Праздники Афродиты принадлежат к числу древнейших на северных берегах Понта. Колонисты, прибывшие сюда из Милета, соблюдали ритуалы, принятые у святилища Афродиты Урании (Небесной), существовавшего в их метрополии уже в VII в. до н. э. Там на скалистом холме над морем высился архаический храм и алтарь богини, остатки которых найдены археологами в конце XX в. Храм Афродиты славился за пределами Милета в эллинистическое время, как можно заключить по стихам из идиллии Феокрита «Прялка» (XVIII, 4). В ней поэт обращается к Зевсу с просьбой, чтобы его морское путешествие в Милет прошло благополучно, когда он отправится к другу в «славный Нелеев град, где в зеленой тени меж тростников виден Киприды храм».

Афродита олицетворяла богиню любви и красоты, которой подвластно все живое: звери, люди и боги, за исключением девственных Афины, Артемиды и Гестии (Hom. Hymn. IV, 1-44). Рожденная из морской пены Афродита считалась также покровительницей мореходов, и ее храмы часто строили на возвышеннности у морского побережья; так их поставили в Милете и в боспорских городах Китее и Нимфее. В народной этимологии имя Афродиты производилось от слова αφρός – пена. Это отражено в гомеровском гимне (VI, 3-10) при описании рождения богини из морской пены около Кипра:

Два замечательных аттических фигурных лекифа конца V в. до н. э., найденные в Фанагории и в Пантикапее, иллюстрируют стихи древнего поэта. Афродита представлена в створках перламутровой раковины, плывущей по голубым волнам. На голове богини золотая диадема, шею окружают два золотых ожерелья, а грудь обвита крупными золотыми бусинами, нанизанными на тонкую ленту (). Это одно из множества изображений богини на предметах античного искусства, найденных в Северном Причерноморье, показывает, что здесь знали миф о рождении Афродиты из моря.

На Боспоре, в Борисфене и в Ольвии сейчас известны места, где проходили праздники Афродиты. Ее древнейший теменос с храмом и алтарем открыт на Березани.Там в середине VI в. до н. э. борисфениты выстроили небольшой антовый храм в традициях милетской архитектуры (). На его развалинах обнаружен набор посвятительных терракот, аналогичный найденному у храма богини в Милете. Это косвенно свидетельствует о сходстве праздника в колонии с его образцом в метрополии.

В Ольвии праздники Афродиты проходили на Западном теменосе и в святилище, находившемся в юго-восточной части города. От последнего уцелела яма-ботрос, куда зарывали поврежденные и вышедшие из употребления ритуальные предметы и дары. Среди них оказались фрагменты трех сосудов V в. до н. э. с надписями-посвящениями Афродите и редчайшая терракотовая плитка с рельефным раскрашенным изображением женской фигуры на синем фоне. Женщина в коротком красном хитоне, украшенном белым орнаментом, танцует перед ложем, аккомпанируя пляске стуком находящихся в ее руках кроталов. Вероятно, это изображение танца, исполнявшегося на празднике Афродиты. Судя по характерным небольшим отверстиям в верхней части плитки, она висела в святилище, пока не разбилась, и тогда ее отправили в ботрос.

Другое святилище Афродиты находилось в северо-восточной части Западного теменоса. Уже в VI в. до н. э. оно имело ограду, в V в. до н. э. ольвиополиты поставили там монументальный алтарь для жертвоприношений, а в IV—III вв. до н. э. построили портик и новые алтари. Посвятительные граффити и некоторые изображения свидетельствуют, что здесь справляли праздники в честь Афродиты и Гермеса, считавшегося ее мужем в некоторых вариантах мифов о богине. В дар богам приносили изготовленные в местной мастерской свинцовые рельефы с фигурами Афродиты, Гермеса и их сына Приапа; их считали покровителями семьи. Недавно в Ольвии найдена форма для отливки подобных рельефов. Семь ботросов на территории святилища показывают, сколь многочисленные посвящения подносились этим богам, и говорят о популярности праздников в их честь среди ольвиополитов.

