Авиетка приземлилась.
– Вылезай, – сказал Смит.
Мила, успевшая задремать, огляделась.
Было раннее утро. Авиетка приземлилась посреди какого-то сквера; спросонья Мила не сразу узнала Парк Белых Лилий. Бордюр из искусственного мрамора отделял зеленую зону от дороги. На холмиках росли пестрые туи и голубые можжевельники, ручей делил территорию на две части, в нескольких местах через него были переброшены мостики. В отдалении виднелись две беседки, а возле них были разбиты цветники. Где-то в гуще цветов росли и ее, Милы, генные творения. Муниципальное парковое хозяйство приобретало у нее оптом луковицы нарциссов и гиацинтов.
Парк находился на краю Никты, и отсюда до ее дома было совсем близко.
Выбравшись, Мила вытащила покрытый засохшей грязью рюкзак и с отвращением швырнула его в сторону, но Смит заставил подобрать опостылевшую ношу.
– Мы еще в пути, и тут все твое снаряжение, – рявкнул он по-военному. – Надевай и иди за мной.
В эту минуту послышалось тихое гудение. Мила заметила, как еще две авиетки приземлились за деревьями. Надевая рюкзак, она пыталась рассмотреть, кто в такой ранний час решил посетить парк. Смит тоже увидел авиетки, но не проявил к ним интереса. На этот раз Миле удалось прочесть его мысли. Он думал о полицейских, как о ничтожествах, недостойных того, чтобы на них обращали внимание. Если кто-то сверху дает ему свободу действий и не останавливает даже после того, как совершено самое тяжкое из преступлений, то эти утренние шпионы достойны лишь презрения. В мире, где преступления – редкость, внимание блюстителей порядка, пусть даже это агенты спецслужб, ослаблено, а методы борьбы упрощены.
Смит зашагал к дороге и повлек Милу за собой.
– Теперь будем говорить мысленно, – громким шепотом сказал он. – Они не смогут понять наших планов, даже если будут всегда на хвосте.
– Почему же ты всю дорогу прятал от меня мысли? – спросила она громко.
«Мы находимся в условиях, приближенных к боевым. Запомни: приказ всегда дается непосредственно перед действиями».
– Я тебе не солдат!
«Перестань орать!»
– Зачем мы ночевали в этом дурацком лесу, Айвен?! Зачем эта грязь, эти рюкзаки, эта дурацкая игра?! Почему мы мечемся?! – Мила старалась кричать так громко, чтобы ее слова доносились до людей, которые вышли из авиеток и теперь, повернувшись к ним спинами, стояли неподвижно.
Смит зло ухмыльнулся.
– Твоя логика виновата, – сказал он вслух. – Завтрак, сад, головид, ужин, сон… до самой смерти. Нет, так не пойдет. – Он запрыгнул на бордюр, обернулся и, схватив ее за локоть, помог влезть наверх. – Смена стратегии – не сумасшествие. Это всего лишь этап, Мила. Этап войны.
Они шли по дороге к домам. Сзади вновь послышался шум. Через несколько секунд одна из авиеток, пролетев над ними, стала делать вираж. Мила задрала голову, но тут же получила легкий толчок в плечо.
– Сосредоточься, – негромко сказал Смит.
«Может, они ведут съемку?» – подумала Мила. Миллионы террионцев наблюдают за нами по головиду? Бывают ведь такие шоу-программы… Нет, это противозаконно, нас должны были предупредить… Но что, если мы объявлены вне закона, как государственные преступники?
Бессвязные обрывки мыслей Смита всплывали в ее сознании.
– Сосредоточься, – прошипел он.
«Я смог кое-что раскопать. Ты должна быть в курсе. Просто будь рядом и сохраняй терпение. От тебя требуется только сохранять терпение и не впадать в панику. Ты меня слышишь?»
– Слышу, – ответила она, разыскивая взглядом удалившуюся авиетку.
