В Уньчу путешественники прибыли под вечер. Солнце садилось за гору Караульную, и от домов, деревьев тянулись через дорогу изломанные тени.

На улицах было шумно: возвращалась скотина с пастбища. Коровы надсадно мычали возле ворот. Вкусно пахло молоком. Шарахнулись в сторону гуртом пробежавшие овцы. Хозяйки кричали на всю улицу, зазывая коз, разбежавшихся по поселку. Где-то скрипели ворота, в соседнем дворе уже доили корову, и звенели о пустую бадейку молочные струи…

Все эти звуки вечернего поселка были знакомы и так близки сердцу ребят, что захотелось броситься домой, но друзья, пересилив себя, сдержали данное друг другу в поезде слово: прежде всего рассказать Петру Петровичу о своем открытии, а потом уже по домам.

Они переехали на тот берег и не спеша, устало направились на базу поисковой группы.

Возле палаток было пустынно — изыскатели еще были «в поле». На колодине, чуть поодаль от небольшого костра, сидел один Петр Петрович и, положив на колени дощечку, что-то торопливо писал. Увидев ребят, он обрадовался:

— Приехали? А мы уже соскучились по вас. Веселее с вами! Рассказывайте, как дела!

— Что мы узнали, Петр Петрович! Если бы не я, то… — затараторил Юлька, но, получив толчок в бок, замолчал.

Ребята заранее решили, что о происшествии в магазине расскажет Геша. Он имел больше прав: как-никак старый Брагин сослуживец Гешкиного дедушки.

— Ох! Петр Петрович, кого мы встретили в городе! — единым духом выпалил Гешка.

— Кого встретили! — не утерпел Юлька.

— Девочку, внучку того самого Брагина…

— Какого Брагина?

— Ну, того, про которого написано на камне: штейгер В. В. Брагин.

— Штейгера Брагина?

— Во-во! — вмешался Юлька. — Он самый! Он жив, здоров и живет в Верховье…

— В Верховье? Что-то непонятно. Геннадий, расскажи ты. Да не спеши, по порядку…

После того как Гешка выложил все: от встречи в магазине до прощания с Нюрой, а Юлька торжественно подтвердил сказанное другом, — Петр Петрович переспросил:

— Так ты не ошибся, Геннадий, в том, что Виктор Васильевич Брагин живет в Верховье и у него есть какие-то документы?

— Нет, нет, Петр Петрович, это точно! Сам слышал!

— Верно, верно, и я тоже…

Петр Петрович осмотрел привезенный ребятами эккер, повертел в руках счета, встал с колодины и широким, легким шагом человека, привыкшего к ежедневным пешим переходам, несколько раз пересек поляну от костра до опушки и обратно. Потом остановился возле мальчиков.

— Спасибо, ребята! Задание вы выполнили на отлично. Даже больше. Очень уж важно знать, что жив бывший штейгер Брагин. Но только неясно одно: что за бумаги хранит он? Всё может быть, — сказал Петр Петрович. А потом, приняв решение, уже твердо добавил: — Лучший способ узнать — это самим побывать в Верховье. Не так ли?

Ребята, конечно, согласились. Гешка горячо попросил:

— Пошлите нас опять в командировку, в Верховье… Мы все разузнаем!

Петр Петрович улыбнулся и взъерошил Гешкины волосы.

— Не спеши, торопыга! Путь в Верховье далек и нелегок, почти восемьдесят километров, да и к тому же тайгой. Поеду я сам, вернее, полечу… Сегодня же по телеграфу попрошу наше Управление выслать вертолет. Туда и обратно обернусь часа за три. — Петр Петрович остановился и с лукавой улыбкой посмотрел на ребят. — Не пожелают ли наши молодые рабочие составить мне компанию?

Конечно, вопрос был совершенно излишним. Кто из мальчишек откажется подняться на вертолете? Не найдешь такого! Единодушное восторженное «О-о-о!» было ответом на предложение Петра Петровича.

Вы никогда не отлучались из дому на два-три дня? Нет? Так попробуйте, и вы поймете все те чувства, что охватили Юльку, когда он, распахнув ворота, вбежал во двор. Навстречу ему, скуля и лая, бросился Нил. Пегий теленок, потревоженный шумом, неуклюже проскакал через двор. Милый Васька с пронзительным воплем: «Юлька приехал!» — кинулся к брату и вцепился в него.

