Тамия еле успевала за Харуфом. Улочки петляли, извивались, подол платья путался в ногах, пот лил ручьями, несказанно мешал платок. Он то сползал на глаза, то принимался душить владелицу. Занятая борьбой с этим чудовищем, Тамия обделила вниманием подол, наступила на него и растянулась в пыли, ушибив колено. Харуф всплеснул руками:

— Бедная, совсем из сил выбилась!

Тамия села, стащила с головы платок и отерла пот со лба.

— Надень скорее, пока кто-нибудь не увидел, — забеспокоился Харуф. — Нельзя женщине выходить на улицу без платка!

— Так то ж в Хануте, — устало отозвалась Тамия. — А мы в Регалате.

— В этом квартале большинство жителей из Ханута, и они считают меня своим земляком. Извини, не могу предложить тебе руку, чтобы подняться. Ханутцы могут прикасаться только к своей жене.

— А если бы я умирала? — возмутилась Тамия.

— Мне бы пришлось искать лекаря.

— Бред!

Тамия поднялась, отряхнула одежду и с несчастным видом повязала платок.

— Далеко еще?

— Почти пришли.

Нестройный гул голосов они услышали, еще не дойдя до чайной, которая сегодня походила на растревоженный улей. Харуф заподозрил, что у него появился конкурент, доставивший новость о сбежавшей невесте Зазибеля раньше него. Он тяжело вздохнул и подумал: «Что ж, пора поразмыслить о том, чтобы уйти на покой».

Харуф потребовал, чтобы Тамия задрапировалась по самые глаза. Провел ее к черному входу и попросил подавальщиц передать многоуважаемой Яхше, что нижайше умоляет принять его вместе со спутницей. Через некоторое время их пригласили войти, как он и хотел, не через зал.

Яхша даже не взглянула в сторону Харуфа, на его приветствие лишь еле заметно кивнула. Она во все глаза рассматривала Тамию.

— Сними платок! — потребовала она.

Гостья охотно повиновалась.

— Подойди!

Тамия приблизилась.

— Чудесно, — выдохнула Яхша. — Ты принес? — спросила она у Харуфа.

— Да, госпожа.

— Положи сюда, — указала Яхша на ковер у своих ног.

Харуф повиновался.

— А теперь ступай в зал, — велела хозяйка.

— Но… — Харуф посмотрел на Тамию, желая объяснить ее появление и попросить о помощи.

— Ступай! — прикрикнула на него Яхша.

Он не посмел спорить.

Яхша повернулась к девушке, внезапно выбросила вперед руку и задрала той подол. Тамия охнула, быстро вырвала платье из цепких пальцев ясновидящей и отступила на несколько шагов.

— Идеальная работа! — восхитилась Яхша. — Бедный мальчик, как тебе, должно быть, несладко.

— Как вы узнали?

— Присядь рядом со мной. — Яхша постучала ладошкой по ковру, словно подзывая собаку. — Позволь мне взглянуть.

Хозяйка принялась ловко распускать шнуровку. Освободив грудь из плена платья, она некоторое время любовалась ею и, наконец, прикоснулась. Тамия резко втянула ноздрями воздух.

— Ни малейшего намека на распад заклинания. Сколько времени ты носишь эту личину? — спросила Яхша.

— Точно не знаю, — покачала головой Тамия.

— То есть более суток? — уточнила хозяйка.

— Насколько я могу судить, намного больше, — сказала девушка-трансформ.

— Стабильное заклинание, — пробормотала Яхша. — У старухи получилось. Как этой карге удалось?

— Вы можете избавить меня от этого? — с надеждой спросила Тамия. — Пожалуйста, помогите. У меня еще осталось немного денег…

— Нет! — отстранилась Яхша от мешочка с монетами.

Тамии даже показалось, что по лицу хозяйки пробежала тень страха.

— Я не могу избавить тебя от этого. Тут нужна одновременная работа нескольких магов.

Яхша вновь прикоснулась к груди Тамии.

— Прекратите меня лапать! — внезапно рассердилась та и прикрылась платьем.

— Ты могла бы остаться со мной, — предложила ясновидящая.

— В смысле, спрятаться тут на время? Или… погодите. — Тамия отодвинулась подальше от Яхши, взгляд которой источал нешуточное сладострастие.

— Но ты ведь любишь женщин, — сказала она.

— Я… э-э-э…

Тамия попятилась на четвереньках и накрыла ладонью монету, лежавшую на ковре. Подобрала золотую магну. Яхша изменилась в лице.

— Не трогай! — воскликнула она. — Ах, гирдых! — предсказательница в сердцах стукнула кулаком по ковру, но удар потонул в мягком пушистом ворсе. — Зурата! — закричала она. — Зурата!

В комнату вошла одна из подавальщиц и почтительно поклонилась.

— Ты уже подала Харуфу чай? — спросила Яхша.

— Да, хозяйка, как вы и велели.

— Ступай!

Подавальщица тенью выскользнула из комнаты.

Тамия почувствовала, что творится неладное. Мгновенно приняв решенье, она бросилась к Яхше, повалила ее на спину, уселась сверху и сдавила горло.

— Не люблю, когда меня водят за нос, — прошипела девушка-трансформ. — Какого демона тут происходит? Что с Харуфом?

— Прокляну! — прохрипела Яхша.

— Сейчас описаюсь от страха, — сказала Тамия. — Неужели ты думаешь, что можешь сделать хуже, чем есть? Смерть мне видится избавлением.

— Отпусти, — побелевшими губами прошептала Яхша.

Тамия ослабила хватку и отстранилась, продолжая, однако, сидеть сверху. Хозяйка сипло вдохнула и раскашлялась.

— Жаль, что ты не хочешь остаться со мной, — сказала она, придя в себя, и с нездоровым обожанием уставилась на Тамию.

— О, небо! — девушка-трансформ закатила глаза и скорее перебралась на ковер.

— Харуф мертв, — сказала Яхша, — вернее, скоро умрет. Я подарила ему легкую смерть. В течение суток он бы все равно ушел от нас, попав под колеса или под копыта, или… Не важно. Мне нужна была одна из тех монет, что дала тебе Хазиса. Только не из твоих рук. Я еще хочу пожить.

— О чем ты говоришь? — нахмурилась Тамия.

— Эти магны — медальоны смерти. Первым их получил Фетинор, и вот, его уже нет с нами. Зазибель не пострадает. То, что приходит через вторые руки — не опасно. Как только соприкоснувшийся с монетами умирает, они возвращаются к истинному владельцу тем или иным способом. Мы могли бы неплохо заработать, — мечтательно произнесла Яхша.

— О, боги, — прошептала Тамия. — Зачем Хазиса дала мне эти монеты?

— Она большая шутница, эта старая грымза. А мне для ведения дел такие вещицы — большое подспорье. Старые запасы давно закончились. Одинокой женщине трудно выживать в этом мире.

— О каких делах ты говоришь?

— Верное предсказание немало стоит, — хищно улыбнулась Яхша. — Я бы перекроила матрицу заклинания Хазисы, расплодила бы магны, сколько возможно. Это все равно, что бросить в корзину с яблоками одно гнилое. Жаль только, что требуются именно золотые монеты. Но при этом, увы, распадаются связующие звенья возврата имущества к владельцу. Мое искусство несовершенно, — вздохнула хозяйка.

— Так ты решила уговорить меня остаться с тобой ради возврата монет? — нехорошо сощурилась Тамия.

— Нет, ты покорила мое сердце, как только вошла в комнату.

— У тебя нет сердца, Яхша.

Тамия надела платок и, поднявшись, направилась к выходу. Она позабыла о всякой осторожности и спустилась в зал по винтовой лестнице, которой обычно пользовалась предсказательница. Посетители моментально притихли. Тамия, ни на кого не глядя, вышла на улицу.

Харуф расплатился за чай медяками, не желая показывать золотые, хоть его так и подмывало блеснуть своим богатством перед возлюбленной. Он догнал Тамию за поворотом улицы.

— Яхша не согласилась спрятать тебя? — спросил он.

— Нет, — солгала девушка.

— Никак в толк не возьму, как ты могла не понравиться Яхше.

— Не сошлись характерами, — буркнула Тамия.

— Жаль. Для тебя ее дом — единственное место, где в Регалате ты могла найти приют и понимание.

— Подумай, Харуф, где еще есть надежные места, чтобы затаиться?

— Стража, наверняка, прочешет город пядь за пядью, — пожал плечами Харуф. Пошатнулся. — Что-то голова закружилась, — криво усмехнулся он и привалился к ограде. — Здесь за углом, — указал он рукой, — старая кузница. Прежний владелец умер год назад, не оставив завещания, и два его брата до сих пор ведут тяжбу. Первое, что они сделали — растащили и распродали весь инструмент, чтобы оплатить судебные издержки. Теперь помещение пустует.

— Идем, я помогу. — Тамия подставила плечо. — И плевать я хотела на правила приличия, принятые в Хануте.

На удачу, улицы были пустынны. Тамия втащила Харуфа в кузницу, уложила на кучу ветоши и притворила дверь. Присела рядом, ободряюще улыбнулась.

— Я так и не успел рассказать тебе о сестре, — тяжело дыша, сказал Харуф.

— Расскажи сейчас. Заодно отдохнешь, а то целый день на ногах.

— Нет, это не усталость, — прошептал умирающий. — Мою младшую сестру звали Хармина, и не было в нашем селе никого красивее. Когда на исходе весны спустились с гор девы «Розовой Луны», они выбрали ее себе в невесты. Хармина была создана для Ордена «Дети Луны» и с радостью последовала бы за ними, потому что давно любила одну из послушниц, но наш отец заключил договор на брак.

