Эрика
Стояла у окна, смотрела на далекие горные вершины, убеленные снегом, и, медленно шевеля челюстью, разминала речевой аппарат. Для чего? А чтобы внятно попросить принести одну штуковину, которую обычные люди зовут подушкой под спину и седалище, а чокнутая челядь величает «нежнейшим лепестком фламаниямии, служащей для отдохновения и услады нижней части приближенного к богам туловища тьмаподобного повелителя». Честно говоря, сразу после выговаривания всего этого я точно приближусь к богам, ибо скончаюсь немедленно от заворота языка. Или мозгов.
Хотя если опираться на суждения моих прислужниц, то с умственной деятельностью у меня не просто беда, а большое горе. Милые, щебечущие по углам «пташки» с длинными ядовитыми клыками думают, что я не слышу, как они с хихиканьем величают меня «растением». Должно быть, они правы: несколько долгих лет я провела будто в тумане, без удержу гоняясь за мрачными тенями прошлого, постоянно ускользающими в коричневой дымке омертвевшей памяти. Да вот только в последнее время я поймала себя на мечтах об устройстве маленького дворцового переворота и тотальной зачистке наглой челяди как таковой.
Похоже, у «цветочка» прорезались нехилые шипы…
Мои сладкие размышления на тему революции были прерваны пришедшей Маоэли – моей личной горничной и надсмотрщицей в одном лице. Мерзкая вредная стерва, безответно влюбленная в моего мужа. Последнее радует особо…
Маоэли окинула меня цепким, внимательным взглядом и засуетилась по каким-то не совсем понятным моей рациональной натуре делам. К примеру, я никак не возьму в толк: на кой ляд утром ставить цветы в вазу, а вечером обрывать лепестки и выстилать из них дорожку к супружескому ложу? Вроде того – «пусть ваш путь будет усыпан розами»? Так там еще шипы прилагаются… В общем, перевод продукта, грязь от раздавленных лепестков и в качестве бонуса – утренняя головная боль…
Мне был неприятен злобный взгляд исподлобья у притворно заботливой служанки, и я вновь отвернулась к окну. Горы… Сколько лет я смотрю на них… Теперь это мое основное занятие после потери памяти, произошедшей пять лет назад.
Мрачный замок Повелителя демонов расположен на вершине высокой скалы. Из его окон открывается чудесный вид, который я разглядываю каждый день, пытаясь хоть что-то вспомнить и обрести себя. Потому что сейчас это не я. По крайней мере, надеюсь – часть меня осталась где-то там, за горами… иначе рехнусь окончательно и бесповоротно. Просто-напросто сойду с ума.
Суровый мужчина с усталыми потухшими глазами ласково зовет меня Эрикой и кличет женой, любимой супругой. Беззаветно любит и почитает. Дарует свою помощь и поддержку. И если против имени я не возражаю, а без поддержки Габриэля просто умру, то против остального восстает все мое существо…
Существо… существование… сущность. Иногда мне кажется, что нас двое: «я» внутри и «я» снаружи. Та, что снаружи, ничего не чувствует, безгласна, безучастна и холодна. Та, что внутри, постоянно мечется в замкнутой клетке из плоти и крови, рвется в сетях вен и жил, неустанно ищет выход наружу…
Кто я? Как мне соединить две половины?
Моя жизнь возникла из ниоткуда и утекает в никуда… Мне кажется: соединив все осколки воспоминаний и сложив недостающие части мозаики, я обрету себя. Вот только там глубочайшие провалы. Ваза моей сути разбита. Как ее склеить?