В Элладе Афродита и Гермес зачастую составляли единую пару богов. В эпиграмме, включенной в надпись с острова Книда, Гермес сообщает, что он «явился сюда как спутник Афродиты» (SEG. 861), а Павсаний (VIII, 31, 3), описывая достопримечательности Мегаполиса в Аркадии, упоминает в святилище Афродиты два древних ксоана, представлявших деревянные изваяния богини и Гермеса. Возможно, такой культ с соответствующими праздниками существовал и на Боспоре. Там найдены мраморное изображение Гермеса (двуликая герма), посвященная боспорянином Демархом Афродите Урании в IV в. до н. э. (КБН. 1111), а также расписные вазы с фигурами Афродиты, Гермеса и Эрота, которого, как и Приапа, иногда называли их сыном (Cic. De nat. Deor. 23, 59-60). К перечисленным изображениям следует добавить фигуры этих богов, вырезанные на инталиях, и терракотовые статуэтки; все они указывают на то, что во время местных праздников Афродиты вспоминали ее мифических сыновей Приапа и особенно часто Эрота, ставшего в эллинистический период постоянным спутником богини.

Главные праздники Афродиты на Боспоре посвящались богине с эпиклезой Урания. Они проходили в нескольких боспорских городах, а самые многолюдные, собиравшие участников из разных частей государства, справляли в главном ее святилище на азиатской части Боспора. В ряде боспорских надписей Афродита Урания имеет определение «владычица Апатура» (КБН. 31, 35, 75, 971, 1111); так называлось место на Таманском полуострове, где находилось ее святилище. Подобными сакральными наименованиями обладали широко почитавшиеся в Ольвии Ахилл, властитель острова Левки (Pind. Nem. IV, 49; IPE I2. 326, 672), и Мать богов, владычица Гилеи. Возможно, милетские колонисты, отправляясь к северным берегам Понта, призвали Афродиту Уранию в свои помощницы и на новой родине продолжали поклоняться ей как покровительнице мореплавания.

Святилище Афродиты Апатуры на азиатской стороне Боспора упоминается в сочинениях нескольких античных авторов (Strab. XII, 2, 10; Plin. NH. VI, 18; Ptol. V, 8, 2; Steph. Byz. s. v. ’Απατούριον). Сведения в словаре Стефана Византийского, по его собственным словам, почерпнуты из «Землеописания» Гекатея Милетского и поэтому относятся к рубежу VI-V вв. до н. э. Гекатей писал о заливе Апатур; он получил свое наименование от находившегося около него святилища и был одной из бухт современного Таманского залива, называвшегося в древности Корокондамским озером. К настоящему времени бухта и остатки святилища, по-видимому, исчезли вследствие интенсивного процесса абразии берегов. Исходя из разноречивых данных античных источников, современные исследователи локализуют святилище в окрестностях Фанагории или Гермонассы.

В классический и в эллинистический периоды праздники Афродиты Урании, владычицы Апатура, справляли во многих городах Боспора; достоверно известно о филиалах главного святилища в Пантикапее и в Фанагории, где стоял храм богини (Strab. XI, 2, 10; С 495). В фанагорийском святилище находился храм Афродиты и посвященные ей статуи (КБН. 971, 972). Пантикапейские почитатели Афродиты объединялись в религиозные союзы-фиасы, в функции которых входило и устройство праздников.

Из надписи II в. до н. э. можно узнать, что один такой союз возглавлял синагог Феокрит, сын Деметрия, в фиас входили Паппий, Стратон, Каллистрат и другие, чьи имена плохо сохранились или вовсе утрачены, и поэтому невозможно установить количество его членов (КБН. 75). Они посвятили Афродите Урании Апатуре стелу с рельефным изображением богини на фронтоне, венчающем памятник (). Вероятно, рельеф повторяет скульптурное украшение фронтона какого-то боспорского храма Афродиты. Эта стела, наверное, наряду с другими подобными украшала пантикапейское святилище, где проходили праздники Афродиты. В начале надписи сказано, что члены фиаса сделали свое посвящение за царя Перисада, его мать царицу Камасарию и ее мужа Аргота. По предположению В. П. Яйленко, фиас, появившийся на Боспоре еще в конце IV в. до н. э., поддерживал культ правящего монарха, а ритуалы и празднества этого культа находились под эгидой пантикапейского храма Афродиты Урании Апатуры.