«Кажется, я нашел того, кто сможет нам помочь. Я говорю о человеке, который в состоянии разорвать нашу связь. И тогда я разрешу тебе уйти».
Мила мгновенно превратилась в слух.
«Я не знаю, сколько времени на это уйдет и где мы будем скрываться – здесь, или снова придется лететь в тот сарай… Я предполагаю, что у этого человека есть надежное место, где мы сможем отсидеться».
«Но за нами следят».
«Они не так всемогущи, как тебе кажется. Мы можем это изменить».
«Рассказывай дальше! Что за человек?»
«Я нашел его не случайно. Этот ваш золотой век справедливости и гуманности не так сильно отличается от нашего. Знаешь, в чем сходство? В наличии мерзавцев. Мне не известно, насколько тут процветает теневой бизнес, воровство и прочее, но черный рынок на Терре-три имеется. Похоже, я нашел одного работника Киберлайф, который приторговывает деталями, уверен, что этот вор преждевременно их списывает. Просто поражаюсь, насколько открыто он ведет свой бизнес. Наивность вашего века налицо. Парень полностью выдает себя. Он скрывается под именем Кибераполлон.
Главный компьютер постоянно сканирует сеть и анализирует всю хрень, которая в ней происходит. Но многое еще находится в его слепой зоне. Так вот, этот Кибераполлон участник форума изобретателей-любителей и, судя по всему, работает над серьезным проектом по манипуляциям сознанием. Мне удалось узнать его адрес благодаря тем представлениям о спутниковой связи, которые в меня вложили при программировании.
Не иначе, Кибераполлон образованный человек, может, даже ученый, который недоволен системой, но вынужден на нее вкалывать день и ночь. Думаю, он совсем не Аполлон внешне, а скорее, наоборот, имеет какой-нибудь физический недостаток. Может, просто комплекс неполноценности. Короче говоря, что-то в этом роде. Это улавливается в манере выражать мысли. Я читал его рассуждения на форуме изобретателей… Чувствуется злость, мелочность, какая-то социальная недоразвитость. Иногда он хамит словно бы против своей воли. Возможно, он живет один.
Из всего бреда, который он выкладывает в сети, можно предположить, что он считает себя хитрее того, кто стоит над всем этим. Кое-что просочилось между слов. Я сумел уловить. Так, некоторые намеки… Но я уверен, Кибераполлон неплохо осведомлен о том, кто за всем стоит. Девяносто девять процентов из ста, что речь идет об искусственном интеллекте Энтерроне».
Неожиданно Смит остановился и развернул к себе Милу. В его глубоких черных глазах была насмешка. Он смотрел прямо на Милу, но она чувствовала: обращался не к ней, и это было пугающе.
«Эй ты, железяка! Ты меня слышишь? Ну, как, удивлен? Как видишь, я с моими подгнившими мозгами кое-чего еще стою! А ты ведь и не знал, что у тебя есть реальные враги, вроде Кибераполлона? Психолог ты, конечно, хоть куда, но в тебя забыли вложить кое-какие человеческие хитрости. Не так ли? Ну что? Научить тебя кой-чему? Тебе интересно, железяка? Анализ, анализ, анализ… Не такой быстрый, как у тебя, но ведь результат налицо! Улавливаешь ход моих мыслей? Что нас ждет впереди? Не пора ли меня остановить? Ведь это ты тормозишь полицейских, да? Видно, ты большой авторитет у властей. За что же они тебя ценят? За ум? А по-моему, ты полный идиот! Ты – идиот! Слышишь меня?»
Смит схватил Милу за плечи, приблизил лицо. Она напряглась, но он не ударил ее, не толкнул. Просто стоял, всматриваясь в глаза, словно в них можно было прочитать ответ на его вопросы. Казалось, он ждал, что в их головах прозвучит голос, но этого не произошло. Через минуту напряжение сошло с его лица. Он отпустил Милу и зашагал дальше, бросив через плечо:
– Ладно. Идем.
