Семейные узы.

Следующий гость не заставил себя ждать. Из образовавшегося вихря каких-то жутких масляных чёрных хлопьев передо мной появилась она.

«Красивая».

«Красивая и… и опасная».

— Рассказывать ничего не буду, хули вылупился? — вызверилась дамочка попутно поправляя одной ей видимые изъяны в одежде. Ей было от силы лет 23–25.Стройную фигурку девушки больше подчеркивали, чем скрывали белые джинсы и блузка. Чёрные как смоль волосы гостьи, резко контрастируя с блузкой, наглядно демонстрировали приверженность их обладательницы к классике, впрочем, модной во все времена.

— Так таки и не будете? Может, присядете? Нет? Так и будете стоять? Хорошо, а как вас зовут?

— Звали… Галиной меня звали… — и присела рядом —..но это ничего не меняет, я не собираюсь ни перед кем оправдываться.

— А и не надо Галя. Мне сказано не исповедовать, а слушать. Какой грех достался вам?

— Лицемерие… Да тут в таком случае должны оказаться все кого я знала при жизни. Но Правдой наказана я одна. Я не встречала здесь никого, кто был бы вынужден, как я — всегда говорить то, что думает… Такое у меня наказание… говорить то, что думаю о людях… это ужасно… потому что люди по сути своей ужасны и отвратительны.

— А вы?

— А что я?

— Просто я заметил, что вы разделяете себя и остальных людей.

— Это не я отделяю, это меня отделили… не знала ни одного человека, чтоб он не лицемерил, но здесь их нет… почему?

— А кто вам сказал, что их здесь нет? Почему вы, Галя, решили, что вам предоставят возможность убедиться в том, что вы не одиноки в своих страданиях? Ведь ад это не благотворительная организация, насколько я понимаю…

— Что тебе от меня надо? Чего прицепился? Как банный лист к жопе… я не собираюсь ни перед кем оправдываться…суки… пожили бы вы в моей шкуре.

— Вам трудно жилось, Галя?

Она смерила, вежливо улыбающегося меня, взглядом. Её прищур влупил по мне мощным разрядом презрения, оставляя премерзкое ощущение, что меня определили в разряд идиотов, изредка достойных снисхождения и дополнительных пояснений.

— Мне вообще-то повезло, я родилась в обеспеченной семье. Отец был шишкой на металлургическом комбинате, в общем, достаток был на уровне, детство вообще, как сказку вспоминаю — лицо Галины на секунду стало мечтательным и на нём появилась полуулыбка. Меня аж прошибло искрой при виде её светлой печали по ушедшим хорошим временам. Девчонка была прекрасна. Я невольно засмотрелся на неё, забыв о вопросах, которые надо бы было ей задавать.

— Что? Небось, трахнуть меня хочешь? Вон глазки поросячьи как умаслились… у всех у вас на уме одно и тоже… уроды… ой извините…

Такого ушата холодной воды мне на голову не выплёскивали уже давно. Я удивлённо пялился на свою гостью, а та уже продолжала, как ни в чем, ни бывало.

— Вот в этом и состоит наказание… я говорю то, что думаю и не могу говорить приятные или нейтральные вещи, если первоначальная мысль резкая. Вот я вижу что ты неплохой вроде…во всяком случае мне никакой гадости не собираешься делать, но вот видишь… только увидела твой взгляд и сразу вырвалось… а взгляд у тебя был… я тебе правда нравлюсь???

— Правда… ты не можешь не нравиться… ты красивая…

— Да?? Мне так давно этого никто… — в её глазах волшебного орехового цвета «заплясали черти» — Знаешь…

— Артур, меня зовут Артур.

— Арт… не возражаешь?

— Конечно.

Галя придвинулась ко мне и уставилась в душу своими глазищами в упор.

