Сокровища погибших кораблей

С древних времен человек использовал морские пути для перевозки ценностей из одних стран в другие. Среди погибших за всю историю мореплавания судов было немало таких, которые унесли с собой на морское дно огромные богатства в виде драгоценных камней, золота, жемчуга, серебра, слоновой кости. На дне морей и океанов покоятся древние, каравеллы и галионы испанских и португальских завоевателей, таящие в своих сгнивших трюмах золото Перу и серебро Мексики, тяжелые фрегаты английских колонизаторов с грузом драгоценных камней из Индии, слоновой кости и черного дерева из Африки, суда мореплавателей Среднего и Дальнего Востока с кораллами и жемчугом, легкие бригантины пиратов, трюмы которых набиты награбленным добром, и современные пароходы с грузом платины, золота и серебра.

Углубимся немного в историю. Вспомним на минуту открытие и завоевание стран Латинской Америки — одну из наиболее трагических и кровавых страниц мировой истории, когда после величайшего открытия Колумба испанские конкистадоры Кортес, Писарро, Альмагро, Вальдивия и другие устремились в глубь открытого материка на поиски легендарной страны золота — Эльдорадо. Испанцы, обладавшие огнестрельным оружием, стальными латами и лошадьми, ранее не виданными в Америке и внушавшими панический ужас индейцам, нещадно грабили древних жителей Перу и Мексики, истребляя их десятками и сотнями тысяч.

Когда Кортес со своим отрядом вошел в столицу государства ацтеков, город Теночтитлан (ныне Мехико), то был поражен величиной и богатством этого города. В здании, где разместился испанский отряд, было обнаружено потайное помещение, в котором находился богатейший клад золотых вещей и драгоценных камней. Все золото тогда же перелили в пластины и отправили в Испанию. С тех пор в течение почти трех веков в Испанию и Португалию вывозились огромные богатства в виде золота, добываемого на рудниках Перу, и серебра из Мексики и Чили.

Однако не все испанские галионы благополучно достигали берегов Европы. Многие из них затонули в водах Вест-Индии. В исторических архивах когда-то великих морских держав — Испании и Португалии — сохранились записи о гибели десятков судов в XV, XVI и XVII веках. Вот судьба некоторых из них.

В 1595 году у юго-западной оконечности полуострова Флорида затонула «Санта-Маргарита» с золотом на три миллиарда франков по современному курсу.

4 июля 1598 года в районе Малых Антильских островов затонул «Сан-Фернандо» с золотом на семь миллиардов франков.

8 сентября 1628 года во время урагана во Флоридском проливе погибло одиннадцать испанских галеонов с золотом и серебром на тринадцать с половиной миллиардов франков.

12 августа 1679 года на мели в районе острова Пинос (южнее Кубы) погибла «Санта-Паула» с золотом на полтора миллиарда франков.

13 августа 1680 года у мыса Санта-Елена в заливе Манта (Колумбия) затонула «Санта-Крус» с золотом на пять с половиной миллиардов франков.

21 апреля 1715 года в Ки-Ларго у острова Пинос погиб «Сан-Доминго» с золотом на три миллиарда франков.

30 июня 1715 года в районе Лонг-Ки у западного побережья Флориды ао время шторма затонуло четырнадцать испанских галеонов с золотом и серебром на тридцать два миллиарда франков.

4 декабря 1717 года у Багамских островов погиб «Эль-Капитан» с золотом на девятьсот миллионов франков.

В 1775 году у острова Гаити погиб «Сантиссима Консепсион» с золотом и серебром на один миллиард восемьсот пятьдесят миллионов франков.

Это далеко не полный перечень потерь Испании.

Другие европейские страны начали заниматься грабежом испанских и португальских кораблей, которые вывозили из Америки награбленные драгоценности. Особенно преуспевала Англия. С середины XVI века она начала в открытую заниматься контрабандной торговлей с колониями Испании и пиратским грабежом ее портов и судов. Английские пиратские экспедиции наносили громадный ущерб Испании, исчислявшийся ежегодной суммой до трех миллионов золотых дукатов.

Английский пират Фрэнсис Дрейк с небольшой эскадрой прошел Магелланов пролив и ограбил испанские города по побережью Чили и Перу, где были приготовлены большие запасы золота и серебра для отправки в Европу. Затем Дрейк пересек Тихий океан, побывал на Молуккских островах и, обогнув Мыс Доброй Надежды, вернулся в 1580 году с огромной добычей в Англию. Таким образом, он совершил второе после Магеллана кругосветное плавание.

Тщетно испанский король в Лондоне требовал от английской королевы Елизаветы возмещений за учиненный Дрейком грабеж. Королева лично посетила прибывший в Плимут корабль, возвела Дрейка в рыцари и назначила его своим адмиралом. Одним из бриллиантов, подаренных ей пиратом из числа награбленных им сокровищ, Елизавета украсила свою корону.

Во время другой «экспедиции» у берегов Перу Дрейку удалось захватить испанский галион «Кокафуэго», нагруженный золотом. Добыча была настолько велика, что небольшой парусник Дрейка «Голден Хинд» не мог принять весь ценный груз. Выход нашли быстро — несколько десятков тонн золота и серебра были отправлены… за борт.

Другой английский пират Генри Морган, отличавшийся особой жестокостью, в марте 1669 года захватил и сжег в восточной части Панамского перешейка пять испанских галеонов. Его добыча составила сумму свыше пяти миллиардов франков.

Говоря об испанских галеонах, занимавшихся перевозкой награбленных ценностей из Америки в Европу, нельзя не упомянуть о том, что с одним из них пошел на дно самый крупный в Новом Свете самородок золота, который до сих пор не найден.

Огромный ущерб потерпели испанцы и в 1657 году, когда 10 марта во время сильного шторма у мыса Тенериф (Канарские острова) погибла испанская эскадра состоявшая из четырнадцати кораблей, перевозивших сокровища.

В XVII–XVIII веках большое количество золота, серебра и драгоценных камней награбили в своих колониях голландцы. Они тоже не раз терпели значительный ущерб из-за гибели своих судов в мало изученных в то время морях Южного полушария. Так, 4 июня 1629 года голландский фрегат «Батавия» затонул у западного побережья Австралии. Вместе с судном погибло золото на сумму шестьсот двадцать пять миллионов франков. Другой голландский фрегат, на котором находилось золото на сумму свыше семисот миллионов франков, затонул 14 марта 1694 года у острова Роббен (юго-западная оконечность Африки). Как уже рассказывалось в предыдущей главе, в 1716 году в Столовом заливе во время шторма погибло сорок два голландских фрегата. Затонувшее золото, находившееся на них, оценивалось в сорок два миллиарда франков.

Упустили на дно часть своего золота и французы. С первых дней Великой французской революции 1789–1794 годов началось массовое бегство французской аристократии за границу. Французский король Людовик XVI и его приспешники втайне подготавливали контрреволюционный переворот и вывозили из своей страны драгоценности. На трехмачтовый фрегат «Телемак» была погружена большая партия золота, серебра и драгоценных камней включая бриллианты, рубины и изумруды, принадлежавшие жене Людовика ХVI Марии Антуанетте. Все это оценивалось в несколько миллиардов французских франков. 3 января 1790 года «Телемак» затонул недалеко от устья Сены. Дальнейшая судьба этих сокровищ так и осталась неизвестной.

Спустя восемь лет, на другом французском фрегате «Ориент» перевозились уникальные золотые украшения Мальтийского рыцарского ордена «Сэн-Жан де ля Валетт», которые также оценивались в несколько миллиардов франков. Фрегат погиб 1 августа 1798 года в задние Абакир, у северных берегов Африки. Ценный груз спасти не удалось.

Перевозка ценностей морем всегда связана с опасностями, особенно увеличивающимися в периоды войн.

Даже в более поздние времена, начиная со второй половины XIX века, когда техника судостроения и судовождения достигла значительных успехов, большинство морей было изучено и на карте мира почти не осталось белых пятен, мореплавание все же было связано с риском и опасностями. В этот период погибло также немало судов с грузом золота и серебра. Особенно в этом отношении не повезло американцам. С 1857 по 1911 год они потеряли семь «кораблей-сокровищ».

12 сентября 1857 года на прибрежных мелях мыса Гаттерас погиб пароход «Сентрал Америка». Вместе с ним погибло золото на сумму около миллиарда франков. Это было первое судно, затонувшее с ценным грузом в период калифорнийской «золотой лихорадки».

Спустя пять лет после этой катастрофы на морском дне оказалось золото на сумму в полмиллиарда франков, которое затонуло вместе с американским пароходом «Голден Гейт» у восточного побережья Мексики.

В том же году у восточного побережья Китая, недалеко от Гонконга, погибло третье американское судно с ценным грузом — парусник «Фантом». С ним пошло на дно золото на сумму в три с половиной миллиарда франков!

17 декабря 1875 года в том же Южно-Китайском море затонул американский пароход «Джапэн». Находившиеся на нем золотые слитки оценивались в полмиллиона франков.

22 августа 1888 года в бухте Золотые Ворота во время густого тумана американский пароход «Сити оф Честер», выходивший из Сан-Франциско, столкнулся с английским пароходом «Оушеаник». «Сити оф Честер» был фактически разрезан пополам и мгновенно затонул. Помимо большого числа человеческих жертв погибли золотые слитки, стоимость которых составляла десять миллионов семьсот тысяч фунтов стерлингов!

В 1898 году американцы потеряли еще один «корабль-сокровище». Это был пароход «Гумбольдт». Судно возвращалось с Аляски в Сан-Франциско с разбогатевшими в Клондайке золотопромышленниками. Войдя в тумане в бухту Золотые Ворота, «Гумбольдт» налетел на подводный риф. Среди пассажиров поднялась паника, началась стрельба и грабежи. Через несколько минут судно затонуло на большой глубине недалеко от порта Окленд. Слитки золота и золотой песок, зашитый в пояса пассажиров-золотопромышленников, оценивались в несколько миллионов долларов.

12 февраля 1901 года недалеко от Сан-Франциско погиб возвращавшийся из Китая американский пароход «Рио-де-Жанейро». На его борту находились слитки серебра стоимостью в девятьсот миллионов и золото на сумму в двести миллионов франков.

12 мая 1911 года в густом тумане у восточного побережья США английский пароход «Адмирал Фаррагат» столкнулся с американским пароходом «Мерида», который, получив в борту огромную пробоину, быстро затонул. Спустя некоторое время Европу облетела весть, что на затонувшем судне были ценности на сумму в пять миллионов долларов.

История этих погибших сокровищ кратко сводилась к следующему. В середине прошлого века немецкий граф Ганс Герман, убив служителя культа, похитил из индийского храма бриллианты, которые затем продал династии богачей Австрии — семейству Габсбургов. Вскоре Ганс Герман был убит неизвестными лицами. В результате жестоких распрей в роду Габсбургов бриллианты попали в руки австрийского эрцгерцога Максимилиана, который затем был свергнут мексиканскими республиканцами и расстрелян в 1867 году. Сокровища Максимилиана были похищены новым диктатором Мексики Порфирио Диасом. Решив переправить ценности в Европу, Диас тайно погрузил их на борт «Мериды».

Особый риск представляла перевозка ценного груза в период двух мировых войн. Так, во время первой мировой войны англичане потеряли пароход «Лаурентик» и крейсер «Хэмпшир» — оба с золотом на несколько миллионов фунтов стерлингов. Голландцы лишились своего транспорта «Ренате Леонхарт» и лайнера «Турбантия», с которыми на дно пошло золото на сумму в два миллиона фунтов стерлингов.

В начале второй мировой войны начали вывозить свое золото и англичане, причем не только с островов, но и из колоний, доминионов и протекторатов. Для этой цели использовались различные суда, начиная с простых угольщиков и кончая военными кораблями. Известно, что на одном из английских крейсеров за один рейс из Кейптауна в Нью-Йорк было доставлено тридцать миллионов фунтов стерлингов золотом.

Значительная часть золота, перевозившегося во время второй мировой войны, затонула. Эту часть англичане оценивают в пять миллионов фунтов стерлингов. Половина всей суммы в виде золотых слитков пошла на дно вместе с одним только ново-зеландским лайнером «Ниагара».

Несколько лет назад один досужий американский журналист сделал довольно любопытный подсчет. По его мнению, одна восьмая часть всего добытого с начала XVI века золота и серебра затонула во время перевозки морем. Насколько он оказался точным в своих подсчетах, сказать трудно.

 

Охотники за подводными кладами

Поиски кладов как на земле, так и на морском дне издавна интересовали людей. Не будет ошибкой сказать, что охота за ценным грузом, унесенным судном на дно моря, столь же древнее занятие, как и мореплавание.

Еще в глубокой древности человек стремился вернуть отнятые у него морем сокровища. Но покорение морских глубин шло очень медленно; лишь в середине прошлого века людям удалось проникнуть на глубину только пятидесяти метров. Огромный риск, опасности и приключения, с которыми сталкивались охотники за затонувшими сокровищами, окружают их поиски романтикой и таинственностью.

Первым попытался добраться до испанских галионов, погибших в водах Вест-Индии в период с XV по XVIII век, американец Вильяме Фипс. В семидесятых годах XVII века Фипс услышал от одного флоридского рыбака рассказ об испанском галионе, затонувшем у острова Багам с сокровищами. Вскоре он раздобыл подробную карту места гибели судна и кое-какие записки, относящиеся к испанскому галиону. Однако Фипс не мог разобраться в этих записках, так как не умел читать. По профессии он был судовым плотником. Жажда обогащения и стремление завладеть подводным кладом заставили Фипса научиться читать и писать.

Прошло четыре года, и Фипс уже располагал довольно подробными сведениями о затонувшем судне. Он был настолько убежден в подлинности собранных им сведений, что в 1684 году приехал в Англию к герцогу Альбермарлийскому, чтобы заручиться помощью в подъеме золота.

Герцог представил Фипса английскому королю Чарльзу II, на которого рассказ судового плотника произвел такое сильное впечатление, что он назначил Фипса капитаном фрегата «Алджиер Роз».

Вернувшись в Америку, Фипс приступил к поискам галиона у острова Багам. Здесь он столкнулся с другим кладоискателем — Томасом Пайном, капитаном фрегата «Жемчужина».

Пайн в это время занимался подъемом серебра с погибшего купеческого корабля недалеко от места, где должен был вести свои поиски Фипс. Грозно торчавшие из орудийных портов пушки «Жемчужины» каждую минуту готовы были отразить нападение незваного пришельца. Но, поняв, что они друг другу не помешают, кладоискатели примирились и каждый стал заниматься своим делом.

Однако Фипсу не везло. Прошло уже несколько месяцев, а найти след затонувшего судна не удавалось. Наконец, недостаток провизии, а также заболевания среди команды вынудили Фипса закончить поиски и возвратиться в Англию.

Незадолго до этого умер король Чарльз II. Фипс вторично обратился к герцогу Альбермарлийскому. На этот раз американец явился к герцогу не один: с ним был его матрос Джон Смит — житель Багамских островов. Смит утверждал, что еще несколько лет назад он своими глазами видел со шлюпки лежащий на дне разбитый корабль и даже блеск золота и серебра, находившихся в трюме судна… Герцог, дав Фипсу восемьсот фунтов стерлингов, выделил для новой экспедиции две шхуны «Генри» и «Виллиам энд Мэри». Оба судна были нагружены товарами для продажи испанцам в ВестИндии. Матрос Джон Смит был взят в качестве лоцмана экспедиции.

Прибыв в Вест-Индию, Фипс сумел собрать дополнительные сведения о погибшем галионе. Поиски начали среди рифов на индейской пироге, которая благодаря своей малой осадке могла свободно плавать среди многочисленных подводных скал и рифов.

Проходили дни, недели, месяцы, год, второй…, а затонувший корабль найти не удавалось. Дело стало казаться безнадежным.

Однажды один из индейцев-ныряльщиков, входивших в состав экспедиции Фипса, наткнулся на дне на пушку. Когда он сообщил о своей находке, среди команды началось невероятное возбуждение. Индеец немедленно был послан под воду, и на этот раз он вынырнул уже с куском серебра в руке.