– Ты уверен в том, что это тот человек, который тебе нужен? – спросила Мила.
– Нет ничего проще, чем проверить, прав я или нет.
«Ох уж эти “простые методы”», – с содроганием подумала она.
Город только-только начинал пробуждаться. Розовые лучи солнца скользили по крышам домов, а посреди улицы, где они шли, было еще сумрачно, как в ущелье. Мила зябко поежилась от утренней прохлады.
«Этот человек… Он может нам навредить? Я не хочу, чтобы на мне проводили опыты».
«Логично, но кто бы говорил. Вся Терра-три в лабораторной клетке».
Внутри у Смита все еще бушевал огонь шального восторга: вперед, еще на шаг ближе к цели!
«Но если у человека, к которому мы идем, есть специальное оборудование, которое влияет на сознание, то, доверившись ему, разве мы не подвергнем себя риску? Ты подумал об этом?»
«Не знаю, – ответил Смит. – На войне как на войне. Стратегия и тактика – это еще не все. Всегда существует риск».
Авиетка больше не появлялась, и Мила почувствовала, что паникует. Она схватила Смита под руку: он был единственной ее опорой в хаосе мыслей.
«Теперь я совсем запуталась! – мысленно сказала она. – Прошу тебя, объясни то, чего я не понимаю. Кто управляет полицейскими? Почему нас не арестовывают? С кем ты только что говорил? Неужели, думаешь, что над всем стоит искусственный интеллект? По-твоему он понимает то, что сейчас происходит в нашем разуме?»
«Да, он следит за каждой твоей и моей мыслью».
«Искусственный интеллект – это всего лишь бездушная машина. Его включают, когда надо, а потом выключают. Его можно ремонтировать, программировать, перезагружать… Сам он ничего не решает. Те, кто пользуются им, обслуживают его, – главные. Не он. Я пытаюсь тебя понять, Айвен, но говорить с компьютером, пусть даже с самым-самым продвинутым – сумасшествие. Ты только что обращался к нему как к сопернику. Так, словно это он играет с тобой в какую-то игру».
«Возможно, для него это и есть игра. Не знаю».
«Но ведь нет никаких доказательств этому, Айвен. Это всего лишь твои предположения. Тебе показалось, что есть какой-то сверхразум, который не только управляет сетью, но и влияет на правительство, на полицию. Ты не допускаешь мысли, что ошибаешься?»
«Если я ошибаюсь, значит, ответ в другом месте. Только и всего».
«Но Айвен…»
«Да, Мила, – он бросил на нее взгляд на ходу. – Ведь ты и сама теперь сомневаешься в моей ненормальности, да? Я заметил: ты вдруг перестала трястись от животного страха. В тебе проявилось что-то похожее на любознательность. Это приятно чувствовать».
«Но у тебя нет никакого плана насчет этого твоего Кибераполлона. По крайней мере, я его не нахожу в твоей голове. Вот что меня беспокоит. Я не хочу, чтобы мной манипулировали незаконным образом».
«Прекрати! Смешно слышать. Поборница выдуманной жизни, патриотка игрушечного государства…»
«Проклятье! Ты помнишь, что я тебе сказала в первый день нашего знакомства, там, в арабском кафе, когда ты сообщил мне о своем решении стать клиентом “Счастливой семьи”?»
«Дословно, Мила. Ты сказала, что быть марионеткой компьютерного мозга – ужасно. О, тогда ты ощущала себя очень разумной. В этой твоей разумности было даже нечто бунтарское. Ты видела перед собой плаксивого нытика, ты соблаговолила протянуть ему руку помощи. Увы, вспомни: это было уже после того, как тебе в голову воткнули биосивер. Ты добровольно согласилась на процедуру. Все случилось за несколько минут до нашего знакомства. С момента нашей встречи каждое твое слово, каким бы патетичным оно ни было, всего лишь мячик в руках умелого жонглера. Признайся в своем лицемерии хотя бы самой себе».
