Мальчик медленно брёл по шумной улице. Мимо него со свистом проехал двухэтажный троллейбус с водителем-верблюдом. Над домами, покачиваясь, плыл жёлтый вагон подвесной дороги. Ещё выше летел стеклянный вертолёт. Из-под земли был слышен гул экспрессов.

Впереди Петра шли две расфранченные кошки — на левой была розовая шляпка с бантиком, правая гордо выступала в белокуром парике. Пётр невольно прислушался к их разговору. Он хотел проверить, действительно ли Bay научил его и кошачьему языку.

— Издано обращение, — грустно говорила кошка в розовой шляпке. — Та из нас, кто в течение недели не выедет в замок Мяу, перестанет считаться кошкой, и с ней будут обращаться, как с собакой.

— Но ведь это невозможно! — удивилась кошка в парике.

— Тем не менее это так! — возразила первая. — Разве вы не читали специальный выпуск «Кошачьей вечерней газеты»?

— А что же произошло?

— Вы совершенно не информированы. Чрезвычайное положение среди кошек объявила принцесса Кисуля, которую искусал фокстерьер Рафф.

— Этот борец с ринга «Бей-бей»?

— Он самый. Кисуля провозгласила кровавую месть всем собакам. Карательные экспедиции будут снаряжаться в замке Мяу.

— Вы поедете в Мяу?

— Знаете, мне не очень хочется. Но мой Мурек меня заставляет.

Навстречу кошкам солидно выступал спаниель. На нём была велюровая шляпа, а в зубах трубка. Увидев молоденьких кошечек, он снял шляпу и пролаял:

— Вы слышали?

— Да, да, — грустно подтвердили кошки.

— Эта ваша Кисуля совсем спятила, — покачал головой спаниель.

Дальше Пётр не слышал, потому что кошки присоединились к спаниелю и перешли на другую сторону.

Его заинтересовало большое кафе, в котором играл обезьяний оркестр. Горилла с дирижёрской палочкой стояла во фраке перед музыкантами, шимпанзе играл на саксофоне, павиан бил в барабан, орангутанг бренчал на контрабасе. На паркете толпились пары. Здесь были люди, а также кошки, собаки, ослы и другие животные.

— Что это играют? — спросил мальчик у официанта.

— Обезьянье мамбо, — лениво ответил официант и важно ушёл с подносом, уставленным стаканами с молоком.

К Петру подскочил сеттер в ослепительно ярком галстуке.

— Прошу прощения, — извинился он и подал Петру листовку. — Я страшно спешу.

Пётр прочитал:

Единственное выступление!

Сегодня вечером!

Перед отъездом на Где-то Там вы можете увидеть всемирно известную танцовщицу

Наумосферу

Не пропустите этой единственной возможности. Она больше не повторится.

Сегодня вечером!

Единственное выступление!

Мальчик сунул листовку в книгу для чтения. Наумосфера его совсем не интересовала. Вот если бы это была Hay…

И вдруг он сообразил. Hay… Нау-мосфера… Какое сходство имён! Он быстро вытащил из портфеля книгу и ещё раз просмотрел объявление.

Но где же состоится это единственное выступление? Только сейчас он заметил слова: «Перед отъездом на Где-то Там…» Знакома ему Наумосфера или нет, он должен с ней поговорить. Может быть, она ему что-нибудь посоветует.

Он бросился за сеттером, но тот уже исчез в толпе людей и животных, которые как раз выходили из кинотеатра «Омега».

Он вернулся к официанту, нёсшему к столу, за которым сидели две овчарки, миску костей:

— Скажите, пожалуйста…

— Минуточку, — сказал официант, проходя мимо. — Что вам угодно? — поклонился он, возвратившись.

— Не знаете ли вы, где сегодня вечером выступает танцовщица Наумосфера?

— В ВОТ, — сказал официант и удалился.

— А точнее?! — крикнул ему вдогонку Пётр, но официант даже не оглянулся.

Пётр покачал головой и выбежал из кафе, потому что увидел сеттера с листовками. Кто, как не он, должен был знать, где выступает танцовщица.

— Скажите, пожалуйста… — окликнул он пса.

— Вы ко мне? — повернулся сеттер в кричащем галстуке.

— Да. Я бы хотел узнать, где сегодня вечером выступает Наумосфера.

— В ВОТ, — с уверенностью сказал сеттер и повернулся, чтобы уйти.

— Где, где?

— В ВОТ, — повторил сеттер.

— Подождите, — снова остановил его мальчик. — Вы, наверное, меня не поняли. Я спрашиваю, где сегодня выступает Наумосфера, а вы мне всё «вот» да «вот».

— Я вас отлично понял, — подтвердил сеттер. — И ещё раз говорю вам: в ВОТ.

— Что значит: вот? — вытаращил глаза мальчик.

— Ах, вот оно что!.. — снисходительно улыбнулся сеттер. — Не я вас, а вы меня не поняли. ВОТ, или Вэ О Тэ, — это Великолепный Оперный Театр, который находится на улице Кисули, номер тысяча сто одиннадцать. Туда надо ехать на подземном экспрессе номер сто одиннадцать… одну, две, три… погодите… одиннадцать остановок. Вход на перрон находится под кафе, где играет обезьяний оркестр. — Он испытующе посмотрел на Петра. — Вы, очевидно, иностранец?

— Да, — признался Пётр, обрадованный тем, что наконец узнал, что же такое ВОТ.

— Откуда вы?

— С Земли.

— С Земли? — повторил сеттер. — Первый раз слышу. Видно, снова открыли какую-то новую планету?

— Послушайте, — пришло Петру в голову, — эта Наумосфера… её случайно не зовут просто Hay?

— Тсс! — сказал пёс и очень быстро удалился, что выглядело, как вы сами понимаете, весьма загадочно.

Перрон подземной дороги был похож на сталактитовую пещеру. Везде вдоль путей поднимались и опускались розовые, оранжевые, жёлтые и лиловые сталактиты и сталагмиты, в которых отдавался гул экспрессов.

Как раз прошли поезда 22 и 33 — времени было ещё достаточно.

Петр рассматривал большой автомат с надписью: «Вонтамские деньги». Под табличкой более мелким шрифтов было написано: «обмен на иностранную валюту» Пётр запомнил, что у него в пенале есть крона. Он бросил eё в отверстие автомата, тот зазвенел, и из него высыпалась куча больших и маленьких монет и бумажных денег. Одновременно на автомате зажглась красная лампочка и прибор начал жалобно петь: «Больше нету, больше нету, больше нету…»

Пётр собрал вонтамские деньги, сложил их в портфель и поспешил на перрон. Как раз отправлялся поезд 99.