Фипс быстро построил небольшой водолазный колокол. В течение трех месяцев с затонувшего судна было поднято немало золота, жемчуга, тридцать тонн серебра и другие драгоценности. Фипс работал лихорадочно, не теряя ни одного дня. В то время общая стоимость поднятых ценностей равнялась тремстам тысячам фунтов стерлингов, что по современному курсу составляет более одного миллиона фунтов стерлингов.

В сентябре 1687 года шхуна «Виллиам энд Мэри» с драгоценным грузом пришла в Лондон. Англия была потрясена успехом предприимчивого американца. Конечно, львиная доля добычи досталась герцогу. Фипс получил всего семьдесят пять тысяч фунтов стерлингов, правда, его сделали графом и дали должность королевского губернатора Новой Англии. Лоцман же экспедиции Джон Смит, обнаруживший потерянный клад, не получил ни пенса. Позже он обратился с прошением к английскому правительству и герцог Альбермарлийский вынужден был выделить ему пособие в несколько сотен фунтов стерлингов.

Американские морские историки предполагают, что найденный Фипсом галион входил в состав испанской эскадры, погибшей во время шторма у Багамских островов в 1643 году.

Успешный подъем сокровищ Фипсом привлек внимание многих кладоискателей как в Америке, так и в Европе. На протяжении последних двух столетий испанские галионы, погибшие в водах Центральной Америки, являлись объектом исторических исследований и многочисленных подводных экспедиций. Некоторые из них увенчались успехом. Так, из тридцати двух миллиардов франков в виде золотых и серебряных слитков, погибших с флотом испанских галионов в 1715 году у югозападной оконечности Флориды, у моря было отнято пятьсот двадцать пять миллионов франков.

Семь миллионов франков в виде золотых и серебряных слитков удалось поднять с испанского галиона «Тодос Сандос». Это судно затонуло на небольшой глубине в 1799 году у перуанского порта Пайта.

С испанского фрегата «Сан-Педро де Алькантара», который затонул в заливе Кумана (Венесуэла) в 1815 году были подняты золотые и серебряные слитки на сумму в восемьдесят семь миллионов франков.

Несколько лет назад англичане подняли со дна моря недалеко от небольшого острова Плата (Эквадор) пятнадцать тонн серебра. Предполагают, что это именно то серебро, которое выбросил за борт их соотечественник пират Фрэнсис Дрейк, стараясь облегчить свой перегруженный награбленными сокровищами парусник «Голден Хинд».

Американскому подводному кладоискателю Гарри Ризбергу посчастливилось поднять серебро на сумму в двести десять миллионов франков с испанского галиона «Санта-Паула», погибшего на мели острова Пинос 12 августа 1679 года. Это был третий по счету галион, затонувший у острова Пинос. По данным исторических материалов, сокровища, погибшие на этих трех судах, оцениваются почти в три миллиарда франков. Однако добраться до них не удалось.

Немало золота и серебра было поднято кладоискателями и с других судов, погибших в более позднее время. Как уже упоминалось выше, в 1862 году американцы потеряли пароход «Голден Гейт» с грузом золотых монет на сумму около трехсот пятнадцати миллионов фунтов стерлингов. Это судно загорелось на пути из Сан-Франциско в Панаму. Стараясь спасти пароход и ценный груз, капитан повел судно к берегу, но в трех милях от него пароход ударился о подводный риф и затонул. Из трехсот тридцати восьми находившихся на борту человек спаслись только восемьдесят.

Годом позже американскому капитану Джонсону удалось обнаружить погибший пароход и через семидесятисантиметровый слой песка добраться до помещения с ценностями. Через несколько дней Джонсон стал обладателем двухсот тысяч фунтов стерлингов. Вскоре, однако, он вынужден был прекратить дальнейшие поиски золота, так как компания, застраховавшая «Голден Гейт», подала на Джонсона в суд. Она сама организовала экспедицию, работа которой не увенчалась успехом.

В 1902 году кладом заинтересовался младший брат капитана Джонсона. К этому времени корпус «Голден Гейт» почти полностью занесло песком, и Джонсонумладшему пришлось применить мощные насосы. Прошло несколько месяцев, прежде чем появились первые монеты. Всего «исследователю» удалось добыть около четырехсот золотых монет.

Последняя попытка поднять оставшееся на «Голден Гейт» золото была предпринята в 1923 году. Она не дала никаких результатов.

Английский пароход «Хэмилла Митчел» погиб в 1868 году на рифе Люконна, близ Шанхая. Вместе с судном на глубине ста двадцати футов затонуло пятьдесят тысяч фунтов стерлингов в золотых монетах. Англичане полагали, что ввиду большой глубины и открытого места гибели судна подъем золота невозможен. Однако, несмотря на это, поисками ценностей занялся капитан Лодж, который вскоре прибыл в Шанхай, где зафрахтовал небольшой катер и нанял двух опытных водолазов.

При осмотре судна оказалось, что его корпус раскололся пополам, причем кормовая часть, где находилось золото, оторвалась и погрузилась на глубину ста шестидесяти футов. После многих попыток водолаз Райдьяр сумел проникнуть в помещение, где находились ящики с золотыми долларами. Часть ящиков оказалась изъеденной червями, и монеты грудами лежали на полу каюты. За несколько спусков удалось поднять золота на сумму около сорока тысяч фунтов стерлингов. Остальные золотые монеты были подняты позже.

К числу успешных подъемов ценностей с затонувших судов можно отнести и экспедицию англичан на борт своего парохода «Айслэндер», который затонул в проливе Стивене (Аляска) в августе 1901 года. Из шестисот миллионов франков, затонувших с пароходом, было поднято сто двадцать в виде золотых слитков.

Во многих случаях поиски и подъем ценностей приводили к тяжелым последствиям для водолазов и нередко к человеческим жертвам.

Так, в конце прошлого века известному английскому водолазу Александру Ламберту было поручено поднять десять ящиков с золотом стоимостью около ста тысяч фунтов стерлингов с грузо-пассажирского парохода «Альфонсо XII», который в 1885 году затонул у мыса Гандо (Канарские острова).

Судно лежало на глубине пятидесяти трех метров, а по тем временам это была чудовищная для водолаза глубина. Взорвав три палубы, водолаз все же добрался до ящиков с золотом и поднял семь из них. После погружения Ламберг остался парализованным на всю жизнь. А ведь это был один из лучших водолазов Англии, который за несколько лет до этого ликвидировал грандиозную катастрофу при строительстве тоннеля под рекой Северн!

В 1897 году испанский водолаз Анджело Эростарбе занимался подъемом серебра с парохода «Скаиро», который в 1891 году, направляясь из Испании в Лондон, во время густого тумана погиб на подводном рифе у мыса Финистерре. Судно затонуло в двух милях от берега на глубине шестидесяти одного метра. Несмотря на штормовую погоду и сильное течение, водолазу удалось взорвать динамитом палубу и проникнуть внутрь парохода. Он поднял пятьдесят девять слитков серебра стоимостью около ста тысяч фунтов стерлингов. Доля Эростарбе составляла всего пятьсот фунтов. После этого спуска он уже не мог вернуться к своей профессии — глубина подорвала его здоровье.

Как правило, основная причина неудач большинства кладоискателей кроется в сомнительности сведений о наличии и точном месте самого клада. Дошедшие из глубины веков легенды о затонувших сокровищах часто настолько дезориентировали «подводных шерлокхолмсов», что в течение многих лет они впустую занимались поисками несуществующих или расположенных в совершенно другом месте кладов.

Найти упоминание о затонувшем кладе в историческом архиве вовсе не значит, что можно рассчитывать на успешный исход подводной экспедиции. Как правило, суда с затонувшими кладами почти никогда не находят. Отчасти это объясняется еще и тем, что в капиталистическом мире слишком много ловких дельцов и авантюристов. Они хорошо изучили психологию опьяненного лихорадкой кладоискательства обывателя и охотятся не за подводными кладами, а за золотом, которое хранится в сейфах романтических легковеров, жаждущих легкого обогащения. В основном они занимаются изготовлением «старинных» морских карт, «донесений» капитанов о гибели судов с ценным грузом, фальшивых коносаментов и других документов, относящихся к подводным кладам. Иногда они оказываются во главе сомнительных компаний и акционерных обществ по добыче затонувших сокровищ. В расставленные ими сети попало немало простофиль, надеявшихся получить свою долю и разбогатеть.

Ярким примером такого обмана является «дело о сокровищах» «Лузитании». Во время первой мировой войны один из лучших и крупнейших лайнеров Англии пароход «Лузитания» был торпедирован немецкой подводной лодкой у юго-восточного побережья Ирландии. Печальная весть о гибели этого судна с тысячью ста девяноста восьмью пассажирами облетела в то время весь мир.

Но прошло несколько дней, и сами же американцы, как будто забыв о величайшей катастрофе, раздули в своих газетах шумиху о сокровищах «Лузитании». Некий Беньямин Ливитт — бывший водолаз, проходимец и ловкий делец, призывал американцев пожертвовать деньги на организацию так называемой «Компании Ливитта по подъему золота с «Лузитании». Он как сказочный герой морских глубин появлялся в своем старом водолазном костюме перед обывателями разных американских городов, читал незамысловатые лекции о затонувших кладах, рассказывал всяческие небылицы о водолазах, давал сеансы погружения на глубину двух-трех метров и по пяти долларов за штуку успешно распродавал свои акции.

Помощники Ливитта с усердием занимались распространением брошюр вновь испеченной фирмы. В них говорилось:

«Мы поднимаем золото с «Лузитании». В кладовой судна пять миллионов долларов чистого золота. Нами установлено, что, помимо этой суммы, в сейфе судового казначея хранится один миллион долларов в виде бумажных денег и бриллиантов. Учитывая, что среди пассажиров находилось много миллионеров и богачей, эта цифра даже занижена. Известно, что у мадам Дераде было золото на сумму в сто тысяч долларов, а Альфред Вандербильт передал на хранение судовому казначею семьдесят пять тысяч долларов. Помимо этого, на затонувшем судне имеется на пять миллионов долларов меди и других цветных металлов. С нашим водолазным костюмом поднять золото очень легко. Средняя прибыль вкладчиков составит 20:1. Присоединяйтесь к нам, и Ваше имя войдет в анналы истории, как славное имя тех, кто помог поднять сокровища «Лузитании».

Когда этот проходимец появился в Нью-Йорке, газета «Нью-Йорк Таймс» захлебывалась от восторга, называя его «скромным водолазом из города Толедо и величайшим кладоискателем века, которому известны места двенадцати затонувших кладов общей стоимостью в сто двадцать семь миллионов долларов».

В это время в витрине одного бруклинского универмага демонстрировался его скафандр. Американские газеты почему-то умалчивали о том, что Ливитту за всю жизнь удалось поднять всего лишь триста пятьдесят тонн медной руды с парохода, затонувшего на озере Мичиган на незначительной глубине и что в полужестком скафандре его конструкции нельзя было опуститься на глубину, где лежала «Лузитания».

Ливитт наделал в Америке столько шума, что задел самолюбие своих заокеанских коллег в Англии. Последние не могли больше молчать. Руководитель одной английской судоподъемной фирмы Чарльз Ленди пошел дальше американского пройдохи, заявив в газетах, что имеет в своем распоряжении новый глубоководный скафандр и намеревается поднять «Лузитанию» летом 1916 года. Представители других судоподъемных фирм Англии не поверили своему собрату, тогда он официально заявил, что уже поднял линкор «Кинг Альфред» водоизмещением 14000 тонн, торпедированный у Белфаста. Однако Чарльза Ленди быстро разоблачили — он поднял со дна моря пароход «Альфред» водоизмещением всего 4000 тонн. Таким образом, планы Ленди заработать на «Лузитании» провалились.

Тем временем Ливитт, которого уже начинали одолевать пайщики его компании, стараясь придать делу солидный вид, зафрахтовал старую деревянную шхуну «Блейкли». Ее капитану он обещал заплатить десять тысяч долларов, но из суммы, поднятой с «Лузитании». Пайщикам Ливитт объявил, что ему необходимы дополнительное время для разработки сложнейших планов подъема сокровищ и средства, которые он собирается достать, занявшись подъемом более легких кладов на дне Средиземного моря. Но поисками этих кладов он, конечно, не занялся, так как сам выдумал их существование.

К лету 1922 года зафрахтованная Ливиттом шхуна «Блейкли» все еще продолжала стоять на рейде в Филадельфии. К этому времени глава компании уже сорвал с одураченной американской публики солидный куш.

Делом о сокровищах, погибших на «Лузитании», заинтересовалась редакция американской газеты «Крисчиэн Сайенс Монитор». Тщательная проверка фактов показала, что никакого золота, кроме бумажных денег, принадлежавших пассажирам, на судне не было, а владельцы «Лузитании» — компания «Кунард Лайн» — давно получила страховую премию.

Авантюра кончилась провалом.

«Лузитанию» нашли только через, двадцать лет после ее гибели. Поиски проводило английское спасательное судно «Орфир», оборудованное только что появившимся тогда эхолотом. Поискам предшествовал тщательный анализ имевшихся данных о месте, где затонуло судно. Были собраны показания спасшегося четвертого помощника, командира немецкой подводной лодки и очевидцев.

Поисковое судно с включенным эхолотом пересекло несколько раз район гибели лайнера. На ленте эхолота непрерывно отмечалась линия морского дна. Вдруг глубина резко уменьшилась и эхолот нарисовал профиль крупного затонувшего корабля. Спустившиеся позднее водолазы подтвердили, что это была «Лузитания».

Поисками «миллионов Ливитта» уже никто не занимался.

Перо эхолота вычертило профиль затонувшей «Лузитании»

Примером коммерческого использования неподнятого со дна моря клада может служить история с американским пароходом «Гумбольдт», о котором упоминалось выше.

Прошло почти тридцать лет со дня его гибели, и летом 1927 года в США состоялась необычная сделка. В газетах было объявлено, что в Сан-Франциско с аукциона продается так называемый корабль сокровищ. К тому времени стоимость погибших с судном слитков золота и золотого песка, зашитого в пояса пассажиров-золотопромышленников, возросла в несколько раз. На аукцион со всей страны съехались тысячи коммерсантов я всякого рода авантюристов. Тут же в качестве почетного гостя присутствовал и сам капитан «Гумбольдта», утопивший судно и ладей. Он весьма любезно поделился с публикой своими воспоминаниями о катастрофе. Ввиду значительной глубины, на которой затонул «Гумбольдт», он был продан с аукциона всего лишь за четырнадцать тысяч долларов. Но кто знает, может быть пройдет еще несколько лет и его перепродадут за более высокую цену.

Существуют ли искатели затонувших сокровищ в наши дни, когда человек, построив космический корабль, проник в космос и с каждым часом приближается полет людей на другие планеты? Как ни странно, но кладоискательство за последние годы во многих капиталистических странах стало весьма популярным занятием.

Появление такого удобного и простого прибора, как акваланг, помогло людям проникнуть в таинственный подводный мир и сделало последний доступным для любого, умеющего плавать. Каждый знающий, как пользоваться аквалангом, без особого труда может опускаться на глубину десяти-двадцати метров. Хорошо тренированный пловец свободно достигает глубины сорока-пятидесяти метров, а отдельные профессионалы и рекордсмены погружаются с аквалангом на глубину ста и более метров. Аквалангист в зависимости от глубины погружения может пробыть под водой, от тридцати до девяноста минут.

Если до появления акваланга кладоискатели во многом зависели от профессиональных водолазов и организовывали специальные экспедиции, то теперь они получили полную возможность непосредственно самим заниматься поисками кладов. В связи с этим возникла целая армия кладоискателей-одиночек.

Американцы, учитывая интерес многих предпринимателей к затонувшим сокровищам, создали у себя в стране специальные школы охотников за подводными кладами, где за определенную плату человек может получить профессию подводного кладоискателя. Знание того, что золото в воде не портится, будоражит фантазию многих простых американцев, отчаявшихся достигнуть благополучия; немеркнущий блеск золота, опьяняя воображение, заставляет их пускаться на самые невероятные авантюры.

Так, несколько лет назад пятидесятилетний американец Эдди Лекон из города Оклахома-Сити, начитавшись «водолазных рассказов», решил посвятить остаток своих дней подводному кладоискательству в Карибском море. Но поскольку здоровье не позволяло ему нырять с аквалангом, он решил построить подводную лодку. Лекон убедил семерых своих старых друзей передать ему их сбережения.

