В пункте пожарной связи 4-й пожарной команды Ленинского района ярко светит электрическая лампочка, подключенная к аккумуляторной батарее. Электроэнергия днем в жилые кварталы пока еще не подается. Не постукивает и ключ пожарного телеграфа, который так выручал пожарных в первые месяцы войны — воздушная сеть телеграфа в районе вышла из строя вследствие обстрелов и бомбежек, а восстанавливать ее пока нет сил. Вся связь только телефонная — подземные кабели хоть кое-где и повреждены, но обрывы своевременно устраняются. Прижав к уху телефонную трубку прямого провода с районным штабом МПВО, начальник районного управления пожарной охраны Андрей Михайлович Гордеев разговаривает с оперативным дежурным по штабу. Обстрел района — дело привычное, но сегодня фашистская артиллерия словно решила наконец выполнить приказ своего фюрера и стереть Ленинград с лица земли. А раз обстрел, то и загорания. Все три машины 4-й пожарной команды в очагах. Несколько загораний потушили в жилых домах и на «Красном треугольнике». Интересно, такой интенсивный обстрел только Ленинского района или всего города?
— Уточните обстановку в штабе службы. Я на КП, — Гордеев опустил на рычаг трубку и задумался. Как война меняет всю жизнь человека! До войны он был заместителем начальника части по политической работе и никакой другой деятельности себе просто не представлял. Правда, на пожарах как-то так само получалось, что замполит оказывался на самых сложных участках. К этому скоро привыкли и стали считать его смелым, отлично ориентирующимся в любой обстановке руководителем тушения пожаров. Командование пожарной охраны города весной 1942 года назначило его начальником РУПО одного из крупнейших районов.
— Товарищ начальник, вышковые сообщают о развивающемся пожаре в районе 12-й Красноармейской улицы. Похоже, что это в филиале больницы имени Фореля, где сейчас госпиталь, — доложила диспетчер части Орлова. — Время 17 часов 20 минут.
— Позвоните в охрану фабрики дамского и детского платья имени Мюнценберга, это рядом. Запросите еще раз вышковых, — Гордеев привычно повернулся к окну, оно выходило на 9-ю Красноармейскую улицу, но, как и во всех частях, было защищено мешками с песком, укрепленными толстым деревянным брусом. — Я выйду на улицу.
Грохот разрывов снарядов на улице стал заметно сильнее. Прижимаясь к домам, перебежками от арки к арке, по Лермонтовскому проспекту пробегали к местам разрывов бойцы команд МПВО, санитарные звенья с носилками в руках и аварийно-спасательные подразделения с шанцевым инструментом. Обычная обстановка весны 1943 года.
Придерживая распахивающиеся полы пальто, под которыми был виден белый халат, к Гордееву подбежал пожилой человек.
— Скорей, скорей, — задохнувшись от быстрого бега, еле выговорил он.
— Что скорей?
— Я из госпиталя на Приютской. Два снаряда разорвались в здании. Один — в палатах третьего этажа. Мы не успели эвакуировать всех раненых — дым не позволяет туда войти…
Не дослушав санитара, Гордеев рванул дверь КП.
— Подайте тревогу! Я с опергруппой на Приютскую в госпиталь. Вышлите туда насос 4-й с завода подъемно-транспортного оборудования. Сообщите на ЦППС{10} УПО и в районный штаб. Об обстановке сообщу.
Филиал детского отделения больницы имени Фореля представлял собой пятиэтажное здание в виде замкнутого четырехугольника. Фасады здания выходили на Обводный канал и Приютскую улицу. Во внутреннем дворе — сад, в котором вырыты щели и сделаны подземные укрытия для раненых и личного состава госпиталя. Этажи здания были коридорной системы, обеспечивающей подход к любой больничной палате. В одном из флигелей находились еще не эвакуированные из города дети. Основные же помещения занимал госпиталь.
Гордеев через арку попал во внутренний двор. По двору пробегали санитары, неся на руках и носилках не способных самостоятельно передвигаться раненых. Между третьим и четвертым этажами из развороченной снарядом стены выбивались пламя и столб дыма.
— Пожарные! Прибыли пожарные! — увидев Гордеева, радостно закричал кто-то из госпитальных врачей. — Скорей тушите огонь в этажах, где раненые!