Что я помню? Практически ничего…
Вспышка… и первая встреча с мужем. Тонкое, необычное лицо Габриэля со странными глазами. Жадное, я бы сказала – голодное выражение раскосых глаз при взгляде в мою сторону. Он его пытается скрыть, этот лютый, рвущийся из глубины голод. Но мне, женщине, заметно и понятно хорошо знакомое чувство отчаянной надежды. Не могу понять лишь свой иррациональный, необъяснимый страх в ответ…
Снова вспышка… Какая-то праздничная церемония. Зачем я тут? Скользкие, неудобные одежды. Стягивающий, словно маска, толстый слой грима. Сложенные лодочкой ладони у моего лица. Просящий взгляд – и опять ожидание. Безмолвный ужас охватывает меня, ужас и отвращение… все смывается хлынувшей из его глаз болью.
Провал… и первая ночь после нашего возвращения из храма. Ласковые, нежные руки любящего мужчины, пылающего страстью, – и ни малейшего отклика в моем сердце. Только холод и телесная боль. Не понимаю – почему, ведь замужем я за Габриэлем, по его словам, давно. Больно было не одному телу, мучилась моя душа, словно ее насиловали.
А есть ли у меня душа? Есть… наверное… если она так страдает и терзается.
Мне действительно муторно. Пуще всего меня гнетет мысль, что я не могу заставить себя любить Габриэля и сохранять ему верность. Хотя он – единственный, для кого я живое существо. Все прочие полагают меня безмозглой куклой для церемоний и неким священным сосудом для рождения и вынашивания детей. Всего лишь.
Демонстрируя показное почтение и расточая глубокие поклоны и фальшивые улыбки, более похожие на злобный оскал, в сторону нелюбимой императрицы, подданные моего мужа втихомолку выливают ушаты презрения – и правильно, ведь я не демон. Каждый придворный, будь то аристократ, простой чиновник или воин, считает своим долгом исподтишка ущипнуть и всячески указать мое низшее место в иерархии правящего Дома. Делают это походя, с удивительным изяществом и неизъяснимой тонкостью, даже можно сказать – изысканностью. И лишь Габриэль, с его исключительным благородством, приходя домой, одним своим присутствием разгоняет мерзкое воронье и дает возможность дышать…
Но здесь я вру самой себе… В последнее время моя способность испытывать чувства восстанавливалась, и безучастность все чаще сменялась душевным теплом и даже тягой к Габриэлю. Возможно, в будущем я смогу научиться его любить. Надеюсь…
– Ваше императорское величество! – завела надоевшую шарманку Маоэли. – Как вы могли позволить себе столь вопиющее неуважение к дворцовому кодексу и не посчитать правильное количество шпилек у вас в прическе. Их должно быть ровно тридцать три штуки!..
Ага! Воистину правильно говорят в народе – «тридцать три несчастья»! Ровно тридцать три… И моя голова будет стукаться об стол с завидной периодичностью, потому что к тяжести золотых шпилек с драгоценными камнями нужно приплюсовать еще по букетику цветов на каждой, плюс золотую сеточку на волосах, цепочки и повседневную диадему… Кажется, когда-то я уже возмущалась по этому поводу?
– …Иначе вы накликаете на нас беду и лишите себя плодовитости и супружеского счастья…
Если я правильно припоминаю историю императорской правящей семьи, которую в меня вдалбливали тяжкие пять лет, то мужики тут верностью особо никогда не страдали. Видимо, количество шпилек никак не влияло на их способность сходить налево, а может быть – даже тайно способствовало! Ведь если на такую штуковину сесть… то после того, как отскребешь себя от потолка и закончишь словесные выкрутасы, точно уйдешь куда подальше от растяпы с тридцатью тремя острыми заколками… для счастья…
– …Ваше императорское величество, соблаговолите немедленно привести себя в порядок и встретить супруга в надлежащем виде! – закончила нудную нотацию демонесса, а передо мной неожиданно возник образ синих сердитых глаз.
