Я лежал на пастбище и смотрел в небо, Облака проплывали, наполнялись водою, А когда пролились через край – зарядил дождик, Я хотел убежать тихонько, чтобы он не заметил. Я бежал, но дождь побежал следом, Он меня намочил с головы до пяток, Я уже не вернусь туда, где жил когда-то, Буду шляться, как дождь, по чужим просторам.

И правда, никто его потом никогда больше не видел в нашей деревне.

Мы ведь сами никогда не выходим из нашей деревни.

Зимой всегда выпадает очень много снега, чтобы мы могли рисовать на нем углем.

Черные глаза на белом лице снежной бабы, черные пальцы веток в белых пушистых перчатках. Черные птицы, распластав крылья, грузными бабочками садятся на лбы сугробов. И со лба эту мету, эту черную мысль не сбросить. Даже если кто-то порвет черный креп ее пишущих перьев, все равно только Питер Брейгель Старший может освободить нас, смешных человечков, от нашего места в вертлявой черной цепочке, где, держась друг за друга, мы обходим нашу деревню.