Археологические материалы из боспорского города Кепы на Таманском полуострове показывают, что там со времени возникновения города вплоть до I в. до н. э. культ Афродиты был ведущим, и соответственно праздники богини были главными городскими торжествами. Здесь археологи нашли одно из лучших в Северном Причерноморье мраморных изваяний Афродиты () и фрагмент находившегося в святилище сосуда с именем жреца богини Мольпагора. В конце VI в. до н. э. по его вине разбился килик, посвященный Афродите, и тогда он принес взамен два килика, о чем написал на ножке одного из них. Наверное, из этого сосуда Мольпагор совершал возлияния на празднике богини, во время которого как жрец играл ведущую роль.

В эпоху эллинизма мужчины из царского рода, как уже говорилось выше, играли ведущую роль на праздниках Аполлона, а женщины, связанные узами родства с правящей боспорской династией, становились жрицами Афродиты и исполняли различные ритуалы на ее праздниках. Одно из свидетельств об этом содержится в посвящении Афродите на мраморной базе статуи из Кеп. В. П. Яйленко наиболее удачно восстановил частично утраченную там надпись: «(такая-то, дочь такого-то) исполнявшая обязанности жрицы, жена Спартока, посвятила при архонте Перисаде, сыне Левкона, Афродите». Здесь имеются в виду Перисад I и его внук Спарток IV, правивший в начале III до н. э.; сама же надпись сделана в последние годы царствования Перисада, умершего в 310 г. до н. э.

Другая жрица Афродиты из царского рода участвовала в праздниках богини в Нимфее. Она упомянута в граффито, начертанном на стенах местного святилища богини. Большой культовый архитектурный ансамбль на трех террасах склона возвели в первой половине III до н. э. с расчетом, чтобы святилище было видно из нимфейской гавани и с кораблей, приближающихся с моря. Здесь Афродиту почитали как покровительницу мореплавания, поэтому ее поклонники рисовали на стенах святилища разнообразные суда, писали просьбы о счастливом плавании и отмечали даты выхода кораблей в море. На праздники Афродиты несли фиалки, а вино для жертвоприношений доставляли не только местные жители, но и приезжие.

В центральном святилище боспорского города Китея Афродиту тоже чтили в ее морской ипостаси; поэтому ей приносили в дар раковины, устрицы, мидии и убивали во время жертвоприношений морских чаек. А в Пантикапее на праздниках бога морей Посейдона вспоминали также Афродиту в ее морской ипостаси (КБН. 30).

Поклонники Афродиты носили перстни с ее изображением; их обязательно надевали при торжественных нарядах, в которых шли на праздники богини. Несколько подобных перстней с резными инталиями обнаружены в боспорских некрополях. Серебряный перстень IV в. до н. э. с изображением Афродиты вместе двумя эротами, найденный в женском погребении, а также ряд посвятительных граффити IV—II вв. до н. э. указывают, что в Херсонесе также проводили праздники этой богини. Возможно, в эллинистический период херсонеситы построили храм Афродиты, но определенное свидетельство о таком храме сохранилось лишь для римского времени (IPE I2. 440).

В конце II—I в. до н. э. праздники Афродиты на Боспоре становились все менее значимыми; на какое-то время их вообще перестали справлять даже в Апатуре, ставшим, по словам Плиния (NH. IV, 18), почти заброшенным, а в Кепах святилище богини лежало в руинах. Вероятно, исчезновению этих праздников способствовала деятельность Митридата Эвпатора, который ввел на Боспоре новый календарь и тем самым изменил всю систему главных местных праздников, сделав ее аналогичной существовавшей в Понте и Вифинии. Ближайшие преемники Митридата на Боспоре также были родом из Понта и продолжали поддерживать новую систему праздников. Положение изменилось в I в. н. э.; тогда святилище Апатур возродилось и просуществовало до конца античности, а прежние праздники Афродиты вновь появились и в других боспорских городах, о чем свидетельствует надпись из Гермонассы о восстановлении портиков святилища Афродиты Апатуриады (КБН. 1045).

