Хутор под защитой смерти.

— Ты сам-то как считаешь? Пора становиться взрослым или еще погодишь маленько?

Они сидели на большом шершавом камне у самой воды. Яркое весеннее солнце нагрело серые бока валуна, сидеть было приятно, думать не хотелось.

Маленькое озерцо — капля чистой воды в море хвойного леса — лениво шевелилось внизу, едва не касаясь подошв.

На том берегу под прикрытием могучих вековых сосен темнели творения рук человеческих — несколько бревенчатых домиков. Раньше тут, скорее всего, был охотничий кордон, егеря отдыхали, лесничие…

А потом была Авария.

Неизвестно, сколько эти дома простояли брошенными, но однажды в них робко постучались несколько семей беженцев, сорванных с обжитых мест невидимым ветром радиации. Никто не вышел им навстречу, не поздоровался, впрочем, и не обругал. Тогда беженцы осмотрелись, и стали здесь жить…

Без толку сейчас спрашивать, почему они не ушли вместе с остальными в безопасные районы страны. Те, кто решил остаться, и сами вряд ли вспомнят причину. Да и выжили из них единицы.

Место оказалось на удивление тихим и безопасным. Вокруг сплошной стеной стоял древний бор. Он-то и защитил озерко от радиации, принял весь удар на себя.

Радиация пришла в виде облака пыли, поднятого в воздух взрывом реактора атомной электростанции. Пыль оседала на ветвях и траве, насыщая опушку бора смертью. А ночью неожиданно хлынул сильнейший ливень, смывший пыль с ветвей. И деревья остались жить.

Через полгода сюда заехала научная экспедиция, замерила фон радиоактивного излучения на опушке, подивилась запредельным цифрам, опасливо покосилась в глубину леса — если здесь столько, сколько же тогда там?! — и уехала поскорее.

Так и спало маленькое озеро, спрятанное от жадных людских глаз плотной стеной жизни из вековых деревьев, да защищенное от непрошеных гостей кольцом смерти из впитавшейся в почву радиоактивной пыли.

Зверье, чуявшее смерть, сюда старалось без нужды не заглядывать, лихой человек умирал от излучения, не успев пересечь опушку. А добрые люди и вовсе куда-то подевались…

С другой стороны, подальше от АЭС, начиналась топкая низина, постепенно опускавшаяся к большой реке. Там тоже никто не бродил — с одной стороны и трясина, и радиация опять же, с другой — ни дичи толковой, ни рыбалки, ни аномалий с артефактами.

На маленьком хуторке волей случая оказались три семьи — две полных, с бабками, дедками, да малыми детками, да еще одна неполная — он и она: муж — не муж, жена — не жена…

Впрочем, никто паспорта не глядел. А через пару лет о них никто уже и не вспоминал. Семьи освоились, обжились, поругались, помирились и стали жить общим хозяйством. Старики на подхвате, женщины на хозяйстве, мужчины…, ну, тут кто как смог. Кто охотой промышлял, кто рыбалкой. Нашли безопасные тропы через смертельное кольцо, стали в дальние концы путешествовать — одними грибами три семьи не прокормить, соль нужна, спички, прочие мелочи.

Постепенно наладилась лесная жизнь у бывших трактористов, энергетиков и бухгалтеров. Так наладилась, что и новые дети стали появляться.

А потом был Выброс.

Жуткие вещи о Зоне после Выброса рассказывали домочадцам возвращавшиеся из отлучек мужчины. Ходили они теперь только с оружием, которое от раза к разу менялось на более мощное. И в рассказах картины брошенных земель все чаще уступали место образам новых животных-мутантов и совсем уж страшных монстров.

А несколько лет назад на хутор пробрался кровосос.

Успела эта нечисть убить лишь деда Нила да тетку Оксану. Тут его и зарубили топорами случайно вернувшиеся этим вечером двое мужчин.

Отдышавшись, они силой собрали всех домочадцев, попрятавшихся по чердакам и сараям. Собрали, и, указывая на мертвое страшилище, сказали сурово:

— Смотрите и запоминайте. В следующий раз нас здесь может не быть. Сами будете защищаться. Вот куда этого гада лучше всего бить…

Все дальше в Зону стали уходить мужчины. Все реже возвращались они обратно на хутор. Некоторые совсем перестали возвращаться, и узнать, что с ними, не было никакой возможности.

А полтора года назад в крайний дом постучался первый чужой человек, сумевший одолеть кольцо смерти. От него жители хутора узнали, что в Зоне идет война между кланами, услыхали слова «сталкер», «монолит» и много других.

Первый чужой человек скоро ушел, но так и остался для жителей хутора первым и единственным. Лишь чужим быть перестал. Иногда он возвращался с новостями. От него и стало известно, что в Зоне живут еще такие же, как они. Немного, но есть. И даже передавал от них приветы.

Звали человека отец Пимен. Сам себя он называл божьим странником, пытающимся в меру своих скромных человеческих возможностей помочь Богу исправить досадную оплошность с возникновением Зоны.

А сейчас он сидел на большом камне у озера рядом с Микой и делал вид, что ответ на поставленный вопрос его нисколечко не интересует.

