— Я согласен! — надо мной раздался как гром посреди ясного неба взволнованный мужской голос. Но, правда, посреди ночи.

И вам хорошо почивать, благородный сэр! Доброй ночи, дорогие мои! Очень приятно!

Я тихо и мирно спала и никого не трогала. Когда меня осчастливили, как раз досматривала очень приятный сон с райскими кущами и пальмами с кокосами, которые сами падали в руки. С дырочкой, в которую уже просунута соломинка. И снились мне большие подносы, полные ягод и фруктов. Вот что голод с людьми делает!

— С чем? — широко зевнула я, не желая просыпаться. — Только не говори, что ты решил поступиться принципами и влиться в ряды альтруистов…

— Я согласен на тебе жениться! — И так торжественно и печально, что захотелось скорбно пособолезновать и всячески обругать бездушного виновника трагических событий.

Ой! Это ж я!

— Это гораздо хуже альтруизма! — пробурчала я, отчетливо понимая — мирно поспать мне уже не удастся. Никогда.

— Ты рада? — С этими словами воодушевленный Никос решительно включил верхний свет.

Я открыла и сразу закрыла глаза. Ох уж этот бешеный Никос! Всклокоченный, шикарный и… абсолютно ненормальный.

Да. Свет-то он включил. И тотчас увидел, КАК я рада и насколько! Мою физиономию аж перекосило от неземного блаженства! И расперло… тоже от счастья. Во все стороны. Будто проглотила галлон неразбавленного уксуса. Остается только цианидом для полного счастья закусить!

Потоки жизнерадостности вытекали из меня, словно кровь из открытой раны. В никуда.

— Мне кажется, ты принял… мм… необдуманно поспешное решение, — осторожно сказала я, открыв один глаз и попытавшись отыскать у него на физиономии следы разума. Следов было много, даже слишком, они прямо избороздили высокое чело. Но… как-то все больше не интеллектуальные. Скорее даже наоборот…

— Почему же? — Он плюхнулся ко мне на кровать и стал доходчиво показывать в лицах, как ему хорошо перед тем думалось. — Это взвешенное решение.

Второй глаз у меня открылся сам, когда проснувшаяся часть мозга начала подавать сигналы. Потом я стала анализировать полученные данные и внезапно поняла, КАК я влипла. А когда непроснувшаяся доля мозга пять минут спустя включилась в работу — КУДА.

— Выкинь-ка ты эти весы куда подальше, — чисто по-дружески посоветовала я. Из самых наилучших побуждений. — Они врут! Ты еще слишком молод, чтобы загубить свою жизнь в моих объятиях, поверь!

— Готов рискнуть, — с горящими глазами заверил меня Казидис, явно намереваясь в эти самые объятия попасть незамедлительно.

МАМА!

А до меня только что дошло! Я же после этого тоже буду Казидис! Джул Казидис! КАЗИДИС!!! Хуже только Джейн Доу!

И я так мрачно сжала одеяло, вцепившись намертво, что Никос мигом передумал спешить на брачное ложе и решил сначала немного поженихаться.

Живым.

И у него совсем неплохо это получалось. Для начала мужчина ретировался на безопасное расстояние, прикинув на глаз (который лишний), где я его не сразу прибью, и прицельно метнул в меня алой бархатной коробочкой с золотой виньеткой.

— Это тебе, дорогая!

Я машинально открыла, и у меня возник только один актуальный вопрос:

— Это было самым маленьким в магазине? С ограненными кирпичами и обломками промышленного строительного лома там колец случайно не продавали?

Ник пожал широкими плечами:

— Извини, милая, брачные наручники еще не вошли в моду!

— Предлагаю в обязательном порядке срочно наверстать это упущение, — заявила я, рассматривая изумруд размером с ноготь его большого пальца в окружении россыпи бриллиантов. — А! И ввести в моду брачную удавку. Получится дешево и сердито. Набор для молодоженов: пара футов пеньки и мыло! — С праздничным оскалом: — Хочешь, подарю?

— Не стоит так беспокоиться, — ласково, словно акула перед броском, улыбнулся в ответ Каз… Нет, это выше моих сил! Как примерю на себя, так жить уже заранее не хочется!

— Никос, я хочу в браке оставить свою фамилию, — осторожно прощупала я его намерения.

Судя по тому, как его брови решили взять выходной и взлетели к линии волос, такого выпада он не ожидал.

— Нет! — сказал он. — Мой ангел, ты непременно возьмешь мою фамилию вместе со мной.

— А можно я буду скромной и ничего не возьму? — поинтересовалась я на всякий случай.

Никос обиделся:

— Ты определись! Вчера ты выдвинула условие, и я на него согласился, а сегодня идешь на попятный?! Так дела не делаются!

— Могу заплатить неустойку своим отсутствием! — расщедрилась я. — И даже принести мои самые искренние соболез… извинения!

— Ты ВЫЙДЕШЬ за меня замуж! — Таким тоном русские посылают на… Ну в общем — посылают.

— Кто сказал? — Я уже отчаянно цеплялась за соломинку, как тот утопающий в ледяной проруби. Вдруг обойдемся без двойного счастья?

— Я!!!

Как будто кто-то сомневался!

— А как же второй шанс? — уперлась я. — Каждому приговоренному дают второй шанс! Где этот шанс для меня? Чем я хуже?!

— У тебя не будет ни второго, ни третьего, — весьма зловеще процедил Никос, опасно сверкая глазами неприрученного зверя. — У тебя буду только я и этот остров!