В сенях послышались торопливые шаги мамы. Юлькино сердце заныло так сладко, и так хорошо стало на душе, что он остановился посреди двора, широко улыбаясь.

Потом, умывшись, надев чистую рубашку, Юлий именинником сидел за столом. Расправляясь со своим любимым кушаньем — яичницей на сале, он рассказывал родным о поездке. И нужно отдать справедливость — Юлька точно обрисовал все их похождения и только в одном «запутался» — в рассказе о встрече с Нюрой в универмаге. В его торопливом повествовании это выглядело так:

— …Вижу, одна белобрысая девчонка с косичками и бантиками в этих самых косичках спешит очень и просит пропустить ее без очереди, а я очередь наблюдал… Ну, я ее пропустил… А потом мы опять встретились с ней в трамвае. Сошли с трамвая вместе, и она… она поблагодарила меня за то, что я пропустил ее без очереди. Я говорю: «Пожалуйста, всегда готов», — и назвал свою фамилию. Девочка — свою. Так мы узнали, что ее фамилия Брагина, а затем допытались, что штейгер В. В. Брагин ее дедушка и живет в Верховье. Вот и все. Петр Петрович очень доволен и хочет взять нас с собой на вертолет…

Это небольшое вранье преследовало одну цель: не сердить отца в такой торжественный вечер.

Соскучившись по дому, Юлька думал, что первые дни он даже не покажется на улице, а будет неотступно с мамой и Васькой. Но это оказалось не совсем так. Встав утром, позавтракав, бесцельно побродив по широкому двору, Юлька почувствовал нудное беспокойство: у него было такое чувство, как будто он что-то потерял, чего-то не хватало ему. Попробовал он с Васькой поиграть в свайку — быстро надоело. Взял в руки книгу, оставил — не шло на ум чтение. Потом вышел за ворота и спустился к реке.

Присев на опрокинутую вверх дном лодку, Юлька стал наблюдать за лагерем. Там шла напряженная рабочая жизнь. Петр Петрович сидел на своей любимой колодине и рассматривал какие-то камни. Дядя Ваня проверял нивелир, один из рабочих насаживал лопаты на черенки, и гулкие удары обуха топора по дереву эхом отдавались в горах… Каким родным, давно знакомым показался Юльке лагерь! Скорее туда!

Юлька принес из дому короткое кормовое весло, шест и, положив их в свою лодку, собрался столкнуть ее с галечной отмели. Оглянувшись, увидел Гешку, сбегавшего с пригорка. Юльке стало не по себе. «Скажет, что поступил не по-товарищески, один собрался», — загоревал он.

Но Гешка был настроен по-иному.

— Значит, туда? А знаешь, Юлька, и я не утерпел: скучно дома и кажется, будто потерял что-то…

— И я тоже! Поехали?

Ребята столкнули с отмели лодку и вскоре были в лагере.

Петр Петрович встретил ребят с недоумением:

— Чего не спалось, хлопцы?

— Не можем мы без вас. Скучно! — признался Гейша.

В разговор вмешался дядя Ваня:

— Это и хорошо! Значит, въелись ребята в работу! Ну, мне нужен помощник для одного нивелирного хода. Работа ответственная. Кто из вас справится?

«Мы оба справимся!» — собирался было отозваться Юлька, но Гешка опередил его.

Дядя Ваня взял с собой более расторопного Гешку. Юлий помрачнел и отошел в сторону. Петр Петрович заметил это и усадил Юльку рядом с собой на колодину.

— А нам с тобой предстоит очень ответственная работа: познакомимся с характером красавицы Осьвы…

— Про Осьву вам тоже нужно знать?

— Обязательно. А еще больше будущим проектировщикам рудника…

Работа оказалась интересной. Они узнавали скорость течения реки. Для этого Юлий уходил на сто метров вверх по Осьве и по взмаху руки Петра Петровича бросал в воду щепку, а начальник поисковой группы по секундомеру отсчитывал время, за которое щепка доплывет до него. Потом на лодке в разных местах пересекали реку и делали промер ее через каждый метр. Ходили со старожилами по берегам, выясняя уровень самого большого разлива реки…

Как-то утром Петр Петрович протянул Юльке трость, но только особенную: ручка ее имела форму молотка, низ оканчивался стальным наконечником.

— Возьми-ка, Юлий, геологический молоток.

— А для чего это?

— Пойдем искать минералы и горные породы.

— А они… породы и минералы, чем-то отличаются друг от друга?

— А как же! Вот на месте и разберемся.