«Лицемерие?! Нет! Я действительно так думала!»
«Остынь, – сказал Смит. – У меня нет желания с тобой спорить. Я не претендую на то, чтобы давать тебе оценку. И не собираюсь переубеждать тебя в том, что я не псих и не преступник. Твою веру в непреклонную справедливость сильных мира сего мне из тебя не выбить. Ты веришь в то добро, представление о котором внушила тебе фальшивая мораль. Давай определимся: мы с тобой не друзья. Мы всего лишь невольные попутчики. Надеюсь, это временно. А пока, хочешь выжить – терпи и не мешай мне. На этом покончим».
Он перестал думать. Вернее, на месте мыслей образовалось черное пятно. Если бы кто-нибудь из корпорации Киберлайф сейчас попытался прочитать то, о чем он думает, потерпел бы неудачу. Если Айвен Смит и был сумасшедшим, то это не единственное, что в нем прогрессировало.
Мила испытывала душевную боль. Она пыталась пойти навстречу, сломать преграды, стоящие между ними, которые на миг показались ей проходимыми. Но Айвен Смит безжалостно растоптал ее порыв, выразив полное презрение к ней. Теперь он ненавидел абсолютно всех на свете. Что это как не проявление эгоизма? Зачем же говорить о лицемерии и о фальшивой морали, о вере, если сам ты способен только на злословие, жестокость и ненависть? За что же ты, черт возьми, сражаешься? За что, Айвен? Кто те люди, которых ты хочешь защитить? Ведь любой солдат и офицер армии, будь то патриот или наемник, сражается за кого-то живого, кто дышит и способен чувствовать. Айвен!
Но теперь он молчал.
Мила резко свернула и хотела перейти на другую сторону улицы, но рюкзак дернуло назад, и лямки врезались в плечи: Смит одним рывком вернул ее на место.
– Мы почти пришли, – спокойно сказал он.
Как бы отозвавшись на его слова, над ними пролетела авиетка. Смит взглянул на Милу и подмигнул.
– Сейчас понадобится твоя помощь.
* * *
Фридрих Ганф проснулся в своем кабинете за столом. Два окурка марихуаны лежали в пепельнице один поверх другого, образуя букву Х. Бутылка была пуста. Остатки бренди в бокале источали мускусный запах.
Огромное, во весь экран, лицо Бориса Хальперина было, как всегда, неподвижно. Глаза из-под нависающих век смотрели в упор.
Ганф сделал запрос системе защиты и, получив ответ «безопасно», разблокировал дверь. Пока подчиненный шел через сад, шеф-оператор убрал бутылку и вытряхнул пепельницу.
Через минуту помощник по внутренним делам сидел в кресле.
– Ну? – Ганф, присев на подоконник, принялся растирать виски. Похмелья после вчерашнего возлияния не было, но чувствовал он себя подавленно.
– Мы его выследили, шеф. – В голосе Хальперина прозвучали нотки самодовольства. – Пришлось перенастроить все системы наблюдения в регионе на индивидуальные коды заводской стандартизации биосиверов Смита и Левитской. Сигнал крайне слабый и ненадежный, но это независимая система, дистанционно ее не отключить.
Фридрих растер виски. Туман в голове начал рассеиваться.
– Так. И где же Смит?
– В Никте, шеф. Сегодня утром прибыл воздушным путем. Женщина с ним. Приземлились возле восточного входа в Парк Белых Лилий. В настоящий момент… – Хальперин извлек из кармана пиджака миником. – В настоящий момент он в Зеленом квартале вместе с женщиной. Стоят возле дома некоего Виктора Астахова. Тридцать восемь лет, имплантолог Киберлайф, работает со дня основания…
– Как Ремо? – оборвал Ганф.