М-дя-а-а, моя тюремщица явно полагает, что я сейчас рысью метнусь к туалетному столику и разрешу ей вколотить в голову недостающую пару десятков миниатюрных вилок. Да, щас! За последнее время я серьезно укрепила свой интеллект упорными занятиями и поглощением неимоверного количества этой мерзкой зеленой кашицы для улучшения памяти. Результат заметен – я хорошо запомнила, что меня одинаково сильно тошнит и от дерева с названием «что-то белолоба», и от моей прислуги. Деревья пилить я не буду, все ж таки родная природа, а вот насчет служанок не уверена…
Повернувшись к ней, я выпрямилась, запрокинув голову назад, изящным жестом приподняла одну бровь, сложила кончики указательных пальцев перед грудью и, облив демонессу ответным ядовитым презрением, завела подходящий случаю заунывный речитатив:
– О ничтожная, недостойная моего высочайшего внимания прахоподобная ослица, испытывающая мое высокородное и неземное терпение, ползающая у подножия моего полубожественного трона и сопящая в две дырочки! – (Это уже от себя, но по смыслу подходило!) – Как смеешь ты указывать мне, столь прекрасной, подобной легчайшему лепестку цветка, сравнимой красотой лишь с небесными светилами, затмевающей свет солнца днем и украшающей лунный блеск ночью?! – (Может, стоит ввернуть про фонарики?..)
Маоэли от изумления широко распахнула узкие глазки, чем навела меня на следующую мысль:
– Разуй глаза, о недостойная помесь ишака и гиены с носорогом, и внемли мне! – (Что за чушь я несу?)
Горничная икнула и начала медленно оседать на пол, этим лишь укрепив меня во мнении о правильности происходящего.
– Да, ползай у ног моих, собирая гнев мой на свою дубовую голову (заодно и полы протрешь от мерзкой цветочной кашицы), и страшись заслуженного наказания, что понесешь ты за дерзость немедленно…
Демонесса окончательно растерялась и выползла за дверь на четвереньках, тряся головой и пытаясь развести съехавшиеся к носу глазки. Проводив ее и не переставая нести бред в том же духе, я бдительно проследила, чтобы она двигала в нужном направлении. И под конец захлопнула дверь со словами:
– А если, отчаянно горюя о заслуженно постигшем тебя, ничтожную мятежницу, наказании, ты искренне захочешь произвести ритуальное самосожжение или там сделать пару лишних надрезов в организме – то я возражать не буду! Лишь бы сие происходило подальше от моего светлейшего императорского величества и священных царских покоев!
Немного постояла, уставясь на дверь, как тот баран на ворота, и потопала к зеркалу. Я уже несколько месяцев тренировалась надевать маску дурочки без проблеска мысли в глазах. Уж очень Габриэль, бедняжка, расстраивался, когда во мне обнаруживался хоть какой-то намек на разумность и способность ясно осознавать и мыслить. Вот чтобы его лишний раз ненароком не расстраивать, я и училась приходить в состояние неодушевленного манекена с фарфоровой улыбкой. Ну или казаться таковой. Мне не жалко, и ему приятно.
В наших отношениях вообще было много неясного и непонятного. И не только в отношениях. Вокруг всего, что касалось императрицы, то бишь меня, царила тайна, покрытая мраком, и мне до неудержимого зуда в руках и дрожи в коленках хотелось сорвать завесу с произошедших пять лет назад трагических событий и понять, что или кто довел меня до подобного существования. И если виновника можно найти, то мне бы непременно хотелось с ним пообщаться, тесно и с привлечением всяческих прижигательно-крюковидных железных инструментов, в основном используемых у нас в районе подвальных этажей.
Слава богу, мне хоть в последнюю пару месяцев выделили немного личного времени на общение с самой собой. Ага, видимо, как самой умной в своем окружении… Но это я отвлеклась.