Мика с ответом не спешил. Он сладко жмурился, подставляя солнцу то одну щеку, то другую, и размышлял. Отец Пимен — хороший человек, научил всех мальцов на хуторе читать и писать, байки ловкие умеет рассказывать. И с верой в бога не докучает, сам верит, а других просит хотя бы доверять…

Истинный смысл вопроса не был тайной за семью печатями. Но…. Сколько было у Мики мыслей — все перемешались. Он с осени ждал этого. Боялся, что отцу Пимену что-то помешает прийти на хутор в очередной раз. И боялся, что услышит эти слова…

Вернее, не так. Не боялся. Надеялся, что они не прозвучат. Потому что…

Мика тяжело вздохнул и, приоткрыв один глаз, скосился на отца Пимена. Сталкер и сталкер — по внешнему виду никак не скажешь, что божий странник. Потрепанный комбинезон, белый от потертостей помповый Моссберг на коленях. Задранный на лоб хобот защитной маски делал его странно похожим на толстого, доброго снорка, если такие, конечно, бывают (А вы что думали? Что Мика никогда снорков не видел? Ошибаетесь!).

Лишь одна деталь выделяла отца Пимена из массы сталкеров — широкая белая повязка на правом рукаве. Увидев такую повязку, военные нехотя опускали стволы автоматов, бандиты спешили узнать «за новости», остальные сталкеры теснились, уступая у костра лучшее место. Все уважали божьих странников. Все, кроме «слуг сатаны» — членов клана «Монолит». Эти, увидев повязку, стреляли сразу.

Между домов на том берегу озера замелькали люди. Это Микина мать с товарками вернулась с огородов. Весна, время сажать…

Значит, скоро вечеря. И тянуть с ответом больше нельзя, потому что утром отец Пимен уйдет, а в следующий раз придет только летом. Если ничего не случится.

Мика почесал в задумчивости нос, решая, сказать ли, что взрослым он ощутил себя еще два года назад — в четырнадцать. Когда в одиночку отбил от стаи взрослого кабана и заколол его заостренным колом. С одного удара. А потом как дурак тащил неподъемную тушу через кольцо смерти, потому что мать не должна была знать, что он охотится за кольцом…

Или рассказать, что из автомата он одиночными выстрелами сбивает в небе ворон — на каждую строго по пуле…

Или разреветься и убежать…. А что — тоже вариант! Отец Пимен отвяжется и уйдет. Мика останется на хуторе. Навсегда…

— Я не хочу… — сорвавшимся голосом начал Мика, откашлялся и повторил, — я не хочу жениться. Вернее, я хочу жениться на Варе. А Ксанку вашу я в глаза не видел.

Он замолчал, потому что прямо над ухом раскаркалась нахальная ворона, скосил взгляд и сам едва не рассмеялся — вовсе это не ворона, это отец Пимен так хохочет, оказывается!

— Так ты всерьез решил, что я тебя женить собираюсь? — отсмеявшись, спросил отец Пимен, — ну, брат, это ты меня за кого-то другого принял. Или мать свою наслушался? Между прочим, она у тебя женщина мудрая, ерунды не скажет. Насчет Вари — жаль, конечно, но жениться на ней тебе никак нельзя. Сестра она тебе, хоть и двоюродная, а все-таки сестра. Ты же в курсе, что у женатых людей иногда дети получаются? И не только у женатых… — он посопел с минуту, продолжил, — конечно, Зона многие правила и обычаи с ног на голову перевернула, но от главных правил природы отходить опасно. Да и смотришь ты на Варю не влюбленными глазами, а так — хороший старый друг женского пола. Извини, но со стороны это всем видно. И Варе, в том числе тоже.

Мика отвернулся, не найдя слов для возражений.

— Ксанка живет с родней на окраине Лиманска. В старые времена ты отсюда на велосипеде за один день запросто бы добрался, — отец Пимен вздохнул, — но это — в старые добрые времена…. В конце концов, что тебе мешает прогуляться до Лиманска, познакомиться, осмотреться, а тогда уж и решение принимать?

И опять Мика не нашелся, что возразить.

— Есть и еще одна причина для твоего похода — совсем плохо стало жить в последнее время в Лиманске. С одной стороны монолит к себе заставляет вступать, с другой бандиты беспредельничают. Да излучение с каждым днем все сильнее, вчера разговаривал с соседом, а сегодня он уже зомби! Так что задача твоя — вывести Ксанкину семью до холодов из Лиманска хотя бы сюда.

— Больше некому, что ли? — буркнул покрасневший от такого доверия Мика.

— Представь себе — некому. Раньше эвакуацией власти занимались, да, видать, кончились все сроки. И деньги. Теперь каждый спасается в одиночку. У Ксанки отца еще осенью убили — он сталкером был в Свободе, больше в родне мужчин не осталось. Я бы сам взялся, да в тех краях раньше августа не окажусь. А больше надеяться не на кого — в Зоне сегодня всех только личные проблемы волнуют. Перевелись рыцари, в общем.

Отец Пимен поднялся с камня, помахал руками, разминая мышцы.