Эпиклеза Афродиты Апатура встречается не только в боспорских надписях, но и в посвятительных граффити Борисфена и Ольвии, что указывает на существование в милетских колониях Северного Причерноморья праздника Апатурий. Его отмечали афиняне и почти все ионийцы; Геродот (I, 147) писал, что из ионийцев лишь жители Эфеса и Колофона не празднуют Апатурии. В милетском календаре месяц Апатурион приходился на октябрь – ноябрь, поэтому праздник с соответствующим названием в Северном Причерноморье справляли осенью, ведь здешние милетские колонии пользовались календарем метрополии.

Название праздника Апатурии первоначально, по-видимому, означало «совместный общий праздник отцов фратрии». Можно с большой долей вероятности предположить, что принятое у ионийцев деление общества на родовые филы, внутри которых выделялось несколько фратрий (братств), существовало также в полисах Северного Причерноморья по крайней мере в начальный период их жизни. Сохранились сведения о филах в некоторых милетских колониях; например, в Истрии названия фил совпадали с милетскими. Все члены фратрии полагали, что они происходят от одного предка. В классический период фратрии стали утрачивать свое политическое значение, но сохраняли роль организации граждан по родственному и религиозному принципу. Некоторые праздники, в том числе Апатурии, каждая фратрия отмечала по отдельности, а на многие государственные торжества фратрии или целые филы выделяли своих представителей на праздничные агоны; чаще всего состязались хоры, составленные из детей и взрослых граждан, принадлежавших к разным филам.

Проведение Апатурий давало повод для ежегодных встреч всех членов фратрии, которые могли жить в разных частях государства. О том, как проходил праздник, известно в основном по его описаниям в Афинах. Там Апатурии справляли осенью в месяце Пианепсионе в течение трех дней. Сначала члены фратрии собирались на совместную праздничную трапезу, а на другой день совершали жертвоприношения. Последний день посвящался детям и подросткам, отцы представляли фратрии детей, родившихся в законном браке после предыдущих Апатурий, и каждый совершал жертвоприношение по определенным для данной фратрии правилам. В таких случаях обычно приносили в жертву овцу или козу, а затем вносили имя ребенка в особые списки; они служили основанием для официального принятия мальчика в равноправные члены братства после совершеннолетия, когда его вновь представляли фратрии и совершали традиционное жертвоприношение. Если кто-нибудь оспаривал законность происхождения ребенка и протестовал против его членства в фратрии, то этот человек отводил от алтаря жертвенное животное, и путем голосования решалось, можно ли внести данного ребенка в список.

Третий день афинских Апатурий включал также состязание мальчиков, читавших наизусть стихи разных поэтов, за что лучшие декламаторы получали награды (Plat. Tim. 21 b). Еще один обряд этого дня состоял в том, что подростки определенного возраста переходили из положения детей в разряд юношей эфебов, обязанных служить в ополчении родины. Они подносили Гераклу большой сосуд с вином и посвящали отрезанный локон своих волос (символ выхода из детства) тому божеству, которому посвящались Апатурии. В разных греческих полисах это были Зевс, Афина, Дионис, а в Северном Причерноморье – Афродита.

В Элладе, а также на Боспоре греки считали, что наименование праздника происходит от слова обман – (απάτη, и объясняли его происхождение различными рассказами о неких хитростях-обманах, давших повод для названия Апатурий. Таков был, например, миф об обмане, принесшем победу будущему афинскому царю Меланфу в поединке с беотийцем Ксанфом, в память о чем будто-бы справлялись афинские Апатурии. Краткое изложение сюжета боспорского храмового мифа включено в «Географию» Страбона (XI, 2, 10): «Когда на Афродиту здесь напали гиганты, она позвала на помощь Геракла и спрятала его в какой-то пещере; затем, принимая гигантов поодиночке, она отдавала своих врагов Гераклу, чтобы он коварно с обманом убил их». Вероятно, на праздниках боспоряне исполняли написанные на этот сюжет гимны и, может быть, даже разыгрывали драматические сцены, как на других греческих празднествах.

