Следом за Бейлисом был произведен обыск у руководителя одной из дочерних фирм, где у Бейлиса было восемьдесят процентов капитала, — у Владимира Жакова по прозвищу Жвачка. Последний был известен завсегдатаям многих российских ресторанов, он был прекрасным тапером, на разбитых полурастроенных пианино играл как Бог, вообще мог извлечь мелодию даже из разбитой бутылки, из деревяшки, на которую натянута одна-единственная струна, из двух полосок бумаги, приклеенных к губам… Но этот талант не мешал ему заниматься другим — Жвачка был близок к одной московской ОПГ — организованной преступной группировке. Оперативники, наблюдавшие за этой группировкой, несколько раз были свидетелями встречи Жвачки с лидером ОПГ, а потом записали секретные переговоры, касавшиеся убийства Влада.

Поскольку Бейлис был причастен к убийству, этот факт уже не подлежал сомнению и в следственной группе на этот счет имелись все доказательства, то важно было очертить круг виновных — кто еще мог быть замешан в этом деле? Конечно, люди, близкие к Бейлису.

Обыск в квартире Жвачки производили так же, как и в офисе Бейлиса, сотрудники налоговой полиции.

Был первый час ночи, когда они позвонили Жвачке в дверь квартиры.

В глубине огромной гулкой квартиры кто-то трубно заухал, закашлял, затопал ногами по полу и успокоился. Подполковник, руководивший группой, тот самый, который проводил обыск у Бейлиса, снова придавил пальцем черную кнопку звонка.

За дверью опять раздался трубный кашель, затем вновь все стихло.

Подполковник в третий раз надавил на кнопку звонка. Наконец полусонный, полупьяный, а может, и сильно пьяный либо полу-еще-какой-то голос поинтересовался:

— Кто там?

— Открывайте! Налоговая полиция! — потребовал подполковник.

— Гхы! — гулко кашлянул за дверью Жвачка. — А ну-ка налоговая полиция, покажи в глазок революционный мандат, дающий право на поздние визиты!

Подполковник поднес к глазку служебное удостоверение.

— Чуть дальше от окуляра, — потребовал Жвачка, — я сейчас аппаратуру на резкость наведу!

Весело крутнув головой, подполковник чуть отставил удостоверение в сторону.

— Налоговая полиция, говорите?

— Налоговая полиция, — подтвердил подполковник.

Жвачка продолжал за дверью хрюкать, куражиться — он был настолько пьян, что ничего, похоже, не соображал, куражился лишь по обычной потребности пьяного человека шуметь, болтать, куролесить, что-то обещать, с кем-то чокаться и тут же выплескивать из хмельной головы происходящее.

Подполковник, поняв это, прекратил улыбаться, пообещал Жвачке — грубо, напористо переходя на «ты»:

— Если сейчас не откроешь дверь, мы ее выломаем.

Жвачка перестал хрюкать — угроза подействовала, затоптался под дверью нерешительно, пьяно — было слышно, как он продавливает тяжелыми ногами пол. Чтобы Жвачка убедился в серьезности намерений пришедших и вообще чтобы окончательно додавить его, подполковник попросил «молотобойца» — здоровенного двухметрового сержанта в черной маске, с двадцатикилометровой кувалдой в руках — подойти к двери.

— Имейте в виду, я вооружен, — предупредил Жвачка, — у меня есть пистолет.

— Справимся, — с усмешкой пообещал подполковник и приказал «молотобойцу»: — Ну-ка, Сидоркин, громыхни один раз для острастки.

— Да у него все цепочки на двери разом отклепаются, товарищ подполковник. И половина замков вылетит из пазов.

— Ничего, бей. Я отвечаю!

«Молотобоец» ударил. Жвачка завопил благим матом, железный звон пошел по всему дому — в следующую секунду распахнул дверь.

— Ну вы и даете!

— Даем, — спокойно проговорил подполковник, — стране угля, хоть мелкого, но до… — Он выругался матом.

— А кто мне оплатит порушенное имущество?

— Господин Бейлис. Из денег, отпускаемых им на благотворительность.

Одну руку Жвачка держал за спиной. Подполковник подумал: «Уж не пистолет ли?» Лицо у него потемнело: он понял, что если этот дурак выдернет руку с пистолетом, то подполковник уже ничего не успеет сделать, его ребята пристрелят Жвачку. Он успел лишь пробормотать глухо, угрюмо: «Не стрелять!» — как Жвачка выдернул руку из-за спины.

В руке у него действительно был зажат пистолет. Марка незнакомая, что-то среднее между «ТТ» и наганом.

— Псыть! — сказал Жвачка и нажал на курок.

Из дула пистолета тоненькой сильной струйкой выплеснулась вода.

Пистолет был водяной.

За спиной подполковника щелкнуло сразу несколько взводимых курков.

— Тихо! — проговорил подполковник и предупреждающе поднял руку. Потом неторопливым, но ловким движением вытащил пистолет из пальцев Жвачки. — А ты, парень, в голове мозгов совсем не имеешь, — сказал подполковник, — ведь тебя могли застрелить. У нас же в инструкции это записано. — Подполковник швырнул водяной пистолет на пол, повернулся к сотрудникам, стоявшим на лестничной площадке, впереди стоял «молотобоец» со своим грозным оружием: — Входите, ребята, приступайте к работе.

— Значит, будете меня потрошить? — обескураженно пробормотал Жвачка. Он одновременно и понимал, и не понимал, что происходит, реакция его была запоздалой, пьяное лицо обвисло, сделалось угрюмым и в то же время бессмысленным. Он потянулся к водяному пистолету, лежавшему на полу, но подполковник ловким ударом ноги отбил его. Предупредил:

— Хватит баловаться!

Жвачка сник.