— Собственно, никто тебя к такому рискованному походу и не принуждает. И речь о знакомстве с Ксанкой тут больше для развлечения — обычные бабьи домыслы от нечего делать. Хотя есть у меня надежда, что вы и впрямь друг другу подойдете. Уж очень характеры похожи — оба любите встревать туда, куда не зовут…

Мика продолжал молчать, хотя в душе уже принял решение. Какое? Разве непонятно?! И большую роль в принятии решения сыграла общепринятая норма — за кольцо смерти имеет право выходить только мужчина. Оставайся Мика ребенком и дальше — хоть до ста лет! — не будет ему дороги в Зону…

Отец Пимен внезапно напрягся, перехватил ружье поудобнее — где-то совсем рядом залились лаем слепые собаки. Потом расслабился:

— Опять запамятовал, что на хуторе нахожусь, — виновато сказал он Мике, — в Зоне этот лай только опасность и означает, а у вас…

Мика улыбнулся. Стая слепых собак жила на хуторе уже второй десяток лет на правах обычных домашних животных. Очень полезных, надо сказать — о появлении чужаков оповещают мгновенно. Вот только кровососа тогда пропустили…

Он тоже поднялся. Лай собак кроме стражи выполнял вечером еще одну задачу — созывал хуторян на вечерю.

— Что надумал-то?

Мика пожал плечами:

— Что тут думать? Я уже давно считаю себя взрослым.

— Выполнишь просьбу?

— Людям помогать — себя спасать, так вы говорите…. Я с этим согласен. Но жениться пока не собираюсь!

— Вот и ладно! — обрадовался отец Пимен, — ну, пошли вечерять. Разговор перед сном продолжим, хорошо?

Они обогнули озерцо против движения солнца и вскоре уже поднимались на невысокое крыльцо гостевого дома, в котором по традиции готовилась всеобщая хуторская вечеря.

— Ну, Настасья Филипповна, — с порога радостно гаркнул отец Пимен, — а поставь-ка на стол бражку заветную! Две кружки…

Мика вздрогнул — из взрослых мужчин, имевших право на вечере пить бражку на хуторе был только отец Пимен. С чего ж тогда — две? Кому вторая?

Вздрогнула и Настасья Филипповна — мать Мики. Она-то смысл слов божьего странника поняла сразу. Опустила глаза, наполнившиеся слезами, прошла в кладовую и вынесла оттуда две больших глиняных кружки. Одну — простую — для отца Пимена. Вторую для Мики. Мика пригляделся и вздрогнул еще раз — отцова кружка-то…

Вечеряли в полном молчании. Только двое самых младших привычно бузили, да и то как-то не сильно.

Наконец, со стола убрали еду. Хуторяне разошлись по местам ночлега. В комнате остались только мужчины — отец Пимен и Мика.

— Сейчас свечу зажгу, — отец Пимен сосредоточено сопел над подсвечником.

Мика, по крови которого блуждал приятный огонек впервые попробованной бражки, только головой кивнул, хотя странник стоял спиной и видеть его не мог. В самом деле, к чему сейчас хвастать, что он и без свечи видит хорошо? Еще решит отец Пимен, что Мика во хмелю выше ушей…

А вообще-то Мика умел не только видеть в темноте. Гордое прозвище Прыгун ему дали хуторяне за то, что он мог в прыжке преодолевать расстояния, которые ни одному известному животному не под силу. Да еще и с грузом в сильных руках. Жаль — летать не умел….

Отец Пимен что-то говорил раньше о том, что Зона не только лишает жизни, но и одаряет некоторых своих обитателей необычными способностями. Возьмите хотя бы слепых псов, отлично обходятся без зрения. Или те же кабаны — вместо передних копыт появились подобия пальцев. И взгляд умный — как у бандитов на Свалке…. Так говорил отец Пимен, а Мике в ближайшем будущем предстояло этот факт проверить.

Наконец, свеча разгорелась и озарила колышущимся светом край столешницы.

— Иди ближе, рядом со мной садись, — сказал отец Пимен, расстилая на освещенном участке кусок бумаги. Мика пригляделся и мысленно ахнул — карта! Настоящая!

— Для начала общие сведения, — важно сказал отец Пимен, почесал нос в раздумье и виновато добавил, — правда, кое-что устарело, пока я у вас в гостях отираюсь. Аномалии после каждого выброса места свои меняют. Кланы друг дружку с точек выдавливают. Монстры мигрируют по всей Зоне — сегодня в Рыжем лесу видели, а завтра в Темной долине пристрелили…. Но есть и более-менее стабильные вещи. Вот с них я и начну.

Он откашлялся, снова почесал нос и тоном, которым учил когда-то Мику читать, начал рассказ:

— Вот, смотри. Это самая настоящая карта Зоны. Военная. Правда, на ней все соответствует временам еще до Аварии, но дома и дороги, как известно, сами не ходят. А аномалий тогда не было. Так что для общего знакомства сойдет.

