Пермские солепромышленники много лет готовились к походу в Сибирь. Что же помешало им возглавить экспедицию, когда их планы стали осуществляться на практике?

Чтобы ответить на этот вопрос, надо воссоздать во всех подробностях события, сопутствовавшие началу экспедиции. Фрагменты «архива» Ермака впервые дают возможность сделать это.

Будучи в Москве, ермаковцы рассказали подьячим Посольского приказа о том, что Кучум послал своего сына Алея с ратью походом на Чусовую, но в это самое время туда же прибыл Ермак и не дал сибирским воинам разорить чусовские городки.

Отбитые на Чусовой, воины Алея повернули на север, неожиданно появились у Соли Камской и «много дурного над православными христианами починили».

Казаки не оказали помощь Соли Камской то ли потому, что они потеряли из виду татар, то ли потому, что Соль Камская не принадлежала к владениям Строгановых, для обороны которых их наняли. Как бы то ни было, ордынцы подвергли Соль Камскую дикому погрому. Ворвавшись на посад, вражеские воины побивали всех, кто попадался им на пути. Затем они подпалили город. Немногие уцелевшие жители, вернувшись домой, нашли на месте города одно пепелище.

Узнав о появлении татар в Соли Камской, Ермак поспешил в Орел-городок, находившийся неподалеку от разгромленного города ниже по течению Камы. В Орле казаки пробыли, по-видимому, довольно долго. Во всяком случае, строгановские мастера успели изготовить для них пушечку, а может быть, и другое оружие.

Погодинский летописец почерпнул сведения о набеге Алея из «сказки» ермаковцев, записанной писцами Посольского приказа. По данным этого летописца, атаман Ермак Тимофеевич и его казаки начали «мыслить, как бы им доитти до Сибирской земли и до того царя Кучума», после того, как царевич Алей разорил Соль Камскую и стал воевать поселения на Чусовой, а казаки «Чусовой сибирским (татарам. — Р. С.) повоевать не дали». Видимо, даже в тот момент, принимая решение о зауральском походе, Ермак еще не помышлял о «сибирском взятии» — завоевании Кучумова царства. Казаки решили отправиться за Урал и «дойти до царя Кучума», рассчитывая на богатую добычу. Таким образом, казаки Ермака начали с оборонительных боев в Приуралье, а затем предприняли разбойный набег на Сибирь в целях захвата добычи.

Как бы то ни было, успешные бои на Чусовой сыграли исключительную роль в истории сибирской экспедиции. Они позволили Ермаку оценить реальные силы и боеспособность армии Кучума. Когда Алей объявился в окрестностях Соли Камской, а затем ушел еще дальше к Кай-городку, Ермак мгновенно уяснил, какие огромные возможности таит для него возникшая ситуация. Пока отборные войска ханства были связаны войной в Прикамье, казаки получили возможность нанести стремительный удар по Кучуму, у которого почти не осталось сил для обороны своей столицы.

Посылая на Русь сына, Кучум отпустил с ним лучшие силы своей армии. Поголовное восстание местных приуральских племен против Строгановых породило большие надежды в среде татарских феодалов. Сибирский хан рассчитывал одним ударом покончить с господством русских в Приуралье. Строгановские летописи сохранили предание о том, что вместе с воинами Кучума и пелымским князем в нападении на Чердынь участвовало множество татар, манси, хантов, вотяков и башкирцев из близлежащих местностей. Лишь на Чусовой царевичу Алею не удалось пополнить войско за счет мансийских воинов. Казаки Ермака не пустили его во владения Строгановых.

Потерпев неудачу на Чусовой, сын Кучума направился к главному центру Пермского края Чердыни и приказал своим воинам штурмовать крепость. Гарнизону Чердыни едваедва удалось отбиться от них.

Но в Орле и чусовских городках не сразу узнали об исходе борьбы, развернувшейся у стен государевой крепости.

Когда татары ушли к Чердыни и Кай-городку и непосредственная угроза миновала, Строгановы остались лицом к лицу с буйной вольницей. Казаки славно потрудились, отражая ханский набег. Пролив кровь, они потребовали от купцов расчета.

Нанимая казаков, пермские господа не скупились на обещания. Когда же отряд Ермака прибыл в Приуралье, солепромышленники проявили обычную для них скупость.

Максим Строганов соглашался выдать казакам некоторое количество хлеба, но не иначе как взаймы под проценты, «прося у них кабалы». «Егда возвратитеся, на ком те припасы по цене взяти, и кто отдаст, точно или с лихвой?» — спрашивал купец у ермаковцев. Возмущенные казаки приступили к Максиму «гызом» и едва не убили его. Иван Кольцо пригрозил Максиму, что расстреляет его. Испугавшись угроз, Максим открыл амбары и отпустил запас на казачьи струги «по запросу».

Приведенный рассказ, записанный на страницы Кунгурской летописи С. У. Ремезовым, поражает своей живостью и реализмом. Кажется, что сцена как бы списана с натуры. Жадный купец и удалой казак действуют каждый сообразно своему характеру. Кольцо, не побоявшийся наложить руку на государева посла, не дал бы спуску Максиму Строганову.

Если сведения, положенные в основу Кунгурской летописи, были некогда записаны со слов очевидцев, то возникает вопрос: почему в летописи отсутствуют сведения о боевых стычках Ермака и Кольца с царевичем Алеем на границах строгановских владений?

