Старший лейтенант отдельной десантно-штурмовой группы Николай Ребко, молодой, крепкий двадцатипятилетний парень, познакомился и подружился с Егором Строевым на войне. Точнее в госпитале, куда попал после ранения. Егор, в общем-то спас Николаю жизнь, прооперировав того и вытащив пулю засевшую рядом с сердцем…

Они, как-то сразу понравились друг другу. Оба старшие лейтенанты, по двадцать пять лет, не женаты, молоды, задорны. У обоих нет никого из родни. Только Егор белобрысый, а Николай — шатен. И Коля немногим выше Егора. А в остальном…

Постепенно, в разговорах выяснилось, что они не особо любили эту войну. Оба сходились на том, что не нужен Советским людям Афганистан, так же, как и афганцам не нужен социализм. Хотели они (афганцы) жить своей отсталой жизнью, без дорог, медицины и образования. Хотели намаз пять раз в сутки и по четыре жены «на брата»…

Вот так, приблизительно и рассуждали Егор и Николай…

Но делать нечего. Они солдаты и у них служба.

…В общем, достаточно сильно молодые офицеры, похожи друг на друга. Егор с особой заботой выходил Николая, поддержал его в трудный период жизни. И уезжая в Кабульский госпиталь, после недели, проведённой в полевом госпитале, где служил Строев, старший лейтенант Ребко уже имел настоящего друга. Не то чтобы у него совсем не было друзей. Были друзья — товарищи. А вот такого, как Егор — не было.

…Часами разговаривали они друг с другом, рассказывая о своей довоенной жизни и делясь планами на будущее. Нашлись «родственные души»…

Потом это нелепое ранение Егора, после которого тот едва остался жив.

Хорошо ещё, что Николаю удавалось изредка и ненадолго, навещать друга после демобилизации по ранению. После ампутации руки, посечённый осколками, Егор совсем было пал духом, но поддержка Коли помогла ему снова вернуться к нормальной жизни.

Уже позже, когда Егор писал другу в Афганистан, о том равнодушии, с которым ему пришлось столкнуться после «коммиссовки», с теми препонами, которые в изобилии устраивали ему бюрократы, Николай стал по другому оценивать происходящее. Во — первых было глубоко обидно, что он, пока, ничем не может помочь другу. Во-вторых неприятно-мерзко за вопиющее равнодушие к герою-инвалиду Афганской войны и его другу. В третьих униженно-стыдно за Егора, которого заставляли отстаивать свои права, гарантированные государством. В итоге у инвалида-афганца, маленькая комнатка в общежитии, с общими удобствами. Даже без балкончика. Но это ничего! За то пенсия, едва позволяет сводить концы с концами!

Вот печальный итог заботы о патриоте со стороны власти. Недаром бытует пословица: — Сделал дело — пошел вон!..

Не смотря на юмор и оптимизм письма Егора, У Николая осталось на душе, тяжёлое чувство. Он не знал, до определённого момента, как помочь другу.

Но однажды…