От грохота близкой канонады зазвенели стекла, запрыгали по столу чернильница и пепельница. Начальник Кировского районного управления пожарной охраны Николай Николаевич Юшков тихонько ругнулся, снял телефонную трубку и набрал номер первого секретаря Кировского райкома ВКП (б) Ефремова.
— Александр Степанович, хочу согласовать с вами передислокацию 27-й районной пожарной части, — сказал он, услышав в трубке хорошо знакомый басок. — Слышите, наша подвижная артиллерийская батарея опять громит противника. Им хорошо — отстрелялись и отбыли, а немцы тут же начинают обстрел этой позиции, и мы несем бесполезные потери. Будущее место размещения со штабом службы я согласую, нужно только ваше «добро».
— Действуйте! Определитесь на новом месте — доложите, — ответил Ефремов. Короткие гудки в трубке дали знать Юшкову, что он, наверное, вклинился со своим предложением в еще более неотложные дела секретаря райкома.
Партийный руководитель района отлично знал своих пожарных, их работу, на всех более или менее значительных пожарах прифронтового района старался бывать лично. Начальника районного управления Юшкова он ценил за организаторские способности, отличное знание дела и личную отвагу. Ценил и доверял. Вся служба Юшкова до войны была связана с промышленными объектами. Еще в 30-е годы ему была доверена пожарная охрана бурно строящихся предприятий треста «Аппатит» на Кольском полуострове, где были открыты огромные залежи фосфоритов. По инициативе Сергея Мироновича Кирова начались горные разработки, были построены обогатительные фабрики и заводы фосфорных удобрений, вырос город Кировск. И несмотря на значительную пожароопасность этого большого промышленного района, сколько-нибудь значительных пожаров не было. То же можно сказать и о службе начальника пожарной охраны Юшкова на прославленном Кировском заводе, где он за короткий срок добился, что пожарной заводской команде было присвоено звание «Отличное подразделение военизированной пожарной команды НКВД». И естественно, когда в первые военные дни встал вопрос о подборе начальника Кировского районного пожарного управления, секретарь райкома назвал фамилию Юшкова.
Канонада передвижной батареи прекратилась. Скоро нужно ждать ответа фашистов. Пока есть свободная минута, можно просмотреть донесения начальников частей, сводку штаба пожарной охраны города. Вчера, в праздничный день 1 мая враг с 12 часов 40 минут держал город под непрерывным обстрелом до 16 часов. После 18 часов обстрел возобновился. В городе возникло 15 пожаров, некоторые из них приняли значительные размеры. За день 15 человек убито, 40 тяжело ранено. Осколком снаряда убит пожарный 19-й пожарной команды Дмитриев…
«Воздушная тревога! Воздушная тревога, — раздался сигнал из динамика городской трансляции, — говорит штаб города. — Противник начал налет с одновременным артиллерийским обстрелом города. Населению укрыться!»
— Товарищ начальник, докладывает дежурный по РУПО. Вышковой пост видит разрывы снарядов по улице Калинина! — почти одновременно с тревогой поступило сообщение дежурного.
Это уже опасно: по улице Калинина расположены такие пожаро — и взрывоопасные предприятия, как аккумуляторный завод им. Лейтенанта Шмидта, завод «Красный автоген», гидролизный завод № 3 с его огромными складами древесины и опилок, текстильные фабрики «Северная Звезда» и «Равенство». Предприятия после тяжелой блокадной зимы только-только стали оживать…
Телефонный звонок. Дежурный по РУПО подтверждает мрачные предположения начальника управления:
— Товарищ начальник, 19-я пожарная команда, согласно вызову по прямому проводу с завода «Красный автоген», выехала двумя автонасосами. Начальник команды Курик с места пожара сообщает, что рвутся баллоны с ацетиленом. Вышковой докладывает о развивающемся пожаре на расположенном рядом гидролизном заводе № 3. Время 16 часов 45 минут.
Кратко сообщив секретарю райкома об обстановке, Юшков уже через минуту мчался на оперативной машине по проспекту Стачек. Над спешить, предприятие «Красный автоген» — одно из самых пожароопасных, не уступающее любому работающему со взрывчаткой. К тому же завод не успел еще рассредоточить свою продукцию — на складе находится не менее 400 баллонов. А ведь сколько раз он, Юшков, лично предупреждал директора завода о необходимости если не полного вывоза всех баллонов в безопасные места, то хотя бы складирования их мелкими партиями!