Легко сказать «тушите». Пока прибыла на пожар только оперативная машина. Начальник РУПО, его помощник и шофер. Но в больничных палатах могут заживо сгореть люди…
— Филиппов, — крикнул Гордеев помощнику. — Срочно на KJI. Сообщите: Приютская, 3. Госпиталь. От артобстрела горят этажи. В них раненые. Немедленно нужна помощь в их эвакуации. Подайте сигнал номер 2.
Рев мотора рванувшей с места оперативной машины ярче слов говорил, что задачу и помощник, и шофер понимали не хуже начальника.
Тем временем во дворе появился начальник 3-й пожарной команды Егоркин. Третья команда была западным соседом четвертой. Они часто встречались на пожарах, да и больница им. Фореля, на территории которой части проводили пожарно-тактические занятия, была боевому расчету прибывшей части хорошо известна.
— Ваших еще нет? — вместо приветствия спросил Егоркин Гордеева. — Где ближайший гидрант? Ставлю насос — линию два ствола «Б» по выдвижным лестницам в этажи. Разрешите исполнять? — и, не дожидаясь разрешения, быстро направился под арку.
— Федор Константинович, — вдогонку ему крикнул Гордеев, — направь сюда отделение топорников в полном составе на эвакуацию раненых!
— Есть!
Так же, как начальнику 3-й команды не требовалось распоряжений руководителя тушением пожара, так и боевому расчету не нужно было подсказывать, как начинать развертывание: навстречу Егоркину уже бежали во двор бойцы с рукавной катушкой, за ними, чуть прихрамывая, неся в руках разветвления, бежал командир отделения — вчера на пожаре обвалилась балка перекрытия и ему придавило ногу. На Дровяной улице уже ставили стендер на гидрант, а шофер, сняв с креплений забирные рукава, ловко соединял их между собой.
— Автонасос пятой прибыл! Какие будут указания? — не входя во двор, спросил у Гордеева начальник 5-й команды Миронов.
— Насос на гидрант у больницы, линии по маршевым лестницам в третий и четвертый этажи! Где ваши дымозащитники?
— Вторую неделю сидим без кислорода, пришлось звенья ГДЗО{11} выключить.
Видимо, Филиппов успешно справился с заданием. Одна за другой на пожар прибывали отделения городских пожарных команд. Только успевай расставлять насосы на гидранты и водоемы. Насос 2-й команды — на водоем швейной фабрики, чтобы обеспечить бесперебойную подачу воды в очаг на случай выхода из строя городского водопровода. Повел насос к водоему начальник местной пожарной части. Насос 17-й — на свободный гидрант, насос 14-й — в резерве. Поближе к очагу — автоцистерны. Но где же отделение 14-й команды? По расчетам Гордеева, оно должно было первым прибыть на пожар. В порядке рассредоточения оно находилось на временной стоянке в здании пожарной команды завода подъемно-транспортного оборудования. Это же почти рядом — у Варшавского вокзала. Почему же опаздывает?
Старший руководитель тушением пожара гарнизона Тарвид прибыл на пожар в момент развертывания 2-й ВГПК. С удовольствием отметив быстрые и четкие действия команды под руководством Дикельсона, он проследил, как по механической лестнице со стволом, примкнутым к рукаву, переброшенному через плечо, поднимается первый номер боевого расчета. Так и должно быть! Первый номер всегда впереди, это всегда особо натренированный и бесстрашный боец, за которым в огонь следуют остальные. По выдвижным лестницам расчет 3-й команды уже ввел стволы в третий этаж, и пока что, не входя в оконные проемы, закрепившись карабинами за ступеньку выдвижной лестницы, ствольщики сбивали пламя, расчищая путь наступления. Топорники этой же части приступили к эвакуации из горящих этажей раненых по механической лестнице, установленной к окнам четвертого этажа. Все в порядке, все пожарные действуют самоотверженно и слаженно.
— Андрей Михайлович, — подозвал Тарвид Гордеева, — руководство беру на себя. Вас прошу в тыл. Организуйте бесперебойное водоснабжение. Прибывающие отделения газодымозащитников на проверку задымленных помещений направляйте ко мне во двор с выдвижной и штурмовой лестницами. В помещениях могут оказаться потерявшие сознание люди. Не занятые отделения укройте, нужно ждать по ориентиру артобстрела.
— Заместитель начальника 27-й пожарной команды Михаил Захаров, — подойдя к руководителю тушением пожара, отрапортовал невысокого роста, но крепко сложенный пожарный. — Два насоса, боевые расчеты десять человек. Прошу указаний.