— Тебе предстоит, — он медленно повел по карте корявым пальцем, — пройти через Темную Долину, Свалку и далее, выйти к окраине Рыжего леса и через подъемный мост попасть в Лиманск. Там пройдешь до площади, повернешь направо и через десять домов выйдешь к каналу. Еще сто шагов вправо и готовься целоваться…. Шутка! — отец Пимен опасливо глянул, но Мика даже не шевельнулся. Он же мужчина, чего на подколки обижаться зря…

— Расстояние получается километров двадцать пять, а то и меньше, — сам с собой разговаривал отец Пимен, — сначала — Темная Долина. Совсем недавно это было самое спокойное место в Зоне. Свобода его заняла, навела там относительный порядок, повыбила монстров, мутантов постреляла. В общем, по здешним меркам получился почти санаторий. Только с неделю назад прошел среди сталкеров слух, что Свобода внезапно перекрыла все тропки, ведущие в Темную Долину. Пропускает только в исключительных случаях. Что случилось — не знаю, я в их краях давно не бывал. Так что пойдешь с разумной опаской. Впрочем, это ко всему пути относится — сталкер нынче пуганый пошел, сначала стреляет, а потом только смотрит — в кого стрелял…

Мика пожал плечами. Особого желания общаться со сталкерами, хоть и из клана Свободы, у него никогда не возникало.

— Так, пошли дальше, — отец Пимен прочертил давно не стриженым ногтем на бумаге глубокую борозду, — а дальше у нас лежит Свалка. Тут ты тоже постарайся лишний раз никому на глаза не попадаться, поскольку отрядов Свободы там мало, да и те непрерывно воюют с Долгом. А тот — с бандитами. А уж те — со всеми на свете. Народ на Свалке даже спит со стволами, снятыми с предохранителя. В крайнем случае, можно обратиться за помощью к сталкерам на Барахолке — они вроде как отцу Валерьяну с Кордона подчиняются, хотя я не хотел бы этот вопрос уточнять лично. В смысле, на твоем месте. Может, подчиняются, а, может, и нет…

В общем, Свалку постарайся проскочить на одном дыхании. А дальше пойдешь… — тут отец Пимен замолчал, крепко задумавшись.

— Куда?

— Вот я и думаю — куда? Спокойная дорога идет через Агропром. Для сталкера, конечно. Там крупный отряд нейтралов засел, база Долга, опять же. Только Долг сам с трудом от монстров сейчас отбивается — прут они из тамошних подземелий непрерывным потоком. Да и тебе к Долгу никак нельзя попадать — вбили себе в головы, стервецы, что все живое, что проживает в Зоне, должно быть непременно уничтожено! Что монстры, что люди — без разницы.

— Гады, — скрипнул зубами Мика.

— Ты с выводами не спеши. Долг дело нужное делает — на страже стоит геройски, насмерть. Только с перегибами…, но я надежды не теряю.

— Все равно — гады.

— Вот и выходит, что идти на Агропром тебе рискованно. А ведь оттуда ты легко добрался бы до Янтаря, проскользнул мимо зомби — уж это ты сумеешь, не сомневаюсь! — и скоро топал по дороге вдоль опушки Рыжего леса. А там и до моста в Лиманск рукой подать.

— А неспокойная дорога куда ведет?

— Неспокойная? — посуровел отец Пимен, — знаешь, Мика, в Зоне спокойных дорог вообще нет. Но эта — другая — совсем жуткая. Если судьба толкнет именно на нее — постарайся днем проскочить — монстры света солнца не любят. Начинается она опять же на Свалке и ведет на военные склады через заброшенный промышленный узел, который раньше назывался Росток…

— Дикие территории? — шепотом спросил Мика.

— Дикие территории, — подтвердил отец Пимен, — никто не может толком сказать, что там сейчас происходит, потому что слишком много смельчаков ушли туда и слишком мало вернулись…

— Там, что — монстров много?

— Говорю же — точно никто не знает. Только, если бы было там спокойно, хотя бы бандиты там обосновались. А так второй год — только слухи…. Народ предпочитает к Барьеру через Рыжий лес пробираться. Тут хоть все известно давно, значит — уже не так страшно.

Отец Пимен вздохнул тяжело, привычно почесал нос и улыбнулся:

— Ничего, я за тебя спокоен. Относительно, конечно. Если попадешь на военные склады — сразу ищи отца Илиодора. Он там у всех без исключения в большом авторитете. Барьер военные охраняют. Кроме них там всегда отряды всех сталкерских кланов дежурят — редкое, надо сказать, по теперешним делам содружество. Ну да, Барьер — он всех примиряет. Так вот, отец Илиодор решил Богу помогать практически, с оружием в руках. Второй год оттуда не уходит, с монолитом сражается. Его военное начальство даже на свои совещания иногда приглашает — такое уважение заслужить непросто. Ты его сурового вида не пугайся, отец Илиодор вашего брата жалеет и всегда готов помочь.

— Мне жалости не надо, — набычился Мика.

— Не надо — не бери, а от помощи не отказывайся. Если что — помни, что на Кордоне отец Валерьян вокруг себя одиночек собирает — тоже от проповедей к действиям решил перейти. Вбил себе в голову, что грядет судный день, вот и готовится.