Сделала тупое, безучастное лицо. С первого раза не получилось. Мышцы перекосило, и я сейчас скорее напоминала меховую игрушку-шимпанзе в брачный период, чем куклу Барби в свободном простое. Хм, интересно, а кто такие «Барби» и «шимпанзе»? Крутится что-то такое в голове, а вспомнить не могу. Даже обидно. Спрашивала как-то у служанки, так та потом минут пять делала знаки, отвращающие сглаз и порчу, и вскоре убежала капать на меня Повелителю. Больше не спрашиваю. Очень супруга жалко. Из-за подобных мелочей он психует и страшно потом нервничает.
Подмигнув собственному отражению, я пробормотала: «Эк тебя жизнь покорежила!» – и ударилась в воспоминания…
Первый год супруг не оставлял меня одну: должно быть, боялся, что выброшусь из окна в океан, пытаясь избавиться от гложущей душу тоски. Успокоился лишь тогда, когда родился Алиаль, мой маленький зеленоглазый демон с серебряными волосами.
Мысли немедленно перескочили на ребенка. Сынишке уже четыре года, и долгое время лишь он один мог заставить меня выйти из душевной нирваны и почувствовать себя живой. Хотя… подчас я смотрю в его чудесные детские глазенки, и меня преследует назойливое чувство, что когда-то я точно такие уже видела. И если раньше, стоило ему только обхватить мою шею ручонками и пролепетать: «Мама, мамочка!» – я забывала обо всем, то теперь все чаще приходят вопросы, на которые мне никто не дает ответа.
Снова всплыло в памяти крепко засевшее незнакомое имя… Максим Исаев, он же Штирлиц… Не помню точно, кто это, но, кажется, ему приходилось не легче, нежели мне… Я – лазутчик без памяти и без средств связи с внешним миром, вынужденный работать в нечеловеческих условиях и при этом оставаться на уровне ветерана амебных сражений. То есть – дуры, но хорошо сохранившейся после давних исторических событий.
Никак не могу придумать, как бы урвать больше времени для сына. Берет досада: почему-то все знают лучше меня, что ему нужно и как ребенка следует воспитывать. Причем меня, его мать, о методах воспитания в известность вообще не ставят. Точно! Зачем на меня, понимаешь, силы тратить?! Если даже его отец не позволяет нам много общаться, мотивируя тем, что сын – будущий Повелитель. Видите ли, Алиаль должен с рождения учиться повелевать и управлять страной, якобы именно поэтому отец забирает его с собой! На мои протесты Повелитель всегда кратко отвечает: «Так нужно!» Кому «нужно»? Мне?! Четырехлетнему сыну?..
Воздух вокруг меня заискрился. Волосы, до этого тщательно уложенные в высокую церемониальную прическу, начали шевелиться и потрескивать. А вот нечего злить жену демона! И плевать, что снаружи я светлая эльфийка! «С кем поведешься, того и наберешься!»
Ой, мамочки, а пословицу я откуда выкопала? Она уж точно не демонская. Тут так откровенно не выражаются. Во всяком случае, в кругах демонской аристократии, в которые я по божественному недосмотру и дьявольскому попущению случайно попала.
– Ну вот, опять весь маскарад обнулила! Актриса погорелого театра! – выругалась вполголоса и прихватила со столика расческу. И кто меня за язык тянул? Вот зачем, зачем было «палиться» со служанкой? М-да… И с какой дури мне слова такие загогулистые в голове попадаются?
Как же мне докопаться до истины? Где нарыть нужную информацию? Эх, Интернет бы… А что это?.. Новый вид магии? Черт! Как мне разморозить свои мозги и сложить мозаику из разрозненных фактов, если меня не допускают до библиотеки, и я, как призрак сайта, вынуждена таскать оттуда книги по ночам, вовремя выдергивая хвост из многочисленных магических ловушек?
Так… что такое «сайт», я тем более ломать мозги не буду…
Наша жизнь тошнотворно размеренна и проходит в своеобразном уединении. К нам уже давно не приезжают гости, особенно – иностранцы. Габриэль принимает иностранные посольства и одиночных иноземцев в другом месте. Он сократил в замке численность прислуги, оставив лишь самых преданных и проверенных. В страхе перед гневом правителя никто из них со мной старается не общаться, отделываясь лжепочтительными фразами: «Как прикажет Повелительница! Как будет угодно Повелительнице!» Даже мои личные придворные дамы.