Проект лодки-малютки предусматривал специальное оборудование для подъема кладов

Собрав таким образом девятнадцать тысяч долларов, предприимчивый американец приступил к постройке подводной карликовой лодки из пластмассы. Через год лодка-малютка была готова, она имела имя «RX-101». Несмотря на удачную конструкцию лодки, оборудованной специальной аппаратурой для подъема кладов, она себя не окупила, и семеро американцев до сих пор вынуждены ждать, пока их друг-кладоискатель вернет им долг.

В 1950 году юрист Ральф Одам из города Тампа решил заработать на слабости кладоискателей, которые каждый год ведут поиски сокровищ во Флориде. Изучив историю испанских завоеваний в Америке и прочитав ряд «пиратских романов», ловкий американец составил цветную карту сокровищ Флориды. Карта была разрисована черепами, саблями, сундуками, подзорными трубами, якорями и другими пиратскими атрибутами. На рамке написаны имена восьми знаменитых пиратов: Госпариллы, Лафита, Тиха, Ракхама, Боулса, Гомеза, Роджерса и Моргана, которые промышляли у берегов Флориды.

В левой части карты на старинном картуше заголовок:

«Подлинная карта пиратских сокровищ, потерянных или спрятанных на земле и в водах Флориды».

Далее идет текст.

«Сия карта показывает места богатейших кладов, зарытых и потерянных Госпариллой («Черным Цезарем») и другими знаменитыми пиратами, а также и более честными людьми, которые оставили несметные сокровища, оцениваемые ныне приблизительно в 165000000 долларов Соединенных Штатов. Все эти сокровища сейчас находятся в песках и в водах Флориды».

Поле карты усеяно рисунками, отображающими быт пиратов.

Каждый крестик, показывающий предполагаемое место клада, сопровождается примерно такими надписями:

«Несметные сокровища пирата Вильяма Роджерса, известного по кличке «Билли-Кривые Ноги», лежат в этом районе».

«На этом острове зарыт клад пирата Джона Рокхама, который был повешен в порту Ройял. Сокровища в виде золотых слитков и испанских дублонов оцениваются в два миллиона долларов».

«Здесь спрятаны сокровища пирата Эдварда Тиха, известного по кличке «Черная борода».

Крестики на красочной карте опьяняли воображение легковерных кладоискателей

Для поисков золота был построен гигантский кессон

Стоимость карты — один доллар. Спрос на нее среди жителей Флориды и особенно среди приезжающих туристов велик.

Основным объектом подводных «шерлок-холмсов» нашего времени являются испанские галионы, покоящиеся под многометровым слоем песка и ила. За последние годы в водах Центральной Америки, где покоятся испанские галионы, столько «развелось» подводных искателей перуанского золота, что они начинают мешать не только рыболовству, но и друг другу. Помимо одиночек, здесь каждый год работают десятки экспедиций, организуемых различными клубами аквалангистов.

Другим не менее важным объектом современных кладоискателей является Наваринская бухта.

8 октября 1827 года здесь произошло величайшее морское сражение между объединенной русско-англо-французской эскадрой и турецко-египетским флотом. В результате жестокого боя турецко-египетский флот, насчитывавший сто пятьдесят кораблей, был наголову разбит. На дно бухты пошло три линейных корабля, девять фрегатов, двадцать четыре корвета, четырнадцать бригов, десять брандеров и несколько купеческих транспортов. Предполагают, что вместе с этими кораблями затонули огромные богатства, оцениваемые по некоторым историческим документам до десяти миллионов фунтов стерлингов.

В ясные дни вода в Наваринской бухте настолько прозрачна, что с мачт стоящих на рейде судов можно различить силуэты кораблей, покоящихся на каменистом дне на глубине шестидесяти метров.

Немало было предпринято попыток добраться до этих кораблей и найти сокровища. Но никто не знает, на каких из шестидесяти трех судов они находятся и поэтому ни одна из экспедиций не принесла успеха.

За последние пять лет охотники за затонувшими сокровищами предприняли ряд серьезных попыток найти и поднять золото с различных судов. Так, в 1955 году группа американских кладоискателей-аквалангистов занималась поисками золотых слитков, погибших с пароходом «Сити оф Честер» в бухте Золотые Ворота в 1888 году. Эта попытка оказалась тщетной — от корпуса парохода остались одни развалины, занесенные толстым слоем ила.

В том же году члены одного английского подводного клуба обнаружили остатки парусно-винтового парохода «Ройял-Чартер», который 24 октября 1859 года был выброшен на скалы Уэльса. Гибель «Ройял-Чартера», вписавшая трагическую страницу в историю английского судоходства, была описана Чарльзом Диккенсом в очерке «Некоммерческий путешественник». «Известно, что наряду с другим грузом на этом пароходе находилось золото на сумму около восьмисот тысяч фунтов стерлингов. Часть золота была поднята вскоре после кораблекрушения. Английские спортсмены намеревались достать с парохода судовой сейф, где, по их расчетам, должны были находиться золотые монеты. Но к 1955 году непрерывное действие морского прибоя дало себя знать — огромный сейф оказался разбитым на несколько частей, и золота обнаружить не удалось.

В то время, когда англичане пытались поднять с «Ройял-Чартера» судовой сейф, голландский инженер Пьет Виссер намеревался добраться до торпедированного немцами в 1917 году в Ла-Манше парохода «Ренате Леонхардт». С этим пароходом затонуло золото на сумму около четырех миллионов фунтов стерлингов. Для поисков золота был сооружен гигантский кессон высотой около тридцати метров, в его нижней части имелись мощные гидромониторы для расчистки ила над корпусом судна. Но даже при помощи такого совершенного и дорогого приспособления золото обнаружено не было.

Следует заметить, что в области подводного кладоискательства голландцам не везет больше, чем другим. В 1922 году они безуспешно пытались найти два миллиона фунтов стерлингов на своем лайнере «Тубантия», который во время первой мировой войны был торпедирован на пути из Амстердама в Буэнос-Айрес и затонул в Северном море на глубине сорока метров в тридцати милях от берега. Перед началом второй мировой войны им также не повезло в поисках золота на борту своего парохода «Арундо», затонувшего во время шторма у восточного побережья США на глубине пятидесяти метров.

За последние годы бывало немало и таких случаев, когда при обследовании затонувших судов аквалангисты совершенно случайно находили ценный груз или, найдя судно и установив его название и год гибели, узнавали, что на нем были ценности. В качестве примера можно привести такой случай.

В конце 1959 года два австралийских спортсмена-любителя Брюс Филиппс и Аллан Робинсон во время подводной охоты на хищных рыб у западного побережья Австралии обнаружили затонувшее старинное судно. В результате знакомства с рядом исторических документов они сделали предположение, что нашли голландский торговый корабль «Ферхульде Драг», погибший в этих водах 28 апреля 1656 года.

В некоторых документах о гибели корабля сообщалось, что из ста девяноста четырех человек экипажа погибло сто восемнадцать и вместе с судном пошло на дно семьдесят восемь тысяч шестьсот золотых гульденов. Обнаруженное судно сильно обросло кораллами и водорослями и проникнуть на корабль австралийцы не смогли. Но узнав, что найденный корабль лежит поблизости от места, которое триста лет тому назад указал в своих отчетах капитан и что семьдесят восемь тысяч шестьсот гульденов по курсу валюты в настоящее время составляют почти миллион английских фунтов стерлингов, Филиппс и Робинсон сразу же предъявили Голландии и Австралии свои права на подъем золота.

К числу многих попыток поднять золото с древних судов в наше время можно отнести работу английской подводной экспедиции на испанском галионе «СантаКрус» в 1959 году. Англичане считали, что на шестнадцатипушечном галионе «Санта-Крус», входившем в состав «Непобедимой Армады» и погибшем после ее разгрома в заливе Кардиган (побережье Уэльса) во время шторма в 1588 году, имелось золото на сумму более четырех миллионов фунтов стерлингов.

Судно затонуло недалеко от берега на глубине около двадцати метров. Поиски клада проводились с переоборудованного рыболовного траулера «Карен Мэри» двенадцатью опытными водолазами. Несмотря на то, что план экспедиции разрабатывался в течение пятнадцати лет, золота не нашли. По всей вероятности, его там и не было.

Не увенчалась успехом и последняя экспедиция довольно опытного кладоискателя англичанина Билля Уэдгвуда, который пытался найти клад золотых монет на пиратском фрегате «Де Браак», затонувшем в устье реки Делавер 25 мая 1798 года. Согласно историческим материалам, которыми располагал Уэдгвуд, это английское пиратское судно погибло вскоре после ограбления испанских галионов, имея в своем трюме золотые монеты на сумму в пять миллионов фунтов стерлингов. Хотя Уэдгвуду и посчастливилось поднять несколько золотых пиастров, клад обнаружен не был.

Всех современных искателей затонувших кладов, пожалуй, следует разделить на две категории. К первой относятся предприниматели, которые, предварительно изучив исторические документы, идут по следам давнишних кораблекрушений. Они в основном занимаются поисками таких древних кладов, как испанские галионы, затонувшие в водах Центральной Америки, сокровища знаменитого английского пирата Кида, спрятанные им «где-то в Китайском море», золото французского пирата Лабуза, погибшее вместе с его кораблем у острова Сицилия, сундуки с золотом, зарытые другими пиратами на островах Пинос и Кокос, и т. д. Этим кладоискателям почти никогда не везло и не везет. Некоторые, самые рассудительные из них, на старости лет превращаются в историков.

Ко второй категории можно отнести кладоискателей, которые ищут ценности исключительно на судах, погибших во время и после второй мировой войны. В основном это — бывшие водолазы, хорошо знающие свое дело и свято верящие в существование на каждом затонувшем корабле судового сейфа, где есть деньги. Этих уже не соблазнишь древним пергаментом с крестиком, обозначающим место гибели какого-нибудь пиратского брига. Им не надо мифических миллионов золотых пиастров, их больше устроит официальное разрешение обследовать погибший во время последней войны миноносец или крейсер и несколько тысяч долларов или фунтов стерлингов судовой валюты.

Иногда за это право приходится платить тоже золотом. Так, в 1956 году японцы, намереваясь поднять триста пятьдесят тысяч фунтов стерлингов с американского эсминца «Перри», потопленного ими же в 1942 году в заливе Дарвина (Австралия), вынуждены были заплатить американскому военному представителю в порту Дарвин двадцать пять тысяч фунтов стерлингов. Японцы ничего не нашли — видно на эсминце «Перри» кто-то уже поработав до них.

Ко второй категории кладоискателей можно отнести и опытнейшего английского кладоискателя капитана Даманта, под чьим руководством с подорвавшегося на мине в 1916 году «Лаурентика» за семь лет из трех тысяч двухсот одиннадцати было поднято три тысячи сто восемьдесят шесть золотых слитков стоимостью около пяти миллионов фунтов стерлингов.

Современные охотники за затонувшими сокровищами ищут не только золото, драгоценные камни и серебро, они не упускают удобного случая поднять с погибших судов и такие металлы, как молибден, вольфрам, олово, хром, медь и другие.

В 1957 году американцы занимались подъемом пяти тысяч тонн хромовой руды со своего парохода «Джулия Лакенбек». Это судно затонуло в десяти милях от мыса Агульяс в 1943 году в результате столкновения с английским танкером. Стоимость руды оценивалась в шестьдесят тысяч фунтов стерлингов.

Иногда затонувшие суда хранят в своих трюмах не совсем обычный ценный груз. Например, в 1954 году англичане в восемнадцати милях к юго-востоку от мыса Старт (Ла-Манш) на сравнительно небольшой глубине обнаружили свой старый пароход «Бенин». Это судно, направляясь из Африки в Ливерпуль, в марте 1881 года затонуло в результате столкновения с английским пароходом «Дюк оф Букле». В трюмах погибшего парохода обнаружили тысячу восемьсот тонн слоновой кости, большое количество черного дерева, каучука, кофе и пальмового масла. Пролежавшие на дне семьдесят шесть лет слоновая кость и черное дерево оказались в хорошем состоянии.

Несколько лет назад англичанам удалось поднять с парохода «Дарлинг Даунз» семьсот двадцать кип шерсти стоимостью около ста тысяч фунтов стерлингов. Качество шерсти было хорошим.

Современные кладоискатели не отказываются и от бумажных денег. Вот любопытный случай. За день до капитуляции фашистской Германии из одного европейского порта ночью вышла в море немецкая подводная лодка «U-583», взяв курс к берегам Америки. На борту лодки находилось пять миллионов долларов в бумажных знаках. Эту сумму она должна была доставить в Нью-Йорк для уплаты агентам, работавшим в США на германскую разведку, и для покрытия платежей Аргентине за поставку во время войны вооружения и сырья.

Когда подводная лодка, находясь в проливе Лонг-Айленд, обнаружила себя, потопив американский угольщик «Блэк Пойнт», который шел в балласте, американские военные корабли забросали ее глубинными бомбами. Лодка затонула на глубине сорока семи метров.

О ней вспомнили лишь в 1953 году, когда в районе острова Лонг-Айленд ее случайно обнаружили во время промеров. Американцы немедленно приступили к водолазным работам, узнав, что согласно данным верховной ставки гитлеровцев на «U-583» действительно находилось пять миллионов долларов. Было сделано пять попыток поднять деньги со дна. Последняя из них в 1955 году закончилась, как и все предыдущие, провалом.

Говоря о подъеме со дна моря золота, серебра и других ценных грузов, следует напомнить, что «золотые фонды» морей не стоят и сотой доли тех ценностей, которые представляют собой сами затонувшие суда — продукт человеческого труда, искусства и разума.

С развитием техники водолазного и судоподъемного дела, несмотря на лихорадку кладоискательства, все большее значение стала приобретать работа по подъему затонувших судов.

В связи с этим небезынтересно отметить, что начало деятельности первой советской судоподъемной организации ЭПРОН (Экспедиция подводных работ особого назначения) также связано с поисками затонувшего клада. Первая работа, которую выполнил ЭПРОН — разрешение загадки о «Черном принце», английском паровом деревянном фрегате, затонувшем, якобы, с грузом золота в Балаклавской бухте во время осады Севастополя в 1854 году. Многочисленные поиски, проводимые до революции иностранными фирмами, ни к чему не привели. ЭПРОН приступил к поискам «Черного принца» в 1923 году и спустя некоторое время таинственный корабль был найден. Однако, кроме семи золотых монет, по всей вероятности, принадлежавших команде погибшего корабля, золота на его борту не оказалось. Легенда была рассеяна.

Но работа по поискам «Черного принца» не пропала даром, она обогатила ЭПРОН опытом, пользуясь которым экспедиция в трудные годы разрухи молодой Советской республики приступила к подъему судов, их механизмов и грузов, потопленных во время гражданской войны белогвардейцами и интервентами.

Коммунистическая партия и лично В. И. Ленин придавали большое значение судоподъему. В пятом пункте Декрета Совета Народных Комиссаров о работах по подъему затонувших судов на Черном и Азовском морях, подписанного В. И. Лениным 5 января 1921 г., говорится:

«Ввиду особой трудности судоподъемных работ и опасности их для жизни и здоровья, установить особые нормы платы труда и выдачи продовольствия, а также денежного и натурального премирования работ по соглашению с Всероссийским Центральным Советом Профессиональных Союзов и Комиссией по Рабочему Снабжению по принадлежности».

Немало в те тяжелые годы ЭПРОН поднял и восстановил судов. Так, в 1924 году на Черном море с глубины 16 метров подняли подводную лодку «Пеликан»; в 1925 году с глубины 38 метров — нефтеналивное судно «Эльбрус» водоизмещением 6400 тонн, с глубины 18 метров- тральщик «Перванш», с глубины 27 метров — эсминец «Каллиакрия»; в 1928 году у Новороссийска с глубины 32 метров — эсминец «Гаджибей»; у Севастополя с глубины 52 метров — подводную лодку «А. Г.»; у Кронштадта, с глубины 27 метров — подводную лодку «L-55». В 1931 году у Севастополя был произведен уникальный подъем с глубины 27 метров двух артиллерийских башен военного корабля весом по 800 тонн каждая.

