Позже, много позже, по рассказам некоторых участников тех событий, мне удалось воссоздать всю картину того дня...
Чурбанову, не осталось ничего другого, как подхватить меня под мышки. К нему на помощь устремились референты и адъютанты, но, как льдины ледоколом, были выдавлены в стороны могучим корпусом Лёхи.
Так и тащили меня к судейским столам заместитель министра МВД СССР, генерал-лейтенант милиции, любимый зять Генерального секретаря ЦК КПСС, товарищ Юрий Михайлович Чурбанов и условно осужденный, водитель 'Скорой помощи', 'мой большой брат', гражданин Коростылев Алексей Геннадьевич, в окружении возбуждённо галдящей и пытающейся помочь толпы высокопоставленных лиц.
Когда они водрузили мою безвольную тушку на столы, то возникла небольшая заминка, никто не знал, что делать дальше. Рядом возник 'хозяин Ленинграда' Романов, несколько запоздавший к перетаскиванию тяжестей. Сохраняя видимое спокойствие, ветерана войны кровью удивить невозможно, он задрал мою футболку...
Дома, когда я мастерил повязку, то сделал это с немалым запасом прочности. Квадрат бинта во весь бок, густо засыпанный стрептоцидом, я плотно заклеил, ровными лентами, которые отрезал от катушки лейкопластыря.
Теперь же это произведение моего творчества представляло из себя жуткое зрелище: ленты разошлись и начали отклеиваться, из образовавшихся разрывов текла кровь, также она же обильно проступила и по всему периметру повязки.
- Ничего себе! - интеллигентно выдохнул глава 'города трех революций'.
- Во, бля! - куда более экспрессивно выразился всесильный замминистра.
- Врачей сюда! - это они уже исполнили хором...
... Уже через 10 минут, под завывание сирен милицейского сопровождения, черный микроавтобус с наглухо затемненными стеклами, битком набитый реанимационной аппаратурой, мчал меня, в сопровождении опытных врачей, в номенклатурную 'свердловку' - 31 городскую клиническую больницу им. Я.М.Свердлова. Свою персональную 'реанимационную Скорую' отдали Романов с Чурбановым.
Еще через 20 минут, я лежал на операционном столе...
А в это время, в кабинете начальника спорткомплекса 'Динамо', выставив из него самого хозяина, генерал-лейтенант Чурбанов, в испачканном моей кровью мундире, член Политбюро ЦК КПСС Романов, еще трое милицейских генералов, а так же, затесавшиеся в такую компанию, волей начальника ГУВД Леноблгорисполкомов генерала Кокушкина, Ретлуев с Лехой, с крайне заинтересованными лицами, слушали мою писанину, вытащенную из моей же куртки в раздевалке. С непроницаемым видом ее зачитывал прокурор Ленинграда Соловьев.
"В милицию г.Ленинграда
от ученика 7а класса 81 средней школы
Селезнева Виктора Станиславовича, 1964 г.р.
прописанного: г.Ленинград, пер.Трубецкого д.5, кв.69
Явка с повинной
Я, Селезнев Виктор, 14.05.78, в воскресенье поехал в магазин "Спортивные товары", около станции метро "Василиостровская". Там я хотел купить небольшой турник, для подтягиваний дома, т.к. занимаюсь спортом.
Деньги я на турник сэкономил из тех, которые мне дает в школу мама. В магазине я купил турник, сумку "Динамо" и альпинистский карабин, которым потом прикрепил перекладину к сумке - видел, что так делал один мужчина на улице.
Потом я поехал в Музей железной дороги на станции метро Технологический институт, там есть макет железной дороги, и я хочу сделать дома похожий.
Пока я шел в музей по проспекту Москвиной, я зашел в один из дворов, где, оставаясь незамеченным, увидел мужчину в сером костюме и очках. Он привлек мое внимание тем, что достал из портфеля красное удостоверение, открыл, почитал, засмеялся, затем поцеловал его и засунул в верхний наружный карман пиджака.
Мне все это показалось странным и подозрительным. Я знаю, что бывают преступники, которые выдают себя за милиционеров и подумал, что этот мужчина на милиционера не похож, но не стал звонить в '02', потому что сомневался.
Я решил за ним последить и, через некоторое время, увидел, что он входит в подъезд дома номер 8, по 8-ой Красноармейской улице. Я сначала некоторое время его ждал, но он не выходил. Тогда я решил тоже войти в этот подъезд.
Я пошел пешком по лестнице и на одном из этажей услышал, как этот мужчина разговаривает с какой-то девочкой и о чем-то ее спрашивает, а также говорит ей, что он сотрудник милиции.
Затем мужчина попросил у девочки разрешение позвонить по ее домашнему телефону в милицию, и она пустила его в квартиру. Я не знал, что делать и стал подслушивать под дверью квартиры.
Когда я услышал крики девочки, то посчитал, что ей нужна помощь и ударил ногой по двери, я так поступил, только потому, что хотел спасти девочку от преступника.