Как же, как же… угодно! Ага. Три раза. С четвертью.
Сволочные демоны не отвечают на мои вопросы, справедливо опасаясь Габриэля, способного прийти в ярость от одного намека на произошедшую трагедию. Демон объясняет свое более чем странное поведение тем, что один раз он меня чуть не потерял – мол, впредь он не повторит ошибки.
Ничегошеньки не понимаю. С каких пор болезнь – ошибка? А ведь именно такова официальная версия.
Мое состояние действует на него угнетающе, но, когда я начинаю умолять рассказать о моем прошлом, Габриэль всегда нервно уходит от ответа. И почему мужчины традиционно недооценивают женщин? Ведь ясно же видно – лжет! Так и не знаю до сих пор, отчего я потеряла память на самом деле. Болезнь? Падение? Испуг? Вражеская атака?.. Муж-демон не хочет отвечать. Почему?!
За эти годы скопилось слишком много вопросов, оставшихся без ответа. Но спрашивать бесполезно: промолчит. Вывернется, ловкий гад, и взамен засыплет меня ворохом богатых подарков, ничуть не задумываясь: куда я все это дену и смогу ли использовать вообще?
Вот смысл задаривать меня эльфийскими драгоценностями, если демонский наряд их не подразумевает? У меня уже скопился достаточный золотой запас, чтобы облагодетельствовать страны третьего мира. Ну, там, где дети недоедают…
Или к чему мне тысяча дорогих златотканых нарядов такого веса, что меня в них разве что таскать на носилках можно? Носилок, замечу, к этому не прилагалось. Я тут попробовала заикнуться о том, что если мне не положено стационарной переноски, то могу ли я отхватить парочку мускулистых мачо в набедренных повязках? После моего вопроса дня два императорский дворец ходил ходуном – Повелитель искал набедренные повязки и выяснял, кто мне поведал о других мужчинах.
Мужская душа – потемки! И, тихо добавлю от себя, – беспросветные. И эти умники считают меня глупой? Лучше б на себя смотрели… Иначе как объяснишь следующее…
Вот какой му… дрый советник подсказал моему мужу идею задарить меня драконьими духами? Естественно, мы ж, Повелители, мензурками не дарим, мы ж сразу бочку выкатываем!
Только вот по чистой случайности затычка на той бочке оказалась неплотно притертой… Теперь наш дворец благоухает концентрированными, невыветриваемыми и несмываемыми духами! Придворные ввели в моду полотняные маски, а кто стыдится личико прикрыть, тот бьется в аллергенных судорогах на третьей минуте пребывания в особо удобренных местах.
Про ядовитую зверушку в качестве домашнего любимца, подаренную к моему дню рождения, я скромно не упоминаю вовсе. Потому что это попадает под категорию «нецензурно»…
Оказывается, каждая уважающая себя Повелительница просто обязана иметь в наличии хотя бы одну штуку смертоносной гадины. Я вообще-то была согласная в данном случае себя не уважать… Но увы! Моего мнения не спросили, когда всучили на какой-то из многочисленных церемоний-вечеринок миленький пушистенький комочек, оснащенный скорпионьим хвостом и жуткой оскаленной мордой, с которой стекало что-то ядовито-желтое и пузырящееся. Там, куда эта субстанция попадала, оставались дымящиеся и обугленные черные пятна, и мне как-то сразу расхотелось вот это иметь в домашних любимцах.
Пришлось прибегнуть к извечной женской смекалке…
Получив сей дивный подарочек в золотой клетке, уже наполовину переваренной, я взяла в руки церемониальный жезл Повелителя, продела в кольцо на клетке и, держа на вытянутой руке, тыкала в придворных, задавая один и тот же вопрос:
– Погладить хотите?