Жених не особенно настаивал на немедленной потере свободы, поэтому Лунные девы заплатили ему отступного и возместили нашему отцу предсвадебные расходы. Хармина с готовностью согласилась войти в лоно Ордена, чтобы соединиться со своей возлюбленной, поэтому, не читая, подписала бумаги.

Я уже упоминал, что моя сестра была красавицей, а Лунные девы очень заботятся о внешнем облике своих служительниц. Они не хотели терять такую привлекательную послушницу. В бумагах, которые сестра не удосужилась прочесть, было сказано, что Лунные девы вносят плату только за беременных женщин и младенцев. Хармине для вступления в Орден надлежало подарить несколько ночей любви мужчине из «Голубой Луны», чтобы забеременеть — нелегкое послушание для обеих сторон. Так она бы попала в созвездие матерей и кормилиц, оказавшись на длительный срок отрезанной от возлюбленной. Лунные девы радеют о красоте потомства, так что не исключено, что участью Хармины стало бы рождение детей. Но сестра не смогла принять этих условий, и ей нечем было откупиться, чтобы вернуть Ордену долг. Хармина покончила с собой. Единственное, что у меня осталось от сестры. — Харуф порылся в карманах. — «Святое Писание». Я всегда ношу его с собой, чтобы помнить о ней и о том, как опасно совершать опрометчивые поступки. — Он судорожно сжал маленькую потрепанную книжицу побелевшими пальцами. — Хоть никогда не угадаешь…

Харуф зашелся хриплым кашлем, от чего на губах появилась кровавая пена. Через некоторое время он отдышался и продолжил рассказ:

— Орден потребовал у отца вернуть деньги или отдать им меня. Я был не склонен… ну, ты понимаешь. Вот и пустился в бега, ведь отец к тому времени уже растратил полученное, раздал наши многочисленные долги. Но я всегда относился с почтением к Ордену и его слугам… Возьми, — он протянул Тамии книгу.

«Так вот за кого он меня принял, — подумала девушка-трансформ, — и решил помочь в память о сестре».

Рука Харуфа безвольно упала. Тамия прикрыла ему веки, посидела немного возле умершего и принялась стаскивать с него одежду.

— Прости, Харуф, — прошептала она, — но иначе мне не выбраться из города.

Весь остаток дня она вздрагивала от малейшего шороха и занимала себя чтением прощального подарка Харуфа. В свое время Тамерона заставляли штудировать языки, и кое-какие знания хиренского сохранились. Девушка-трансформ переводила, путалась, но общий смысл довольно скоро стал ей понятен.

«Создал Бог Лит мир из ничего и сделал его именно таким, каким хотел, одним лишь своим помышлением. И если бы Он хоть на долю секунды перестал думать о нем, то мир бы прекратил свое существование. И так Бог был занят, что позабыл даже о супружеских обязанностях. Лит возлюбил свое творение и постоянно думал о нем, чем нанес смертельную обиду супруге, обделив ее любовью и вниманием.

Богиня Нэре, беременная очередной звездой, долго ждала Лита, все больше погружаясь в печаль. Когда же пришел Он и позвал ее с собой, то увидела Нэре, чем заняты его помыслы. И наполнилось сердце ее горечью, а вместо новой звезды родила Она черную пустоту. Окутала Нэре тьма — так появилась ночь. И стали Боги жить в мире, как мысли живут в голове. Ярким солнцем глядел на него Лит, холодной луной взирала на него Нэре.

Богиня закрыла свое сердце для чувств, причинявших боль, и тогда рассмотрела мир. И увидела Она, что многие в нем несчастны. Тогда Богиня указала им путь: вырос из недр Ее Храм с заповедями. И сказала Богиня: „Придите ко мне, обиженные и оскорбленные“. И узнали пришедшие в Храм, что грехом является то, что ведет к страданию и, что обидчики должны быть наказаны. А посему месть — святая обязанность каждого нэреита. И увидела Богиня, что мужчины и женщины такие разные по сути своей, что не могут понять желания и чаяния друг друга, отчего и страдают. Тогда открыла им Нэре путь к спасению: заронила Она семена однополой любви, и возник Орден „Дети Луны“…»

Тамия просидела в старой кузнице до ночи, чтобы выбраться к ближайшему арыку и застирать штаны Харуфа. Утро застало ее петляющей в лабиринте, в каковой превращают бедные кварталы южане. Она дошла до широкой, оживленной улицы и чуть не наткнулась на стражников, проверявших документы у каждого встречного. Судя по их торопливости в такой жаркий день, кто-то посулил им за работу хорошее вознаграждение.

Тамия вжалась спиной в стену, понятия не имея, что делать дальше. При ней был медальон Харуфа, но, как она поняла, слуга Фетинора был в городе известен если не всем, то многим. К тому же, очень уж не мужское у нее лицо. И грудь, хоть и крепко перетянутая, все равно выдается под одеждой. Тамия устала горбиться, пытаясь скрыть это досадное недоразумение. Несколько раз ей удавалось избежать опасности разоблачения, но те стражи порядка не спрашивали документов, поэтому у них не было возможности поближе рассмотреть сутулого молодого человека, что брел по улице, упорно глядя себе под ноги.

Навстречу стражам медленно двигался фургон, а следом повозка. На козлах сидели два молодых человека. Они издали заметили красивого юношу, который выглядел испуганным. Тот подпирал стену на пересечении улиц и тоже смотрел на них во все глаза. «Чужеземцы, — подумала Тамия. — Быть может, это мой шанс?» Торопливо оглянувшись по сторонам, девушка-трансформ сдернула с головы чалму, и по ее плечам рассыпались великолепные темно-каштановые волосы. Одними губами Тамия произнесла: «Помогите».

— Сиблак, я сражен в самое сердце, — прошептал Монтинор. — Кажется, у этой малютки неприятности и она нуждается в помощи.

— Я первый ее заметил.

— А я первый подойду и познакомлюсь.

Девушка поманила их пальцем и улыбнулась, что заставило юношей подстегнуть мерина.

— Сдается мне, Монти, что эта девица торгует телом. Вон у нее и лютня на плече болтается. Гетеры на юге часто развлекают клиентов музыкой и пением.

— С чего ты взял? — оскорбился тот. — По-моему, она просто попала в неприятности, иначе зачем этот маскарад с мужской одеждой?

— А я думаю, что она заманивает нас экзотическим с точки зрения южан видом, а в качестве помощи, вот увидишь, попросит денег.

— Глупости! Мы уже не те зеленые юнцы, какими были, когда убежали из дома. Уж такого рода женщин я всегда узнаю. Эта не продажная. Она просто… просто увидела, что на нас можно положиться. Женщины такое замечают.

— Что именно?

— Мужественность, — с гордостью сообщил Монтинор и разгладил пальцами пушок над верхней губой. — И благородство. Ты можешь оставаться, а я подойду, — сказал он и спрыгнул с козел.

Девушка надела чалму и тщательно убрала под нее волосы.

— Разрешите представиться, — поклонился он. — Монтинор Бельгезе. Актер.

— Тамер… просто Тамия, — сказала девушка. — Любезнейший Монтинор, мне очень нужна помощь. Обратили внимание на трех стражников, которые идут вам навстречу?

Монтинор выглянул из-за угла.

— Ваши сведения устарели, — сказал он. — Их там уже шестеро.

Из-за поворота послышались шаги, звяканье пряжек и блях.

Сиблак, которому тоже хотелось отличиться перед красивой девушкой, резко дернул поводья. Мерин свернул с главной улицы, преградив стражникам дорогу.

— Скорее, — прошипел он.

Монтинор подсадил Тамию и сам взобрался на облучок.

— Полезай внутрь, — велел он девушке.

Тамия зацепилась чалмой за полог, ногой — за какое-то барахло и рухнула в фургон. Лютня жалобно тренькнула. Монтинор подхватил чалму и сказал:

— Ее нужно спрятать.

— Что за? — возмутился было Грим, но в это мгновение гостья уселась и откинула с лица волосы. Владелец балагана мигом прикусил язык, сраженный ее красотой.

— Везет же нам на беглянок, — хмыкнул флегматичный Илинкур и покосился на Анаис.

— Уверен, она не совершала никаких преступлений, — торопливо сказал Монтинор.

Тамия активно замотала головой.

— Немая? — поинтересовалась Анаис, пристально разглядывая девушку. Должны же быть у этой фифы хоть какие-то недостатки.

— Я сбежала из-под венца, — сообщила гостья низким, но приятным голосом.

— Ее зовут Тамия, — встрял Монтинор.

С улицы послышались вопли Фрада, управлявшего повозкой:

— Безмозглые мальчишки! Я же говорил, что надо ехать по главной улице. Фургон по этому лабиринту не пройдет!

По борту постучали.

— Немедленно всем выйти из фургона! — приказал стражник. — Проверка документов.

Все посмотрели на Тамию. Она сняла с шеи жетон Харуфа. Пробормотала:

— Вот. Но его нельзя предъявлять.

— Дай-ка сюда, — потянулся за жетоном Монтинор.

Грим ухмыльнулся и, откинув полог в задней части фургона, выбрался на улицу. Следом потянулись остальные.

Монтинор принялся что-то бормотать над жетоном и водить ногтем по строчкам.

«Малограмотный?» — подумала Тамия.

Когда он вернул ей жетон, на нем вместо «Харуф Шин, графство Тринифат, город Пантэлей» значилось: «Гаруф Хин, графство Паленат, город Нифатэй».