Придет время, и Строгановы начнут доказывать, что их предки предоставили Ермаку «запасы многие», а также пушечки, скорострельные «семипядные» пищали, дали им «вожей», знающих «сибирский путь», а кроме того, отпустили с ним своих ратных людей из пермских городков — «предобрых воинов триста человек», «литвы и немец и татар и русских». Ранние и более достоверные источники начисто опровергают эти вымыслы. Один осведомленный летописец отметил, что, будучи на Чусовой, Ермак «взял с собою тутошних людей 50 человек». Неизвестно, принадлежали ли они к числу вотчинных ратных людей. Скорее, то были удальцы, решившие податься в казаки и разделить с Ермаком все трудности предстоящего похода.

«Сказка» ермаковцев окончательно проясняет вопрос об обстоятельствах, помешавших Строгановым принять более деятельное участие в сибирской экспедиции, к которой они сами готовились много лет. Ермак прогнал ордынцев с Чусовой, но опасность не миновала. Пока Алей с ратью держался на Каме к северу от Орла, опасность нового нападения на владения Строгановых сохранялась. На обратном пути к перевалам Алей неизбежно должен был пройти через вотчину Строгановых. Опасаясь этого, Строгановы не посмели ослабить свои гарнизоны в Орле и чусовских городках. По этой причине они не послали с Ермаком ратников, состоявших у них на службе. Надо полагать, что они также постарались как можно дольше удержать Ермака в Орле. Возможно, что казаки ушли в Сибирь даже против воли Строгановых.

В Кунгурскую летопись попали вовсе фантастические сведения о том, что дружина Ермака насчитывала 5 тысяч человек и Строгановы под действием угроз выдали им на струги «поартельно 5000 по именом на всякого человека по 3 фунта пороху и свинцу и ружья и 3 полковые пушки, по 3 пуда муки ржаной, по пуду сухарей, по два пуда круп и толокна, по пуду соли и колико масла пудов».

Ранние летописи скупо и без всяких подробностей говорили о запасах, вытребованных Ермаком у своих «наемщиков». «По присылке Максима Яковлева Строганова», повествует одна из летописных повестей, казаки пошли с Волги на Чусовую «до городка Максима Строганова и взяша у Максима Строганова запасов хлебных и мяс и масла, також и пороху и свинцу».

Участие Строгановых в сибирской экспедиции свелось к тому, что они обеспечили казаков продовольствием, необходимым для дальней экспедиции. Солепромышленники умело использовали богатства края. Они добывали селитру и сами производили весь необходимый им порох. Казаки не упустили случая пополнить свои запасы пороха и получили у Строгановых свинец.

Полученного свинца и пороха было столько, что хватило Ермаку на два года, заполненных непрерывными боями.

Отряд получил от купцов кое-какое вооружение. Но количество его едва ли было значительным. Ермак до сибирского похода сражался с войсками Батория, а атаман Кольцо громил Ногайскую орду. Так что казаки прибыли в строгановские вотчины будучи хорошо вооруженными.

Царь Иван IV был причастен к сибирской экспедиции еще меньше, чем Строгановы. Московские власти решительно воспротивились осуществлению планов Ермака, едва лишь узнали о них. Получив донос чердынского воеводы В. Пелепелицына, Иван IV в ноябре 1582 года выругал Строгановых за то, что они призвали в свою вотчину казаков «воров» — волжских атаманов, которые «преж того ссорили нас с Ногайской ордою, послов ногайских на Волге на перевозех побивали, и ордобазарцов грабили и побивали, и нашим людем (Пелепелицыну. — Р. С.) многие грабежи и убытки чинили». Жалоба Пелепелицына, повторенная в царской грамоте, имела в виду вполне определенных лиц. Не Ермак грабил Пелепелицына на волжских перевозах, а Иван Кольцо, Никита Пан и Савва Болдыря. Их-то Пелепелицын и назвал казаками-«ворами» в доносе царю.

Опальная грамота 1582 года опровергает разом два мифа, связанных с сибирской экспедицией. Первый миф — о грабежах Ермака на Волге и захвате им царской казны. За подобные проступки казаков вешали. Однако царь Иван IV и не думал вешать «воров» из отряда Ермака. Напротив, местные власти получили приказ разместить казаков Ермака в государевых крепостях Чердыни и Соли Камской и использовать их для обороны края.

Второй миф родился в стенах Посольского приказа. Суть его заключалась в том, что покорение Сибири осуществили государевы служилые люди по прямому указу царя. На самом же деле царь Иван IV велел Строгановым под страхом «большой опалы» вернуть Ермака из похода в Сибирь и использовать его силы для «оберегания пермских мест». Россия не закончила войны со Швецией. На юге ее границы постоянно нарушали крымцы и ногайцы. В Нижнем Поволжье поднялись на восстание малые народы. В таком положении Иван Грозный не желал иметь лишнего противника в лице Сибирского ханства. Его указ, однако, прибыл в строгановские вотчины с большим запозданием и не мог оказать никакого влияния на судьбу сибирской экспедиции.

В то время как царь писал свою грамоту, Ермак уже нанес Кучуму сокрушительное поражение и занял его столицу.