Никогда не думал Юлька, что окрестности родной ему Уньчи столь богаты разными ископаемыми. Раньше казалось, посмотришь вокруг — все давно знакомо и нет ничего интересного: лесистые горы, скалы, красноватые осыпи… Но Петр Петрович научил Юльку смотреть на мир иными глазами.

Они спустились вниз по течению до впадения в Осьву маленькой речушки Мутной. Не напрасно назвали ее так: вода в речушке была желтоватой, похожей на заваренный чай. Вдоль правого берега Мутной, раздвинув широкой грудью зелень, нависла над водой серая скала. Ветры и дожди обкатали острые выступы…

— Известняк! — сказал Петр Петрович и, опираясь на молоток, взобрался по каменистой насыпи на скалу. Отбив от скалы камень, он, внимательно осмотрев его, протянул Юльке:

— Как удачно! Смотри! Вот и ракушку видно.

И впрямь, в искристом изломе отбитого камня виднелась настоящая ракушка с ребристой поверхностью.

— Как же она попала туда? — удивленно спросил Юлька.

— Известняк — осадочная порода. Когда-то, миллионы лет назад, здесь, где мы стоим с тобой, простиралось море. Морская вода только на вид кажется прозрачной, а на самом деле она кишмя кишит мельчайшими организмами. Как и сейчас, в седые времена они быстро размножались, так же быстро умирали и опускались на дно. Из раковин этих умерших организмов и накопились известковые осадки, спрессованные давлением воды в монолит. В микроскоп видно, что камень состоит из мельчайших раковинок или их обломков. Встречаются и крупные, как вот эта…

Пройдя еще немного вверх по речушке, они увидели другую скалу, более светлую. Петр Петрович отбил от нее белый, как сахар, осколок.

— А это гипс… родной брат известняка. Из него обжигают алебастр, который идет для штукатурных работ, гипс для медицинских нужд…

На левом берегу речушки, километрах в трех от устья, Петр Петрович поднял интересный камень — золотистый, с вкрапленными серебристыми блестками. На вид он был крепок, а на вес тяжел.

Довольный этой находкой, Петр Петрович сказал Юльке:

— Гипс, известняк — горные породы. А вот этот камень — уже минерал…

— А что это?

— Пирит, или серный колчедан. Из него добывают известную тебе серную кислоту.

Когда Петр Петрович отвлекся, Юлька лизнул обломок. Ничего особенного: камень как камень. Откуда же берется тут едучая серная кислота?

…Прошло пять дней. И вот вечером Петр Петрович спокойно, будто между прочим, сказал:

— Получил телеграмму, завтра в семь ноль-ноль прибудет вертолет…

— Верно? — недоверчиво воскликнул Гешка.

— Честное слово? — в тон ему протянул Юлька.

— Честное! Но только, ребята, нам разрешили один рейс — туда. Машина идет в дальнюю партию с важным грузом. Обратно придется возвращаться пешком. Выдержите путь?

Друзья переглянулись:

— Выдержим!

Следует ли писать о том, сколько было разговоров среди уньчанских ребят о вертолете? Ученики гвардейского шестого класса «Б» ходили именинниками.

— Наши Геша Круглов и Юлий Малямзин летят на вертолете! — извещали они родных и знакомых.

А Валерка Гилин, поэт, известный пока только своему классу, сочинил стихи, посвященные этому событию. Они оканчивались так:

Юлька и Гешка в этот вечер уснули взволнованные и счастливые.

Утром Юльку разбудил отец:

— Ты что? Струсил и решил не лететь? Уже восемь часов.

— Куда? Кто? Зачем?

— Вертолет-то уже сел на паберегу…

— О-о-о!! Проспал!

Юлька вскочил с кровати, заплетаясь ногами в простыне, добежал до окна, взглянул в него и охнул. Освободившись от простыни, бросился вон из дому. Стукнула входная дверь, зазвенело кольцо, прибитое вместо ручки на воротах…

На том берегу, поодаль от палаток, стояла серебристая машина. Возле нее толпился народ. Юлька было бросился к реке, но, вспомнив, что он в одних трусах, повернул к дому.

Пожалуй, только пожарники, поднятые по тревоге, могли бы поспорить с Юлькой в быстроте одевания. Через минуту на нем были уже брюки, рубашка, на голове тюбетейка, а карман топорщился от куска хлеба с ломтем сала, который мама сунула ему на ходу.