В 1932 году в Мезенском заливе с глубины 11 метров ЭПРОН поднял транспорт «Веста», получивший пробоину и брошенный командой. В 1933 году в Кандалакшском заливе с глубины 25 метров был поднят ледокольный пароход «Садко» водоизмещением 2400 тонн.

В 1933 году ЭПРОН у берегов Шпицбергена провел исторические работы по спасению ледокольного парохода «Малыгин». Работы выполнялись в необычайно тяжелых полярно-ледовых условиях. Несмотря на то, что судно имело в корпусе огромную пробоину и его машина была залита водой, пароход сняли с подводных скал Айсфиорда и привели в Мурманск. В том же году у западных берегов Норвегии ЭПРОН спас транспорт «Кола» водоизмещением 5800 тонн.

Роль ЭПРОН как судоподъемной и аварийно-спасательной организации в те годы была велика. Достаточно сказать, что за первые десять лет своего существования из ста десяти поднятых судов семьдесят шесть были восстановлены. Стоимость возвращенных советскому флоту кораблей составляла свыше 51 миллиона рублей. Суда, которые уже нельзя было восстановить, шли на металлолом. За десять лет существования ЭПРОН поднял 13052 тонны черного металла, 4756 тонн брони, 1200 тонн лома цветных металлов и 2491 тонну механизмов.

Не меньший интерес представляют и работы ЭПРОН до Великой Отечественной войны по подъему таких судов, как «Сишан», «Харьков», «Женероза», «Ямал», «Каспий», «Петр Великий» «Аамот», «Сербия».

Немало судов было поднято и после войны.

Ряд интересных работ по судоподъему в послевоенный период провела Польская судовая спасательная служба. В 1956–1957 годах эта организация в различных районах земного шара подняла со дна сто семьдесят четыре судна (общим весом двести тысяч тонн), из последних тридцать были восстановлены. Они и явились началом создания польского морского флота.

Говоря о подводных кладоискателях, следует заметить, что во многих случаях здравый смысл подсказывает зарубежным предпринимателям, что не стоит оставлять сокровища на дне моря, если их можно достать и использовать. Но в погоне за золотом кладоискатели зачастую взрывают хорошо сохранившиеся корпуса древних и современных судов. При этом на предприятие средств затрачивается иногда гораздо больше, чем стоят поднятые «клады» — две-три монетки, несколько слоновых бивней, да десяток ржавых гвоздей или пушечных ядер.

 

Тайна «Непобедимой Армады»

В феврале 1587 года, когда в лондонском Тауэре с плахи покатилась окровавленная голова шотландской королевы Марии Стюарт и католический заговор против Елизаветы был раскрыт, римский папа Сикст V призвал католиков к открытой войне с Англией. Испания, поставив своей целью сохранить монопольное положение на море, стала готовиться к вторжению на Британские острова. Для этого испанский король Филипп II снарядил громадный по тому времени флот — «Непобедимую Армаду», состоявшую из ста тридцати кораблей, имевших на борту, помимо экипажей, девятнадцать тысяч отборных солдат и около трех тысяч орудий.

«Армада» должна была пройти из Кадиса в Дюнкерк, взять там на борт испанские войска, находившиеся в Нидерландах, после чего высадить десант в устье Темзы, недалеко от Лондона. Испанцы рассчитывали, что вторжение будет поддержано восстанием английских католиков.

Для защиты Лондона англичане создали мощный флот, состоявший приблизительно из двухсот боевых и торговых судов. В основном это были частные купеческие и пиратские суда, присланные из разных городов Англии для охраны столицы.

В противоположность испанскому английский флот состоял из легких быстроходных кораблей и был лучше вооружен артиллерией. Экипажи английских судов формировались из моряков, прошедших хорошую школу в торговом флоте и нередко участвовавших в пиратских налетах на испанские корабли. Дрейк, Хаукинс, Рэли и другие крупные пираты и мореходы того времени готовились к сражениям с «Непобедимой Армадой».

Однако выход «Непобедимой Армады» был отложен на целый год в связи с внезапным нападением английских кораблей на Кадис и другие испанские порты, во время которого было уничтожено несколько десятков испанских судов.

В мае 1588 года «Армада» в составе семидесяти каравелл и шестидесяти галионов вышла из Лиссабона к берегам Нидерландов, но застигнутая жестоким штормом вынуждена была зайти в Ла-Корунью на ремонт.

В море она смогла выйти только 26 июля. Через несколько дней, достигнув английских вод у Плимута, «Армада» взяла курс на Дюнкерк.

Это был очень удобный момент для атаки со стороны английского флота. Морское сражение длилось две недели, после чего «Армада» уже не смогла добраться до Дюнкерка. Испанскому флоту так и не удалось соединиться с сухопутными войсками. Понеся жестокие потери, испанцы отказались от попытки вторжения. Теперь им приходилось думать только об отступлении.

Сильные встречные ветры не позволяли оставшимся кораблям «Армады» следовать Ла-Маншем. Поэтому к родным берегам пришлось идти через Северное море, вокруг Шотландии. Жестокий шторм у Оркнейских островов довершил разгром «Армады». На западном побережье Ирландии погибло несколько испанских кораблей и было взято в плен более пяти тысяч испанских солдат.

Один из самых больших кораблей «Армады» взорвался и затонул почти со всем экипажем в заливе Тобермори у острова Малл. Именно этот корабль, получивший название «Тоберморский галион», стал уже после своей гибели знаменитым кораблем «Непобедимой Армады».

В Англии и Шотландии существует несколько вариантов легенды о «Тоберморском галионе». Самая распространенная из них следующая.

Уходя от преследования англичан, казначейский корабль «Армады» «Флоренция», имея много золота в трюме, во время сильного шторма нашел убежище в заливе Тобермори.

В это время в Шотландии шла кровопролитная война между родами Макдональдов и Маклинов. Занятые местными распрями, шотландцы перед этим, как правило, жестоко расправлявшиеся с экипажами кораблей «Армады», на сей раз не тронули испанский корабль.

Капитан «Флоренции» Перейра послал предводителю Макдональдов довольно грубое письмо, требуя снабдить его экипаж водой и провизией.

Назвав испанца «наглым нищим», Макдональд вернул письмо капитану «Флоренции» и предложил ему поединок. Но предводитель рода Маклинов Лохлан Мор оказался хитрее своего врага. Он снабдил «Флоренцию» водой и бараниной, за что попросил у Перейры на несколько дней сто солдат. Пополнив свое войско вооруженными испанцами, Лохлан Мор наголову разбил Макдональдов.

С наступлением осени матросы и солдаты «Флоренции», не привыкшие к такому суровому климату, стали замерзать. Они предпочли бы еще раз сразиться в море с Дрейком, чем провести зиму у берегов угрюмой Шотландии.

Перед самым отплытием корабля из залива Тобермори Лохлан Мор, узнавший, что на «Флоренции» находятся несметные богатства, начал требовать у испанцев золото.

Отпустив на корабль взятых на время солдат, он в качестве заложников оставил у себя в замке трех испанских офицеров. За выкупом на корабль он послал своего родственника Дэвида Гласа Маклина, который был схвачен испанцами и посажен в трюм корабля. «Флоренция», подняв паруса, направилась к выходу в море.

Далее легенда гласит, что Маклину разрешили с палубы корабля в последний раз взглянуть на родную землю. Затем, вернувшись в трюм, он поджег пороховой погреб. В результате взрыва «Флоренция» переломилась на две части и затонула. При этом погибло около пятисот испанцев. Два человека, которым удалось спастись, были убиты шотландцами на берегу. Вместе с кораблем погибли и сокровища, которые оценивались в тридцать миллионов золотых дукатов. Таков один из вариантов легенды.

Однако историкам до сих пор не удалось установить подлинное название «Тоберморского галиона». Ведь до наших дней не сохранился список кораблей, входивших в «Непобедимую Армаду». Разные источники называют этот корабль по разному: «Флоренция», «Дюк Флоренции», «Адмирал Флоренции», «Флорида». Никто не знает и точного имени капитана корабля. Согласно одним историческим записям, его звали Перейра, согласно другим — Ферейра.

Спорным остается вопрос и о самих сокровищах, погибших с кораблем в заливе Тобермори. Одни историки предполагают, что именно этот корабль являлся казначейским судном «Непобедимой Армады» и что на нем, помимо золота, была даже корона, осыпанная бриллиантами, предназначавшаяся, в случае победы Испании, для коронации Филиппа II на английском престоле.

Испанцы же считают, что этот корабль не мог быть казначейским кораблем «Армады», так как в тот исторический период каждое испанское судно имело свою собственную казну. Если даже предположить, что «Тоберморский галион» и был казначейским кораблем, то на его борту все равно не могло быть такого огромного количества дукатов.

После разгрома «Армады» испанцы пустили слух, что в заливе Тобермори погиб корабль «Сан-Жуан Баптиста», на котором не было никакого золота. Возможно, это объяснялось чисто военными соображениями не раскрывать тайну гибели своего судна, на котором действительно имелось золото.

Однако можно предположить, что на «Тоберморском галионе» действительно был ценный груз. Так, английский посол в Шотландии 6 ноября 1588 года в своем письме из Эдинбурга в Лондон лорду Францису Уолсингхаму упоминал о большом испанском корабле, погибшем с ценным грузом в заливе Тобермори у острова Малл. К тому же ведь не зря из-за «Тоберморского галиона» между разными шотландскими династиями на протяжении пятнадцати поколений шла непримиримая вражда.

Сначала сокровищами погибшего корабля заинтересовался король Англии Чарльз I. По его приказу Адмиралтейство в 1641 году обязало потомка шотландского рода Маклинов герцога Арджилла заняться поисками золота в заливе Тобермори. Однако Арджиллу не удалось найти золота на дне залива.

В 1665 году Арджиллы заключили с английским мастером по изготовлению водолазных колоколов Джеймсом Молдом договор на три года, по которому последний имел право заниматься поисками золота, оставляя себе пятую часть найденного. Но водолазный колокол Молда работал плохо и его часто приходилось ремонтировать.

Спустя три месяца были подняты три бронзовые пушки. В дальнейшем Молд расторгнул договор, намереваясь позднее тайно заняться подъемом сокровищ. Тогда Арджиллы сами соорудили подобный водолазный колокол и стали продолжать поиски. Им удалось поднять еще шесть пушек и несколько деревянных обломков корабля. Однако золота они не нашли.

В 1676 году Арджиллы заключили с другим водолазным мастером Джоном Клером трехлетний договор, по которому тот обязан был отдавать две трети поднятого с корабля золота.

Прошло два месяца, и этот договор также был расторгнут. Арджиллы пригласили шведских подводных мастеров. Но и они ничего не добились.

Владельцы «Тоберморского галиона» проводили работы по поискам золота под охраной своих солдат, так как соседние графства, стараясь доказать свое право на владение затонувшим кораблем, часто пытались завладеть им путем вооруженного нападения. Арджиллы вынуждены были даже построить на берегу залива укрепленный форт, остатки которого сохранились и поныне.

В 1680 году в заливе Тобермори появился Арджибальд Миллер, известный в то время в Англии специалист по подводным работам. Арджиллы платили ему сорок фунтов стерлингов в месяц. В отчетах по обследованию «Тоберморского галиона» Миллер писал, что видел большое количество металлических пластин, большой испанский герб и корону, которые не удалось поднять…

В 1730 году с «Тоберморского галиона» было впервые поднято несколько золотых и серебряных монет и большая бронзовая пушка, на которой были выбиты герб Филиппа II и дата — 1584 год. В настоящее время эта пушка стоит в одном из шотландских замков…

Услышав о найденном золоте, граф Йоркский, адмирал всей Англии и Шотландии, решил завладеть «Тоберморским галионом». Он заявил, что согласно королевскому указу все погибшие у берегов Великобритании суда принадлежат ему. Арджиллы через королевский суд сумели доказать свое право на полное владение этим кораблем, сославшись на то, что все суда, затонувшие до 1707 года (год объединения Англии и Шотландии) у берегов Шотландии, принадлежат навечно шотландцам, а суда, погибшие позже, — графу Йоркскому. Таким образом, «Тоберморский галион» остался у рода Маклинов.

В 1889 году одним из отпрысков этого рода была написана книга «История клада Маклинов», в которой давались подробные сведения об их фамильном подводном кладе. Примерно в конце XIX столетия представитель рода Маклинов — маркиз Лори — в своих семейных архивах нашел старую карту, на которой было обозначено место затонувшего корабля. Маркизу также захотелось попытать счастья, и он нанял на работу водолаза. Спустившись на дно в месте, обозначенном на карте, водолаз уже не мог найти корпуса галиона — к этому времени почти все дерево сгнило. Но вскоре ему посчастливилось поднять несколько серебряных монет и большой медный бурс. С этого момента «Тоберморский галион», который уже чаще стали называть «Флоренцией», опять привлек к себе внимание кладоискателей. В 1902 году с него подняли еще одну пушку, старинную шпагу и около пятидесяти золотых дукатов.

В 1903 году в городе Глазго был создан специальный синдикат по подъему сокровищ «Флоренции». Собрав большую сумму денег и получив у Арджиллов на довольно льготных условиях согласие на проведение водолазных работ, синдикат приступил к осуществлению своего грандиозного плана. Работами руководил один из опытных специалистов водолазного дела в Глазго — капитан Вильямс Бернс.

После того, как паровой землесос «Силайт» прорыл траншею, водолазы извлекли на поверхность, помимо ржавых железных обломков, каменных балластин, чугунных ядер, два циркуля, золотые кольца и несколько монет. Все это распродали с аукциона в Глазго.

Спустя три года этот же синдикат, получив более мощный земснаряд «Бреймар», поднял с «Флоренции» пушки, большой серебряный подсвечник, несколько старинных ружей со следами красивой чеканки и около сотни золотых дукатов.

Через пять лет водолазные работы на «Флоренции» пришлось прекратить, так как срок договора синдиката с Арджиллами истек.

В 1912 году испанскими сокровищами заинтересовался английский полковник Фосс, которому посчастливилось поднять пару золотых пиастров. Водолазы извлекли на поверхность также несколько металлических продолговатых пластин, о которых еще в 1860 году сообщал Миллер. Взятая проба показала, что это было чистое олово.

Вскоре первая мировая война прервала работы…

Кладоискатели вернулись к «Флоренции» лишь в 1922 году. На этот раз затонувший клад привлек внимание опытною специалиста судоподъемного дела английского капитана Джона Айрона, под руководством которого после окончания первой мировой войны было поднято двести сорок судов.

Когда земснаряд открыл траншею глубиной в полметра, среди останков окончательно развалившегося корпуса «Флоренции» водолазы капитана Айрона нашли много балластных камней; сейчас их экспонируют в Британском музее в Лондоне.

Решено было сделать еще одну попытку найти клад с помощью землесоса с подрезным устройством. На этот раз обнаружили самое ценное. Это был изогнутый кусок золотой пластины с несколькими небольшими углублениями. Археологи высказали предположения, что это часть легендарной испанской короны, в которой Филипп II должен был взойти на английский престол. Англичане считают, что углубления в золотой пластине были гнездами для бриллиантов, которые от времени выпали.

Подсчитали, что экспедиция капитана Айрона явилась пятидесятой по счету попыткой добраться до сокровищ «Тоберморского галиона», а стоимость поднятых за эти триста с небольшим лет ценностей составила всего лишь тысячу фунтов стерлингов.

Но прошло три десятка лет, и видавший на своем веку тысячи кладоискателей с их хитроумной техникой залив Тобермори увидел еще одного. Это был пятидесятитрехлетний Иоан Дуглас Кэмбелл — отпрыск одиннадцатого колена Маклинов. В 1954 году, чтобы не нарушать традиции рода, он решил внести свое имя в список кладоискателей «Флоренции».

Руководителем подводных работ был назначен английский капитан Крэбб, один из самых известных водолазов Англии.

Газеты с нетерпением ждали результатов…

Вскоре в залив Тобермори прибыла специально переоборудованная для дноуглубления самоходная баржа.

После тщательного промера глубин и исследования грунта определили место, где когда-то лежал корпус погибшего корабля. Теперь оно находилось всего в пятидесяти метрах от городской набережной. Траншеи прорывали с помощью тридцатитрехтонного крана с грейферным захватом. После каждого подъема грунт промывался мощной струей воды, тщательно осматривался и лишь затем сбрасывался бульдозером в грунтоотвозную шаланду.