Боспорский миф является вариантом широко известного предания о борьбе богов и гигантов. Его содержание неоднократно анализировалось в научной литературе; наиболее убедительной представляется интерпретация, предложенная Г. А. Кошеленко: исследователь связал местный рассказ с основными концепциями греческого мировоззрения и выделил в нем специфические локальные черты.

Миф о борьбе богов и гигантов, закончившийся гибелью последних, рассказывали во всей греческой ойкумене. Судя по изображениям на привозных аттических чернофигурных вазах, этот миф в классическом варианте (Apollod. Bibl. I, 6 , 1-2) издавна знали в городах Северного Причерноморья. Однако, его локальная боспорская ветвь сильно отличается от основной версии, так как противниками гигантов выступает не группа богов во главе с Зевсом и Афиной, а только одна Афродита.

Она не играла заметной роли в прочих более широко распространенных вариантах; из сохранившихся литературных источников нельзя даже понять, с каким из гигантов сражалась Афродита, а в сцене гигантомахии на рельефах Парфенона богиня занимает скромное место.

Для расправы с гигантами богам оказалась необходимой помощь Геракла. Он участвует и в боспорском мифе, но победа достается ему не в жестокой битве, многократно изображенной античными художниками, а в результате обманных действий Афродиты. Как считали боспоряне, хитрая уловка богини дала повод для ее эпиклезы Апатура, понимавшейся по похожему звучанию слова в значении «обманчивая».

В процессе колонизации у греков появлялись мифы о том, что на освоенных ими землях некогда жили или совершали подвиги эллинские боги или герои. Таким образом оправдывалось право эллинов на владение новыми территориями. Среди главных персонажей подобных мифов часто присутствовал Геракл, ставший своеобразным символом колонизации, борцом с варварами и героем, обозначившим границы расселения греков по всему миру. Из северопричерноморских мифов такого рода лучше всего известно записанное Геродотом (IV, 8-10) предание о происхождении скифов от брака Геракла со змееногой богиней.

К числу подобных мифов относится и боспорский рассказ об Афродите и Геракле. Здесь в роли местного хтонического начала выступают гиганты, а уничтожившие их богиня и герой утверждают право эллинов на земли у Боспора Киммерийского. По мнению Г. А. Кошеленко, в мифе также отразились институты того ионийского общества, из которого вышли боспоряне: организация граждан по фратриям и древние ритуалы перехода из одной возрастной группы в другую.

Многочисленные изображения Афродиты, найденные в Северном Причерноморье, показывают, какой эту богиню представляли местные греки. В VI-V в. до н. э. ее всегда изображали одетой в длинный хитон и гиматий; она либо стоит, либо сидит на троне, иногда летит на лебеде. В Нижнем Побужье и на Боспоре найдено немало привозных архаических статуэток Афродиты с голубем, служившие приношениями богине. Чаще всего это фигурные лекифы, использовавшиеся во время праздничных ритуалов: на голове статуэтки находится горлышко, в которое наливали благовония. На лице Афродиты играет так называемая архаическая улыбка, длинные волосы локонами вьются вдоль шеи и спины; одна рука опущена, а другая придерживает на груди голубя – символ неба и эпиклезы богини Урания. Редкий образец статуэтки Афродиты Урании IV в. до н. э. найден в Китее: голову богини венчает калаф с надетой на него диадемой, к этому сложному головному убору прикреплены крылья большой птицы, наверное, лебедя.

В традиционном виде Афродита Урания Апатура продолжала существовать в воображении боспорян и в эллинистический период, когда в Элладе иконографический образ богини претерпел значительные изменения. Афродита Урания, летящая на лебеде, представлена на круглой золотой подвеске конца IV – начала III в. до н. э., найденной при раскопках дома на Елисаветовском городище на Нижнем Дону. Судя по низкому качеству оттиска рельефа, он исполнен с помощью многократно использовавшейся формы, так что перед нами предмет массового производства. Афродита представлена сидящей боком на лебеде с распростертыми крыльями; она одета в хитон и развевающийся во время полета плащ, который придерживает одной рукой. Медальон имеет петельку для подвешивания, поэтому его могли либо носить в качестве украшения, либо подарить в святилище и повесить на стенку рядом с другими дарами.