– Проблем не было, шеф. Вы все правильно рассчитали, и, надо заметить, Ремиш оказался весьма неглупым человеком. Вначале он изобразил удивление и даже позволил себе несколько критических слов в адрес действующей власти. Я дал ему полчаса на принятие решения. И Ремиш стал разговорчив. Видимо, он сказал все, что знал. И теперь я с удовольствием сообщаю, что не сотрудник полиции Нана осведомил Ремиша об убийстве.
– Кто же?
– Есть кое-кто, представляющий проблему как для службы безопасности, так и для Энтеррона. Это взломщики. Время от времени мы их ловим. Обычно это мелкие мошенники. До сих пор никому не удавалось сломать коды на секретных государственных базах данных, да и в работе полицейских в последнее время крайне редко бывают секретные программы, операции и расследования. Случай в Нане, как вам известно, исключение.
– Ремо назвал имя взломщика?
– Несколько имен посредников. Кое-кого мы успели проверить и уже вычислили троих, которые пытались покопаться в двенадцатой Голове. Все трое задержаны. Мои специалисты прикинули: мы прикроем лавочку в течение двух – максимум трех недель. Ремиш пошел на добровольную жертву, хоть ему и тяжело было это сделать. Он не так глуп, чтобы поступать опрометчиво. Его ай-кью соответствует уровню менеджера седьмой степени. Нет, Ремиш принял Новую Систему. Он пришел, чтобы добровольно сдаться, а заодно сообщил нам нужные сведения. Маленькая сцена, которую он устроил во время допроса, была не более чем спектаклем.
– Ладно. Как вчерашние гости?
– До сих пор на скалах, шеф. Все довольны.
– Так, – после длительной паузы сказал Ганф. – Вернемся к Смиту. Полагаю, на этот раз вы все предусмотрели?
– Да, шеф. За ним следят профессионалы. Двое наблюдателей будут дежурить в непосредственной близости, группа захвата – в радиусе ста метров.
– Хорошо. Ожидайте команды. Отправляйтесь в администрацию. Я буду к девяти.
Хальперин медленно поднялся и собрался выходить.
– Постойте, – остановил его Ганф. – По поводу вашего вчерашнего замечания об Энтерроне. Может компьютер стоять выше человека по социальному статусу?
– Исключено, шеф.
– Но пункт четыре седьмой статьи закона о разморозке гласит: все правоохранительные мероприятия только в пределах программы Киберлайф.
– Да, шеф.
– Думаю, мы вправе этим пренебречь, если решение Энтеррона ставит под угрозу безопасность Новой Системы, – понизив голос, произнес Ганф. – Идите, поразмышляйте над этим. У вас в распоряжении целый штат юристов.
* * *
Они остановились возле парапета.
– Как мы туда войдем? – спросила Мила, глядя на неприступную серую дверь посреди монолитной, такого же унылого серого цвета, стены.
– Это и есть твоя задача, – сказал Смит. – Заставь Кибераполлона открыть дверь, я буду на подстраховке.
– Что?! – воскликнула Мила. Она не была готова к решению головоломных задач.
– Помни, он хам и мерзавец, у него нет друзей, возможно, он даже никогда не был с женщиной, но его голова полна сверхидей.
– Но как я заставлю его открыть?
– Не знаю. Ты женщина. Используй хитрость.
– О чем ты? – Она в ужасе смотрела то на дверь, то на Смита. – Я не умею прикидываться водопроводчиком.
Мила резко развернулась, села на холодную гранитную плиту. Все внутри нее бунтовало против таких указаний, не было сил перевоплощаться.
– Послушай, крошка, если ты не заставишь его открыть дверь, я изобью тебя. – Смит говорил ледяным голосом, потирая сжатый кулак. – Поняла меня?
Она вознесла взгляд к небу, но авиетка улетела – надежды на помощь и чудесное избавление от кошмара не было. Может, у шпионов закончилась смена, и они отправились по домам?
– Ты должна это сделать, – спокойно сказал Смит. – Этот Кибераполлон, если и не мужик, то отношение к мужскому полу какое-то имеет, значит, из нас двоих у тебя больше шансов заставить его открыть дверь. Логично? А теперь встань!