Несколько недель проводилась безуспешная промывка грунта, но обнаружили лишь чугунное ядро да несколько листов олова.

Трудно сказать, во сколько обошлась организация всех подводных экспедиций на «Флоренцию», но, во всяком случае, сумма ее наверняка больше стоимости этого мифического древнего клада.

 

Галионы бухты Виго

После того, как в Мадриде королем Испании был провозглашен Филипп V, его дед — французский король Людовик XIV — в 1701 году объявил Австрии войну за испанское наследство. Война продолжалась до 1713 года, пока Франция не оказалась побежденной. На стороне Австрии выступили Англия, Голландия, а также различные германские княжества и королевства.

Для ведения этой длительной войны Людовику XIV, одному из самых расточительных монархов в истории, требовались деньги, которых в то время больше всего было у Испании. Деньги Испании — это золотые и серебряные рудники ее колоний — Перу, Мексики, Чили.

Опасаясь за судьбу награбленных в Америке сокровищ, испанцы после долгих колебаний, наконец, решили перевезти их в Европу.

Летом 1702 года на девятнадцать испанских галионов было погружено большое количество золота, драгоценных камней, серебра, жемчуга, амбры, индиго, красного и бальзового дерева, ванили, какао, имбиря, сахара, кошениля и прочего, всего на сумму свыше тринадцати миллионов золотых пиастров.

11 июня 1702 года испанский караван под командованием Мануэля де Веласко вышел из Вера-Крус. В море он встретился с французской военной эскадрой, состоящей из двадцати трех кораблей, вооруженных девятьюстами восьмьюдесятью тремя пушками. Этой эскадре была поручена охрана каравана. Французы, опасаясь нападения англо-голландского флота, поручили командование всем конвоем знаменитому тогда адмиралу Шато-Рено, который не раз за время своей долголетней службы одерживал победы и над голландцами и над англичанами.

Конвой должен был идти в Кадис, но, узнав через разведку, что этот порт блокирован английским флотом, Шато-Рено направился на северо-запад Испании в бухту Виго.

Имея полную возможность сгрузить сокровища на берег под охрану французских войск, которых в это время в Испании было достаточно, нерешительный Мануэль де Веласко стал, однако, дожидаться из Мадрида распоряжения, куда следовать дальше.

Весть о том, что в бухте Виго стоят галионы, на борту которых находится неслыханное богатство, облетела берега Испании и дошла до англичан. Ответ из Мадрида пришел только через месяц. В тот момент, когда Мануэль де Веласко распечатывал в своей каюте секретный пакет, доставленный гонцом в ночь на 21 октября, в бухту Виго ворвалась англо-голландская эскадра в составе около ста кораблей под командованием адмирала Джоржа Рука.

В течение тридцати часов продолжались ожесточенные абордажные бои. Испанцы успели поджечь часть своих судов, чтобы они не достались неприятелю. Англичане, потеряв свой флагманский корабль и шестьсот человек вместе с голландцами захватили и потопили несколько французских военных кораблей. Шато-Рено удалось прорваться через блокаду и уйти в море. В результате сражения затонуло двадцать четыре корабля.

Один из самых больших испанских галионов англичане захватили как военный приз и отправили его в Англию под командованием адмирала Шовелла. Но, выходя из залива, галион ударился о камни одного из многочисленных островов и затонул с ценным грузом на глубине тридцати четырех метров.

Какова же судьба сокровищ, которые во время боя находились на борту испанских кораблей?

Почти двести шестьдесят лет этот вопрос остается безответным. Бухта же Виго превратилась в своего рода международную арену кладоискателей. О ней написана масса отчетов водолазных экспедиций, статей, очерков и даже романов. О сокровищах бухты Виго упоминает и Жюль Верн в своем романе «Двадцать тысяч лье под водой».

Исторические сведения о судьбе сокровищ весьма противоречивы. По одним источникам, англичанам удалось захватить драгоценности на сумму в пять миллионов фунтов стерлингов, по другим — только на сумму в двести тысяч фунтов стерлингов.

Успели испанцы выгрузить сокровища на берег или нет? Записи в испанских архивах свидетельствуют о том, что значительная их часть была выгружена еще до боя. Другие исторические источники говорят, что все ценности пошли на дно бухты вместе с кораблями. Французы предполагают, что Шато-Рено по приходе эскадры в Виго выгрузил все ценности на берег и через французские войска переправил их своему правительству. Иначе за что же Людовик XIV после этих событий дал ему чин маршала вместе с чином полного адмирала, ведь не за то, что он потопил порученный ему конвой?

До сих пор неясно, сколько, испанских галионов затонуло в бухте. Одни историки утверждают, что на пути из Вера-Крус в Кадис на судах вспыхнула эпидемия желтой лихорадки, в результате чего шесть кораблей отделилось и направилось в другой порт.

Некоторые заявляют, что из девятнадцати испанских галионов англичане и голландцы захватили одиннадцать.

Никаких документов о погрузке ценностей на испанские суда в Вера-Крус не сохранилось, поэтому точной цифры стоимости сокровищ никто не знает. По современному курсу валюты англичане принимают ее за двадцать четыре миллиона фунтов стерлингов, а американцы — за шестьдесят миллионов долларов.

Некоторые историки утверждают, что подъем затонувших сокровищ в бухте Виго начался еще до того, как окончилось сражение. Якобы, английские матросы ныряли за золотом под обстрелом испанских пушек.

После окончания войны за испанское наследство бухта Виго сразу же привлекла к себе внимание. Сделав несколько неудачных попыток поднять со дна бухты сокровища, испанское правительство объявило всем частным предпринимателям о свободном доступе в бухту Виго и всеобщем праве подъема ценностей при условии, что девяносто процентов найденного должно перейти в казначейство испанского короля.

Ни одна из предпринятых после данного заявления попыток не достигла ожидаемых результатов.

В июле 1738 года в бухту Виго прибыла французская судоподъемная экспедиция, возглавляемая Александром Губертом. После тщательных промеров бухты были определены места нахождения нескольких затонувших кораблей.

Особое внимание привлек корабль, лежавший на глубине шести метров при малой воде. Судно поднимали с помощью стропов, деревянных понтонов, шпилей и двадцати двух толстых пеньковых канатов. Наконец, после кропотливого и мучительного труда в феврале 1742 года судно настолько близко подвели к берегу, что при малой воде его трюм был совершенно сух. Это оказался испанский галион «Тохо» водоизмещением около 1200 тонн, на котором, кроме шестисот тонн каменного балласта, двенадцати чугунных пушек, нескольких сотен ядер, десятка мешков ржавых гвоздей и пустых глиняных горшков, ничего не нашли.

Французы, истратив на экспедицию более двух миллионов франков, вынуждены были покинуть неприветливую бухту.

После французов в бухте Виго появились англичане. Одному из них — Вильяму Эвансу — посчастливилось поднять серебряные слитки, оцененные в несколько сотен фунтов стерлингов. Возможно, что ему удалось бы обнаружить и другие ценности, но Испания неожиданно запретила искать сокровища в испанских водах представителям нации, потопившей ее галионы.

В 1748 году испанцы сами попытались обнаружить сокровища, но безуспешно. Далее почти на протяжении трех четвертей века, исключая, может быть, отдельные усилия местных жителей, водолазные работы в бухте не проводились.

В 1825 году в бухту неожиданно вошел английский бриг «Энтерпрайз». На его борту находился подводный колокол новой конструкции. Капитану брига Диксону пришлось работать под охраной вооруженных испанцев, которые с нетерпением ждали свою львиную долю добычи. Через несколько недель бриг исчез из бухты. Ходили слухи, что англичанам удалось поднять с помощью колокола значительное количество золота, после чего, напоив охрану, они подняли паруса и ушли из бухты восвояси.

Через десять лет провалилась еще одна попытка испанцев добраться до сокровищ.

В 1858 году правительство Испании продало право на поиски французскому дельцу Давиду Лэнглэнду, который перепродал это право, конечно, не без выгоды, парижскому банкиру Сикарду.

Но на организацию водолазной экспедиции денег у Сикарда не было, и он обратился за помощью к преуспевающему банкиру Ипполиту Магену. Маген, тщательно проверив рассказ Сикарда по данным старых испанских архивов, согласился финансировать это предприятие.

Во время организации экспедиции Маген столкнулся с конкурентом в лице известного в то время в Англии специалиста водолазных работ капитана Гоуэна. Оказалось, что Лэнглэнд право на подъем сокровищ умудрился продать и Гоуэну, который в свою очередь уже успел распродать в Лондоне много акций своего предприятия.

В январе 1870 года Маген приступил к обследованию затонувших галионов. Старый испанский рыбак, который еще в 1825 году принимал участие в работе экспедиции капитана Диксона на бриге «Энтерпрайз», за приличное вознаграждение показал ему место пяти лежащих на дне галионов.

Чтобы получить точные сведения и сохранить тайну о затонувших кораблях, Маген приказал завинчивать смотровое стекло шлема готовившегося к спуску водолаза в тот момент, когда шлем только что поднявшегося на палубу судна водолаза еще не был снят.

Таким образом, ни один из водолазов не мог услышать, что рассказывали после выхода из воды его товарищи. За двенадцать дней водолазам удалось обнаружить на дне десять судов.

Скоро из Франции начало прибывать подводное оборудование и снаряжение. В него даже входил подводный электрический фонарь весом девятьсот фунтов и подводная наблюдательная камера, которая могла вместить двух человек.

Первой находкой оказалась старинная железная пушка, ее дуло было забито пробкой, за которой еще имелся воздух, сохранявшийся в дуле сто шестьдесят восемь лет! После этого водолазами были извлечены двести ядер, медный сосуд, топор для абордажного боя, рукоятка от кортика, серебряный бокал, футляр от трубки, мешок бразильских орехов. Все эти предметы нашли среди останков галиона, который местные жители почему-то называли «Мадерой».

Наступившие осенние штормы заставили водолазов прекратить работы на этом судне и перейти на галион «Ла Лигура», который затонул в глубине бухты. Здесь они смогли добраться до судового лазарета, где обнаружили несколько медных тазов и различные сосуды. Когда галион взорвали, то к числу этих находок прибавились компас и железная чаша Золота и серебра попрежнему не было. Средства Магена кончались, и всему предприятию грозил крах. Было решено попытать счастья на галионе «Тамбор», который лежал на глубине двенадцати метров. Приходилось спешить, работы проводились даже в ночное время, но и здесь ничего не оказалось.

С галиона «Алмирантэ» извлекли пятнадцать ящиков с краской индиго. После этого на глубине десяти метров водолазы нашли флагманский корабль адмирала Шато-Рено. Сокровищ на нем искать, конечно, не стали.

Пока проводились работы на «Алмирантэ», водолазы нашли галион «Эспихо», лежавший на глубине семнадцати метров. С него удалось поднять немного краски индиго и кошениля.

Средства экспедиции уже совсем подходили к концу, когда неожиданно был найден первый слиток серебра, а вскоре вес поднятого серебра составлял сто тридцать фунтов. В приподнятом настроении Маген выехал в Париж, чтобы добыть дополнительные средства. Ему удалось быстро распродать акции и собрать приличную сумму денег. В Париже была взята проба с темного куска металла, доставленного из бухты Виго. Водолазы, как правило, не поднимали их со дна, а в тех редких случаях, когда они попадали на палубу водолазного бота, обычно бросали в воду. К радостному изумлению Магена этот темный, невзрачный на вид кусок металла оказался чистым серебром!

В это время в Европе началась франко-прусская война, и Париж, где находился руководитель экспедиции, был окружен войсками неприятеля. В последнем полученном им из Испании письме сообщалось, что почти все водолазы парализованы и работать может только один.

Условия работы водолазов в бухте Виго были действительно ужасны, ни о какой декомпрессии в то время не было и речи. Несмотря на сравнительно небольшую глубину, кессонная болезнь сильно отражалась на здоровье водолазов. Да и сам Маген был прикован к постели.

Но французы не хотели прекращать свои поиски в бухте Виго и возглавлять экспедицию назначили молодого инженера Этьена. Не дожидаясь окончания франко-прусской войны, он попытался добраться до территории Испании. Перелетев через прусские военные позиции на воздушном шаре, Этьен был схвачен пруссаками в одной из деревень и обвинен в шпионаже. Средства, выделенные французским правительством на возобновление работ в бухте Виго, которые находились при Этьене, были конфискованы.

Водолазные работы в Виго возобновились лишь через два года. Французам удалось обнаружить еще пять затонувших судов погибшей эскадры. Но золота по-прежнему не находили. В ноябре 1872 года средства иссякли и работы прекратились. У экспедиции не осталось даже денег, чтобы вывезти из бухты свое водолазное оборудование.

В 1873 году неудачливый руководитель французской экспедиции Ипполит Маген издал в Париже книгу «Галионы Виго», где в виде увлекательного повествования рассказал историю испанских сокровищ и высказал свои соображения по поводу их подъема. После появления книги испанцы засекретили все исторические материалы, относящиеся к бухте Виго. Еще до Магена об испанских сокровищах писал англичанин Роджер Фентон, но его книга была менее подробной. Оба издания сыграли значительную роль в сборе средств для последующих водолазных экспедиций за сокровищами.

После неудачных поисков французов в конце девятнадцатого века было предпринято еще несколько попыток овладеть кладом. Наиболее серьезной из них была попытка американской «Компании по сокровищам бухты Виго», которая существовала почти пятьдесят лет. Американцам также пришлось работать под вооруженной охраной испанцев. Однажды этой компании удалось вытащить из воды один хорошо сохранившийся галион, но при переноске его краном на берег судно переломилось, и обе половины корпуса затонули.

В 1904 году по следам американцев пошли испанцы Иберти и Пино, которые на одном из двух затонувших кораблей нашли несколько золотых статуэток и серебряных слитков весом по восемьдесят фунтов каждый.

В 1934 году испанцы опять заинтересовались своими сокровищами. По инициативе морского министерства Испании на восемь лет была создана концессия. Вряд ли будет неожиданностью известие о том, что хозяев бухты опять постигла неудача.

Казалось бы, эта попытка навсегда отобьет охоту у искателей подводных кладов заниматься, возможно, даже и не существующими сокровищами на дне бухты Виго. Ведь перед этим здесь работало двенадцать больших водолазных экспедиций! Среди затонувших в 1702 году судов, пожалуй, невозможно найти такое, которое люди не пытались бы поднять или осмотреть. За два с половиной века бухта Виго стала синонимом несбывшейся мечты.

Однако, как это ни странно, в ноябре 1955 года английская фирма «Венчур» купила у испанского правительства право на проведение водолазных работ в Виго.

Возможно, внимание англичан будет направлено на галион «Сан-Педро», на который еще никто не смог проникнуть. По некоторым историческим документам известно, что на этом судне в самом начале сражения испанцы пытались перевезти сокровища на берег. Галион был расстрелян английскими кораблями и затонул на сравнительно мелком месте, а испанские рыбаки, чтобы золото не досталось врагу, забросали галион большими камнями. От времени камни между собой спаялись, образовав надежный панцирь, который закрыл судно от кладоискателей.

Это будет тринадцатая по счету в истории бухты Виго попытка найти один из самых сомнительных подводных кладов.

 

Вода и песок против «Синдиката»

13 июня 1782 года трехмачтовый фрегат «Гровенор» — один из лучших восьмидесяти пяти парусников «Ост-Индской Компании» — вышел из цейлонского порта Тринкомали в Англию. Англичане везли в Лондон драгоценные камни, похищенные из священных храмов в Дели; алмазы, рубины, изумруды и сапфиры были уложены в девятнадцати ящиках, их стоимость составляла пятьсот семнадцать тысяч фунтов стерлингов. На «Гровеноре» было также семьсот двадцать слитков золота стоимостью четыреста двадцать тысяч фунтов стерлингов, несколько ящиков золотых монет на сумму семьсот семнадцать тысяч фунтов стерлингов и тысяча четыреста пятьдесят слитков серебра. Эти сокровища вместе с принадлежавшими пассажирам оценивались на сумму свыше двух миллионов фунтов стерлингов.

