик .
Явление XI
Кристина (на авансцене, опершись о стол), Эрик (у открытой двери слева), Гёлер и Коллер (посреди сцены), Фалькенскильд и Ранцау (справа, на первом плане).
Все (увидев Эрика). О боже!
Кристина. Умираю!
Эрик. Вот я! Тот, кого вы ищете.
Фалькенскильд (гневно). Эрик Буркенстафф в апартаментах моей дочери!
Гёлер. В числе заговорщиков.
Эрик (смотрит на Кристину, которая близка к обмороку). Да, я был в числе заговорщиков. (Мужественно идет на середину сцены.) Да, я участвовал в заговоре.
Все. Возможно ли?
Коллер (подходя к авансцене). А я ничего не знал.
Ранцау. И он тоже.
Коллер (про себя). Он знает все. Если он заговорит, я погиб.
Во время этой реплики Фалькенскильд делает знак Гёлеру сесть за стол с левой стороны сцены и вести протокол; затем оборачивается к Эрику и начинает допрос.
Фалькенскильд. Где ваши соучастники? Кто они?
Эрик. У меня их нет.
Коллер (тихо Эрику). Отлично. (Поспешно уходит.)
Эрик с удивлением смотрит на него и подходит к Ранцау.
Ранцау (одобрительно кивает головой Эрику, про себя). Этот-то не подлец!
Фалькенскильд (Гёлеру). Записали? (Обращаясь к Эрику.) Сообщников нет?… Невозможно. Ну а беспорядки, поводом или причиной которых был ваш отец, оружие, которое вы носили? Все это подтверждает план заговора, мы о нем уже знали. Вы собирались посягнуть на свободу министров, возможно, на их жизнь. Один вы сделать этого не смогли бы.
Эрик. Мне вам нечего отвечать. Вы от меня ничего не узнаете, кроме того, что я замышлял против вас; да, я хотел свергнуть позорное ярмо, под которым стонут король и Дания. Да, среди вас есть люди, недостойные власти, подлецы, которых я безуспешно вызывал на дуэль.
Гёлер (все еще за столом). По этому поводу я сам дам объяснения Совету.
Фалькенскильд. Молчите, Гёлер! И поскольку господин Эрик признает, что он участвовал в заговоре…
Эрик (твердо). Да.
Кристина (Фалькенскильду). Он вас обманывает, он вводит вас в заблуждение.
Эрик. Нет, мадемуазель, то, что я говорю, я должен говорить. Я счастлив громко признаться (смотрит на нее) и дать партии, которой я служу, последнее доказательство моей преданности.
Гёлер (тихо Ранцау). Этот человек погиб, и его партия вместе с ним.
Ранцау (про себя, справа от зрителей). Нет еще! Думаю, теперь настало время освободить Буркенстаффа. Теперь, когда дело идет о его сыне, нужно, чтобы он снова показался и на этот раз… (Поворачивается к Фалькенскильду и Гёлеру, которые подошли к нему.)
Фалькенскильд (передавая Ранцау бумагу, которую ему вручил Гёлер, и обращаясь к Эрику). Это ваше окончательное показание?
Эрик. Да, я заговорщик и согласен подписать это кровью. Больше вы от меня ничего не узнаете.
Гёлер с Фалькенскильдом и Ранцау, разговаривая, идут вправо. В это время Кристина находится слева от Эрика.
Кристина (тихо Эрику). Вы погибнете. Дело касается вашей жизни.
Эрик (так же). Не важно! Зато вы не будете скомпрометированы, а я вам в этом поклялся.
Фалькенскильд (закончив разговор со своими коллегами, к солдатам, стоящим за ним, указывая на Эрика). Взять его!
Эрик. Пошли!
Ранцау (про себя). Бедный молодой человек! (Берет щепотку табаку.) Все идет хорошо.
Солдаты уводят Эрика через дверь в глубине сцены.
Занавес