— А ты мастер! — восхищенно сказала Тамия.

Монтинор зарделся от удовольствия. Не часто девушки восторгались его талантами.

— Хорошо, что у местных стражников нет харандских штучек, иначе не сносить бы вам головы, — пробурчала Анаис.

Тамия посмотрела вслед девушке, которая была недовольна ее появлением. Напялила чалму и стала пробираться к выходу.

Грим уже умасливал стражей. Те возмущались, что балаган перегородил дорогу.

Фрад отказался от общества коллег, чтобы в гордом одиночестве управлять повозкой. Он возвышался над толпой, которая моментально собралась на месте происшествия, зорко высматривая хорошеньких женщин, и не спешил спускаться на землю. Но его намерения резко переменились, как только он увидел Тамию. Коротышка фардв моментально спрыгнул с повозки и поспешил присоединиться к труппе. Его глаза загорелись восторгом и вожделением. Монтинор и Сиблак, заметив надвигающуюся катастрофу, бросились ему навстречу.

— Фрад, пожалуйста, ни слова! Сделай вид, что этот юноша давно путешествует с нами.

— Юноша? Вы спятили! — вскинулся Фрад. — Я женщину за версту чую.

— Она в опасности, — прошипел Сиблак.

— А-а-а, понятно, — сказал Фрад и расплылся в широкой улыбке. — Как звать-то «парнишку»?

— Гаруф, — сообщил Монтинор.

Одетый в широченные шальвары начальник караула внимательно просмотрел документы актеров. Он долго вертел в пальцах жетон Тамии, но, не будучи магом, подвоха не заподозрил.

— Уж больно смазливый мальчик, — наконец изрек страж.

Подчиненные согласно закивали.

— И что такого? — вклинился Фрад и приобнял Тамию.

Стражники переглянулись, поморщились.

— Все же не помешает проверить, — сказал начальник караула. — Пройдемте с нами… — он покосился на жетон, — Гаруф Хин.

У Тамии сердце ушло в пятки, а стражники уже подталкивали ее ножнами, не решаясь подхватить под локотки — вдруг вправду женщина, не оберешься потом.

Начальник караула, которому недосуг было тащиться в участок, ввиду близости чайной, и еще один стражник остались. Четверо повели Тамию по главной улице, но вскоре свернули в переулок.

— Уважаемые, — взмолилась девушка-трансформ, — целый день я трясся в душном фургоне и выпил столько воды, что, право же, сейчас лопну, если не отолью.

Стражи переглянулись. Тамия для наглядности принялась притопывать.

— У нас не принято гадить на улицах, — буркнул один из стражей.

— А до участка далеко? — жалобно спросила Тамия.

— Далече, — почесал затылок другой и, прищурившись, сказал: — Вот, кстати и проверили бы, чем тащиться в участок.

— Тут за поворотом заброшенная кузница, — задумчиво сказал первый.

Тамия побледнела. Столько времени ходила кругами по лабиринту улиц, чтобы оказаться рядом с этим проклятым местом.

— Ох, не могу, — простонала Тамия, подойдя к ветхому зданию. — Я прямо тут на колючки. Можно?

Стражи согласно кивнули и приготовились наблюдать. «Извращенцы», — подумала девушка-трансформ. Убедившись, что у задержанного есть мужское достоинство, они хмыкнули и собрались было уходить, как вдруг одному из них тоже приспичило облегчиться. Он вернулся. В эту минуту на улице показались прохожие, и страж порядка перекочевал в кузницу.

Судя по всему, труп он заметил не сразу, а только после того, как глаза привыкли к сумраку после яркого солнечного света. Тамия успела вежливо попрощаться с оставшимися на улице стражниками и поспешно зашагала в обратном направлении. Крики за спиной возвестили о страшной находке.

— Эй, ты! Гаруф или как там тебя!

Тамия обернулась.

— Беги быстрее обратно и передай начальнику, чтобы срочно пришел к заброшенной кузнице.

— А что случилось-то? — с самым невинным видом поинтересовалась Тамия.

— Не твое собачье дело!

Актеры как раз управились с фургоном, и пробка на дороге рассосалась. Завидев Тамию, юнцы и Фрад просияли. Девушка-трасформ честно исполнила свой долг — передала сообщение начальнику стражи и поскорее забралась в фургон.

Управлять повозкой с реквизитом и провиантом пришлось Илинкуру, потому что Фрад оказался не в состоянии оторваться от новенькой.

— А куда вы направляетесь? — с запозданием поинтересовалась Тамия.

— На главную площадь, — сообщил Грим. — Дадим парочку спектаклей.

Девушка-трансформ закусила губу, но никто, кроме Анаис, не обратил внимания на ее замешательство.

— Может быть, стоит расспросить местных жителей, не проезжал ли тут Караэль? — предложил Монтинор.

— Я, что, похож на умалишенного? — возмутился Грим. — Разыскивать его, когда Боги одарили нас своей милостью.

— А кто такой Караэль? — поинтересовалась Тамия, решив, что ей следует вести себя крайне осторожно. Слова отца о том, что, даже не произнося ни слова, Тамерон не в состоянии никого обмануть, прочно угнездились в голове.

— Гендер, — мрачно буркнул Грим.

— О, мне бы не помешала толика удачи, — мечтательно сказала Тамия.

Грим побагровел.

— Все это бред! — воскликнул он. — Никакой удачи гендеры не приносят. В особенности Караэль. Боги сжалились над нами: избавили труппу от его присутствия, и я не собираюсь разыскивать этого… этого…

Грим замолчал, не найдя подходящих слов.

— Боги? — Анаис изогнула дугой бровь. — В таком случае, они выбрали достойное орудие для осуществления своих замыслов.

Грим несколько раз моргнул, затем подозрительно сощурился:

— Что ты хочешь этим сказать?

— Полагаю, ты догадываешься, — чуть улыбнулась девушка.

Все повернулись к Гриму.

— Да, расскажи, что ты купил у торговца, которого мы встретили по дороге, — промурлыкала Анаис.

— И что же, по-твоему, я у него купил? — рассердился Грим. — Ладно, — махнул он рукой, — я всего лишь придал Караэлю ускорение.

На лицах окружающих отразилось недоумение.

— Он подсыпал в корм селлара сильное возбуждающее, от чего тот взбесился и понес, — пояснила Анаис.

— Ужасно, — прошептал Сиблак.

— Да. Ведь повозка Караэля свернула к городу, — отозвался Монтинор. — Могли пострадать люди.

Грим закрыл лицо руками и прошептал:

— Я надеялся, что животное побежит в степь. Туда оно и неслось, демон побери! Не знаю, что взбрело в голову этому селлару и заставило повернуть к городу.

Анаис потрепала владельца балагана по плечу:

— Конечно, Караэль не сахар, но, право же, Грим, вы судите предвзято. Может, вам стоило поговорить с ним откровенно.

— Я не хотел, чтобы он или кто-то еще пострадал, — вздохнул Грим.

— Селлар, запряженный в повозку с желтым тентом? — подала голос Тамия.

Анаис кивнула.

— Ваш Караэль жив, — сообщила Тамия. — Единственное, что пострадало — это пиршественные столы. Лит услышал мои молитвы. Именно вмешательство гендера позволило мне ускользнуть из-под венца. Хоть в тот момент я и не поняла, кто он такой.

Все вздохнули с облегчением.

Тамия то и дело поглядывала на Анаис, эта девушка почему-то казалась ей знакомой. Но припомнить, где и при каких обстоятельствах они встречались, она никак не могла. В конце концов, менестрель на своих выступлениях сталкивался с тысячами девушек. Только когда Анаис повернулась к Тамии спиной и та увидела собственный шнурок с бусинами в ее волосах, все встало на свои места. Жива! Несмотря ни на что, жива! Мозаика мгновенно сложилась, и в памяти всплыли поездка в дилижансе, бойня на улице Нэреитов в Туроне. «Как тесен мир, — подумала Тамия. — И как жаль, что нельзя окунуться в общие воспоминания. Конечно, если девушке захотелось бы такое вспоминать».

Если б не шнурок, возможно, Тамия и не признала бы в Анаис ту оборванную, грязную и голодную бродяжку, которую считала погибшей. А может быть, это вовсе не та девушка, мало ли на свете шнурков с бусинами, на которых владельцы пишут похожие девизы.

Анаис, видимо, начало раздражать пристальное внимание к ее персоне. Она поправила волосы, одернула одежду и бросила недовольный взгляд на Тамию: дескать, что уставилась, думаешь, у тебя нет недостатков? Девушка-трансформ, не желая показаться бестактной, моментально переключила внимание на собственные колени.

Вряд ли во всем городе нашлось бы более надежное место, где Тамия могла спрятаться. На рыночной площади балаган находился у всех на виду, стража уже не по одному разу заглядывала на представления, но им и в голову не пришло искать тут беглянку. Правда, Тамия рисковала лишиться этого убежища из-за слухов и сплетен, которые распухали, словно дрожжевое тесто. Шутка ли, такое зловещее убийство!

«Харуфа отравили и обобрали до нитки, — шептались в домах, на постоялых дворах, в чайных. — И такое святотатство совершила женщина. Рядом с трупом нашли платье и украшения. Говорят, они принадлежали невесте Зазибеля. Ну, той, что сначала собиралась выйти замуж за Фетинора. Того, что умер. Наверняка это она его убила. Жены Фетинора так и говорят. Теперь эта убийца бродит по городу в мужской одежде, высматривает новую жертву. А наш судья признал ее невиновной. Вот ославился старик. И Зазибель хорош…»

Тамия носа не высовывала из фургона. Актеры же побывали везде и быстро вошли в курс всех событий. Тамия стала замечать, что раз за разом, возвращаясь из похода по лавочкам, они поглядывают на нее все более и более настороженно. Что ж, винить ей было некого, кроме себя самой. Сама же при первом знакомстве сболтнула, что сбежала из-под венца. Оказалось — единственный случай на всю округу.