Тарвид давно уже присматривался к этому политработнику. Захаров считал, что основа политической работы — работа на пожарах. Захаров воспитывал подчиненных личным примером. Смелый до дерзости, энергичный и подвижный, он как-то успевал побывать на всех участках пожара, и, конечно, в первую очередь на самых ответственных.
— Выдвижная и штурмовая лестницы подготовлены, рукавные линии подвожу. В какое окно подать ствол? — спросил он, не понимая, почему так внимательно к нему присматривается Тарвид.
— Если сможете, надо в четвертый этаж. Используйте выдвижную и штурмовую. Здесь, — указал Тарвид на окно, — надо остановить продвижение огня. Первое же прибывшее отделение газодымозащитников пришлю к вам для выпуска дыма из этажей. Исполняйте!
Вскоре по выдвижной лестнице, приставленной к окну третьего этажа, с штурмовой лестницей на плече стал подниматься пожарный 27-й команды. С кислородными аппаратами на боку во двор вошло отделение газодымозащитников. Направив их в распоряжение Захарова, Тарвид прошел сквозь арку на улицу, чтобы разобраться с прибывающими частями. Навстречу ему бежал Гордеев.
— Что случилось? — заметив, что с начальником РУПО творится что-то неладное, спросил Тарвид.
— Товарищ начальник, — неожиданно официально заговорил Гордеев, — с пожара на 9-й Красноармейской прибыло отделение 4-й команды во главе с начальником Филимоновым. Я все время ждал отделение с завода подъемно-транспортного оборудования. Но следуя сюда, автонасос попал под обстрел. Машина разбита. Имеются жертвы среди личного состава. Кто — пока неизвестно. Разрешите мне отбыть?
— Конечно, Андрей Михайлович, поезжайте. Я буду здесь.
Не успела оперативная машина РУПО отъехать и десятка метров, как на улице разорвался снаряд. За ним другой, третий. Тарвид механически поглядел на часы. 18 часов 30 минут.
— Укрыть людей! На стволах оставить по одному человеку. Неработающие автонасосы срочно под арки ближайших домов, — распорядился Тарвид и заспешил во внутренний двор больницы, где боролись с огнем пожарные. Снаряд ударил в стену, выбив простенок между окнами четвертого этажа. Следующий разорвался посреди двора. Взрыв в замкнутом четырехугольнике как-то особенно оглушителен.
— Воду! Почему остановилась вода? — раздался крик из окна третьего этажа.
Сквозь оседающую кирпичную пыль Тарвиду виден фонтан воды, бьющий из разорванного магистрального рукава.
Не ожидая ничьей команды, бойцы расчета мгновенно бросились на замену пробитого рукава. Накопленный опыт работы под вражеским обстрелом многому научил пожарных города. Под аркой въезда во двор и у входа на маршевые лестницы подготовлены стопки запасных рукавов. Но снова разрыв снаряда. Механическая лестница как-то странно наклонилась, и верхнее ее колено, отделившись от стены, повисло в воздухе на тросах выдвижения. Сраженный осколком во время замены перебитого рукава, упал на землю инструктор 16-й пожарной команды Семенов, осколок снаряда попал прямо в грудь бойцу 4-й команды Копылову. Один из снарядов разорвался в этаже, где наступали на огонь бойцы 27-й пожарной команды. Захаров, наблюдавший за сменой пробитых магистральных рукавов, бросился к позициям своих стволов. Поднявшись по выдвижной лестнице до третьего этажа, он перебрался на штурмовую лестницу, и в этот момент осколки разорвавшегося во дворе снаряда разбили выдвижную лестницу, которая рухнула на землю. По ней вслед за своим замполитом поднимался боец Арютинов. Вися на штурмовой лестнице, Захаров увидел, как пожарный, широко раскинув руки, словно подстреленная птица, упал на камни мостовой. Спуститься вниз, чтобы оказать помощь? Может, человек еще жив? Замполит Захаров очень ценил этого пожилого бойца. Любил его и личный состав команды за веселый нрав, за рассказы в короткие часы отдыха уморительных историй, подкрашенных легким восточным акцентом. Но пути вниз нет. Внизу пропасть. Дорога одна — вверх по штурмовой лестнице к окну четвертого этажа, где позиции стволов его команды. Навстречу пламени, навстречу удушающему дыму. Отлично тренированное тело, крепкие мышцы рук сделали свое дело. Вот и окно. Еще рывок. И бегом по задымленному коридору. В отсвете пламени перед ним брошенный ствол, из которого бьет тугая струя, заливает прислонившегося к стене ствольщика Дубкова. Около него стоит недвижимо подствольщик. Схватив ствол, Захаров оттеснил подступавший огонь, затем склонился над ствольщиком. Тот был без сознания. Ощупью удалось установить вмятину на каске. Видимо, осколок снаряда, пролетев сквозь оконный проем, ударил на излете в голову.