— Сергей Иванович, предвижу тяжелую обстановку, — повернулся Юшков к сидящему на заднем сиденье заместителю. — Возьми на себя водоснабжение. Не с улицы Калинина, а с реки Екатерингофки. Там хорошие пирсы и есть укрытие для людей и насосов. На Ольховку ставить машины нельзя — уж очень открытая местность. Учти, воды нужно будет много.
Не доехав до «Красного автогена», Юшков приказал шоферу остановиться. Сергей Иванович Леонтьев, не дожидаясь дополнительных указаний начальника, выскочил и побежал по берегу реки. Ехать дальше по улице Калинина было невозможно: на дороге кольцами лежали оборванные провода трамвайной сети, зияли разбитыми окнами и рваными дырами в стенах давно остановившиеся трамваи. Улица была завалена обломками кирпича, землей, вывороченными с корнями деревьями. К стенам домов испуганно прижимались редкие прохожие. Вокруг слышались разрывы падающих снарядов. Приказав шоферу найти для машины укрытие, Юшков, сопровождаемый девушкой-связной, быстро зашагал к заводу. Там был настоящий ад: фашистский снаряд разорвался в основном складе баллонов — большом Г-образной формы здании. Огнем охватило сгораемое покрытие здания, из поврежденных разрывом снаряда баллонов со свистом вырывался горящий газ, поджигая все, что могло гореть кругом и вызывая взрывы раскаляющихся еще целых баллонов. Услышав позади себя прерывистое дыхание девушки, Юшков приостановился. Проклятая война заставила вместо ушедших на фронт, погибших на пожарах, умерших от дистрофии пожарных-мужчин призвать на труднейшую из трудных служб этих славных девчушек. Ничего не скажешь, ведут они себя героически, но каждый раз наблюдая, как они прокладывают тяжелые рукава, лезут, разбирая обрушенные конструкции, в огонь, задыхаются в удушливом дыму, начальник пожарного управления чувствовал, как к горлу подкатывает ком.
— Страшно? — спросил он связную.
— Страшно. Но ничего, я привыкну.
Из-под каски доверчиво смотрели на начальника округлившиеся карие глаза.
— Ну, скорей привыкай, а то дел у нас сегодня невпроворот, — пошутил Юшков. — А пока держись ко мне поближе. За спиной какое ни на есть, все же укрытие.
Гидролизный завод встретил густым дымом от горящих опилок и целлюлозы. Завалочный бункер уже обгорел и грозил обрушением. Взрывающиеся на складе завода «Красный автоген» баллоны не желали знать границ и, пробивая легкое покрытие склада, летели на смежную территорию, словно ракеты, поджигая на месте падения все, что могло гореть.
Из-за здания пожарного депо, расположенного в нескольких метрах от склада баллонов, била струя воды. Сквозь едкий дым Юшков сразу не мог понять, какое подразделение вступило в бой с огнем. Да и ствольщики, спасаясь от разрывающихся баллонов за оконными проемами депо, не были видны. Ясно только одно — это капля в море, такой струей сбить пламя или охладить еще не взорвавшиеся баллоны нечего и думать. Необходимо немедленно локализовать пожар на складе баллонов и скорее сбить пламя в бункере, складах опилок и хлопка. Начальник РУПО тут же заметил, что из здания пожарного депо была проложена еще одна рукавная линия, видимо, от местного водопровода, но перебитая осколками снарядов в нескольких местах, она была сейчас бессмысленна — из пробитых отверстий бесцельно лилась вода.
— Товарищ начальник, 4-я пожарная команда просит ваших указаний!
Не заметил, как связная приступила к своим обязанностям. На улице Калинина от установленного на гидранте городского водопровода навстречу Юшкову пожарные, несмотря на град осколков и рваных кусков баллонов, катили рукавную катушку по узенькому мостику через Ольховку по направлению к горящему складу. Неподалеку от них прокладывали рукавную линию бойцы 1-й команды Кировского завода. Юшков не мог не отметить про себя слаженность действий своих бывших соратников. Насос уже стоял на мосту через речушку Таракановку и, забрав воду, гнал ее по рукавам прямо вслед за катушкой.