Вообще в Зоне немало добрых людей, к которым можешь обратиться за подмогой. Это и Лесник в Рыжем лесу, и Отшельник на Агропроме, Доктор на болотах…. За отдельными группами сталкеров наблюдай — если идут не сами по себе, а с проводником — тоже можно рассчитывать на помощь. Проводники ведь в большинстве своем твои земляки — кто Зону знает лучше жившего здесь еще до Аварии? Разве что профессиональные шпионы, — отец Пимен снова улыбнулся, — а таких тут давно не встречали.

— Обойдусь как-нибудь.

— Гордость — это хорошо. Но запомни, пожалуйста — в разговорах будь вежлив. Иному сталкеру чужую жизнь оборвать и одного косого взгляда хватит для повода.

Отец Пимен говорил еще долго и много, приводил красочные примеры из собственной жизни, но Мика дальше слушал невнимательно. Помимо желания, а, может, наоборот — по тайному желанию — он пытался представить, как выглядит загадочная Ксанка. Красивее Вари? Если нет — даже разговаривать не стану — решил он.

Полная опасностей дорога не пугала. Чего бояться того, чего может и не быть! Пройдет по маршруту, так и не встретив ни одного снорка…. И ничего особенного, Мика уже пять раз тайком выходил за кольцо смерти, а тех же снорков видел только однажды — на Агропроме. Правда, пришлось быстро возвращаться, потому что уже начало темнеть, а мать не любит, когда опаздывают к вечере. Всю обратную дорогу бежал, чтобы поспеть к столу вовремя. Так тогда и не удалось сразиться с монстрами…

Спать легли за полночь, когда больше половины свечи истаяло мутными слезами. Мика еще поворочался немного и засопел ровно и почти неслышно. А отец Пимен осторожно поднялся и вышел на улицу, где его терпеливо ждала Настасья Филипповна.

— И куда ж ты сына моего засылаешь? — грустно спросила она, — мал ведь еще…

— Снова здорово, — удивился отец Пимен, — мы ж с тобой на эту тему сто раз уже переговорили! Ну, сколько ты его еще рядом с подолом удержишь? Дай Бог, чтобы год, так? Или ты не знаешь, что он тайком за кольцо смерти с прошлой осени шныряет?

— Знаю…

— Парень сейчас в том возрасте, когда то ли он дорогу выбирает, то ли дорога его. Не усидит, сбежит к сталкерам. И тут большой вопрос, — он назидательно воткнул в небо указательный палец, — где окажется Мика Прыгун? С кем? Если, конечно, после первой же встречи не окажется на небе…

— С отцом хотя бы пошел…

— А где отец-то? Жив ли? Сколько прошло, как ушел? Полгода? Больше? Не хочу расстраивать, но его, может, и в живых-то уже нет.

Настасья Филипповна всхлипнула, не сдержавшись.

— Ладно, ладно. Это я так сказал, чтоб понятнее было. У меня тоже сердце не на месте. Если с парнем что случится — до конца дней себе этого не прощу!

— Вот и пошел бы сам вместе с ним. И мне покойнее будет.

— Сказал же — не могу! Да ты не волнуйся, мы и маршрут подобрали спокойный. И будет к кому обратиться за помощью по дороге. А обратно их вообще восемь человек пойдет.

— Ага. Семь баб разного возраста и один мальчишка. Еще чему дурному научат, — глаза матери мгновенно просохли, — эта, Ксанка твоя — не с двумя хоть головами? Про Лиманск не самая лучшая молва ходит…

— Чего раньше времени ревнуешь? — засмеялся отец Пимен, — нормальная деваха, ничего лишнего, включая года. Картошку жарить умеет — это я точно знаю. Как примешь — так и поладите.

Они помолчали, вслушиваясь в звенящую тишину ночи.

— Ты только с ним завтра как со взрослым, — наконец попросил отец Пимен.

— Еще бражки поднести, что ли?

— Ага. А потом ремнем не забудь отстегать, чтобы пьяницей не стал…. Шучу, шучу. Очень мне хочется, чтобы парень в первый раз открыто в Зону шагнул не просто так, а с важным делом. Понимаешь, без дела, или от развлечений, занесет его шальной ветер к тем же бандитам. Чего таить — весело у них, привольно. И останется…

— Убьют.

— Вот заладила! Да почти у каждого сталкера дома дети остались. Это между собой они пулями обмениваются, а тут глянут — дите, и ослабнет злоба в сердце…

— Эх, божий странник, — вздохнула Настасья Филипповна, — красиво поешь. Твоим словам стать бы вещими, жаль — не бывать этому никогда. Вон, как ты Долг нахваливаешь, а нам от него только смерть ждать.

— Страна такая — никак без перегибов не получается.

— Люди такие — лишь бы что-нибудь, да перегнуть!

Отец Пимен подумал, но спорить с женщиной не стал. Пусть говорит, что хочет…

— Утром я уйду. На Кордон мне нужно. Так что парня в дорогу сама соберешь. Знаешь, небось, что в сидор уложить. Да не перегружай мальца припасами! Он в дороге самое большое два дня будет.

— Хорошо, — покорно сказала Настасья Филипповна.