Он поднял ее за воротник, одним движением стащил с нее рюкзак и подтолкнул в спину так, что Мила по инерции пробежала несколько шагов и едва не растянулась на росистой траве.
– Давай-давай, – подбодрил ее Смит.
Выйдя на аллейку и приблизившись к широкой бетонной ступени, она остановилась и посмотрела назад. Смит махнул рукой, затем, обняв рюкзак, в несколько легких прыжков пересек пространство от парапета до стены и, прижавшись к ней, замер. Глаза его были прищурены и поблескивали хищным нетерпением. Снова во всю мощь включился канал, и Мила ощутила себя солдатом-новобранцем во время учения – слабым, неспособным и униженным своим безжалостным сержантом-воспитателем. Заметив ее нерешительность, Смит пригрозил кулаком.
Мила проглотила комок, застрявший в горле, подняла руку и, совершенно не понимая, о чем говорить, нажала сенсор звонка. Было слышно, как по дому разносятся переливы птичьей трели. Потом все стихло. Она постояла пару минут и вновь потянулась к сенсору, но тут из динамика послышался заспанный мужской голос:
– Чего надо?
Мало того что Мила не умела импровизировать, паника прогнала из головы все мысли.
– Э-э… Простите, пожалуйста… – сказала она растерянно. – Здравствуйте… Вы можете меня впустить?
За дверью несколько секунд помолчали, потом на нее обрушился град вопросов:
– Кто вы такая? Почему я должен вам открывать? Что вам от меня нужно? Слыхали о праве на сон? Знаете, что порог, на котором вы стоите, является частной собственностью владельца дома?
Пытаясь что-то сказать, но не находя слов, Мила растерялась еще больше, почувствовала как на глаза наворачиваются слезы.
– Извините… Видите ли… Э-э… Нам с вами надо поговорить с глазу на глаз. Впустите меня, пожалуйста.
– Еще чего? Может, вы какая-нибудь мошенница?
«Я не мошенница», – хотела сказать Мила, но язык окаменел. Она пыталась что-то из себя выдавить и не могла.
«Ну! Соображай! – долетело по невидимому каналу. – Думай, а не то я разорву тебя на куски!»
– С какой стати я должен кому-то открывать в такую рань? – В голосе хозяина звучало раздражение.
Краем глаза Мила заметила, как Смит стал скользить по стене, приближаясь. Внутри у нее все сжалось, одежда начала пропитываться потом. Мила готова была броситься бежать, но подкосились ноги. Чтобы не упасть, она схватилась за дверную ручку.
– Проваливайте с частной территории! – послышалось из динамика. – Пока полицию не вызвал.
– Не делайте этого, прошу вас…
Голос Милы дрожал. Она закрыла глаза, попыталась сосредоточиться. Ей стало немного легче после того, как Смит исчез из поля зрения. Да, конечно, не время ходить в гости, но все же бывают такие неотложные вопросы, ради которых… И тут вдруг ее осенило. Она собралась с духом и медленно, стараясь не запнуться, произнесла:
– Я пришла по важному делу. Это касается только вас и меня. Но больше вас. И я не могла выбрать более подходящего момента, чем сейчас. Это в целях вашей же безопасности.
– Черт возьми! – раздалось в ответ. – Да скажите же, кто вы такая и что вам от меня нужно? Если дело действительно будет иметь для меня какую-то важность, то, может, я и впущу вас.
– Откройте сначала, прошу вас! Поймите, я не могу говорить с улицы. Нас могут подслушать.
За дверью снова замолчали, потом из динамика раздалось:
– Нет. Я вас не знаю. И я никого не жду. С какой стати, по-вашему, я должен доверять незнакомым дамочкам, которые… э-э… шатаются по улицам в такую рань?