Тот же сюжет украшает верхнюю часть упомянутой выше стелы II в. до н. э., посвященной богине членами ее фиаса в Пантикапее: Афродита сидит на летящем лебеде, держа в руке скипетр, справа находится небольшая фигурка Эрота, а по бокам две Ники (). Вероятно, это одно из многих вольных повторений скульптуры, исполненной в мастерской Фидия.

С конца V в. до н. э. и особенно в период эллинизма Афродита во всей греческой ойкумене стала в первую очередь олицетворять богиню любви и красоты. Знаменитые скульпторы и живописцы начали ее изображать сначала полуобнаженной, затем и совершенно нагой. Особенно прославилась мраморная статуя Праксителя, стоявшая в храме на острове Книде. Плиний (NH. XXXVI, 20), назвавший ее лучшей скульптурой в мире, писал, что многие отправлялись на Книд только для того, чтобы увидеть это гениальное произведение. Глядя на статую, все понимали, почему в знаменитом мифе о суде Париса Афродита победила Афину и Геру. Философ Платон под впечатлением от творения Праксителя написал две эпиграммы:

Не меньшей славой пользовалась картина Апеллеса, нарисовавшего Афродиту Анадиомену (выходящую из моря). Леонид Тарентский (III в. до н. э.) так описал эту картину:

Вдохновленный картиной Апеллеса, скульптор Полихарм сделал статую Афродиты Анадиомены. Как и произведение Праксителя, она в разнообразных вольных копиях воспроизводилась в течение нескольких столетий. Особенно часто эти изваяния повторяли в мелких статуэтках и рельефах, широко распространенных почти во всех греческих государствах, в том числе и в Северном Причерноморье. Среди них круглый терракотовый медальон из Китея иллюстрирует слова Леонида Тарентского о том, что Апеллес нарисовал богиню в момент, когда она, выйдя из моря, выжимала мокрые волосы.

Традиционный образ Афродиты Анадиомены представлен на импортной терракотовой статуэтке из пантикапейского некрополя. В Ольвии и на Боспоре найдены различные варианты Анадиомены, достаточно далеко отступившие от оригинала и изображающие ее на фоне покрывала или раковины. Многочисленные статуэтки Афродиты с дельфином (символом моря) у ног также относят к типу Анадиомены. Обнаженная богиня обычно имеет разнообразные украшения: серьги, ожерелья, ленты, скрепленные на груди круглым медальоном, браслеты на руках, а иногда и на ногах.

Изменения в образе Афродиты не могли не отразиться на характере ее культа и праздников в ее честь. Наверное, богиню с эпиклезой Γλυκεία (сладкая, милая или приветливая) прославляли как олицетворение любви и красоты на ее ольвийском празднике, во время которого совершались жертвоприношения на посвященном ей алтаре (НО. 69). При этом ольвиополиты продолжали справлять праздники Афродиты как покровительницы мореплавания (НО. 68; IPE I2. 168), имевшей эпиклезы Πόντια (морская) и Ευπλοια (обеспечивающая счастливое плавание). В III в. до н. э. ольвийский жрец Афродиты Понтии Агрот поставил мраморный алтарь и украсил святилище посвященным богине золотым венком (НО. 68).

Итак, праздники Афродиты проходили во всех греческих государствах Северного Причерноморья, но особо важную роль они приобрели на Боспоре. Там женщины из царского рода становились жрицами богини, а культ боспорских царей осуществлялся под ее эгидой. Афродита Урания Апатура была патронессой широко распространенного у ионийцев праздника Апатурий, справлявшегося в Ольвии и на Боспоре, начиная с архаического периода. Лапидарные надписи и граффити указывают на то, что на многих праздниках Афродиту прославляли как покровительницу мореплавания. Терракоты, фрагменты каменных скульптур и изображения на ювелирных украшениях свидетельствуют, что в Северном Причерноморье, как и во всем греческом мире, Афродиту считали богиней любви и красоты. Это, наверное, особенно в эллинистический период, отражалось и на характере ее празднеств, приобретавших новые черты по сравнению с теми, которые принесли колонисты из метрополии.