Добровольцев не нашлось, но отказать безумной императрице тоже никто не решился, тем более что на троне восседал Габриэль и очень снисходительно поглядывал на мои легкие шалости… Когда поголовье придворных снизилось почти на треть (в основном тех, кто втихую меня доставал «не по-детски»), зверюшку отобрали, клетку выкинули, жезл отнесли в починку, а правительницу с многочисленными поклонами, живенько вернули на законное место.
Больше мне таких подарков не дарили…
Каждый раз, когда приезжает гонец с границы, Габриэль впадает в бешенство и несколько дней крушит дворец. Можно подумать, его без наркоза в области паха режут или у него прямо здесь и сейчас враги сожгли родную хату… Отчего его настолько раздражает упоминание о других расах, что он способен уничтожить спросившего? В чем причина подобного гнева? И почему гнев этот утоляется исключительно в моей постели? Ага. Облапит меня со всех сторон и спросонья фаерболами на звук кидается. Звуковая, шумовая и световая сигнализация. Надоело уже. В «комнату отдохновения» ночью страшновато ходить: вдруг шариком случайно догонит? Испепелит ведь ненароком – и до утра не заметит! Буду лежать черной сиротливой кучкой пепла и прикидывать перспективы на будущее… Вот только не надо ля-ля! Версия – «от большой и страстной любви» – на мой взгляд, как-то не канает. Хей, а это слово откуда взялось?
Вокруг замка постоянно дежурят посты стражи, отгоняющие диких зверей. Объясните мне, глупой женщине, эту странную предосторожность! Чем грозят семье императоров-демонов хищники за внешними стенами замка? Да на нас такие защитные артефакты и мощные заклятия понавешаны, что за сто лиг пепел – и тот не долетит!
Нет, я, конечно, попробовала митинговать в защиту дикой фауны и для этого даже припахала местную флору! Очень, знаете ли, эффектно получилось! Но до наших убогих умом демонов не дошло абсолютно. Где ж им, недалеким созданиям, начисто лишенным ассоциативного мышления, понять мой тонкий художественный замысел, когда я на фоне свечеобразных кипарисов, символизирующих партию «зеленых» и чистый воздух, демонстративно попыталась сжечь императорские меха! Вместо того чтобы встать на защиту окружающей среды, эти придурки решили, что я устраиваю ритуальное самосожжение (ладно, пусть я богом по голове битой приглаженная, но не настолько же!), и они тут же скрутили меня в дулю! Мало им было спеленать благородную даму ее же рукавами взамен смирительной рубашки, так еще и наябедничали Повелителю. Последний мгновенно нарисовался и долго смотрел на меня укоризненным взглядом любящего папочки, вызывая жгучее желание удавиться на первом суку или хотя бы поковырять носком обуви травку до уровня метро и покаянно прошепелявить: «Чес слово, больсе ни-ни!».
А что такое «метро»?
И почему мне запрещено покидать пределы дворца, но ни одной даме или служанке не предъявлено подобных ограничений, и они шастают телепортами туда-сюда по всей стране, и не только?.. Челноки, блин горелый! Ну как мне тут было не попытать удачи? Ведь любопытство не просто замучило – оно меня сожрало заместо тли и даже не подавилось, окаянное!
Сделав вид, что я не я и физия не моя, попыталась тихой сапой всунуться за Габриэлем в открытый телепорт. И была безжалостной рукой отправлена обратно, словно бандероль без указания адресата. Что тут бы-ыло… Слава богу, он мне черепушку не вскрыл, хотя по его милому и доброму клыкастому лицу, особенно – по пылающим рубиновым светом глазам, становилось очевидно: хотел! И сильно хотел! Уточнять, что конкретно ему желается и как он собирается достичь результата, я не стала. Скромность не позволила. Я свела глаза в кучку, вытянула руки вперед и притворилась: «Иду на Альфу, иду на Альфу…» Наказывать не рискнул, просто запер на неделю в комнате.