Дверь открылась, и я увидел, что мужчина в костюме схватил девочку и приставил нож к ее горлу.
Мужчина оглянулся, отпустил девочку - она упала, и пошел с ножом ко мне. Я окончательно понял, что это точно никакой не милиционер и испугался, что он меня убьет. Я попытался защититься турником, но мужчина его у меня выхватил и ударил меня ножом в левый бок. Было очень больно.
Я стал от него отбиваться, у меня в руке был карабин, и я ударил им мужчину снизу в голову, т.к. он меня держал и пытался повалить на пол. Мужчина упал без сознания, но дышал. Девочка тоже лежала на полу, но у нее крови не было. Я позвонил из квартиры по телефону в милицию и ушел.
Я не знаю почему так сделал. Я даже не очень помню, как добрался домой. Дома я перевязал рану, а окровавленную одежду спрятал в мусорное ведро, чтобы не пугать маму. Потом я лег спать, потому что совсем не было сил и плохо себя чувствовал. А сегодня утром понял, что вчера поступил не правильно и решил пойти в милицию и все рассказать.
А эту "явку с повинной" я пишу, потому что знаю, что это учитывается, как смягчающее вину обстоятельство. Я знаю, что я поступил неправильно и сбегать от милиции было нельзя.
Прошу меня не наказывать очень строго.
Виктор Селезнев"
Прокурор закончил читать, аккуратно отложил бумагу в сторону и стал протирать снятые с носа очки, белоснежным носовым платком. Все молчали.
Первым нарушил молчание Романов и осторожно спросил:
- Что думаете об этом, Сергей Ефимович?
Городской прокурор Соловьев, известный в профессиональных кругах своим легендарно крутым и независимым нравом, позволявшим ему неоднократно игнорировать настоятельные указания и даже просьбы таких людей, как министра МВД Щелокова и самого Романова, закончил протирать очки и снова водрузил их на нос:
- Сейчас давать какую-либо оценку преждевременно. Надо проверять объективные обстоятельства дела. Но, если все было так, как изложено, то по делу он может проходить только в качестве свидетеля или потерпевшего.
Прокурор снова снял очки и оглядел оживившихся присутствующих.
- Думаю, что все правильно повторить он сможет, язык у парня подвешен хорошо, на боксе это все слышали, - Соловьев усмехнулся и увидел ответные усмешки, а затем продолжил - все равно, чтобы что-то узнать, сверх прочитанного, надо разговаривать с ним, а допрашивать несовершеннолетнего мы можем только в присутствии его родителей - городской прокурор замолчал и многозначительно уставился на начальника ГУВД.
Генерал Кокушкин ответил сначала непонимающим взглядом, но, все же, быстро распознал подсказку:
- Так зачем нам его допрашивать? Подозреваемым он точно не будет, преступник в ИВС и дает признательные показания. Очень интересные, между прочим, показания - генерал нахмурился, вопреки своим словам об "интересном" - признательные показания им уже даны по тридцати двум эпизодам изнасилований, в разных областях и республиках, куда тот ездил как водитель-дальнобойщик, за последние шесть лет - присутствующие обменялись взглядами и помрачнели - в ходе обыска, в квартире преступника были изъяты некоторые вещи потерпевших. Только по Ленинграду добавилось еще два эпизода, о которых не заявляли. Сейчас выясняем причины, - рассказывал это Кокушкин, в основном для Чурбанова и Романова, городской прокурор и так все знал, его первый зам вел допросы лично.
- И что вы предлагаете, Владимир Иванович? - поторопил Соловьев замолчавшего было начальника милиции.
- Так что в официальном допросе пока нет острой необходимости, - спохватился Кокушкин - тем более, что он ранен и в больнице, предварительно можно просто поговорить.
- Капитан, - открыл рот молчавший, до этого, Чурбанов - да, сиди ты - махнул он рукой на вскочившего было Ретлуева - как ты не в курсе таких событий оказался, он ведь твой воспитанник? Или знал?
- Никак нет, товарищ заместитель министра, не знал, я его, вообще, не видел два дня. Сам, как с горы скатился, от такого поворота - Ретлуев развернулся к Лехе, все тоже уставились на парня.
- Мне тоже ни слова, - Леха поспешно замотал головой - сидел сегодня утром в машине, какой-то тихий, но даже не морщился, я думал перед боем переживает, с этим жуликом. Так я ему и сказал, что боя не будет, чтобы нервы зря не жег.
- Почему боя не будет? - удивленно спросил Романов, явно опередив, этим вопросом, аналогичные вопросы всех остальных.
Леха виновато посмотрел на Ретлуева и потупился.
Ретлуев, все-таки, встал и начал, со злым лицим, говорить более официально:
- Товарищ заместитель министра, разрешите доложить. Тренер Гогуа - Ждановский район, выставил среди 14-летних подростков спортсмена Мисюнаса, а тому 16 лет. У меня имеется официальный справка из МВД Латвиийской ССР, подтверждающая возраст Мисюнаса. Это - сегодняшний соперник Виктора.