– Зато вас очень хорошо знаю я. Изо дня в день вижу вас, и не моя вина, что вы меня не замечаете. Я работаю там же, где и вы – в системе Киберлайф. Уже несколько месяцев я тайком наблюдаю за вами, при каждом удобном случае пытаюсь заговорить, но вы… – Она сделала вдох, и вышло что-то похожее на настоящий всхлип. – Но вы так погружены в науку, что смотрите сквозь меня. Только теперь вы меня выслушаете, потому что вам грозит опасность, и я пришла вас предупредить, потому что… я вас люблю.
Сердце ее забилось от ужаса, когда она услышала собственные слова, но Смит был доволен, давление по каналу немного ослабло.
Через минуту щелкнул автоматический замок, дверь медленно поползла вбок.
В тот же миг Смит беззвучно подскочил к проему, остановился у самого его края.
Перед Милой предстал высокий полноватый мужчина с детским лицом, длинными черными волосами и бледной кожей. Взгляд его серых глаз, выражал смесь испуга, любопытства и тщеславия.
– Интерррресно, – сказал он, пожирая гостью насмешливым взглядом. – Что-то я не припомню, детка, где мы с тобой могли встречаться… У нас я таких не видел. – Он посмотрел на ее ноги. – Хм… Где это ты так вымазалась? И какая такая опасность мне грозит?
Мила едва успела качнуться назад: Смит мелькнул перед ней так быстро, что ее обдало ветром. Она увидела перед собой его спину, вслед за этим раздался грохот падающего тела. Перепрыгнув через Кибераполлона, он развернулся и с размаху ударил его рюкзаком по лицу. Мужчина сдавленно вскрикнул и тут же получил удар носком ботинка по ребрам.
– Цыц! – прошипел Смит. Швырнув в угол рюкзаки, он втащил Милу в коридор и бросил лежащему: – Дверь закрой.
Хозяин дома жалобным голосом отдал команду системе. Дверь беззвучно закрылась. Смит кошачьими движениями начал рыскать по комнате. Подскочил к столу, смахнул на пол журналы, бумаги и канцелярские принадлежности.
Кибераполлон попытался подняться, но Смит, подскочив, подсек ему руку, и тот снова повалился.
– Если не хочешь умереть прямо сейчас, оставайся на месте!
– Кто вы? – заныл Кибераполлон. – Что я вам сделал?
– Служба безопасности, – отозвался Смит. – Плановая проверка.
– Так я вам и поверил, – обиженно пробурчал хозяин дома. – Что вам от меня нужно? Никаких ценностей здесь нет.
– Где твоя лаборатория, Кибераполлон?
– Что? Я не знаю никакого Кибераполлона. Вы меня с кем-то путаете. Моя фамилия Астахов. – Он стал размазывать по лицу кровь, что текла из разбитой брови. – У меня нет никакой ла… лаборатории.
– А где же ты проводишь свои гнусные эксперименты?
– Ничего не знаю, – промямлил Астахов.
Смит видимо нащупал на столе кнопку, и на полстены развернулся монитор. Была открыта страница какого-то форума, с каждого из диалоговых окон ухмылялось голографическое изображение полуробота-получеловека, а снизу пульсировала красная подпись «Кибераполлон».
Смит удовлетворенно вздохнул.
– Сам виноват, – сказал он, с неумолимо решительным видом подходя к распластавшемуся на полу Астахову. – Надо быть поосторожней, приятель, когда нарушаешь закон.
Астахов приподнялся на локтях и, округлив от ужаса глаза, попятился, но Смит сделал быстрый шаг и наступил ему на живот.
– Не советую сопротивляться, лучше попробуй наладить со мной сотрудничество. Это исключительно в твоих интересах. Сейчас ты мне все расскажешь, Кибераполлон. Я должен понять, что ты умеешь.
Мила отошла подальше и присела на край желтого кресла. У нее появилось мучительное ощущение дежа вю, что же касается дурных предчувствий, то никаких иных в последнее время и не возникало. Зря они сюда пришли, зря она послушалась и настояла, чтобы хозяин открыл дверь.