Наи-и-ивный!.. Там же везде широкие карнизы…
Когда меня восьмой раз сняли с третьего этажа – а моя комната расположена на пятом, – посчитали рецидивисткой со стажем и упрятали за решетку. В смысле мои окна украсились художественным чугунным литьем в завитушку, призванную изображать вьющиеся растения. Сделала вид, что поверила, и нашла другой выход наружу…
В замке демонов прекрасная вентиляция за счет широких и хорошо прочищаемых дымоходов. Туда-то я и полезла… с горя… от ума. Когда выпала оттуда в зале заседаний, где в это время совещались главы всех Родов, наступила та-акая оглушительная тишина… Встав на ноги с четверенек, я незаметно отряхнула налипшие копоть и сажу, подняв небольшое облако, и элегантно проковыляла к Повелителю (вообще-то нужно было сваливать в другую сторону, но у меня началась дезориентация в пространстве, вот и поперлась куда ни попадя!).
Приветливо помахав ручкой и поздоровавшись со всеми присутствующими высокородными лордами:
– Гутен морген! – шлепнулась на соседний трон рядом с Габриэлем, застывшим от неожиданности, и, поддерживая достойный имидж, обвела зал безумными очами. Типа кто тут хочет вякнуть не по делу?..
Позаседать мне, правда, в тот раз не дали. Повелитель объявил, что совет переносится на другое время, и лично отнес в ванную, как он выразился, «отмывать от лишней грязи». Каким образом он определял, где лишняя, а где необходимая, – я не уточняла, просто, закрыв глаза, балдела в теплой пене и делала вид – дескать, не в себе. Вышла погулять, и когда вернусь – никто не знает.
Мои выходки спокойно сходили мне с рук. Все во дворце уверены в моей невменяемости, и даже если я станцую стриптиз посреди торжественного обеда и при этом грязно надругаюсь над государственными символами власти – лишь слегка пожурят и отправят в свою почивальню отбывать новый срок, совмещенный с трудотерапией. Сунут пяльцы в руки – и давай, изображай Золушку с утра до вечера. МНЕ! Да я швейную иголку от нитки еле-еле отличаю, и то не с первого раза! Но это они поначалу были такими наивными, потом, присев надцать раз на оставленные в креслах и хаотично замаскированные подушечками воткнутые иголки, больше не приставали со всякими народными промыслами. Видимо, других поденщиц нашли для получения незаконной прибыли…
Кстати, еще одна странность, не дающая мне покоя! Как так случилось, что после несчастья куда-то запропастился весь мой гардероб и его пришлось заказывать заново? Погрызли мышки оголодавшие? Сожгли из-за инфекции?.. Почему первые несколько месяцев я путалась в узком подоле непривычной шелковой юбки и прочих местных одеяниях, как будто не умея их носить?.. И при том абсолютно уверенно чувствуя себя на каблуках!.. Великая вещь – каблуки! Надела – почувствовала себя высокой и обалденно красивой! Сняла – почувствовала себя просто счастливой. А уж если врагу ногу отдавила каблуком… то вообще… нирвана!!!
Во избежание непредусмотренного царского травматизма мне привезли простые наряды без всяких наворотов и только на праздники впихивали в церемониальные одежды. И правильно! Если я уже на голову скорбная – зачем мне еще и руки с ногами ломать?! Перебор!
Почему, почему, почему… Сплошные, бесконечные «почему», остающиеся без ответа. Габриэля раздражает, когда я его настырно расспрашиваю. Он предпочитает, чтобы я раскрыв рот слушала его рассказы. Неважно о чем – о горах, демонах, сказки, легенды, волшебные истории… Но! Никогда о делах и проблемах! Не женское это занятие.