Прошло несколько недель длительного и трудного плавания через Индийский океан. «Гровенор» приближался к Мысу Доброй Надежды. 4 августа из-за плохой видимости не было возможности точно определить место судна. Капитан Коксон считал, что «Гровенор» находится в двухстах пятидесяти милях от берега. На самом деле судно следовало в непосредственной близости от африканской земли. Когда с мачты раздался крик матроса:

— Впереди буруны! — капитан ему просто не поверил. «Гровенор» под всеми парусами продолжал идти тем же курсом. Ошибку в счислении капитан понял слишком поздно.

Поворот перед самой грядой рифов не удался, и «Гровенор» с полного хода налетел на камни. Океанский прибой быстро разбил деревянный корпус фрегата, который вскоре пошел ко дну. Из ста шестидесяти двух человек, находившихся на «Гровеноре», до берега добрались сто тридцать пять, из которых всего лишь трем матросам и одному юнге чудом удалось добраться до Кейптауна. Остальные члены экипажа и пассажиры, не вынеся лишений, умерли в прибрежных зарослях африканского побережья.

Когда весть о кораблекрушении дошла до Кейптауна и затем распространилась в Европу, к погибшему фрегату потянулись охотники за сокровищами. Но разбитый корпус фрегата, казалось, исчез бесследно. Однако время от времени после сильных штормов среди многочисленных прибрежных скал удавалось найти золотые монеты. Этот факт побудил английское Адмиралтейство снарядить в 1812 году специальную экспедицию для поисков исчезнувшего клада.

Вскоре после начала работ между двумя подводными рифами под толстым слоем песка был найден корпус погибшего фрегата. Малайские ныряльщики за жемчугом, входившие в состав экспедиции, без особого труда преодолевали глубину шесть метров. Но попасть внутрь затонувшего корабля было не так-то просто. Даже когда откопали песок и нашли место грузовых люков, клад оставался недоступным. Крышки люков не открывались. Пробраться на фрегат через его разбитые борта также не представилось возможным — все внутренние помещения судна были плотно забиты песком. Экспедиция Адмиралтейства не имела каких-либо водолазных средств и вскоре вынуждена была прекратить работы.

До начала двадцатого столетия затонувшим кладом никто не интересовался. Лишь в 1905 году в Иоганнесбурге был создан так называемый «Синдикат по поискам «Гровенора». Первое препятствие, с которым столкнулись кладоискатели — это незнание места, где погибло судно. Архивов предыдущих экспедиций не сохранилось, и пришлось начинать все сначала.

Местные жители, которые от своих дедов слышали об английском корабле, давали разные сведения о месте его гибели. Водолазы, нанятые синдикатом в Англии, целыми днями блуждали по дну в поисках фрегата. Иногда работу приходилось прекращать из-за штормов, даже небольшое волнение сильно мешало поискам.

Прошло несколько месяцев, у водолазов накопилось много случайных находок, собранных ими на дне моря. Чего здесь только не было! Куски деревянной обшивки, ядра, железные и медные судовые вещи и даже около трехсот золотых монет. Через несколько дней нашли и само судно. Сильно разрушенный временем корпус был засыпан трехметровым слоем песка. Откопать его с помощью только одних водолазов было невозможно. Приостановив работу, руководитель экспедиции направился в Иоганнесбург добиваться дополнительных средств для подъема клада. Тем временем водолазы подняли со дна тринадцать железных пушек, обнаруженных среди подводных скал поблизости от корабля.

Получив от государства значительную сумму, синдикат купил большую землечерпалку. Но ей не суждено было прославиться черпанием сокровищ «Гровенора» — слишком малые глубины на подходах к месту, где лежал фрегат, не позволили применить ее. Землечерпалку продали и купили кран, которым предполагали расчистить песок над затонувшим кораблем. Но море снова и снова заносило свою жертву песком, с которым кран никак не мог справиться.

Вскоре опять начались штормы, все труднее становилось работать водолазам. Однажды во время сильного шторма погиб водолаз.

Работы были прекращены, так как средства синдиката по поискам «Гровенора» иссякли.

Но это не обескуражило предпринимателей в Иоганнесбурге, они не жалели ни людей, ни средств. Ведь всего лишь в тридцати метрах от берега на глубине шести метров лежало два миллиона фунтов стерлингов… Казалось, еще одно усилие, и сокровища «Гровенора» засверкают на солнце…

Прошло несколько лет, быстро были распроданы акции, и новый с еще более внушительным названием «Синдикат по добыче сокровищ «Гровенора» начал свою деятельность.

Учтя печальный опыт своих предшественников, руководство синдиката длительное время занималось изучением возможно применимых способов подъема клада. В результате выбор пал на предложение инженера Вебстера, который считал, что проникнуть на «Гровенор» можно не сверху через воду, а снизу через тоннель, прорытый с берега. Через три месяца к лагерю экспедиции синдиката было доставлено необходимое оборудование и взрывчатка.

Прорытие тоннеля началось. Начало его представляло наклонную под сорок пять градусов в сторону моря шахту длиной около сорока метров. Затем тоннель начали рыть горизонтально в направлении затонувшего корабля. Часто производились взрывы. Каждый взрыв приближал кладоискателей на метр к заветной цели.

Когда до «Гровенора» осталось десять метров, были сделаны две водонепроницаемые камеры, через которые водолазы должны были выходить на затонувшее судно снизу. Двери первой и второй камер открывались попеременно, чтобы вода не могла затопить тоннель.

Наконец, сооружение обеих камер и их водонепроницаемых дверей было закончено. Оставалось точно определить с помощью специального бура положение судна на дне и взорвать десять метров скального грунта.

План этот, конечно, был смел и оригинален. Ведь водолазам предоставлялся редчайший в истории судоподъема шанс «подняться на морское дно». Газеты Иоганнесбурга захлебывались от восторга. Ожидалась великая сенсация. И она не замедлила появиться: «Синдикат по добыче сокровищ «Гровенора» неожиданно лопнул. Последние десять метров подводного тоннеля остались невзорванными и по сей день.

Однако сокровища «Гровенора» не перестали привлекать внимание кладоискателей. Овладеть легендарным кладом пытаются и в наши дни. Подсчитано, что этим кладом с 1842 по 1951 год занималось шестнадцать экспедиций. Небольшой залив, на дне которого покоятся останки фрегата, получил название залив Гровенора.

Последняя, и также неудачная, попытка проникнуть на затонувший корабль была предпринята в 1958–1959 годах. Эта экспедиция финансировалась правительством Южно-Африканского Союза.

 

Золото фрегата «Лютин»

В одном из залов английского страхового общества Ллойд стоит красивое деревянное резное кресло, на котором прибита медная дощечка с надписью:

«Это кресло сделано из деревянного руля фрегата Его Британского Величества «Ла Лютин», который утром 9 октября 1799 года отплыл с ярмутского рейда, имея на борту большое количество золота, и погиб той же ночью у острова Влиланд. Все находившиеся на судне люди, кроме одного человека, погибли. Руль был поднят с затонувшего судна в 1859 году, после того как. пролежал под водой шестьдесят лет».

За этой лаконичной надписью скрывается один из самых драматических эпизодов в истории английского мореплавания. В Англии трудно найти моряка, который бы не знал историю «Лютина».

Когда-то тридцатидвухпушечный фрегат «Ла Лютин» считался одним из самых красивых и быстроходных судов французского военного флота. В одном из сражений он был захвачен английским адмиралом Дунканом, который привел его в Лондон. С этого момента на фрегате развевался британский флаг, и английские моряки стали называть его не «Ла Лютин», а просто «Лютин», опуская французский артикль «Ла».

Фрегат «Лютин» считался красивым и быстроходным судном

Ранним пасмурным утром 9 октября 1799 года «Лютин» под командованием капитана Ланселота Скиннера снялся с якоря и вышел из Ярмута к берегам континента. Спустя восемнадцать часов, когда «Лютин» находился у входа в залив Зейдер-Зе, начался сильный шторм. Стараясь избежать грозившей судну опасности быть выброшенным на прибрежные отмели голландского берега, капитан Скиннер решил штормовать в открытом море. Но все попытки отойти от берега были напрасны — поворот не удался, и фрегат сел на мель между островами Тершеллинг и Влиланд. Северо-восточный шторм ураганной силы быстро опрокинул судно, и оно затонуло на небольшой глубине. Из двухсот человек экипажа до берега добрался один матрос, который, получив сильное ранение, умер на пути в Англию,

Сообщение об этом кораблекрушении произвело в Англии сенсацию. Ведь на «Лютине» находилось много золота: золотые гинеи, пиастры, луидоры и золотые слитки оценивались в один миллион сто семьдесят пять тысяч фунтов стерлингов!

Золото, находившееся на борту «Лютина», принадлежало группе лондонских купцов, которые застраховали его у Ллойда на сумму девятьсот тысяч фунтов стерлингов.

«Лютин» должен был доставить ценный груз в Гамбург. Гибель фрегата явилась тяжелым ударом для страховщиков Ллойда. Вскоре им пришлось выплатить страховую премию.

Пока в Англии обсуждались планы подъема золота с погибшего фрегата слухи о затонувшем кладе распространились вдоль всего побережья Голландии. В это время Англия и Голландия находились в состоянии войны, и последняя, воспользовавшись этим, объявила «Лютин» своей собственностью. Голландцы вправе были это сделать, так как фрегат затонул в ее территориальных водах. Во время сильных отливов борт судна был виден над водой, и проникнуть в его трюм не представлялось особенно трудным. В течение полутора лет местные жители и рыбаки Зейдер-Зе собирали буквально золотой урожай. Правительство Голландии разрешило им оставлять себе одну треть добычи. За восемнадцать месяцев с «Лютина» было поднято золото на сумму свыше семидесяти тысяч фунтов стерлингов.

Но с каждым месяцем проникать на затонувшее судно становилось труднее: под тяжестью своего веса «Лютин» все глубже уходил в мягкий грунт, а сильное течение непрерывно заносило его корпус песком. Вскоре жители островов Тершеллинг и Влиланд перестали искать здесь золото.

О фрегате вспомнили лишь через пятнадцать лет, когда в Европе утих пожар наполеоновских войн. В 1821 году король Нидерландов Вильгельм I утвердил концессию, по которой жители острова Тершеллинг могли заниматься поисками и подъемом золота «Лютина», оставляя себе половину найденного. Остальное они должны были сдавать государству. Спустя два года Вильгельм подарил концессию английскому королю Георгу, который в дальнейшем передал ее Ллойду. С этого момента Поисками клада в основном занимались англичане. Они предприняли ряд серьезных попыток овладеть золотом, и за пять лет, с 1855 по 1861 год, подняли около сорока тысяч фунтов стерлингов.

В 1859 году, помимо золотых монет и слитков, были найдены судовой колокол «Лютина» и руль. Страховщики Ллойда решили увековечить память фрегата: из досок дубового руля были сделаны стол и кресло председателя общества. Позже, в 1896 году колокол, который долгое время стоял под столом, подвесили в центральном зале. С этого момента в Ллойде появилась весьма оригинальная традиция: каждому важному сообщению, которое делается устно, предшествует удар колокола «Лютин». Как правило, один удар в колокол означает получение дурных вестей, например, что застрахованное обществом судно не пришло в порт своего назначения, смерть короля или какое-нибудь бедствие национального характера. Два удара колокола «Лютина» свидетельствуют о хороших новостях, например, о получении сообщения с застрахованного судна, которое перед этим считалось пропавшим без вести, посещение Ллойда королевой, как это было в мае 1959 года, и прочие события. Иногда колокол бьет три раза. Это значит, что то или иное судно, которое считалось пропавшим без вести, погибло и нужно платить страховую премию. Этот обычай сохранился до наших дней.

В 1886 году с «Лютина» подняли большую железную пушку, которую Ллойд подарил муниципалитету Лондона.

До начала нашего века было предпринято несколько попыток найти золото «Лютина». Организовывались все новые и новые экспедиции, строились грандиозные планы, создавались акционерные общества, тратились огромные состояния. Вряд ли какой-нибудь из видов водолазного оборудования, появлявшегося в конце прошлого века, не применялся для поисков этого клада. Использовались всевозможные кессоны, водолазный колокол, землечерпалки, землесосы и прочее. Часто бывало так, что после месяцев упорного труда, наконец, удавалось откопать уже совсем развалившийся корпус фрегата, но тут течение буквально за несколько часов снова заваливало его песком.

В 1895 году англичане, чтобы предотвратить заносы «Лютина», пытались возвести вокруг него стену. Для этой цели было уложено на дно более семи тысяч мешков с песком весом по сто пятьдесят килограммов каждый. Но и мешки засыпало песком. К 1900 году с момента последней успешной экспедиции 1856–1861 годов удалось поднять всего тысячу фунтов стерлингов.

Следующая попытка поднять затонувший клад была предпринята в конце 1900 года. Она однако не увенчалась успехом — водолазы не смогли найти даже самого фрегата. Предполагали, что сильное течение, господствующее у берегов Голландии, оттащило «Лютин» в море.

Только в мае 1911 года английский капитан Гарднер, хорошо изучивший местные подводные течения, разыскал «Лютин». В распоряжении Гарднера имелось специально оборудованное для этой цели судно «Лайонс», на борту которого были установлены насосы производительностью тысяча тонн песка в час, причем диаметр сопла составлял пятьдесят сантиметров. С помощью этих насосов под двенадцатиметровым слоем песка и был обнаружен остов «Лютина». Еще утром «Лайонс» отдавал якорь на прорытой траншее, а уже к вечеру на этом месте образовывалась песчаная банка.

Наконец, настал день, когда водолазы смогли приступить к поискам. Работать было очень трудно из-за сильного подводного течения. Каждое погружение приносило что-нибудь новое: то ржавую пушку, то ядро, то обломок шпангоута. К концу лета корпус фрегата был полностью очищен от песка, и. водолазы, обнаружили, что пороховой погреб, где хранилось золото, от времени разрушился. Сотни железных ядер, спаянные ржавчиной, образовали толстую корку. Это был огромный сейф, созданный природой. Капитану Гарднеру удалось взорвать образовавшуюся броню. Но к этому времени наступившие осенние штормы заставили экспедицию прекратить работу. «Лайонс» пошел на зимовку в Амстердам.

За зиму «Лютин» опять занесло песком. Возобновить работы капитану Гарднеру не пришлось, так как отпущенные экспедиции деньги кончились. То небольшое количество золота, которое ему удалось найти, было включено в расходы по содержанию десяти водолазов и землесоса. Всего было поднято несколько золотых и около трехсот серебряных монет.

Удары колокола «Лютина» оповещают о новых жертвах моря

Однако на этом история «Лютина» не заканчивается. После капитана Гарднера многие пытались овладеть кладом. До начала второй мировой войны поисками золота занимались голландцы. С помощью мощного землесоса «Каримата» им «посчастливилось» найти всего лишь десяток золотых монет.

Подсчитано, что за последние сто шестьдесят лет было предпринято около десяти серьезных попыток овладеть сокровищами «Лютина». Руководитель экспедиции 1957 года голландский инженер Ван Вейнен перед началом работ заявил, что это будет последняя попытка поднять знаменитый клад. Недавно стало известно, что и она закончилась неудачей.

До сих пор в зале Ллойда слышатся гулкие удары колокола «Лютина», оповещающие англичан о новых жертвах, а у берегов Голландии, вблизи острова Влиланд, высится высокая железная конструкция, так называемая Башня Бекера, сооруженная одним из пытавшихся овладеть кладом. Это тоже своего рода памятник знаменитому фрегату и неудачам кладоискателей.

 

«Грот генерала Гранта "

Если посмотреть внимательно на карту Индийского океана, то немного южнее Новой Зеландии, на широте мыса Горн, можно заметить цепь небольших островов. Основные из них — Маккуори, Кэмпбел, острова Антиподов и острова Окленд. К группе последних относится десяток совсем небольших островков, которые, как правило, на мелкомасштабных картах не обозначаются. Наиболее крупными из островов этой группы являются сам остров Окленд, острова Заячий и Разочарований. Во времена парусного флота они почти никем не посещались, если не считать отдельных китобоев. Ввиду их необитаемости, суровой и дикой природы и подверженности сильным ветрам Антарктики, моряки никогда не приставали к этим островам и, плавая в зоне пассатов между мысом Горн и Новой Зеландией, использовали их лишь как ориентир. Да и в наши дни сюда, кроме научных метеорологических экспедиций, редко кто заходит.