— Вот что, красавица, — как-то вечером обратился к ней Грим, переглянувшись с Анаис, — мы тебя достаточно долго укрывали.

Тамия посмотрела на него исподлобья. Анаис незадолго до этого разговора угостила ее хиренским вином. Грех не попробовать экзотику. Хмель на удивление быстро затуманил сознание, а вкус у этого пойла оказался так себе.

— В общем… — Грим помедлил. — Признаюсь честно, в последнее время я стал плохо спать. Так и мерещится, что меня во сне прирежут.

— Да, красавица, истории, что рассказывают на каждом углу в этом городе, вселяют определенные опасения относительно твоей персоны, — добавил Илинкур.

— Вы меня выгоняете? — с отчаянием в голосе спросила Тамия и неожиданно для себя всхлипнула.

Актеры молчали. Анаис точила меч. Тамия покосилась на оружие, перевела взгляд на Анаис. Та холодно на нее посмотрела. «За что она меня так не любит?» — в очередной раз подумала девушка-трансформ. Остальные сидели неподалеку, молчаливые и подавленные.

— Ты убила Харуфа? — прямо спросила Анаис.

— Я никогда никого не убивал… ик! — заявила Тамия.

Анаис подалась вперед и пристально посмотрела ей в глаза, цвет которых под действием зелья изменился и уже не напоминал морскую волну. Тамия отшатнулась и стукнулась затылком о стенку фургона.

— Надо же так набраться… С одного бокала, — пробормотала она и вновь встретилась взглядом с Анаис. — Хорошо, — отмахнулась Тамия. — Однажды. Ик! Только один раз. И лишь потому… Ик!.. Потому что он уговаривал меня… это сделать.

— О, Боги! Что ты перед этим сотворила с несчастным? — ужаснулся Фрад.

— Не иначе кастрировала, — подала голос Анаис и с усмешкой взглянула на фардва. Тот побледнел.

— Ничего подобного! — оскорбилась Тамия. — Ик! Этот несчастный был всего-навсего старым маразматичным мозгом, который… Ик!.. Мечтал умереть, потому что устал столетиями плавать в банке. К тому же… Ик!.. Своей смертью… — Язык у нее немилосердно заплетался. — Вернее, он называл это избавлением. Старый мозг сделал большую… Ик!.. Сделал пакость своему тюремщику. Я не мог… ему отказать.

— Ну надо же, — хмыкнул Грим. — Что скажешь, Анаис?

— Зелье действует, значит, она не врет, — пожала плечами девушка и отложила меч.

— Интересно, почему в судах его не используют? — поинтересовался Монтинор.

— У него крайне неприятный побочный эффект, — неопределенно сказала Анаис.

— Какой?

— Испытуемый становится буйным.

Повисло напряженное молчание.

— Вы же сами настаивали на том, что нам просто необходимо докопаться до правды. Девушка, дескать, так хороша собой, да еще на лютне играет. Такая актриса нам просто необходима. Говорили?

Все согласно кивнули, даже Тамия, которая бормотала себе под нос что-то неразборчивое, перемежавшееся иканием.

— Красивая женщина радует глаз мужчины, — сказал Фрад.

— А некрасивая — женщины, — криво улыбнулась Анаис.

— А две красавицы привлекли бы вдвое больше зрителей, — тут же нашелся Фрад, сообразив, что Анаис могла и обидеться за явное невнимание, связанное с появлением Тамии. Женщина многое может простить, но не пренебрежительное отношение к себе.

— А что, она сейчас на любой вопрос ответит честно? — кивнул Фрад в сторону Тамии.

— Угу, — подтвердила Анаис.

— Эй, красотка. — Фрад дотронулся до плеча Тамии. — Ты действительно не хотела слиться со мной в страстном экстазе или просто ломалась прошлой ночью?

— О-о-о, — простонала Анаис и хлопнула себя ладонью по лбу. — И ради этого я человека травила?

— Ах ты, извращенец! Ик! — Тамия резко подалась вперед и заехала Фраду в глаз кулаком. — Ты за кого меня принимаешь? — заорала она и, как только фардв приподнялся, двинула ему в челюсть.

— Пора связывать, — решила Анаис.

Дважды повторять не пришлось: девица начала раздавать тумаки направо и налево…

— Слова-то какие знает. — Фрад подвигал челюстью. — У-у-у, злыдня!

Он проверил, надежно ли сидит кляп во рту Тамии.

Сиблак посасывал прокушенный палец, Монтинор держался за ухо.

— Да, твоя настойка гарантирует первостатейное буйство, — сказал Грим, изучив синяки на ногах. — Но ведь на суде можно запереть человека в клетку или заранее связать. Зато точно будет известно: виновен или нет.

— Дважды это зелье применять нельзя, — объяснила Анаис. — Поэтому в судебной практике оно не используется. Смертельно. Тот, кого допрашивали подобным образом, очнувшись, ничего не помнит. Ну, конечно, если… очнется.

Она посмотрела на Тамию так, словно размышляла, как лучше избавиться от трупа.

— Демон побери! — подскочил Грим. — Ты чем вообще думаешь, Анаис?

— Я-то как раз тем, чем надо! — рассердилась она. — Красивую актрису им подавай, да чтоб девушка была без всяких историй. Шиш я для вас еще что-то сделаю! И не просите!

Анаис скрестила руки на груди, насупилась.

— Ладно тебе, — пошел на попятный Грим.

— Ни от головной боли, ни от поноса, ни от чего больше вы у меня лекарств не получите, — огрызнулась девушка.

— Прости, Анаис, испугался я, — понурил голову Грим.

— Ладно. Забыли, — смягчилась Анаис.

— А позволь спросить, много запрещенных зелий ты с собой таскаешь? — осторожно поинтересовался Грим. — Вдруг кому-то придет в голову осмотреть твою сумку.

— Одинокой девушке нужно иметь в рукаве пару козырей, — пожала плечами Анаис. — Не беспокойся, Грим, мои пузырьки не подписаны, а оплачивать магическую экспертизу ни одному стражу в голову не придет. К тому же, не всякое зелье действенно само по себе. Тут слово надо знать заветное, чтобы в нужный момент перекроить структуру вещества: где-то связь разорвать, где-то иной элемент присоединить. Все не так просто, не для шарлатанов. — Анаис покосилась на Сиблака с Монтинором. Те задумчиво глядели на ее сумку. — Думаю, мы все теперь будем спать спокойно, не опасаясь, что пригрели убийцу.

— Что ж, — задумчиво произнес Грим, — пожалуй, дело того стоило. Остается только надеяться, что ты не перепутаешь склянки, когда в следующий раз будешь лечить кого-то из нас. Скажу тебе честно, без всякого зелья: иногда мне кажется, что ты из гильдии «Левая рука Нэре».

— М-м-м, какая честь, — улыбнулась девушка. — Нет, Грим. Так же честно отвечу тебе, что не принадлежу к профессиональным убийцам… этой гильдии.

Никто, похоже, не заметил короткой паузы в речи Анаис.

Сиблак и Монтинор переглянулись.

— Я про них слышал.

— И я.

— Про них все слышали, — сказал Илинкур, — но никто не видел. Недаром же гильдия носит такое название. Никому не дано узнать, что сокрыто в кулаке левой руки богини, которую она прячет за спиной.

— Что, что, — включился в разговор Фрад. — Ясно, не подарки к Осеннему Полнолунию. Кары всякие, и насильственная смерть в их числе, не к ночи будет сказано. Защити нас всех, пресветлый Лит.

— А не посидеть ли нам в кабачке за стаканчиком доброго вина? — предложил Грим.

— Да, и желательно без всяких добавок. — Фрад взглянул на Анаис.

— Я не смогу составить вам компанию, — сказала она и качнула головой в сторону Тамии.

— Сама травит, сама лечит. Универсал, — осклабился Фрад.

— Дошутишься, коротышка, — прищурила глаз Анаис. — Подсыплю тебе гелейный корень.

— Что за дрянь?

— Одно из побочных действий — половая слабость.

— Это не женщина. Это злобная ведьма! — возмутился Фрад и, осенив себя знаком Лита, припустил прочь от фургона.

* * *

Утром Тамия с трудом открыла глаза. Голова раскалывалась, тело болело так, словно ночью по нему проскакал табун лошадей. Во рту пересохло. Кто-то поднес к губам чашку, Тамия жадно глотнула.

— Ну, как ты?

— Ох, — только и смогла выдавить Тамия.

— Все обойдется. Кризис миновал.

Через день Тамия и думать забыла о странной болезни, которая так внезапно ее скрутила и так же быстро прошла. Сиблак и Монтинор наперебой рассказывали девушке о своих приключениях в кабаке, демонстрировали многочисленные ссадины и синяки — свидетельства ратных подвигов. Причем с каждым разом история обретала все новые подробности. Анаис время от времени бросала на них угрюмые взгляды, особенно, когда к юнцам присоединялся Фрад и в красках расписывал, как уложил верзилу, который подбил ему глаз.