Воздух вокруг уже не просто наэлектризовался, но начал постреливать мелкими искрами. Так…
– Быстро взяла себя в руки! – глядя в свои глаза, отражающиеся в зеркале, скомандовала самой себе. Заработала мышцами щек, повращала глазами, сдвинула вниз уголки губ, которые упорно ползли наверх. – Подпустила шизы, выдала дурнинку во взоре… Я сказала – дурнинку! Маленькую, а ты от счастья целый состав туда вывалила! Вот, теперь хорошо!
М-дя… командовать хорошо, выполнять ку-уда хуже! Моя кипучая натура требует постоянной деятельности. А мне вот остаток дня придется сидеть практически неподвижно и добросовестно изображать дебилку с анамнезом в километр.
Сдула упрямую прядку, упавшую на глаз, и поведала своему изображению по причине отсутствия других мудрых и приятных собеседников:
– Хочется завыть на луну, подобно одинокому волку.
Ассоциировать себя с хищником было неимоверно лестно, но абсолютно некорректно. Пришлось со вздохом признать:
– Да и какая из меня волчица… скорее, ушедшая в партизаны собака. Ага! Чиха-суа или что-то в этом роде…
Нужно прекращать измываться над собой и над окружающими и начинать играть опостылевшую роль. Отчего, вместо того чтобы радоваться моему пробуждению от медвежьей спячки, Габриэль мрачнеет от любого моего проявления интеллекта? Ему со мной в обществе стыдно, я сто раз замечала. Так отчего?..
Может, мое шило в седалище – вредоносное последствие болезни? Как и внезапный проблеск ума?
Бедняга Габриэль осознанно женился на непроходимой дуре, а болезнь подсунула ему неожиданный подарочек? Придурковатая женушка благородно оттеняла его высокие моральные качества… к примеру, хм, глубокий ум, эрудированность и начитанность… А тут внезапно дура стала умнеть? Вопрос: почему я дура непроходимая? Ответ простой – Габриэль никогда мимо не пройдет, всегда зацепится за колючки выдающейся тупости!
Я вскользь оглядела мрачную комнату в красно-серых тонах, обставленную черной тяжелой мебелью. Габриэль много раз предлагал мне переделать все по своему вкусу, но вся проблема в том, что у меня нет вкуса. Умер. Усох вместе с памятью и мозгами.
И нет ни малейшей охоты трогать что-либо и работать здесь в сторону созидания. Скорее, есть горячее желание покрошить сие великолепие на лучину для растопки. Если начну проявлять дизайнерские наклонности – дворец придется отстраивать заново. Демоническое самодержавие мне этого вандализма не простит…
А если честно… Преследует стойкое ощущение… императорский дворец для меня словно зачумлен. Противно к нему прикасаться, будто к слизкой жабе. Может, его как-нибудь поджечь понадежнее? Мне и это сойдет… и никому в голову не придет, что сие знаменательное событие могло быть неслучайным…
Пока я рассеянно оглядывалась по сторонам, в комнату влетела насмерть перепуганная служанка с белыми всклокоченными волосами. Они здесь все такие: смуглые, беловолосые, с черными или карими глазами, и только Повелитель может похвастаться добавлением в прическу ярко играющих на солнце серебристых прядей. Наследственное отличие правящего Дома. Служанка… Лиайя, кажется… громко подвывая, упала предо мною на колени и, методично биясь головой об пол, стала бестолково тыкать пальцем в сторону двери. Сердешная лопотала:
– Там… Повелитель там… Вам туда… Драконы…
Я оживилась.
– Драконы? У нас в гостях?
Исключительное событие. Русалка точно села на шпагат. Жалко рыбку… Интересно, где Габриэль? Куда он подевался? Ничего не понимаю…
Служанка выла будто безумная, и добиться нее чего-то внятного было невозможно.
Устав задаваться бесполезными вопросами, я кивнула зареванной девушке и приказала:
– Веди.