— Тарасов, что здесь произошло? — крикнул он под ствольщику, но тот только качал головой, не в состоянии произнести ни слова.
— Тарасов, да приди же в себя! — сильно встряхнул Захаров бойца. Это возымело действие. Взор подствольщика стал осмысленным.
— Товарищ начальник, Дубков убит, а я, кажется, контужен.
— И он не убит, а потерял сознание, и ты не контужен. Быстро вниз за санитарами! Дубкова в госпиталь, сам приходи, будешь моим подствольщиком.
Тарасов отшатнулся от стены, неуверенно сделал шаг, другой, а Захаров снова поднял тяжелый ствол.
Через несколько минут четыре девушки санитарки уже хлопотали возле Дубкова, так и не пришедшего в сознание, а Тарасов стал помогать своему замполиту добивать сопротивляющееся пламя.
— Товарищ начальник, а у нас еще одна беда, — превозмогая свист струи, треск огня, докладывал Тарасов, — Арютинова убило. Сразу насмерть. Осколком в сердце.
Уже передав ствол сменившим его бойцам и спустившись во двор, Захаров узнал, что смерть Арютинова была не единственной потерей на этом пожаре. Медицинская служба штаба МПВО работала с предельной нагрузкой. Из охваченных огнем этажей вынесли потерявших сознание бойцов 2-й команды Соколова, Сливинского и Сазонова, отравившихся окисью углерода. Эта тройка работала в сплошном дыму без приборов и не уходила с боевых позиций, в прямом смысле слова, до потери сознания. Пронесли на носилках в санитарную машину бойца 16-й команды Лукьянова. Осколок снаряда настиг на боевом посту бойца 4-й пожарной команды Волгину. Храбрая девушка работала со стволом, и близкие разрывы снарядов не заставили ее уйти в укрытие.
На руках вынесли на свежий воздух своего боевого товарища Кутцева пожарные 9-й команды. Работая на пятом этаже, он, наглотавшись дыма, потерял сознание.
Не напрасно беспокоился об участии автонасоса 4-й пожарной команды и начальник РУПО Гордеев. При следовании на пожар на проспекте Газа вблизи машины разорвалось сразу два снаряда. Взрывная волна перевернула автонасос, осколки снарядов довершили несчастье: были убиты наповал командир отделения Капитонов, бойцы Васильев, Копылов и Соколов. Тяжело раненный заместитель начальника команды Смирнов скончался в больнице. Госпитализировать пришлось и получивших разной степени ранения остальных пожарных.
Горькие потери не деморализовали пожарных. Несмотря на продолжающийся обстрел, пожар был потушен.
Комментарий
Выписка из оперативной сводки о пожарах, возникавших в городе за период с 9 часов 30 марта до 9 часов 31 марта 1943 года
В 11 часов 12 минут по Приютской улице, № 3, в Ленинском районе в результате артобстрела противника загорелись второй, третий и четвертый этажи пятиэтажного здания, в котором размещен филиал инфекционной больницы. К моменту прибытия первых пожарных подразделений открытым огнем горели указанные этажи на площади около 200 кв. метров, что потребовало вызова дополнительных сил и спецслужб. Тушение пожара в течение нескольких часов протекало под непрекращающимся артиллерийским огнем. В непосредственной близости от очага пожара взорвалось свыше 20 снарядов различного калибра.
От осколков снарядов пострадало 6 человек бойцов и командиров пожарных команд, из них трое убитых и трое раненых. Получили сильное отравление дымом 4 бойца. Кроме того, осколками снарядов серьезно повреждены механическая лестница, автомашина связи и автонасос, которые вышли из строя.
В период тушения пожара осколками снарядов неоднократно прорывались действующие рукавные линии, что затрудняло борьбу с пожаром.
В 20 часов 10 минут пожар был локализован и в 24 часа в основном ликвидирован. В результате пожара выгорели и вскрыты междуэтажные перекрытия во втором, третьем и четвертом этажах на площади около 220 кв. метров в каждом.
При следовании на пожар 4-й ГПК разбит автонасос, 4 человека убито и 5 ранено.