— Автоматов-пулеметов тоже не давай. В таком возрасте желание пострелять может перевесить желание спрятаться. Обрез в хозяйстве есть? Вот, его и дай. Патронов с десяток, чтобы экономил. И напомни, что я просил идти как можно быстрее. Тогда у него времени на соблазнительные отвлечения не останется.

— Все?

— В общем.

— Тогда и ты иди спать. А я к утру все приготовлю. Мне же не идти — отправлю обоих, тогда и высплюсь…

Отец Пимен только головой покачал в ответ на эту невеселую шутку, вздохнул и отправился в дом.

Проснулся Мика поздно — солнце уже перевалило за озеро. Вскочил, впопыхах оделся и бросился из дома на улицу, прекрасно понимая — ушел отец Пимен, не стал прощаться, чтобы крепкий сон не рушить.

Выскочил и засмеялся — отец Пимен сидел на лавочке, стругая ножом палку — видать, дорожный посох себе решил сделать. Поднял глаза и тоже улыбнулся:

— Здорово, Мика Прыгун! Выспался? Голова от вчерашней бражки не болит?

— Нормально, — как можно солиднее ответил Мика и сел рядом, — а обещал с утра пораньше двинуться…

— Да вот, решил с тобой напоследок еще поболтать маленько. Когда увидимся? Никто не знает. Вспомнил внезапно, что не обо всем ночью поговорили, забыли кое-что.

— Забыли? — удивился Мика, — да мы разве что о Монолите вчера не говорили, и то, потому что я к нему не пойду!

— О Монолите даже думать грех, не то что говорить. Его дьявол в сердце Зоны поставил, отвоевав у Господа малый кусок земли для своих страшных утех, — сурово отрезал отец Пимен, — потому о нем и говорить нечего. Его побеждать надо, только не пришло время в бой последний собираться.

— А когда придет?

— Не бойся, услышишь зов архангельский. Все услышат. И по всему — недолго ждать осталось. Выбросы все чаще, вся Зона в муках ворочается — тоже страдает…. Ну да ладно, — перешел на обычный тон отец Пимен, — как дело справишь, так о серьезных вещах и поговорим. А пока хочу напомнить тебе об основных опасностях, с которыми тебе придется встретиться в походе. То есть, о монстрах и мутантах. Что мордашку скривил? Думаешь, ничего нового не услышишь?

Мика не стал это утверждение опровергать или соглашаться — вежливо промолчал.

— О мутантах я много рассказывать не стану — ты их видел не раз, слепые собаки вообще на хуторе как родные живут. Так, пару слов в напоминание. Вот, о кабанах и плотях — свинья, она и есть свинья, хоть и мутант. За сто шагов слышно как хрюкают. Ты не на охоте, обойди кругом и дальше топай. Если уж нос к пятачку столкнешься — не зевай, лезь на ближайшее дерево или валун повыше, ты для них любимой пищей не являешься — побегают, успокоятся и уйдут.

Мика согласно кивнул. Ничего нового, как он и предполагал.

— С собаками и сложнее и проще. Знаешь ведь, что кроме слепышей водятся в Зоне и псевдособаки? Зубы у нее как у акулы — рыба такая, — поспешно объяснил отец Пимен, заметив Микино недоумение, — в дальних морях водится. Если цапнет — полноги сразу может оттяпать. И бегает хорошо, и прыгает высоко. Тут тоже деревья выручат. Один недостаток — умные, твари, могут под деревом целый день просторожить…. А в последнее время еще пакость появилась, их пси-собаками окрестили…. Ага, вот ты и удивился! Не слыхал еще?

Мика и вправду о таких собаках еще не слыхал.

— С виду похожи на псевдособак, только окрас потемнее. Бегает такая тварь в стороне, а в атаку клонов своих посылает. Надо сказать, полная копия мамаши, и зубы такие же острые! А стрельнешь или ножом ударишь — лопаются как мыльный пузырь. За раз может от двух до четырех таких клонов наслать, зараза. Тут два варианта — или бежать со всех ног подальше от мамаши, или снова на дерево лезть. Можно, конечно, саму мамашу выследить и грохнуть, тогда и клоны чудесным образом исчезнут, но не в твоем случае поиски проводить, пока до нее доберешься — клоны на куски порвут. Усек?

Мика согласно кивнул. В дороге сам разберется…

— О мутантах, кажется, все. Теперь о монстрах. Тут слушай внимательно, потому что в последнее время развелось их в Зоне видимо-невидимо! Во-первых, конечно, кровосос. То, что при нападении становится невидимым, знаешь? От этого он и самый опасный, никогда не знаешь, с какой стороны ждать нападения. Однако и у этого исчадия ада есть недостатки, которые можно обратить себе на пользу. Как многие утверждают, охотится кровосос на слух — он у него чудовищно хороший. Ты и дыхание затаил, и в норку забился, а он все равно слышит, как твое сердечко бьется. И запах крови чует за тысячу шагов, хоть у тебя простая царапина от случайной ветки…. А вот со зрением у него проблемы. Многие опять же утверждают, что видит кровосос все словно на бумаге нарисованное — плоское. И стоит просто залезть во время нападения на невысокий камень, как он тебя теряет из виду! Носится вокруг как угорелый, чует запах крови. Слышит биение сердца, а увидеть не может! Некоторые так часами стояли, ждали, пока уйдет. Другие, наоборот, залезут на камень и ждут, когда кровосос из невидимости выйдет — он незаметный неуязвим, — пояснил отец Пимен, — а тогда уж стреляют в него словно в тире.