— Арт, ты знаешь как там холодно и одиноко? А всё из-за папочки козла. Ему ведь ублюдку кроме работы нихренашеньки не было нужно, ни я, ни мама. Мама — Галя криво ухмыльнулась и на секунду отвела глаза, видимо представляя себе мать, так же секундно нахмурила бровки, и опять поймала меня в капкан своих изумительных глаз. — Мама пила и ей всё было до лампочки. Под конец так вообще мерзкая пьяная тётка с вибратором… фу… — Галя опять ухмыльнулась. — У меня было всё, и я особо уже не морочилась о папочке — бизнесмене грёбаном, о мамаше, которой, он — сука, жизнь поломал… я думала о себе, а эти люди были мне фактически чужими. Но я конечно не шла на конфликты, с виду обычная семья, просто редко вместе собираемся…Как то, когда у отца начались какие то там напряги, мать решила поговорить по душам… мне конечно было противно, но я слушала все её пьяные бредни, она уже тогда суицидом бредила кстати…утешала все её. А потом папу взорвали. Вместе с охраной и ещё там кого-то до кучи. Добизнесменился мудак.

— Понимаешь Арт? Когда его хоронили я плакала потому что хоронили моё будущее. Ха… Но мамаша мне помогла. После похорон, насадилась как свинья и вцепилась в меня как клещ… Противнейшее зрелище, но я как могла опять утешала… а потом чёрт дёрнул про таблетки ей сказать… мол уснуть и не проснуться, чтобы кошмара этого не было, и мамуля видать клинанула именно тогда, ну а как же, по душам, блять, с дочерью поговорила, угу… в кои то веки — Галя злобно скривилась и процедила — ма-ма-ша — и на секунду запнувшись, продолжила — … в общем, она ещё догналась чем-то, а потом напилась клафелину. Пузырёк заглотила или два. В общем, не знаю. Не успела, знаешь ли, выяснить. Что было со мной, тоже не знаю. Я не успела её похоронить, но я так думаю, что за наследство папочкино не меня последнюю грохнули, много там было наверно. А я просто заснула, вроде как проснулась ночью — увидела силуэт на фоне окна… а потом… потом вспышка и всё..

Арт, у тебя есть курить?

— Конечно — я дал ей прикурить.

— Вот скажи мне — с видимо явным наслаждением она выпускала дым тонкой сизой струйкой, чуть выпячивая губки, восхитительной, полноватой формы и даже такая обыденность, как курение сигареты, в её исполнении становилась волшебной игрой на моих душевных струнах. — Неужели я виновата в том, что не любила отца и не оплакивала его? Он мной не занимался. Я его почти и не знала. Он лишь оплачивал моё безбедное существование, но я некоторых людей знала гораздо лучше, чем собственного отца, а с матерью вообще говорить не о чем было. Хотя я и говорила, терпела её пьяные сопли, жалела и не отталкивала. Мне что нужно было? Так ей и сказать, что она мне омерзительна? Что она никчемная и опустившаяся алкоголичка недостойная и капли жалости, которая жалеет себя за весь мир? И что? Я была обязана им всем сказать какие они скоты и уйти из дома??? Вот ты бы ушёл, Арт?

— Нет.

— Так в чём мой грех??

— Не знаю. Думаю что это какая-то ошибка. Ну не любила ты предков, ну нервы им не мотала…как то странно это всё с наказанием…

«Ого, я, прям, сама невинность… она же уговорила мамашу. гыгы в доверительной беседе нажраться люминалу… пардон… клафелину … и пусть два дня но успела побыть миллионершей… а так в общем больше грехов нету… не успела видать… но каковА… пропадаю, я её хочу… — я постарался сосредоточится на деле — она мёртвая, Артур, она дохлая, её всё равно не трахнуть!!»

— Вот!!! — она вскочила и встала передо мной разгневанно-прекрасная, ослепительно белая, притопнула ножкой — Ну почему, вот тебе Арт можно лицемерить… всем можно, а мне нельзя??? Она сама траванулась…сама… я её не травила, а может ей так лучше было?? Но ты-то хули киваешь?? Я ведь теперь вынуждена вечно с ней в одной комнате быть, а она между прочем самоубийца… она ёбнутая, вообще без башни… а я говорю, что думаю ей… представляешь ты??!! Я вынуждена!! Понимаешь!! Хули ты башкой трясёшь???! Нихуя ты не понимаешь!! Вот и не лезь ко мне со своими дурацкими вопросами пасрать мне и на тебя и на..

Без предупреждения она рассыпалась теми же маслянисто чёрными хлопьями, медленно тающими перед моей одинокой скамейкой. К общему чувству брезгливости, почему то примешивалась доля страха, которую я и разглядывал с изумлением.

«Неужели Галя всё-таки в чём-то права?? В чём??»