— Шабанов, — остановил он молодцеватого начальника команды Кировского завода, — Сергей Александрович, возьми на себя до подхода опергруппы гидролизный завод. Потом вернешься к своей команде. Ветер гонит дым на «Автоген», работать там пожарным невозможно. Ради бога, постарайся потушить бункер и опилки. На разборку кип хлопка сразу направлю первых из подкрепления. Да вот и оно, это же сила, комсомольский полк! — указал Юшков на подъехавшую грузовую машину, с которой выпрыгивали парни и девушки, одетые в черные комбинезоны, в армейских касках на головах и с противогазными сумками через плечо.
— Командир роты Моисеев, — выбрав из двух стоявших пожарных молодого Шабанова, видимо, больше отвечавшего его понятиям о пожарном начальстве, отрапортовал старший из комсомольцев. — Какое будет задание?
— За мной, ребята! — крикнул Шабанов, но тут из дымовой завесы перед ним появился начальник 19-й пожарной команды Юлиус Густавович Курик. Это был рослый латыш с крупными, словно вытесанными из камня, чертами лица. За девять месяцев блокады Ленинграда 19-й команде Кировского района приходилось немало трудиться на очагах пожаров и, пожалуй, значительно чаще, чем командам других районов, подвергаться обстрелам и бомбежкам. Блокадная зима, голод отложили на мощной фигуре Курика свой отпечаток. Резко обозначилась угловатость, черты лица обострились. Утирая слезившиеся глаза рукавицей, он поднял руку:
— Привет, Сергей Александрович! Давно не виделись — утром расстались на твоем заводе, а теперь вот снова нелегенький подряд. Того и гляди голову снесут эти растреклятые баллоны. Мои четыре ствола на позиции, воду беру с Екатерингофки. С бункером, похоже, справимся, а вот опилки помучают. Куда ведешь молодежь?
— Да на твой же гидролизный. Юшков туда направил, — разговорчивость латыша в таких тревожных условиях показалась молодому пожарному чрезмерной. — Начнем с разборки хлопковых кип.
— На гидролизный — это правильно. Пока заведи в цех на разборку кип целлюлозы. И ребят сохранишь, и хлеб наш насущный спасешь, — добавил Курик, имея в виду добавку целлюлозы в муку в голодную зиму 1942 года. — Устроишь комсомольцев, приходи к бункеру, покажу обстановку, — махнув рукавицей, он опять скрылся в едком дыму.
Доводы начальника 19-й пожарной команды были настолько убедительны, что Шабанову ничего больше не оставалось, как выполнять его рекомендации. А хлопок? Пожалуй, если Курик так скоро справится с пожаром бункера, до кип хлопка огонь и не доберется.
А команда Кировского завода, оставшись временно без своего начальника, продолжала борьбу с огнем на складе баллонов. Укрываясь стальными листами, ствольщики во главе с начальником караула Помель-никовым, пробивались в наполнительную станцию. Раскатывая катушку с рукавами, грохоча металлической ошиновкой колес, Юшкова догнали двое пожарных. Рядом с ними бежал командир отделения, неся в руках рукавное разветвление, которое должно было разделить напорный рукав диаметром 77 миллиметров на три малых рукава.
— Отставить разветвление, — вмешался в работу пожарных Юшков. — Подавать два ствола «А» через двойник. Линии подавайте с укрытием в кислородной станции прямо в склад баллонов.
Выполняя указание начальника РУПО, пожарные скрылись в здании кислородной станции, и это было как раз вовремя. Из горящего склада вылетел очередной ацетиленовый баллон. Нагревшийся газ вырвал вентиль, и, превратившись в реактивный снаряд, со страшным свистом вращаясь вокруг своей оси, 50-килограммовая горящая ракета пронеслась над местом, где только что работали пожарные. Юшков вовремя успел прикрыть рукавицами лицо. Показалось, что рядом пронеслось солнце. «Хорошо, что отослал связную с заданием в 4-ю команду. Неопытная девушка могла бы остаться без глаз», — мелькнула мысль.
— Товарищ начальник, чем я могу помочь? Юшков опустил рукавицы. Рядом стояла связная.
— Спасибо, Машенька, пока пронесло. Сама-то беги в укрытие.
— Ой, плащ-то на вас тлеет! Так ведь и до ожога недалеко! — Не слушая возражений начальника РУПО, девушка быстро стала тушить на нем брезентовый плащ.