– Я ничем не могу быть вам полезен, господин… – испуганно заговорил Астахов. – Я рядовой служащий, у меня нет накоплений, я живу один, в этом доме нет ничего, что может быть ценным, я…
– Заткнись и слушай, – цыкнул Смит. – Вначале мы вместе с тобой осмотрим лабораторию. Ты расскажешь, как работает оборудование, насколько оно в состоянии заменить профессиональное, чтобы решить проблему, из-за которой мы здесь. Только не обольщайся, приятель: ты во время процедуры будешь накрепко связан. Если что-то пойдет не так, и мы пострадаем, ты останешься связанным и умрешь от обезвоживания. Смерть будет медленная и неприятная.
На лице Астахова появилось скорбное выражение.
– Итак, – сказал Смит. – Приступим к делу. Вставай и иди вперед.
Астахов неуверенно поднялся, посмотрел на незнакомца, что хозяйничает в его доме, исподлобья.
– Вы не из службы безопасности, вы из внерегионального отдела наблюдения за системой.
– Можно и так сказать, – пожал плечами Смит.
Астахов недоверчиво покосился на стоящие в углу рюкзаки.
– Я не понимаю, что я должен делать.
– Показывай лабораторию.
Кибераполлон всхлипнул.
– Откуда вы узнали?
– Хватит ныть! – неожиданно для себя вмешалась Мила. – Пожалуйста, выполняйте требования, не ставьте под угрозу свою жизнь.
Астахов затравлено оглядел незваных гостей, и сказал наконец:
– Хорошо. Идите за мной.
Он прошел в соседнюю комнату, которая оказалась большой светлой залой. Посреди стоял овальный стол яркого лимонного цвета, вокруг несколько прозрачных стульев; одна стена представляла собой большой аквариум с искусственными золотистыми рыбами, три других опоясывал причудливый по форме и цветовой гамме диван.
– Доступ к работе, – сказал Астахов.
Система запросила пароль. Кибераполлон произнес какое-то невероятно длинное число, на что система с энтузиазмом объявила: «Пароль принят».
– Станьте сюда, – сказал Кибераполлон, указывая на пол рядом с собой. Через несколько секунд по комнате прошла волна согласованных движений. Закрылась дверь. Стол со стульями провалились вниз, пол на их месте сомкнулся, зато по периметру комнаты одновременно вылезли несколько столиков и стоек с приборами; аквариум заслонила стена-монитор; диван распался на части, трансформировался в кушетку и два ящика. В завершение из пола к потолку вознеслись две прозрачные перегородки, условно делящие помещение на три неравные части.
Смит метал по сторонам настороженные взгляды и, казалось, ожидал подвоха, в случае чего в любую минуту готовый остановить Кибераполлона. Мила озиралась, пытаясь понять назначение многочисленных устройств. Она еще не пришла в себя окончательно после пережитого испытания, ей хотелось попить воды и присесть.
– Вы в лаборатории, – сказал Астахов. – Но я не понимаю, что вас может тут заинтересовать. Ведь на ваших лицах написано, что вы – непрофессионалы. И не из какого вы не из внерегионального отдела, господин, верно? Так скажите же, наконец, какого черта вам от меня нужно?
– Спрашивать буду я, отвечать ты, – разъяснил Смит. Он прошел по лаборатории, бегло осмотрел панели приборов, прикоснулся рукой к монитору. – Говоришь, в твоем доме нет ничего ценного, рядовой служащий Астахов? Скромность, однако, делает тебе честь. Это важное устройство в твоем арсенале? – Он указал на небольшой белый ящик с длинным сетевым проводом, намотанным на катушку.
– Это обычный минихолодильник для напитков, – ответил Астахов. – Таких навалом в магазинах электроники.
– Вот и прекрасно, – сказал Смит, резким движением обрывая провод. – Итак, для начала я тебя свяжу.