Но с 1866 года один из небольших островов группы Окленд стал пользоваться широкой популярностью среди кладоискателей. Вот как это произошло…

4 мая 1866 года американский трехмачтовый парусник «Генерал Грант» вышел из австралийского порта в Лондон. В этот год начавшаяся в Австралии «золотая лихорадка» достигла апогея, и «Генерал Грант», как почти все американские суда, посещавшие австралийские порты, вез в своих трюмах, помимо традиционного груза шерсти, золотую россыпь.

Правда, в судовых документах «Генерала Гранта» золото официально не значилось, а было только записано, что наряду с другим грузом на борту судна находятся два ящика цинка. Многие капитаны и грузовладельцы в те времена часто прибегали к такой уловке, опасаясь нападения пиратов в Южном океане. Счета же Мельбурнского банка свидетельствовали о том, что на парусник была погружена золотая россыпь на сумму в сто шестьдесят пять тысяч фунтов стерлингов. Золото, которое перевозилось на судне контрабандой, разумеется, не могло быть учтено. Но, несомненно, что оно было на «Генерале Гранте» так же, как и на каждом судне, отправлявшемся во время «золотой лихорадки» из порта Виктория. К тому же на паруснике возвращались в Европу шестьдесят восемь золотоискателей, которые, нужно полагать, покидали Австралию не с пустыми карманами.

Подгоняемый сильным пассатом, «Генерал Грант» под командованием известного американского капитана Лохлина уже 13 мая приближался к берегам Новой Зеландии, куда ему надлежало зайти на своем пути. Скоро впередсмотрящий сообщил, что видит землю. Это был остров Разочарований.

К десяти часам вечера ветер неожиданно стих, паруса безжизненно повисли на реях. Но судно медленно продолжало двигаться по течению. Вскоре по правому борту был замечен еще один остров. Незаметно под действием течения «Генерал Грант» все ближе и ближе подходил к скалистому обрывистому острову. Казалось, какая-то таинственная сила влечет парусник к мрачному безлюдному берегу.

Якорь к отдаче приготовить не успели, и судно днищем ударилось о подводные скалы. Через несколько минут упал за борт, повиснув на цепях ватерштага, утлегарь. Под действием сильного течения «Генерал Грант» развернулся и ударился ахтерштевнем о подводные камни. Руль был потерян, и корабль всецело попал во власть течения, которое потащило его в огромный грот, зиявший в нескольких десятках метров на скалистом откосе острова. Как заколдованный, парусник вошел носом в гигантский грот. Одна за другой начали ломаться стеньги корабля, в непроницаемой мгле на его палубу посыпались камни и обломки скал. Обезумевшие от ужаса пассажиры заметались по палубе. Многие из них погибли от ударов тяжелых камней. Положение «Генерала Гранта» становилось безнадежным: вода быстро заливала трюм через пробоины в носу и корме; глубина под килем была не менее двадцати пяти саженей.

С большим трудом удалось спустить на воду две шлюпки, в которые успели сесть всего лишь пятнадцать человек. На следующий день они высадились на скалистый берег острова Разочарований, где они нашли оставленные китобоями постройки, топоры, гвозди и прочую утварь. Питаться приходилось мясом диких коз, в изобилии населявших остров, и котиками. Через несколько месяцев четыре смельчака на шлюпке отправились к южному острову Новой Зеландии. С тех пор о них не было никаких вестей.

Китобои весьма справедливо назвали этот кусок суши островом Разочарований… Иногда совсем рядом проходили судна, не обращая никакого внимания на разожженные костры потерпевших кораблекрушение. Вскоре заболел и умер один из пассажиров. Люди теряли всякую надежду на спасение. Лишь через восемнадцать месяцев десять оставшихся в живых были сняты с острова новозеландским китобойным судном.

Весть о необычайной гибели «Генерала Гранта» облетела весь мир. И вот к островам Окленд, как мухи к меду, потянулись искатели затонувших кладов. Первым прибыл капитан новозеландского буксира «Саутленд». Взяв с собой одного из уцелевших очевидцев кораблекрушения, он разыскал грот, однако войти в него побоялся из-за сильной мертвой зыби. В ожидании хорошей погоды буксир истратил весь запас угля и вынужден был вернуться в порт.

Вторая попытка найти «Генерал Грант» была предпринята через год. 23 марта 1870 года из новозеландского порта Инверкаргилл на поиски затонувшего судна вышла небольшая шхуна «Дафния» под командованием капитана Уолласа. На ее борту также находился один из пассажиров последнего рейса «Генерала Гранта». Экспедиция закончилась трагически: во время поисков в гроте в море начался шторм, и «Дафния», рискуя быть выброшенной на прибрежные скалы острова, оставив на произвол судьбы шлюпку с шестью членами экспедиции, ушла в открытое море. Через три дня, когда море стихло, она вернулась к острову, но шлюпка бесследно исчезла. Печальные вести принесла «Дафния» в Инверкаргилл.

Однако никакие жертвы не могли остановить жадных до наживы кладоискателей. Уже через семь лет, в 1877 году, к острову Окленд направляется следующая экспедиция. Несколько предприимчивых австралийцев на яхте «Газель» во время крупной зыби, рискуя жизнью, вошли в грот. Но многодневные поиски водолазов не дали ожидаемых результатов. Было обнаружено лишь несколько деревянных обломков корабля. Начавшиеся штормы заставили австралийцев вернуться домой.

Одна за другой проваливались попытки добраться до золота «Генерала Гранта», тратились средства, лопались, как мыльные пузыри, надежды на быстрое обогащение, гибли люди. Дело о сокровищах затонувшего корабля начинало принимать мистический характер, катастрофа «Генерала Гранта» вошла в летопись кораблекрушений как одно из самых загадочных происшествий на море.

Тем не менее, трагическая судьба погибших на нем людей уже давно перестала волновать сердца австралийцев, американцев и новозеландцев. Золото, только одно золото, как магнитом, притягивало к себе людей, и экспедиции в «Грот Генерала Гранта» (как он теперь стал называться) организовывались в среднем каждые три года. В 1893 году в Новой Зеландии была создана даже компания по поискам сокровищ «Генерала Гранта».

В 1913 году группа американских дельцов создала «Американскую глубоководную исследовательскую компанию штата Аризона». Какое отношение имел американский штат Аризона к острову Окленд, сказать, конечно, трудно. Тем не менее, это предприятие просуществовало несколько лет, так и не найдя «Генерала Гранта».

Впоследствии кладом опять занимались американцы, австралийцы, новозеландцы и англичане. После окончания второй мировой войны золото этого подводного клада стало оцениваться уже в два миллиона фунтов стерлингов. За последние девяносто пять лет в «Гроте Генерала Гранта» побывало более тридцати экспедиций. Последняя попытка относится пока к 1958 году. Кто знает, на что способны искатели затонувших кладов, сколько попыток они еще предпримут.

 

Шестьдесят два с половиной процента

Это случилось в начале мая 1922 года. Капитана парохода «Египет» Андрю Коллиера срочно вызвали в Лондон по какому-то особо важному, секретному делу. Через три дня после этого грузо-пассажирский пароход «Египет» — самый старый из всех пароходов компании «Пи энд О» — встал под погрузку в английском порту Тилбери. Ночью 19 мая, когда судно приняло в свои глубокие трюмы около четырех тысяч тонн генерального груза и почты, к причалу подкатило несколько крытых автофургонов, и тут же в порту засуетились полицейские и сыщики.

— Груз особого назначения, — определили докеры и матросы, — опять нагнали полиции.

А груз оказался тяжелыми, плотно сколоченными ящиками. Капитан сам руководил их погрузкой в бронированный почтовый трюм. Через час все было закончено, и, отдав швартовы, судно плавно отошло от причала. Выйдя в открытое море, оно взяло курс на Марсель. На этот раз пассажиров оказалось немного — сорок четыре человека. Это были колониальные чиновники, проводившие свой отпуск в «старой доброй Англии», их жены, несколько коммерсантов и офицеры.

В первый же день пассажиры, ознакомившись с пароходом и узнав друг друга, с утра начали в салоне традиционный бридж и покер; почтенные супруги чиновников прогуливались с детьми по променад-деку, молодежь после завтрака собралась у рояля.

Огромные топки «Египта», словно ненасытные пасти огнедышащих драконов, пожирали тонны угля в час. Кочегары были худые, изможденные непосильным трудом люди, которых голод заставил бросить свои семьи в далекой Индии и пойти искать счастья на торговых английских судах компании «Пи энд О».

Агенты пароходной компании с большой охотой брали на свои суда индийцев: они были незаменимы в тропиках, где жара в машинном отделении доходила до семидесяти градусов, они работали на совесть, к тому же платить им можно было гроши.

Прошло два дня. На третьи сутки «Египет» миновал неприветливый Бискайский залив. В этот раз море было на редкость спокойным, его иссиня-черная гладь окружала пароход со всех сторон. К вечеру легкий ветер принес со стороны океана сырой туман, который окутал пароход неприятной тяжелой пеленой. Вскоре видимость упала до двадцати метров. Пришлось сбавить ход и выставить на бак впередсмотрящих.

Глухими ударами отдавалась работа мощных поршней машины, то и дело над ходовым мостиком раздавался глухой бас сирены, где-то впереди слышалось журчание воды, которому туман придавал какую-то таинственную гулкость. Прошел час. «Египет» медленно приближался к испанскому мысу Финестерре, но из-за тумана нельзя было различить огонь его берегового маяка «Армен».

— Проклятые берега… этот туман опять заставит нас идти по счислению до самого Гибралтара! — чертыхался капитан, которому пришлось прервать сон и выйти на мостик.

Было почти семь часов вечера, когда с левого борта совсем близко раздался звук сирены другого парохода.

— Сэр, кто-то прет нам наперерез, — тихо промолвил рулевой, дожидаясь команды капитана, который в это время высунулся по грудь из рулевой рубки и напряженно вглядывался в туман. Лицо его выражало тревогу и негодование. Вдруг он откинулся назад и быстро крикнул рулевому:

— Право на борт! Живее!!

Через мгновение, когда капитан бросил ручки машинного телеграфа на «полный вперед», темно-зеленоватая пелена тумана раздвинулась в стороны и перед «Египтом», словно призрак, вырос нос судна, тащивший за собой клочья тумана…

Все произошло с непостижимой быстротой: острый нос появившегося из тумана судна, как топор гигантского лесоруба, на пять метров вошел в борт «Египта».

Послышался скрежет ломающегося металла и оглушительный треск. Ударившее судно быстро скрылось в тумане. Пароход, сильно вздрогнув всем корпусом, накренился на правый борт. Погас свет. Слышались крики отчаяния, вопли ужаса и стоны пострадавших. Удар пришелся точно в середину корпуса между дымовыми трубами. Вода, с яростью смывая все на своем пути, огромным потоком начала заливать котельное отделение. Немногим кочегарам удалось выскочить наверх…

Пассажиры и команда, сшибая друг друга с ног, опрометью бросились на верхнюю палубу к шлюпкам. Всем было ясно, что через считанные минуты «Египет» пойдет ко дну. У шлюпки, которую первой приготовили к спуску, началась драка — многие знали, что спасательных поясов и кругов на пароходе не было. Первая шлюпка оказалась перегруженной, тали заело, и она повисла у борта. Наконец, когда ее удалось спустить почти до самой воды, сверху на людей рухнула огромная шлюпбалка…

На другой шлюпке тоже заело тали, и ее бросили. В начавшейся суматохе благополучно спустили всего пять шлюпок, которые отошли от борта, даже не приняв оставшихся на палубе людей.

«Египет» быстро погружался в воду, с каждой минутой увеличивался крен на борт. О девяти шлюпках правого борта уже не приходилось думать — они завалились на палубу, и спустить их было невозможно. Оставшиеся на палубе люди в панике метались между тремя шлюпками. Из недавно набранной команды парохода никто толком не знал, как нужно обращаться с секторными шлюпбалками. К тому же теперь было не до шлюпок: вода уже заливала прогулочную палубу, каждую минуту «Египет» мог опрокинуться вверх килем. Многие начали прыгать за борт. Другие уже барахтаясь в холодной, обжигающей воде, молили, чтобы их подняли обратно на палубу.

На гибнущем пароходе только один человек хранил спокойствие — капитан Коллиер. Сразу же после столкновения он отдал приказание погасить топки и спустить в котлах пар. Потом он передал старшему помощнику судовые документы и направился в свою каюту, чтобы в последний раз взглянуть на фотографию жены и детей.

Одному капитану было известно, какой груз хранился в тех ящиках, погрузкой которых он сам руководил. Там, внизу, уже в залитом водой трюме находилось почти восемь тонн чистого золота и сорок три тонны серебра. За последние пять лет это была самая крупная отправка валюты морем из Англии.

Разве можно было думать в этом аду о спасании ценного груза, когда из трехсот тридцати восьми вверенных ему людей на тонущем судне осталось больше сотни. Хотя на сигнал бедствия откликнулись три судна и ближайшее из них находилось всего в девяти милях от «Египта», ждать помощи было бесполезно. Теперь жизнь парохода исчислялась минутами…

Ровно через девятнадцать минут после столкновения «Египет», на несколько секунд обнажив свой скользкий черный борт, стал быстро погружаться в воду. Когда над окутанным туманом морем затих отчаянный крик оставшихся на пароходе людей, все было кончено. На поверхности воды остались лишь плавающие обломки и десяток карабкающихся на них людей. Не было ни капитана Коллиера, ни судового радиста Грайве, который до последней секунды посылал из своей рубки по аварийному передатчику призыв о помощи.

Через несколько минут над местом катастрофы печально прозвучал хриплый бас сирены и послышались унылые, напоминающие похоронный звон удары колокола. Виновник трагедии французский пароход «Сена» напрасно искал в тумане «Египет». «Сена» — небольшое грузовое судно — направлялось из Марселя в Гавр. Нос этого парохода был усилен для плавания во льдах северных широт. Капитан «Сены» Лe-Барзик, войдя в туман, не позаботился сбавить скорость своего парохода…

Теперь, стараясь уменьшить свою вину, капитан, спустив все шлюпки, сам руководил поисками плавающих в воде людей. Подобрав нескольких онемевших от холода людей, он взял на борт пять шлюпок, спущенных с ушедшего на дно «Египта». Больше уже ему ничего не оставалось делать.

Шло время… Слова «Египет», «золото» и «мыс Финестерре» не сходили с заголовков европейских газет. Лежавший на морском дне ценный груз вызвал гораздо большую сенсацию, чем девяносто шесть человеческих жертв этого столкновения. Оказалось, что «Египет» затонул на чудовищной по тем временам для водолазов глубине около ста двадцати метров.

Английский Ллойд, выплатив владельцам судна и груза страховые премии, и не помышлял о спасании ценного металла. К тому же никому не было известно точного места, где затонул «Египет». Единственными данными о его местонахождении были координаты, переданные с гибнущего парохода радистом. Но они не могли считаться точными, так как значительно отличались от места столкновения, которое было записано в вахтенном журнале «Сены».

Для больших глубин был изготовлен жесткий скафандр

Прошло три года; страховое общество Ллойд получило десятки проектов от отдельных изобретателей, которые разрабатывали различные, подчас полуфантастические способы подъема ценностей. Наиболее реальными для использования были две конструкции жестких глубоководных скафандров: скафандр конструкции Йьюфельдта и Кунке, который мог быть использован без воздушного шланга, и более легкий глубоководный скафандр конструкции Сандберга.

Первая попытка обнаружить «Египет» была предпринята в 1925 году шведской судоподъемной фирмой. Однако несколько месяцев тщательных поисков не дали никаких результатов. Вслед за шведами попытали свое счастье французы, норвежцы, англичане и голландцы. Но суровый океан продолжал хранить свою тайну. Ведь в те годы эхолот еще не был изобретен, и обнаружить на морском дне затонувшее судно было далеко не легким делом. Прошло семь лет, а место, где затонул пароход, оставалось неизвестным.

В 1928 году поисками «Египта» занялась итальянская фирма «Сорима». В течение целого лета ее суда «Артилье» и «Ростро» бороздили море в районе мыса Финистерре. Итальянские специалисты учли ошибки своих предшественников, зря тративших время на обследование подводных скал и судов, затонувших в этом районе ранее. Они применили специальный трал, устройство которого заключалось в том, что он не тащился по дну, а шел над ним в десяти метрах.