Второй по значимости, конечно, контролер. Если за мозги уцепится — все! Нет сталкера. Но и у него есть слабости. На открытой местности даже на небольших расстояниях воздействие контролера слабеет. Наверное, волны сильно рассеиваются, не знаю. Вот если с ним в подземелье встретиться — пиши пропало. А в лесу есть шанс оторваться. И еще — он вроде как мысленными ударами нападает, а между ними паузы. Если видишь контролера близко — терпи удары, беги к нему навстречу — и ножом в грудь! Самое верное средство. Стрелять-то даже у опытных сталкеров после таких затрещин иногда не выходит — руки трусятся и в глазах троится. А нож — наверняка.

Отец Пимен передохнул немного, смочил пересохшее от длинных речей горло водой из фляжки и продолжил инструктаж:

— Если вдруг услышишь в лесу детский плач или хныканье — не верь! Неоткуда в Зоне малым детям взяться, — он осекся, окинул взглядом хутор, — разве что на таких вот хуторах, но они тебе вряд ли попадутся по дороге. Стало быть, ты встретил бюрера. Вообще-то, шанс встретить этого зловредного карлика ничтожен — бюреры живут в основном в заброшенных зданиях и подземельях. Но на всякий случай приметы запомни — тебе чуть выше пояса будет, в плаще с капюшоном ходит. Кидается силой мысли разными тяжестями. Может, к примеру, по голове вон таким бревном садануть, — он указал на огромную поваленную сосну, — долго после такого подзатыльника протянешь?

Мика с невольным уважением посмотрел на сосну. Про бюреров он совсем ничего не слышал.

- Так что запомни и держись подальше от всякого, кто в Зоне малых детей напоминает. А то бредет иной раз сталкер, слышит плач, вспомнит своих деток, что дома остались, ну, и на выручку бросается. Бюрер, кстати, силой мысли и оружие из ослабевших рук может вырвать. Так что встречаться с ним в одиночку не советую никому.

— Еще одна новая напасть Зоны — химера. Совсем новая, лично я ее пока не встречал. По рассказам — это огромная кошка с двумя головами.

— С двумя головами?! — недоверчиво ахнул Мика.

— Говорю же — сам еще не встречал. Только по рассказам пока представляю. Говорят, что хитрая как кошка. Плюс, две головы — соображает быстрее. Нападает из засады, со спины, прыгнет и давай рвать в две пасти….

— А с ней как быть?

— Точно не знаю, предполагаю только — ее сбить с толку нужно. Если чуешь, что она где-то рядом, сними куртку, надень на палку и неси в руке наотмашь. Вот она и решит, что вас двое. Или нападет на куртку, а не тебя — тоже удача. Кошки добычу догонять не любят. Вот такое мое разумение, — он тяжело вздохнул.

— А снорки?

— О них отдельный разговор. Сначала быстренько о псевдогиганте.

— Быстренько?!

— Ну да. С ним все понятно — силенок справиться у тебя нет, так что, держись от его лежбища подальше, вот и весь сказ. Он со своей территории далеко не уходит, гнаться за тобой не станет, если геройствовать не будешь, полюбуешься на красавца издалека — и в путь-дорогу дальше.

— Ясно…

— Теперь о снорках. Кому как, а я этих тварей самыми гнусными в Зоне считаю. Опаснее даже, чем кровосос. Потому что нападают стаями, как собаки, только сильнее в несколько раз. И прыгают так, что опомниться не успеешь — только в двадцати шагах был, как уже рядом! Храни тебя Господь от встречи с ними, Мика! Тут или дерево повыше ищи сразу, или беги со всех ног прочь! По идее не догонят.

— Ясно, — повторил Мика, ему уже не терпелось отправиться в дорогу.

— Так, ничего не забыл? А, еще тушканы есть.

— А, эти, — пренебрежительно сказал Мика.

— И совершенно зря недооцениваешь! Один, два тушкана, конечно, вреда не принесут. Да и нападать не станут. Только они сейчас в стаи штук по тридцать сбиваться начали — страшная сила! Нападают даже на псевдогигантов.

— Ого, — неискренне удивился Мика. Он устал от разговоров.

Отец Пимен по-стариковски закряхтел, подымаясь с лавки. Он и есть старик — подумал Мика, сорок лет, поди, стукнуло сталкеру.

— Что мы не обсудили? Разве что аномалии, — сказал, было, отец Пимен, но Мика так отчаянно заскучал, что разговор на этом и прекратился. И в самом деле, что толку в тысячный раз выслушивать, что электра поражает электричеством, а химические окутаны испарениями и светятся в темноте…

— Вот, чуть с собой не унес, — отец Пимен протянул пареньку нож. Мика взял его в руку, повертел и присвистнул от изумления.

— Он что, не из железа сделан?!