Присутствующие задвигались и начали недовольно переговариваться между собой. Городской прокурор нехорошо улыбнулся и скучным голосом задал вопрос:
- Почему же тогда этот бой состоялся, а Мисюнаса не сняли?
- Генерал-майор Ананидзе настоял на бое, хотя был проинформирован мною обо всех фактах. Против боя так же возражал начальник Управления физической подготовки личного состава полковник Орлов, но генерал Ананидзе распорядился вызвать мальчишку, обвинил его в трусости и спровоцировал согласие на поединок.
- Вот сссука, - растерянно ругнулся Чурбанов, под скрестившимися на нем взглядами, и тут же накинулся на Ретлуева:
- А ты куда смотрел, капитан? Надо было объяснить парню, чем это все может закончится и пусть отказался бы, какая тут трусость?.. разница в два года!
- А я пытался, товарищ генерал-лейтенант, и до боя, и во время... но он меня чуть... ну... не послушал (присутствующие явно заметили заминку). Наш клуб в последние два года в турнире участие в этом возрасте не принимал, просто не кого было выставлять. То багаж боксерский на нуле, то родители против соревнований, опять же конец учебного года. Виктора я выставил, поскольку у него есть природные данные и сильный удар, но на момент принятия решения, он на тренировку пришел всего третий раз в жизни - от волнения кавказский акцент Ретлуева звучал резче обычного.
Мужчины, сидевшие вокруг стола стали удивленно переглядываться, даже невозмутимый прокурор вздернул бровь. Каждый из присутствующих имел некоторое представление о спорте и драках, и тем удивительнее было слышать слова милицейского капитана.
Леха утвердительно закивал головой, подтверждая изложенное Ретлуевым.
Капитан, уже солидно взопревший, от несвойственных ему длинных речей и столь высокопоставленного внимания, продолжил:
- Всего он тренируется два месяца, и я был уверен, что, как всегда, никого сильного в этом возрасте не будет, и Виктор без проблем возьмет первое место. Самого его пришлось уговаривать. Чемпионом он быть не хочет, боксом решил заниматься для себя. А о том, что пишет стихи и песни он, вообще, никогда мне не рассказывал.
- Мне говорил - вякнул Леха.
Присутствующие перенесли свое внимание на него.
- И как, - с интересом спросил Чурбанов - что-нибудь стоящее?
- Он мне военный марш напевал, просто отлично! Слова, музыка - хоть на Красной площади во время парада включай! - Леха, в подтверждение своих слов, аж руками стал махать в возбуждении.
- То есть Сенчина должна была марш петь? - с улыбкой поинтересовался Романов.
Все засмеялись, певица недавно исполнила 'Золушку' и была крайне популярна, ее легкий и воздушный образ совсем не вязался с военными маршами. Обстановка в кабинете разрядилась...
Леха смутился, но продолжил:
- Нет, зачем ей марш, он, прям, как для ансамбля Александрова создан! Просто Витя мне только его спел, а говорил, что у него еще есть песни, вот из тех... наверное... А марш отличный был! Правда!
- Я это к тому, что он непростой парнишка - закончил Ретлуев.
- Ну, не делайте из мальчишки монстра, - с недовольством в голосе, произнес Романов - с подростками надо просто уметь находить общий язык. И это вам не "контингент", а ребенок, начавший осознавать, что он личность.
Романов встал со стула и прошелся вдоль стола, присутствующие провожали его перемещения взглядами.
- У меня у самого племяннице 15 лет, так родители плачутся "совсем дикой стала" - передразнил он неведомых родителей - а у меня с ней никаких проблем нет. Просто, если она чего-то не делает или не хочет делать, прежде, чем давить на нее, спроси почему она не хочет? Надо разговаривать с ними, как со взрослыми, а не видеть перед собой только ребенка, которому ты привык указывать.
Поняв, что увлекся, Романов остановился.
- Я сам с ним поговорю, - неожиданно сказал Чурбанов.
Все удивленно уставились на замминистра.
- Григорий Васильевич, - обратился тот к Романову - присоединишься?!
- Я? - удивился Романов.
- А чего такого? На бое он нас видел, тебя точно знает и молчать не должен, особенно при твоем-то опыте общения с племянницей! - со смехом закончил Чурбанов.
Романов тоже засмеялся, все заулыбались.
- Пусть парень все спокойно расскажет, не каждый день у нас в государстве, школьники серийных преступников обезвреживают. Да и понравился он мне, забавный парень, - подытожил Чурбанов.
Романов согласно кивнул.
- Если надумаете с ним общаться, то не надо тянуть - неожиданно заявил прокурор - скоро придется информировать родителей.
- Э, нет - тут же отреагировал Первый секретарь обкома, вы Сергей Ефимович тогда поедете с нами, вопросы правильные задавать будете.
- Не возражаю, - пожал плечами прокурор...