Несмотря на то, что Тамии по-прежнему приходилось прятаться, она принимала участие в подготовке спектаклей: помогала с декорациями. Качественные иллюзии хорошо смотрятся, но на призрачный стул лучше не садиться. Тамия расставляла и раскладывала мелкие предметы, вроде книг, пепельниц, подсвечников. Была в одном спектакле сцена с убийством. Орудием служил тяжелый канделябр, и Грим настаивал на достоверности: Фраду, чтобы не заработать шишку, приходилось подкладывать под берет подушечку.

Тамия с интересом наблюдала за тем, как актеры репетируют, гримируются, обсуждают игру друг друга…

Грим, закончив с туалетом, поправил бант на шее, надел парик и приосанился, красуясь перед Тамией в облике мелкопоместного князька. Илинкур воспользовался этим и первым уселся перед зеркалом. Внимание Тамии, к неудовольствию Грима, тут же переключилось на него.

Илинкур подцепил пальцем краску и замазал ею рубец. Взял кусочек пробки, обуглил ее над пламенем свечи, подул. Когда потухла последняя искорка, начал ставить на лбу и щеках точки и растирать их. Затем он сделал два-три пятна темно-красной краской, достал пуховку и припудрил лицо.

— Может, добавить серовато-желтого оттенка дряхлости? — обратился Илинкур к Гриму, как к признанному мастеру.

— Молодость и старость, дорогой мой, не на коже, а в глазах, — назидательно сказал тот. — Но ты и сам это прекрасно знаешь. Стоит, пожалуй, обозначить резкие черточки вниз от углов рта.

Понаблюдав за процессом преображения, Грим подошел и собственноручно оттенил Илинкуру нижнюю губу. Полюбовался результатом и сказал:

— Видишь, Тамия, этот штрих придает вид бессильно опустившейся нижней челюсти.

Плешивый парик с заплетенной косичкой дополнил картину. Илинкур, кряхтя, поднялся с табурета. Казалось, он съежился и стал меньше ростом. Перед Тамией стоял дряхлый старик. Его грудь ввалилась, живот, напротив, выпятился вперед, глаза потухли. Эта развалина, шаркая ногами, прошлась по гримерной.

— Поразительно! — в восторге прошептала Тамия.

Актеры зааплодировали.

— Ёфф! — раздалось из-за перегородки, которая разделяла и без того тесную гримерную на мужскую и женскую половины. — Проклятые крючки!

— Тамия, помоги Анаис, — попросил Грим. — У нее опять волосы запутались в застежках, а нам начинать через десять минут.

Когда девушка вышла, он тяжело вздохнул. Давно у Грима не было благодарного и восторженного почитателя, вернее, почитательницы. В его возрасте такое особенно ценится. Только что он лишил себя тайного удовольствия — восхищения профессионализмом со стороны молодой красотки. Ведь Гримом его назвали не случайно. Это театральное имя он получил от родителей, когда обозначился его талант: умение при помощи красок создавать образы.

Тамия в нерешительности остановилась, увидев оголенную спину Анаис. Она запросто входила на мужскую половину, заставляя молодых актеров сильно смущаться — здесь же сама растерялась. Огрехи неполной трансформации.

Анаис нещадно драла волосы, пытаясь освободить запутавшиеся пряди.

— Я помогу, — спохватилась Тамия.

— Ненавижу эти архаичные застежки, — процедила Анаис сквозь зубы. — На кой, спрашивается, их использовать, если я все равно не поворачиваюсь к зрителям спиной.

— Достоверность и еще раз достоверность, — послышался голос Грима.

— Маразм и еще раз маразм, — откликнулась Анаис.

Тамия тем временем освободила ее волосы и занялась крючками. Когда дело уже подходило к концу, выяснилось, что пара застежек пропущена, и ворот перекосился. Пришлось начинать все сначала.

— Что это? — спросила Тамия, заметив на спине у Анаис рубец.

— Ты о чем?

Тамия прикоснулась пальцем к бугристой коже.

— Ах, это. Клинок, — последовал ответ. — Пришлось наспех прижигать рану.

Анаис повернула голову, пытаясь рассмотреть спину, и платье соскользнуло у нее с плеч. Тамия замерла.

— Неужели так ужасно? — нахмурилась Анаис. Она завела руку за спину и пробежала пальцами по шрамам. — Я к ним привыкла. Вот здесь, — нащупала Анаис, — была колотая рана. Кинжал. А это, — пальцы перекочевали на бок, и она на секунду задумалась, — это от меча. Есть еще, если тебе интересно. Везет мне… вернее, не везет.

— Девушки, поторопитесь, — окликнул их Грим. — А вы, шалопаи, прочь отсюда!

— Опять эти стервецы подглядывают! — Анаис стукнула кулаком по столу. — Ничему не учатся.

Тамия быстро натянула ей на плечи платье и стала лихорадочно его застегивать.

— Опаздываем. Посмотрю как-нибудь в другой раз, — пробормотала она и украдкой стерла со лба испарину.

— Прически делать умеешь? — с надеждой спросила Анаис.

— Да, — отозвалась Тамия. — Вернее… только одну.

— Валяй, — обрадовалась Анаис. — У меня плохо выходят прически той эпохи. Впрочем, как и любой другой.

Тамия постояла в нерешительности. Наконец, пробормотала заклинание и щелкнула пальцами.

— Опа! — только и смогла сказать Анаис, уставившись на отражение с кучей косичек.

— Ничего другого не умею, — развела руками Тамия.

— Но это же мужская прическа, — сказала Анаис. — Давай-ка обратно.

— Возвратного заклинания я не знаю. Парикмахер к тому моменту, когда выложил мне профессиональный секрет, был уже мертвецки пьян. Так что…

Анаис облизала губы, да так и осталась сидеть. Она представила себе реакцию Грима на попрание исторической достоверности.

— Мда-а-а, подруга, — наконец, произнесла она. — Чтоб все это расплести, и часа не хватит.

Тамия виновато потупилась, а потом ее сердце возликовало от радости, когда она осознала, что ее повысили в статусе. Подруга. Понравиться мужской части трупы оказалось легко, а вот завоевать доверие Анаис никак не удавалось. Что заставило девушку изменить мнение, оставалось только гадать, но искать причину Тамия не собиралась, ее вполне устраивало то, что можно наслаждаться следствием.

Анаис решительно сгребла косички в кучу на макушке, перетянула образовавшийся хвост яркой лентой и стала закреплять жесткие волосяные змейки шпильками.

— Помогай, — позвала она Тамию.

Получилась необычная, высокая прическа, которая, кстати говоря, оказалась девушке очень к лицу. Когда Анаис предстала перед Гримом, тот побледнел.

— Чт-то эт-то т-такое? — заикаясь, спросил он.

— Свежая волна. — Анаис гордо вздернула подбородок и вытолкнула Грима на сцену, ведь зрители уже собрались. Шепнула вслед: — Нотации после спектакля.

Грим моментально взял себя в руки: сменил негодование на радостную улыбку. Но даже его профессиональных талантов не хватило, когда в первом ряду он увидел Караэля. Критик расцвел ответной улыбкой. Грим прочистил горло и с ужасом осознал, что забыл текст. Караэль же, обуреваемый эмоциями, поднялся со своего места и, опираясь на трость, захромал к сцене с явным намерением на нее взобраться. Из толпы тут же выскочили доброхоты, готовые оказать всяческие услуги «приносящему счастье». Грим поморщился. Он, конечно, предполагал, что эта встреча, в конце концов, произойдет, но не думал, что так скоро.

— Я не в силах сдержать слез, — произнес Караэль и заключил в объятия владельца балагана.

— Друзья! — обратился он к горожанам, отлепившись от Грима. — Это тот самый театр, с которым я путешествовал.

Его заявление вызвало бурю аплодисментов.

«Что ж, нет худа без добра», — философски заключил Грим.

Из-за кулис выскочили остальные актеры, чтобы поприветствовать потерянного спутника. Караэль обнял каждого, неизменно вызывая в толпе вздохи умиления и зависть. Ведь если увидеть гендера — к счастью, то каковы же должны быть дивиденды тех, к кому он столь расположен!

Еще раз обняв Грима, Караэль занял место среди зрителей.

Публика аплодировала и платила за представление охотно, во многом благодаря присутствию гендера. После спектакля Грим принял Караэля довольно сердечно. Тот поведал актерам о своих злоключениях, пересказал зловещие слухи о женщине-убийце.

Грим невольно покосился на занавесь, за которой сидела, боясь пошевелиться, Тамия.

— Чудесные люди в этом городе, — вздохнул гендер. — Так хорошо меня приняли, несмотря на то, что я испортил им праздник. Многие, правда, считают, будто я своим появлением избавил купца Зазибеля от ужасной участи. Печально только, что злодейка скрылась. Сколько спектаклей, уважаемый Грим, вы намерены здесь дать?..

Владелец балагана прикинул, что дружба со «спасителем знатного горожанина» может принести неплохую прибыль, и решил задержаться в Пантэлее подольше. Грим даже проводил Караэля до постоялого двора, где тот снимал комнату.

Позади них, зевая, плелись Монтинор и Сиблак.

— Премного вам благодарен, дорогой Грим, — рассыпался в любезностях гендер. — Мне было бы страшно идти по этим темным улицам одному. Я, право, не решаюсь просить вас еще об одной услуге.

Караэль замялся.

— Ну, что вы. — Грим слегка поклонился, приложив руку к груди. — Все, что угодно.

— Мне все еще трудно ходить, — Караэль смущенно развел руками, — а мой селлар пал. Не могли бы вы по старой дружбе приобрести для меня другого? Лучше даже пару. Вот деньги. — Гендер отвязал от пояса мешочек с монетами. — Я не очень доверяю прислуге постоялого двора, — шепотом добавил он. — Не подумайте ничего плохого, они хорошие работники, но могут, из желания сэкономить, прикупить старых кляч.