— Из чего сделан, про то только первый хозяин знал. По слухам, его в различных аномалиях долгое время держали. Попробуй, — сталкер указал на ветку толщиной с лапу собаки, — хоть поперек, хоть вкось. Рубани от души.

Мика перехватил ручку покрепче и ударил наотмашь. Лезвие со свистом прошло сквозь толстую деревяшку, не встретив малейшего сопротивления.

— Ого!

— Держи крепче, теперь он твой. Раньше в Ксанкиной семье хранился. Видишь ремешок плетеный? Ксанкина работа. Здорово, правда? Словно одно целое — ни узелка не видать, ни переходов. Мастерица!

При упоминании о Ксанке Мика едва заметно поморщился, но нож продолжал разглядывать с нескрываемым восхищением. С таким по Зоне можно гулять, никого не опасаясь. И ремешок хороший — красивый и прочный, с руки в трудную минуту не сорвется.

— Ну, пора мне, — сказал отец Пимен, — а то до ночи на Кордон не поспею.

— Может, пообедаете?

— Для обеда еще не время. Да и потом на сытый желудок еще разморит меня. Эдак я до завтра не соберусь. Пошли, проводишь до кольца смерти. Покажу, как его проходить нужно.

Мика тихонько хмыкнул, но вслух ничего не сказал.

Они обогнули озеро и углубились в сосновый бор. Стая слепышей увязалась было следом, но скоро вернулась на хутор, откуда уже вкусно запахло едой.

Когда между деревьями показался просвет, предвещающий скорый выход на опушку, отец Пимен достал из кармана детектор и нажал на кнопку. Детектор мгновенно заверещал, подтверждая наличие вокруг высокой радиации.

— Далековато зашли, — озабоченно сказал отец Пимен, — ты как, не боишься?

Мика только плечами пожал. Во-первых, зашли недалеко, во-вторых, в Зоне бояться радиации? Смешно!

Отец Пимен огляделся, отыскивая заранее присмотренные ориентиры. Нужное дерево нашлось не сразу, зато после и камень заветный отыскался, и промоина, ведущая в овраг на краю смертельно опасной опушки.

— Ну, парень, желаю удачи, — отец Пимен хлопнул Мику по плечу, — аккуратнее, прошу. И помни — без тебя в Лиманске семь невинных душ погибнуть могут. Так что в дороге первым делом — береги себя. Все, я пошел.

— Спокойной дороги, сталкер, — тихо сказал ему в спину Мика, постоял еще с пять минут, пока камуфляжный костюм окончательно не слился с красками природы.

Варя сидела на том самом камне, что вчера приютил их с отцом Пименом. Мика взглянул на нее в упор — кожа белая, аж просвечивает, зато волосы чернее воронова крыла. Прямо ведьмочка из маминых сказок на ночь…

— Привет, — он сел рядом.

— Привет, — ответила Варя и глянула искоса, — к невесте собрался?

— Ладно тебе! — возмущенно фыркнул Мика, — людей из Лиманска выведу и домой вернусь. А невеста — это так, чтобы в краску меня вогнать…

— Ну да, конечно, — вроде бы согласилась Варя.

Они сидели и молчали. Такого между ними не было никогда — словно враз стали чужими. Мика хотел пошутить, но удачные шутки на ум приходить дружно отказались.

Варя была на три года младше. Любви, чтобы как в маминых вечерних песнях, конечно не было. Зато была искренняя дружба и сердечная привязанность. И прыгнул Мика в первый раз с ней на руках…

— Ты, это… — ненавистно деловым тоном начал Мика, — Варя, глянь, в ближайшее время Выброс не намечается?

Девушка не ответила, только припала щекой к теплому камню и замерла. Потом поднялась, подошла к огромной сосне, нависшей вылезшими из земли корнями над озером, положила узкие ладошки на грубую шершавую кору и снова замерла.

Мика терпеливо наблюдал. Наконец Варя тряхнула головой и подошла к нему, села рядом.

— И что? — спросил Мика и подумал, что спросил как-то грубо, а как?

— Ворочается Зона, — ответила Варя, — трясется. Но чего-то необычного нет. Во всяком случае, в ближайшие два дня Выброса точно не будет.

— Вот и спасибо! — неуклюже поблагодарил Мика, — я как раз за два дня и обернусь.

— Два дня — это только туда, — сказала безразличным тоном девушка, — а обратно-то не один пойдешь. Дай, Господь, чтобы за неделю обернулись.

— А ты сама как думаешь?

— А никак, — вздохнула Варя, — хотела заглянуть, а мне не открылось…. Значит, не написана еще твоя завтрашняя дорога.

— Как это?!

— Значит, сам ее писать будешь. И уж точно не по указам отца Пимена. Смотри, никуда не встревай, — совсем по-взрослому добавила она, — это тебе не на кабанов с острогой охотиться. Людей спасать идешь. И ее.

— Кого — ее?

— Ксанку. Невесту твою, — она резко поднялась и пошла прочь.

Мика оторопело глянул вслед, потом вздохнул и тоже побрел к домам — хоть времени и много до похода, а готовиться к нему уже пора…