Юлька помчался к Гешке. Встретились друзья на площади. Позади Гешки семенил своими кривыми ногами Гром.

— Уже там?

— Ага!

И они побежали к реке.

На вид машина была неуклюжая. Казалось, кто-то пошутил, приделав к большому ящику-сундуку хвост-трубу. А потом для смеха поставил на конец хвоста и в середине сундука по четырехлопастному винту.

— Вертолет! Смотри! — крикнул Юлька, стаскивая с отмели лодку. Он залез в воду прямо в ботинках.

Чтобы ускорить путь, мальчики не стали подниматься на шестах вверх по реке, а, работая кормовыми веслами, погнали лодку наперерез течению, но их снесло гораздо ниже лагеря.

Как только друзья выскочили на берег, над вертолетом появился синеватый дымок, что-то хлопнуло. Четко заработали двигатели, и там, где были винты, образовалось по сверкающему кругу.

— Ой, полетели! Оставили нас! — взвыл Юлька и ускорил бег.

Гешка ринулся вслед, а Гром, решив, по-видимому, что ребята забавляются, с лаем бросился за ними, хватая за штаны то одного, то другого.

Из кабины спрыгнул на землю механик в комбинезоне.

— Постойте! Нам надо лететь! — заорал подбежавший первым Юлька, стараясь перекричать шум моторов.

— Не на Луну ли? — крикнул механик.

— Ага! Ой, нет! До Верховья!

— Тогда подождите немного. А вон и командир идет.

Ребята оглянулись. От палаток шли двое: летчик в кожаной тужурке, в шлеме с очками и Петр Петрович. Они разговаривали о чем-то веселом: кряжистый, круглолицый летчик смеялся, закинув назад голову.

— Прибыли? — спросил Петр Петрович ребят. — А я решил, что струсили.

— Ну разве такие пистолеты струсят? Никогда! — сказал летчик и легонько щелкнул Юлия по его крупной стриженой голове.

Пионеры из шестого класса «Б» были уже в сборе. Они окружили счастливцев, каждый старался высказать свое мнение о вертолете.

— Удобная машина, ей аэродром не нужен, — сказал Алеша Бунчук.

Валерка Гилин, который, как всегда, был с сестрой, добавил:

— Я читал, что на вертолетах не только перевозят людей, им, как краном, поднимают разные конструкции…

— Да, да! — солидно подтверждал Гешка.

— Ты, Геш, запомни все свои впечатления от полета, — продолжал Валерка Гилин, — а потом мне расскажешь… Эх, жаль, что ты не поэт!

— А Валерка из банки сахар съел! — как всегда, не к месту, вмешалась в разговор его сестра.

Валерка покраснел.

— Геша! Ты попроси… может, они и меня возьмут? — несмело сказал Юра Хромов.

Геша хотел уже обратиться к Петру Петровичу, но механик открыл боковую дверку, спустил из машины металлическую лесенку. Летчик показал на полуовальный вход:

— Прошу, милорды!

«Милорды» торопливо влезли в машину. Гром, оставшись один, оглушительно залаял.

— Можно его с нами? — попросил Гешка.

— Сколько угодно! — ответил летчик и, подняв собаку за шкуру, затолкнул Грома в вертолет.

Машина была заполнена какими-то тюками, ящиками, мешками. В фюзеляже были сделаны овальные окошечки, окантованные резиновыми прокладками Ребята сели на низкие брезентовые скамейки, устроенные вдоль бортов, и прильнули к окошечкам. И вот теперь, когда кончились все тревоги, когда надоедливая мысль: «А вдруг да не прилетит вертолет, вдруг да передумает Петр Петрович», — отошла в прошлое, друзья почувствовали себя бесконечно счастливыми и смелыми.

Юлий расхрабрился до того, что встал в проеме двери и закричал ребятам:

— Через полчаса мы будем в Верховье. Здорово, а?

Петр Петрович поднялся в машину, сбросил с плеч туго набитый рюкзак. Механик, подняв лесенку, захлопнул дверку и отрапортовал:

— К полету готов!

Моторы взвыли. Стенки кабины, металлический пол под ногами вздрогнули. Трава под вертолетом стала пригибаться к земле и засеребрилась. Моторы запели басовитее и глуше. Вдруг что-то подкатило к сердцу, охватила легкая тошнота, но тотчас же пропала. Земля стала уходить стремительно вниз. Ребята, провожавшие вертолет, оказались где-то далеко под ногами, а потом исчезли…