— Уважаемый Караэль, ни о чем не беспокойтесь, — сказал Грим.

* * *

Когда наутро винные пары выветрились, владелец балагана сообразил, что за скакуном ему придется тащиться в соседний городок. Он представил себе это путешествие по жаре и сник. В конце концов, Грим принял решение отправить туда Монтинора и Сиблака, а сегодняшний спектакль отменить. Он даже выделил для поездки мерина.

Ребята устроились на спине у флегматичного животного и с видом знаменитостей пустились в путь. Надо сказать, что на улицах многие прохожие их узнавали, и Сиблак с Монтинором купались в лучах славы. Мерин медленно вышагивал по Пантэлею.

— Взгляни, какая красотка! — восхитился Монтинор, сидевший спереди.

— Которая?

— Да вот же, в лиловом платке, — указал Монтинор.

— Возможно, — скептически отозвался Сиблак. — У меня не настолько развито воображение.

— Что ты имеешь в виду? — не сообразил друг.

— Я вижу перед собой девушку, замотанную в кучу тряпья, которое напрочь лишает меня возможности оценить достоинства ее фигуры.

Девушка оглянулась.

— А эти глаза, — мечтательно произнес Монтинор. — Словно яркие звезды!

— М-да, ничего кроме глаз, собственно говоря, и не видно, — сказал Сиблак. — В толк не возьму, зачем ханутцы заставляют своих женщин носить коконы.

— Не романтик ты, Сиби, — заявил Монтинор. — Нет в тебе жажды приключений.

— Советую и тебе умерить пыл, потому что девица эта не одна, и ее сопровождающие уже поглядывают в нашу сторону. А я, знаешь ли, вовсе не хочу влипнуть в историю с тобой за компанию.

Похоже, слова товарища возымели должный эффект. Монтинор повернул мерина в нужном направлении, то есть к окраине города, куда они первоначально и направлялись.

— Я знаю, Сиби, что ты влюблен в Тамию, поэтому не замечаешь других женщин, но поверь мне, никогда не стоит упускать шанс.

— Полагаю, это было риторическое замечание, — с иронией произнес юноша.

— Уж будь уверен, как только мне представится шанс, я им воспользуюсь! Не то что ты.

— Не понял, — насторожился Сиблак.

— Ты вон каждую ночь чахнешь, сидя у постели своей ненаглядной, и еще ни разу не попытался ее поцеловать. А вот я…

Монтинор сообразил, что его занесло, за секунду до того, как рухнуть в пыль.

— Ах ты, коварная гадина! — крикнул на него Сиблак, свесившись с мерина. — Ты ведь знал, как я к ней отношусь, и все равно сунулся!

— Да ладно тебе, — отмахнулся Монтинор. Поднялся и отряхнул одежду. — Скажу тебе откровенно, никому не светит соблазнить Тамию. Помоги-ка.

Он протянул руку, и Сиблак помог другу взобраться на спину мерина.

— Считай, что я тебе услугу оказал, — продолжил Монтинор. — Да, я ее поцеловал! И знаешь, что услышал?

Сиблак молчал. Обида боролась с любопытством и жаждой узнать правду.

— Прослезись, парень, — проникновенно сказал Монтинор. — Она ответила на мой поцелуй да так, что это вдохновило бы даже мертвого.

— Сейчас ты им станешь, — процедил сквозь зубы Сиблак.

— Не кипятись, дослушай до конца, — отмахнулся юноша. — Так вот, она подарила мне страстное лобзание! Ты стонешь? Да, я умею вдохновенно рассказывать. Ай!

— Получи!

— Прекрати, Сиби! Хватит! Ну, прости меня.

— Сволочь ты, — пробормотал Сиблак. — И месть моя будет страшна.

— Жду с нетерпением, — улыбнулся Монтинор. — Рассказывать дальше? Принимаю твое молчание за согласие. Короче говоря, я ее поцеловал и слышу: «Анаис». Видно, снилось ей нечто пикантное.

— Что? — не поверил ушам Сиблак.

— Вот так, дружище. У нас в труппе две девушки: одна неприступная воительница, а другая — влюблена в первую. И где, спрашивается, справедливость в этом мире? Я все не решался тебе сказать, надеялся, что ты сам заметишь, какими глазами Тамия смотрит на Анаис. Ничего не поделаешь, юмор богов сильно отличается от человеческого, нам остается только принять все как данность.

— То есть, ты считаешь, что это нормально? — уточнил оправившийся от потрясения Сиблак.

— В общем, да. Наверное, — поразмыслив, сообщил Монтинор.

— Хорошо, — раздалось из-за спины. — А я все боялся тебе признаться…

Руки поднырнули под локти, обвили тело, и Сиблак прижался грудью к спине Монтинора.

— Знаешь, когда ты наряжаешься в платье, я глаз от тебя не могу отвести, — с придыханием прошептал юноша на ухо окаменевшему другу.

— Ты чего? — с ужасом вымолвил тот, когда, наконец, обрел способность говорить.

— Но ты же сказал, что это нормально, — отпрянул Сиблак.

— Я же так… теоретически.

— Вот и я думаю, что не все теории выдерживают проверку практикой, — объявил Сиблак и заливисто расхохотался.

— Я понял, засранец, это и была твоя месть, — процедил сквозь зубы Монтинор. А потом и сам рассмеялся.

В Арунак молодые люди прибыли в самый разгар ярмарки. Сиблак остался сторожить мерина, как наказал Грим, а Монтинор отправился на поиски. Через некоторое время он вернулся совершенно расстроенный.

— На всем этом вшивом базаре я нашел одного-единственного селлара по заоблачной цене, — сообщил он. — Караэль дал денег на пару, но их не хватит даже для того, чтобы купить половину этой животины.

— Вижу, молодые люди оказались в затруднительном положении, — раздалось рядом.

Сиблак и Монтинор обернулись и увидели щеголеватого мужчину. Он учтиво поклонился. Они ответили тем же.

— Я проходил мимо и случайно услышал ваш разговор, — сказал незнакомец. — По странному стечению обстоятельств у меня есть то, что вам нужно. Я получил селлара в наследство, но он мне не нужен, а вот деньги для того, чтобы моя жена и пятеро детей не голодали, очень пригодятся.

— Я видел вас там, на рынке, возле селлара, — задумчиво сказал Монтинор.

— Да, я приценивался, как и вы, — сообщил незнакомец. — Мне срочно нужны деньги, чтобы как можно скорее вернуться домой. Думаю, мы могли бы столковаться.

— Почему бы нет, — поразмыслив, согласился Монтинор.

— Ах, как славно! — обрадовался незнакомец. — Выстави я селлара по низкой цене, не избежать мне проблем с конкурентами. Просто счастье, что я вас встретил. Сами понимаете, шестеро детей — это не шутка.

Незнакомец уже тянул Монтинора за собой.

Сиблак в удивлении распахнул глаза. «Шестеро? — подумал он. — Ведь он говорил пятеро, я точно помню».

— Монти! — закричал юноша. — Вернись!

Но друг его не услышал. Вокруг шумела толпа. К тому же, незнакомец что-то возбужденно рассказывал Монтинору, уводя того все дальше. Сиблак бросился следом, но остановился и обернулся. Типы, что околачивались возле их мерина, ему не понравились. Он вернулся, взял животное под уздцы и сердито посмотрел на подозрительных мужчин. Те моментально ретировались.

Сиблак уже начал всерьез нервничать, когда вернулся Монтинор. Селлар, которого он привел, выглядел вполне прилично. У молодого человека отлегло от сердца.

* * *

Анаис быстро наскучило наблюдать за тем, как Фрад продувает в карты еще не полученный гонорар, а Илинкур пытается приманить духов — покровителей поэзии. Она решила побродить по Пантэлею.

— Мне тоже смерть как надоело сидеть взаперти, — вздохнула Тамия. И тут ее лицо внезапно просветлело: — Уважаемый Грим, потратьте на меня толику вашего таланта: загримируйте, чтобы я больше походила на юношу.

— Стоит ли так рисковать, — покачал головой Грим, но отказать Тамии не смог.

В итоге у Анаис появился провожатый.

Они брели по опаленной солнцем улице, прикидывая, то ли отправиться по лавочкам, то ли прикупить вкусностей, расположиться под каким-нибудь навесом и поглазеть на прохожих. Вдруг Анаис приметила упитанного горожанина с тугим кошельком. Иные привычки въедаются до мозга костей: захотелось срезать этот переевший монет мешочек.

— Э-э-э, — замялась Тамия, увидев странное выражение на лице спутницы.

— Что? — раздраженно спросила Анаис.

— Тебе нравятся мужчины в теле?

— С чего ты взяла?

Тамия мотнула головой в сторону горожанина, что вызвало у Анаис приступ хохота.

— Мне нравятся кошельки в теле, — отсмеявшись, ответила она. — А насчет… Почему та женщина так странно смотрит? — прошептала Анаис, внезапно переменившись в лице.

Тамия оглянулась и встретилась взглядом с Яхшей.

— Ох! — Она моментально отвернулась. — Эта женщина меня знает.

— Не паникуй, — успокоила Анаис. — Кажется, она интересуется мной.

— Что ж, для нее это характерно, — пробурчала Тамия. — Говорят, Яхша ясновидящая.

— Вот как, — прищурилась Анаис.