Поскольку высота борта и ширина «Египта» больше десяти метров, рассудили инженеры фирмы «Сорима», трал наверняка должен зацепиться только за него или, в крайнем случае, за судно не меньших габаритов.

Все другие более мелкие суда и подводные скалы не могли отвлечь внимание. С юга на север, с запада на восток, по всем направлениям «розы ветров» прошли «Артилье» и «Ростро».

— Да где же этот таинственный «Египет?» — недоумевали итальянцы.

— Может быть, он вовсе не здесь затонул?

Но находившийся на борту «Артилье» французский капитан Ле-Барзик, нанятый руководителем фирмы «Джованни Куалья» специально для поисков, утверждал, что, по его записям, он потопил «Египет» именно в этом месте.

Скоро кончилось лето, в Бискае начались октябрьские штормы, и поиски пришлось прекратить.

Фирма оказалась перед выбором: либо продолжать поиски, которые не дают никаких результатов, либо расторгнуть договор. Но средства, уже вложенные в это' дело, были велики, и поэтому решили в мае следующего года возобновить работы по поискам «Египта».

Во время жестоких бискайских штормов команда «Артилье» занималась обследованием бельгийского парохода «Элизабетвилл», затонувшего в более спокойном районе. Когда пошел на дно этот пароход, прошел слух, что на нем в капитанском сейфе остался небольшой ящичек с алмазами. Но опустившиеся на глубину восьмидесяти метров итальянские водолазы обнаружили, что капитанский сейф был уже кем-то очищен. Пришлось поблагодарить святую Мадонну, что на судне, кроме мифических алмазов, было восемь тонн слоновой кости.

Наступила весна 1930 года. Снова «Артилье» во всех направлениях бороздит океан. Проходит и кончается лето. Нудная безуспешная работа злит водолазов, угнетающе действует на настроение.

Неожиданно утром 29 августа на корме «Артилье» раздался резкий звонок… За что-то зацепился трал… Поднятый лот показывает точную глубину сто двадцать один метр. Находившийся на борту корреспондент английского «Таймса» сломя голову бросился разыскивать судового радиста: в Лондоне давно ждут это блестящее интервью с борта «Артилье».

За борт «Артилье» вынесли стрелу со специальным храпковым захватом. Несколько минут работали судовые лебедки. Судно немного кренилось — это поднимали на поверхность тяжелую шлюпбалку.

Тут же на палубе разложили чертежи «Египта», где были изображены все детали судна. Конструкция и размеры совпадали. А через час с глубины ста двадцати одного метра по телефону раздался взволнованный голос водолаза Альберто Барджеллини, который опустился на дно в глубоководной камере:

— Это «Египет»! Судно лежит на ровном киле носом на юг.

С помощью крана удалось поднять капитанский сейф

Итак, первая задача решена — «Египет» найден. Но по сравнению с этой задачей, на разрешение которой ушло почти восемь лет, вторая казалась невыполнимой. Дело в том, что золото было уложено в специальном бронированном помещении — в почтовом трюме, на нижней палубе, под средней надстройкой.

План подъема ценного груза заключался в следующем: поскольку водолаз не мог самостоятельно передвигаться под водой в наблюдательной камере и, следовательно, не мог проникнуть в помещение судна, нужно было сначала взорвать среднюю надстройку и две палубы, обеспечив тем самым доступ кранам и храпковым ковшам.

В сентябре 1930 года итальянцам удалось с помощью мощного крана сорвать крышу штурманской рубки и поднять капитанский сейф, в котором находились разные судовые документы и бумажные деньги, сильно испорченные водой.

С наступлением октября погода опять испортилась, и работы отложили до следующего лета, когда Бискай обычно тих.

Объектом работ «Артилье» в зимний период послужил американский военный транспорт «Флоренс», следовавший в 1917 году в Европу с грузом артиллерийских снарядов и подорвавшийся на мине. При проведений подводных работ на этом судне произошла катастрофа. Пролежавшие под водой тринадцать лет и не сработавшие при столкновении с миной снаряды на этот раз взорвались. Погибли и спасатели, и их судно. Только шестерым из команды «Артилье» удалось спастись.

Но все же летом 1931 года, несмотря на неудачу и гибель своих лучших специалистов, фирма возобновила работы на «Египте». Для этой цели было снаряжено другое спасательное судно, которое назвали «Артилье II».

Глубоководная камера готова к спуску

Чтобы достать золото, корпус затонувшего «Египта» был взорван

Водолаз, находившийся в стальной наблюдательной камере, руководил работами на затонувшем судне по телефону. По его указанию размещались заряды взрывчатки, опускались храпковые захваты, удалявшие части палубы. Метр за метром приближались искатели к ящикам с золотом. Когда, наконец, добрались до бронированного почтового трюма, работы пришлось прекратить: осенний Бискай уже давал себя знать. «Артилье II» пошел на зимовку в Брест.

К поискам золота приступили немедленно, как только установилась хорошая погода. Успешно взорвали бронированное помещение, заработали лебедки крана.

В течение нескольких недель непрерывно опускали и поднимали храп, который приносил на палубу «Артилье II» куски ржавого железа, обломки каких-то металлических предметов, рулоны шелка и сукна, винтовки, обоймы с патронами, пистолеты… Ведь погибший пароход из Марселя должен был направиться в порты африканских колоний, где англичане не могли обойтись без оружия. Немало удалось поднять итальянцам и бумажных денег из этого «почтового арсенала».

Наконец, для водолазов наступил исторический день. Ранним утром 22 июня 1932 года среди поднятого храпковым захватом металлического лома в ярких лучах восходящего солнца заблестела золотая монета. Это был соверен чеканки 1901 года. Клад найден!

Работа закипела. На палубу судна выскочили даже кочегары. Всем казалось, что барабан лебедки вращается очень медленно. Второй подъем крана принес на палубу «Артилье II» два золотых слитка. Уже к концу следующего дня с «Египта» подняли золото на шестьдесят тысяч фунтов стерлингов. Один раз храп захватил сразу семнадцать слитков золота стоимостью от двухсот до двух тысяч пятьсот фунтов стерлингов каждый и несколько десятков золотых соверенов. Когда сумма поднятого золота составила сто восемьдесят тысяч фунтов стерлингов, руководитель фирмы Джованни Куалья не выдержал и, снявшись с якоря, направился в Плимут побыстрее сбыть золото. Он постоянно следил за колебаниями курса на английских рынках и отлично знал, что с 1922 года золото повысилось в цене на целых тридцать три процента. Видно он был не только хорошим специалистом водолазного дела, но и дальновидным коммерсантом.

14 августа «Артилье II» доставил в Плимут двадцать шесть ящиков, наполненных золотыми слитками, пятьдесят три слитка серебра и сорок тысяч золотых соверенов. Работы на затонувшем «Египте» продолжались почти до конца 1933 года. Всего итальянцам удалось поднять золота и серебра на сумму в шестьсот двадцать пять тысяч фунтов стерлингов. На дне среди ржавых обломков «Египта» осталось четыреста двадцать девять тысяч фунтов стерлингов. Доля фирмы «Сорима» согласно договору со страховщиками Ллойда составляла шестьдесят два с половиной процента.

Но дорого обошелся этот клад итальянцам. Из полученной суммы сто шестьдесят тысяч фунтов стерлингов ушли на покрытие расходов, связанных с поисками и подъемом клада, значительную часть денег итальянцы должны были заплатить изобретателю глубоководной камеры, а из оставшихся денег выплатить своему государству налог. В результате шестьдесят два с половиной процента превратились в сумму менее ста тысяч фунтов стерлингов.

 

Золотые слитки «Ниагары»

Почтовый пароход «Ниагара», построенный в Глазго в 1913 году и принадлежавший новозеландской судоходной компании, считался одним из лучших и самых больших судов на линии Австралия — Северная Америка. Это было красивое двухтрубное судно валовой вместимостью 13415 регистровых тонн. Оно имело, помимо обычной паровой машины тройного расширения, паровую турбину; три винта могли сообщать судну скорость до 18 узлов.

Еще во время первой мировой войны этот роскошный лайнер был большим соблазном для немецких подводных лодок, которые усиленно за ним охотились. Но им не удавалось торпедировать «Ниагару», и она благополучно продолжала обслуживать австралийско-американскую линию до начала второй мировой войны.

Рано утром 19 июня 1940 года «Ниагара», следуя из Новой Зеландии на остров Ванкувер, подорвалась на мине в тридцати милях от гавани Вангароа, расположенной к северо-западу от острова Норт-Айленд. Получив большую подводную пробоину, пароход начал быстро погружаться в воду. К счастью, пассажирам и экипажу вовремя удалось спустить шлюпки и отойти от тонущего судна.

Прошло несколько минут и лайнер исчез с поверхности воды.

Одному лишь капитану «Ниагары» и некоторым военным представителям в Веллингтоне было известно, что вместе с пароходом на дно пошел ценный груз — пятьсот девяносто золотых слитков на сумму в два миллиона пятьсот тысяч фунтов стерлингов. Это золото «Ниагара» должна была доставить в Канаду для уплаты США за выполнение военных заказов.

Гибель быстроходного лайнера и золота, которое не было застраховано, явилась серьезным ударом для англичан. Тогда еще не было известно, что судно подорвалось на одной из двухсот двадцати восьми контактных мин, поставленных немецким рейдером «Орион» — единственным судном, действовавшим в начале войны в Тихом океане.

Через несколько дней после гибели «Ниагары» в Веллингтоне был создан судоподъемный синдикат, работы которого проводились тайно.

Руководство синдикатом поручили австралийскому капитану Вильямсу. Он должен был найти затонувшее судно и во что бы то ни стало поднять его. В качестве спасательного судна базы решили использовать предназначенный на слом небольшой теплоход «Клэймор», который стоял на приколе в Окланде. Переоборудование «Клэймора» заняло несколько месяцев, и лишь 9 декабря 1940 года последний направился в район гибели «Ниагары». На борту спасателя. находилась специально сконструированная одним австралийским инженером глубоководная камера весом три тонны, в которой должны были работать два лучших водолаза Австралии — братья Джон и Вильям Джонстон.

Участок моря в шестнадцать квадратных миль оградили буями, и «Клэймор» начал тралить дно, следуя параллельными курсами. В полдень следующего дня трал судна за что-то зацепился. Место отметили буем, однако продолжать работы не пришлось: начался шторм, и поисковая партия укрылась в гавани Вангароа.

«Ниагара» представляла большой соблазн для немецких подводных лодок

Когда шторм утих, в наблюдательной камере под воду опустился водолаз. Оказалось, что трал судна зацепился за камень.

При подъеме водолаз услышал странный скрежет о стенки камеры и сквозь один из семи иллюминаторов заметил стальной обросший водорослями трос.

— Это якорный канат «Клэймора», — решил водолаз, и продолжал подъем.

Когда судно начало выбирать якорь, неожиданно в двух метрах от клюза заметили мину, которая запуталась в якорном канате «Клэймора». Если бы одному из матросов не удалось вовремя остановить брашпиль, то от судна не осталось бы и следа. С большим трудом экипаж поставил свою якорь-цепь на буй и ушел, от смертельной опасности.

Вскоре прибывший к месту происшествия военный тральщик обезвредил мину, и «Клэймор» смог продолжить поиски затонувшего парохода.

На рассвете 31 января 1941 года трал «Клэймора» снова зацепился за неизвестный предмет. Когда подняли брошенный на дно ручной лот, то увидели на нем свежий отпечаток краски. Ни у кого не вызвало сомнения, что это было судно.

Через два дня один из водолазов, посланный в наблюдательной камере на дно, убедился воочию, что перед ним с креном в семьдесят градусов на левый борт лежала «Ниагара». Лот показал глубину сто тридцать три с половиной метра, на двенадцать метров больше глубины, на которой затонул «Египет».

Всем находившимся на борту «Клэймора» не терпелось как можно скорее приступить к подъему золота. Но погода не позволяла спускаться водолазам на дно.

Осмотр судна с помощью камеры начали лишь через день. Сильная зыбь мешала работам, так как «Клэймор» беспрестанно раскачивался на волнении.

Однажды, когда водолаз производил съемку лежавшей на дне «Ниагары», «Клэймор» зыбью сорвало с якоря и он начал дрейфовать под ветер. Наблюдательную камеру сильно рвануло вверх, она зацепилась за край пробоины в борту лежащего на грунте судна, перевернулась и упала рядом с «Ниагарой».. Водолаз, находившийся в камере, получил ранение. Напрягая все силы, он все же продул балластные цистерны аппарата и всплыл на поверхность.

Водолаз в наблюдательной камере спустился на дно

Спустя несколько дней, когда погода улучшилась, «Ниагару» тщательно обследовали, и на картонном макете воспроизвели ее положение на грунте. Оставалось только решить, каким способом можно проникнуть в помещение, где находилось золото. Чтобы добраться до этого помещения, следовало взорвать борт и две палубы судна.

Размещением взрывчатки руководил водолаз, находившийся в камере. Первый взрыв потряс корпус судна, и у борта «Клэймора» всплыли оглушенная акула и куски деревянной облицовки ходового мостика «Ниагары». В борту затонувшего парохода образовалась пробоина в двадцать квадратных метров. Последующие и уже менее сильные взрывы дали возможность водолазу сквозь толстые кварцевые иллюминаторы камеры разглядеть, что единственной преградой для проникновения в помещение, где находилось золото, была стальная дверь.

Перед искателями клада встала проблема: сильный взрыв мог выбить дверь, раскидать двести девяносто пять ящиков с золотыми слитками по всему помещению и навечно похоронить золото под корпусом судна; слабый же взрыв повалил бы огромную стальную дверь в сторону кладовой на ящики и, таким образом, закрыл единственный вход в бронированную кладовую «Ниагары». Это, пожалуй, был один из самых ответственных моментов во всей операции. Но все же взрыв произвели, и 5 октября 1941 года под ликующие крики экипажа храпковый глубоководный захват доставил стальную дверь на палубу «Клеймора». Позднее капитан Вильямс в память о подводной экспедиции установил эту дверь в своем кабинете в Мельбурне.

Из морской пучины показалась стальная дверь, закрывавшая доступ к золоту

13 октября 1941 года, забыв про суеверия (ведь было тринадцатое число), моряки подняли первый ящик с золотыми слитками. Работа закипела. Все с нетерпением ждали, когда над палубой «Клэймора» раскроется храпковый ковш.

Вот он — первый слиток золота с «Ниагары »

Непрерывно работали лебедки крана, менялись в наблюдательной камере водолазы, которые по телефону управляли краном, а на палубе росла куча… железного лома. За весь день был поднят только один ящик с золотом. Оказалось, что в результате большого крена ящики переместились в нижний левый угол кладовой. Когда изменили положение крана, работа пошла успешнее и к 6 ноября стоимость поднятого золота составляла уже восемьсот тысяч фунтов стерлингов. 11 ноября за шесть часов работы было поднято девяносто два слитка на сумму в триста девяносто тысяч фунтов стерлингов; 19 ноября удалось поднять восемьдесят девять слитков, а 20 ноября — сорок восемь. За тридцать девять дней работы экипаж «Клэймора» поднял золото, которое оценивалось на сумму, превышающую два миллиона фунтов стерлингов. Найденные пятьсот пятьдесят два золотых слитка были сложены на полу каюты капитана «Клэймора».

Дальнейшие поиски не дали никаких результатов. Где-то на дне, на глубине ста тридцати трех метров остались лежать последние тридцать восемь слитков золота…

То и дело в камере менялись наблюдатели. Каждому хотелось самому обнаружить недостающую часть сокровища. Когда окончательно износились тросы лебедок и капитан Вильямс смирился с мыслью, что поиски бесполезны, один из братьев Джонстонов поднял вдруг золотой слиток. Это был последний успешный спуск храпкового захвата. Вскоре руководителю экспедиции пришлось объявить об окончании работ.

«Клэймор» взял курс на гавань Вангароа. Когда до базы оставалось несколько миль, судно дало течь и едва не затонуло, ошвартовавшись у причала.

Так закончился один из самых успешных в истории водолазного дела подъемов золота. Из двух миллионов пятьсот тысяч у моря удалось отнять два миллиона сто шестьдесят тысяч фунтов стерлингов.