Новые взрывы баллонов заставили обоих укрыться в помещении станции. С трудом удерживая мощный ствол «А», там вели наступление на огонь бойцы команды Кировского завода. Видимо, шофер автонасоса работал на предельном напоре, и ствол прямо вырывался из рук Помельникова и Афонченко. Юшков принялся помогать ствольщикам. Мощная струя теперь била прямо по скоплению баллонов в центре склада, сбивая пламя с горящих конструкций и охлаждая раскаленные металлические емкости, заполненные взрывоопасным ацетиленом.
А в южной части здания кислородной станции уже действовала 4-я пожарная команда. Начальник части Филимонов ухитрился проложить магистральную линию своих рукавов через окна, как раз напротив склада, предохраняя своих людей от поражений осколками рвущихся баллонов.
Опытный глаз Юшкова сразу отметил, что зажатый в клещи четырьмя стволами «А» пожар в складе баллонов стал понемногу затухать. Затухать, но не сдаваться окончательно. Огню помогли осколки разрывающихся баллонов — подача воды внезапно прекратилась. Рукавные линии 4-й пожарной команды и поданные непосредственно от водопровода местного пожарного депо оказались перебитыми. Но пожарные команды Кировского завода не разрешили огню восторжествовать. Они не отступили ни на шаг и дали возможность пожарным 4-й команды заменить рукава и снова занять боевые позиции. Юшков только отметил, как быстро командир отделения Кутцер и боец Малеванный справились с заменой рукава.
— Товарищ начальник! — Юшков оглянулся. Жмурясь от лучистой теплоты, задыхаясь от дыма, оглушенная грохотом взрывов, позади него стояла связная Маша. — Из городского штаба пожарной службы передали, что, учитывая сложность обстановки, вам выделяют дополнительные силы из боевых расчетов пожарных команд города.
Юшков почувствовал, что самым большим его желанием сейчас было расцеловать в обе щеки эту смелую маленькую девчушку, но начальник управления пожарной охраны должен сдерживать свои эмоции.
— Спасибо, Машенька! — Юшков увлек связную подальше от невыносимого жара. Теперь, когда вновь задействовали стволы 4-й ВПК, начальнику управления можно отойти от самого очага. — Передай в штаб, что на «Автогене» справимся наличными силами, а вот на гидролизный нужна помощь, и чем скорее, тем лучше.
— Есть! — четко, по-военному развернувшись через левое плечо, девушка скрылась в дыму.
На боевом участке гидролизного завода Юшкову не надо было объяснять, что обстановка еще очень сложная. Горящие опилки создавали вокруг высокую температуру. Люди задыхались в дыму. Главный бункер, поврежденный снарядом, обгорел и упал на крышу цеха, создав еще один интенсивный очаг пожара. От лучистой теплоты воспламенялись сложенные на территории завода кипы бумаги, хлопка, целлюлозы. На разборке горящих кип трудились ребята и девушки — бойцы комсомольского полка противопожарной обороны.
Но штаб пожарной службы города не подвел. Юшков еле успевал расставлять на боевые позиции прибывающие части. К 18 часам на обоих очагах сосредоточилось 16. отделений боевых расчетов пожарных команд города. В очаги пожаров было подано 19 водяных стволов большой мощности. И огонь сдался. К 21 часу основные очаги пожара были подавлены или вовсе ликвидированы. И только на складе опилок до утра 3 мая продолжалась разборка и поливка. Начальника районного управления пожарной охраны особенно радовало, что, несмотря на разрывы снарядов продолжавшегося обстрела Кировского района, взрывы ацетиленовых баллонов, создававшие крайнюю опасность поражения личного состава, жертв на пожаре не было. Да и то, что из 400 хранившихся на складе баллонов, благодаря своевременному охлаждению водяными струями и эвакуации их в безопасные места, 300 удалось сохранить, не могло не принести удовлетворения.
Вместо комментария
«Юшков работал на пожаре, где отдельные баллоны с горючим составом, взрываясь, летели в воздух на сто пятьдесят метров и падали на головы работающих, а грохот стоял такой, что нельзя было слышать друг друга. За триста метров стояли наблюдавшие за пожаром люди страшились за пожарных, а они подходили все ближе к самому центру пожара, как будто бы были неуязвимы. И действительно, они умели сражаться без потерь. Они прорвались и одолели огонь. А взрывные волны за сто метров бросали человека на землю»{4}.