Яхша, тем временем, приблизилась и остановилась в двух шагах от Анаис. Некоторое время предсказательница буравила девушку взглядом, затем резко развернулась и пошла прочь. На ее губах заиграла странная улыбка.

— Неужели действительно герея? — прошептала она себе под нос. — Такая удивительная аура.

Яхша завернула за угол, прошла несколько шагов и остановилась в раздумье. Затем щелкнула пальцами, призывая одну из прислужниц.

— Я хочу, чтобы ты проследила за девицей, которую мы только что встретили. Стань ее тенью и добудь мне локон этой нахалки. Она так вызывающе смотрела.

Последние слова Яхша произнесла еле слышно.

Пухлый мешочек с монетами лег на ладонь прислужницы…

— У меня от этой женщины мурашки по коже, — призналась Тамия, когда Яхша скрылась из виду. — Похоже, она меня не узнала.

— М-да. — Анаис потерла подбородок. — Неприятная особа, чрезвычайно самоуверенная.

— Много о себе мнит, — фыркнула Тамия.

— Не стоит недооценивать противника, который себя переоценивает. Что-то расхотелось мне шататься по улицам, — призналась Анаис.

— Да, неудачная идея — бродить по этому городку. А все-таки, какие мужчины тебе нравятся?

— Стройные, высокие, широкоплечие, длинноногие, — принялась перечислять Анаис, загибая пальцы.

Каждое из перечисленных качеств давало надежду, что менестрель вполне мог подойти под описание.

— Но все это, как ты сама понимаешь, лишь оболочка, — сказала Анаис.

Тамия энергично закивала.

«Я буду тем, кем ты захочешь! — мысленно завопила девушка-трансформ. — Только бы вернуть свою оболочку».

— Знаешь, — неожиданно остановилась Анаис, — как-то раз я встретила такого красивого парня…

«Я его убью!» — подумала Тамия.

— По-моему он был менестрелем.

«Размозжу голову лютней».

— А тебе какие мужчины нравятся? — спросила Анаис.

— Мне? — Тамия запнулась. Пробормотала: — Как-то не задумывалась над этим. Пожалуй, такие же, как тебе.

— Надеюсь, не подеремся, — улыбнулась Анаис.

Так, за разговорами, они дошли до площади.

Голос Грима девушки услышали задолго до того, как увидели балаган.

— Что это такое? — вопил он, бегая вокруг облезлой лошадки.

Сиблак с Монтинором сидели на столбах, поставленных накануне циркачами. Вряд ли юнцы решили заделаться канатоходцами, скорее — постарались оказаться вне досягаемости хлыста. Следом за Гримом, прихрамывая, вышагивал Караэль и пытался успокоить разбушевавшегося владельца балагана.

— Что случилось? — поинтересовалась Анаис.

— Да сократят боги дни этих поганцев! — Грим потряс кулаками. — Да покроются их задницы чирьями! Их послали купить селлара, а что они притащили? Даже не догадались спросить сертификат, который выдается на всякую магопродукцию.

Грим бросил испепеляющий взгляд на верхушки шестов. Анаис оглядела покупку и прикусила губу, чтобы не рассмеяться.

— Этих молокососов провели! Как… как…

— Последних болванов, — услужливо подсказала Тамия. — Короткоживущая халтура — идеальная почва для спекуляций.

Девушки дружно захихикали.

Лицо Грима было пунцовым. Казалось, владельца балагана вот-вот хватит удар. Гендер не знал, как его успокоить.

— Не расстраивайтесь так, любезный Грим. Я возьму это животное.

— Я верну вам деньги, — выдавил Грим.

— Только разницу в стоимости обычного животного и магофицированного, — безапелляционно заявил Караэль. — Брать с вас всю сумму было бы несправедливо.

— Я удавлю этих щенков! — Грим рванулся к столбам, но Тамия с Анаис его удержали. — Вычту деньги из их гонораров! Несколько месяцев не буду платить гаденышам ни гимика. Не стану кормить!

— Ну, это уже перебор, уважаемый Грим, — возразил гендер. Взял друга под руку и увел в фургон.

Монтинор и Сиблак под градом насмешек сползли с шестов и убежали подальше от зубоскалящей толпы.

— Монти, может, нам уже пора покончить с бродячей жизнью? — тяжело вздохнув, спросил Сиблак закадычного друга.

— И что ты предлагаешь? — нахмурился тот.

— Ну, — замялся Сиблак, — вернуться и поступить-таки в Академию.

— На какие шиши, позволь тебя спросить?

— Ты так и не сознался родителям?

Монтинор надулся:

— А сам-то?

— Я все откладывал и откладывал, пока не стало слишком поздно, — отмахнулся Сиблак. — Теперь не знаю, как написать правду после стольких рассказов о том, как мне живется в Академии, да чему я научился. Как думаешь, Грим это всерьез, что даже кормить не будет?

Монтинор пожал плечами:

— Я бы на месте старика тоже взбесился. Его можно понять. Хотя, бросаться на человека с плеткой — это, друг мой, чересчур. Мы же не какие-нибудь прислужники или подавальщики. Мы, демон побери, актеры! И не самые плохие. Вот соберем вещички и свалим. Пусть тогда Грим сам иллюзорные декорации выставляет и звуковую аранжировку делает. Да так, как я, никто ему ночной лес не изобразит.

Друзья решили передохнуть и присели под тростниковым навесом.

— Господа актеры.

Женщина, замотанная в покрывала, отвесила им вежливый поклон.

— Да, мы актеры, — с гордостью сказал Монтинор. — Чем можем служить?

— Мой хозяин побывал на нескольких спектаклях, и его покорила игра вашей актрисы. Он заинтересовался этой девушкой.

— Анаис? Она же совершенно неопытная. Не то что мы, — скривился Монтинор.

Тычок под ребра и шепот Сиблака моментально сбили с него спесь.

— Спятил? Хочешь, чтобы ее хозяин всерьез заинтересовался тобой? Конечно, девицы из тебя выходят первостатейные…

— Я не это имел в виду! — возмутился Монтинор и вернул тычок.

Сиби справился с приступом смеха, сделал серьезное лицо и обратился к женщине:

— Чем же мы можем помочь вашему хозяину?

— Он влюбчив, — сказала женщина. — И от каждого предмета страсти хочет получить что-нибудь на память.

Молодые люди переглянулись.

— Что-то я не догоняю, — нахмурился Монтинор. — Вы хотите, чтобы мы стащили у Анаис какую-нибудь вещь?

— Да у нее вещей-то раз-два и обчелся, — сказал Сиблак. — И с какой стати мы должны потакать прихотям вашего хозяина-фетишиста?

— Услуга будет щедро оплачена, — пообещала женщина.

— Ну, это другое дело, — оживился Монтинор. — Что предпочитает ваш хозяин? Может быть, гребень или… нижнее белье?

— Прядь волос, — последовал ответ.

— Это непросто, — задумчиво сказал Сиблак. — У Анаис чуткий сон. И меч всегда наготове.

— Действительно, — пробормотал Монтинор. — Вряд ли Анаис придет в восторг от того, что ей испортят прическу.

В руке женщины звякнул тугой мешочек с монетами…

Молодые люди вернулись в балаган к началу выступления. Грим к тому времени уже остыл, но хранил неприступное молчание. Играли последний спектакль. Ни у кого не было желания дольше оставаться в Пантэлее, несмотря на то, что публика принимала их благосклонно.

Впрочем, к ночи Грим размяк от вина. Он сидел в старом потрепанном кресле, которое обычно изображало трон вельможных персонажей, и наблюдал за сборами. Ранним утром предстояло вновь отправиться в дорогу.

— Куда поедем? — поинтересовалась Тамия.

— Дальше на север Рипена, — ответил Грим.

— А в Харанд случайно не наведаемся?

Анаис, проходившая мимо, насторожилась. Она положила тюк с костюмами на землю и присела в тени повозки.

— Нет. Что нам делать в этом бездушном государстве, напрочь лишенном чувства прекрасного? — продекламировал Грим. — Хараидцы ничего не смыслят в подлинном искусстве, идущем из самого сердца. Они лощеные снаружи и черствые внутри.

— Уважаемый Грим, вы много путешествуете, — начала Тамия издалека.

— Всю жизнь.

Он наполнил бокал и, прежде чем выпить, понаблюдал, как играет рубиновое вино в свете факелов.

— Может быть, вы знаете какого-нибудь сильного мага?

— Я знаю добрую сотню магов. Зачем тебе?

— Мне нужен специалист очень высокого класса.

— В каждом городке при ратуше есть маг, а то и несколько, которые решают всякие насущные проблемы. И редко отказываются подработать.

— Понятно, — тяжело вздохнула Тамия и понуро побрела паковать вещи.

— Зачем тебе маг? — Анаис возникла у нее за спиной так неожиданно, что девушка-трансформ вздрогнула.

— Ты шпионила? — возмутилась Тамия.

— Нет. Просто у меня хороший слух, — улыбнулась Анаис.

— Это не моя тайна, не могу сказать, — покачала головой Тамия. Было бы нелепо и опасно рассказывать всем и каждому о секрете и одновременно беде Тамерона.

— То есть никто ниже магистра первой степени тебя не устроит? — продолжала допытываться Анаис.

— Нескольких магистров. Лучше архимагов.

— Дорогостоящая затея, — ухмыльнулась Анаис. — Если вообще удастся уговорить таких высокопоставленных шишек поработать вместе. В Харанде что ни архимаг, то основатель собственной школы магического искусства. А что такое научная школа? — Анаис положила руку на плечо Тамии. — Это не просто дань традиции и собственные секреты мастерства. Это академия в академии, государство в государстве со своей борьбой за власть в Совете и жаждой отхватить лучший кусок.

Внезапно Анаис нахмурилась, пытаясь сообразить, чей монолог она воспроизводит. Несомненно, того, кто некогда входил в Совет, то есть Андо.

«Нужно следить за тем, что мелет мой язык», — с досадой подумала она.

— Прекрасно понимаю, — вздохнула Тамия и обхватила подругу за талию.

— Вот как?

— Я родилась в Харанде.

— А родственники есть?

— Они от меня отказались.

— Не переживай. Отказались, и ёфф с ними, ты уже большая девочка. В глубинке тоже иной раз стоящие маги встречаются. Поищем.

Неожиданно у Тамии защипало в глазах.

— Спасибо, — дрогнувшим голосом сказала она, опустилась на тюк с театральными костюмами и спрятала лицо в ладонях.

— Ну вот, хотела тебя подбодрить, но только еще больше расстроила, — сказала Анаис. — Пойдем в фургон, твой мужской костюм диссонирует с рыданиями.

— Что тут у вас происходит? — подошел Фрад.

— Ничего, — оттерла его Анаис. — В твоих утешениях не нуждаемся.

Анаис проводила Тамию в фургон, уложила и укрыла одеялом.

— Что ж ты так расклеилась? — проворчала она.

— Посиди со мной, — попросила Тамия.

— Да я там еще не закончила укладывать… ну, ладно, — не устояла Анаис перед умоляющим взглядом.

— Ненавижу эти идиотские перепады настроения, — простонала девушка-трансформ.

— Обычное дело, — пожала плечами Анаис. — Одни рыдают, другие звереют, третьи объедаются сладким. Наверное, есть еще варианты.

— А что ты скажешь об ощущении, что внутри тебя уживаются две совершенно разных личности? — поинтересовалась Тамия.

— Скажу, что тебе крупно повезло.

— В чем же?

— В том, что их всего две, — улыбнулась девушка и прилегла с краю, потеснив Тамию. Пожаловалась: — День сегодня был какой-то суматошный.

— Да. Хорошо, что завтра мы отсюда уезжаем. У меня с этим городом связаны не самые приятные воспоминания, — вздохнула девушка-трансформ.

Подождала ответа.

Но Анаис уже тихо посапывала рядом, закрыв глаза.

* * *

Утром, дождавшись появления гендера, балаган тронулся в путь. На улицах Пантэлея, несмотря на ранний час, бурлила жизнь. Горожане старались завершить дела до наступления жары.

Анаис так и проспала всю ночь под боком у Тамии. Их никто не стал тревожить, поэтому проснулись девушки уже в дороге. Анаис открыла глаза и обнаружила, что соседка, подперев рукой щеку, задумчиво разглядывает ее заспанную физиономию.

— У меня вскочил на носу прыщик? — предположила она и скосила глаза к переносице.

— Нет, твоя кожа чиста и свежа, — улыбнулась Тамия.

Анаис потянулась, села и огляделась по сторонам. Полотняные стенки фургона, собранные под крышей, открывали доступ всем ветрам. Тамия разыскала под лежаком чалму, тщательно убрала волосы и только после этого уселась обозревать окрестности.

Оборванный бродяга бросил цепкий взгляд на фургон артистов. Был он худ, грязен, прокопчен южным солнцем и дымом костров.

— Ты! — вдруг выкрикнул он.

Прохожие оглянулись. Бродяга указывал на кого-то в фургоне, и глаза его гневно сверкали.

— Все-таки я тебя разыскал, проклятая шарлатанка!

Анаис с удивлением уставилась на указующий перст нищего, нацеленный на нее.

— Из-за тебя я потерял работу, утратил доверие хозяев!

Бродяга вцепился в борт фургона, заставив Анаис отпрянуть.

— Какой-то сумасшедший, — растерянно пробормотала она.

— Не помнишь меня? А вот я тебя не забыл! — продолжал кричать бродяга, брызгая слюной. — Думаешь, уехала из Харанда, и все долги прощены?

Анаис пригляделась.

— Писарь, — пробормотала она.

— Все то время, что я провел в темнице замка, я помнил о тебе. Подсчитывал штрафы и пени за неуплаченный тобой налог.

— За что тебя посадили в подвал? — спросила Тамия.

— Госпожа обвинила меня в том, что я помог бежать этой шарлатанке! — Бродяга вновь указал на Анаис. — Ведь это я устанавливал защитный контур в замке… Все мои сбережения перекочевали в казну Леберика.

— Наверняка, приписки всплыли, — усмехнулась Тамия.

Бродяга с ужасом отшатнулся от смазливого «ясновидящего» паренька в чалме, осенил себя знаком Нэре.

— Это все она! Она во всем виновата! — взвыл бывший писарь господ Лебериусов.

— А может быть, кто-то слишком долго занимался наушничеством и самоуправством, а нынешнее его положение — всего лишь расплата, — холодно заметила Тамия.

— Стража! — завизжал бродяга. — Хватайте преступницу! Ты сядешь в долговую яму, — прошипел он, глядя на Анаис.

Та побледнела и нервно оглянулась по сторонам. У Тамии тоже пробежал холодок по спине, ведь с нее до сих пор никто не снял обвинений в убийстве Харуфа.

Стражи порядка не спешили на поимку преступников, но прохожие все больше интересовались происходящим.

— Сколько она задолжала? — спросила Тамия.

Писарь на секунду задумался. Затем плотоядно улыбнулся, обнаружив отсутствие нескольких зубов.

— Я хочу, чтобы шарлатанка сидела в темнице, — твердо сказал он. — Я искал ее по всему свету, и богиня послала мне удачу для свершения праведной мести.

Тамия стиснула зубы и вытащила из кармана мешочек с остатками проклятых магн. Монеты сочно звякнули. На лице бывшего писаря отразилась борьба чувств. Повисло напряженное молчание.

Фургон медленно катился по улице, бродяга не отставал. Под колесами шуршала щебенка, поскрипывали оси, всхрапывали мерины, а время тянулось, как вязкая патока.

Тамия медленно разжала пальцы, мешочек с монетами заскользил вниз. Бродяга подался вперед, и она выпустила шнурок…

Анаис долго смотрела вслед оборванному человеку, пока тот не скрылся за углом.

— Боюсь, ты напрасно потратила деньги, — вздохнула она. — Без оформления кипы бумаг все это недействительно. Такому кровопийце ничто не помешает потом разыскать меня и снова потребовать оплаты старых долгов.

— Кровопийца больше не придет, — устало сказала Тамия и оглянулась на удалявшийся Пантэлей.

— Интересно, как он делал приписки, — задумчиво сказала Анаис. — Ведь все документы, особенно судебные, внимательно читают, подписывают и зачаровывают в присутствии свидетелей, чтобы нельзя было внести никаких исправлений.

— О-о-о, — закатила глаза Тамия, — даже здесь можно найти лазейку. Например, сделать некоторые записи невидимыми, а при зачаровывании вплести в заклинание побочную веточку. Этих писарей проверять и проверять. Гниды редкостные. В большинстве случаев то, что они пишут, не окупает даже стоимости свитка.

— Досадно, когда козьи шкуры используют, чтобы записать какую-нибудь ерунду. Другое дело заклинания — вещь полезная, а значит, и жертва соизмерима, но увековечивать тяжбу по поводу украденного древка от метлы… Козленок умер напрасно! — махнула рукой Анаис. — Гнусный крючкотвор. Не так-то легко было выбраться из проклятых застенков.

— Как же ты сбежала? — Глаза Тамии светились восхищением. Ей ли не знать, как трудно ускользнуть из родового гнезда Лебериусов.

— Э-э-э, — замялась Анаис. — Мне помогли.

— Кто? — удивилась Тамия.

— Ты знакома с обитателями замка? — насторожилась Анаис.

— Нет. Просто, когда речь заходит о Харанде, странно слышать, что там кто-то кому-то помог.

— Это точно, — согласилась Анаис, уходя от ответа. Она вытащила из-под лежака сумку, достала из нее гребень, чтобы причесаться. — Что за?..

На затылке среди пышной гривы волос прощупывался коротенький, жесткий ежик.

— Вши? — поинтересовался Фрад и поскреб макушку.

— Тараканы! — окрысилась Анаис.

Актеры переглянулись.

— У кого-то в голове тараканы, — пояснила она. — Сознавайтесь, кто и зачем выстриг мне клок волос?

Все дружно пожали плечами.

— Учтите, когда я выясню это, обрею негодяя наголо, — угрожающе пообещала Анаис.

Колесо повозки попало в выбоину, сумка свалилась с ее колен и усеяла пол флакончиками, мешочками и прочей мелочевкой. Анаис хотела начать собирать пожитки, но внезапно замерла.

— Подумать только, — хмыкнула она. — Мало того, что изуродовали прическу, так еще сделали это моими же ножницами. Слов нет.

Анаис подняла ножницы с застрявшей прядкой волос и швырнула их в сумку.

— Запомните, я исполню свою угрозу, — сказала она и зыркнула в сторону Сиблака с Монтинором.

Но юнцы не дрогнули, памятуя о презумпции невиновности и древнем правиле: «Не пойман — не вор».

Удача и неудача всегда ходят рука об руку, чтобы сохранять равновесие между добром и злом, светом и тьмой, Литом и Нэре. Человеку не дано знать грядущее, он может лишь предполагать, а располагать им будут иные силы. И трудно бывает распознать, где свет, а где тьма, потому что людям свойственно ошибаться.