— Феноменально! — опешила я. — А поторговаться можно? Ну чтоб мне остался только остров… С ним я вполне уживусь, а с тобой… Прямо не знаю, что и сказать…

— Тогда молчи! — посоветовал мужчина, из последних сил сдерживаясь. — И привыкай к мысли обо мне!

— К этому привыкнуть нельзя! — честно призналась я. Спокойно предложила: — Никос. Давай договоримся по-хорошему. Подари мне большой булыжник, можно даже не из драгоценных камней, обычный… А я сама раздобуду веревку, повешу себе на шею и попрощаюсь с тобой по-дружески… перед тем как бултыхнуться с обрыва вниз…

— НЕТ! — Эта идея ему не понравилась категорически. Скорей всего, Никосу было жалко терять камень. Жлоб! Редкий скупердяй и жлоб! — Утром вы отправитесь за свадебным платьем! А пока спи!

Ага-ага. После такого если и уснешь, то вечным сном.

Уснуть я, естественно, не уснула. Куда мне! Понятное дело, предсвадебная лихорадка. Нервы, свои и чужие. Особенно чужие… Предчувствия. Нехорошие и много. Жалость к себе и сочувствие к окружающей среде…

В общем, организм бурлил в предчувствии катаклизмов, а мозг вскипал в черепной коробке, как суп в походном котелке.

Так что я не спала. Правда, немного подремала. До тех пор, пока не пришла несчастная, замученная горничная и не начала мне рассказывать на ломаном английском:

— Мадам, не пошли бы вы в сад!

Я сладко зевнула, потянулась и ответила:

— Я бы и в Салоники пешком пошла, только зачем?..

— Вас там поимеют, — освежила мой словарный запас безымянная черноокая гречанка, сильно коверкая иностранные слова.

Первое время я даже не нашлась с ответом — никак не могла переварить сложную информацию. Потом все же отозвалась:

— Правда? — подняла я брови. — И кто такой смелый? И сколько сразу? К чему мне готовиться?

— Два мужчины… мнэ-э-э… ждут, — сказала косноязычная дева. — Остальные готовятся.

— О как! — подивилась я. — Тогда пойду посмотрю, кто там такой смелый в клубе самоубийц.

Но пошла не сразу. Сначала умылась и переоделась. Трусов я натырила целую кучу, теперь могла переодеваться по пять раз на дню, радуя стильным видом окружающих.

Я выглядела просто сногсшибательно в синей майке и голубых шелковых боксерах с ромбовидным белым принтом.

И вот тому прямое подтверждение: когда спустилась, то сразу прочувствовала мужское пристальное внимание. Георгиоса — того просто перекосило, а охрану вообще… переклинило намертво.

— Без завтрака никуда не поеду! — сообщила я застывшим в алых лучах рассвета статуям.

— Ты вроде такая мелкая, а такая прожорливая! — немедленно поспешил меня обидеть Йоргос.

— Не надо, — мягко вступился Аристарх. — Девочка растет. Ей нужно много витаминов и минералов…

— Растет?! КУДА?! Куда она растет? — обиделся эсбэшник, еще не отошедший от вчерашнего насильственного альпинизма. — Тут уже все выросло! — И чуть было не изобразил в подробностях.

— Что именно? — Я решила до еды не буянить. Это плохо влияет на пищеварительный процесс.

— Что выросло, — дальше шепотом по-гречески и очень неприлично, — то выросло! — припечатал Георгиос, сопровождая меня в столовую.

Кухарка ко мне выйти наотрез отказалась, и нас кормила охрана, подтаскивающая блюда с яичницей, сосисками, беконом, овечьим сыром, йогуртом, маслом, медом, лепешками и прочими вкусностями.

Мне даже дрожащей рукой налили кофе в чашку! Не то что Йоргосу — прямо на колени. И завтрак у нас вышел очень театральный и национально колоритный.

В процессе общения начальника с подчиненными выяснилось: когда он оторвет им руки и вставит в нужное место, мы дружной компанией двинем в Афины, в свадебный салон. Цитирую: «За той тряпкой, в которой тебя похоронить мало!»

Тут вмешался доктор:

— Не порть девочке торжественный день. Она должна радоваться этому событию!

Я уже хотела улыбнуться…

— Этого дня она ждала всю свою жизнь! — закончил добрый Аристарх.

Я подавилась.

Когда мне выбили наружу легкие и я смогла хоть как-то дышать, утирая слезы, доктор добавил:

— Видишь, черствый ты человек, как она сентиментальна! Плачет…

Слова застряли у меня в горле. Только ресницы — блым-блым… и то… не сильно. Вытаращенные глаза мешали. И не одной мне, кстати.

Георгиос тот вообще в астрал выпал. Только и смог произнести:

— Какой сентиментальный крокодил!

— Благодарю! — безмерно возгордилась я, принимая абсолютно невинный вид.

Йоргос поежился.

По дороге к вертолету выяснилось: мы летим впятером. Я и четверо сопровождающих мужчин. Их что, набрали по одному на каждую конечность? А голова уже не считается?

Если я правильно поняла, то Георгиоса посылают охранять меня; Аристарха — охранять Йоргоса от меня; а охрана в качестве присмотра, чтобы Георгиос не прибил втихую невесту и не закопал под первым попавшимся кустом. Думается, вторая задача моей личной охраны — путаться под ногами и создавать эффект массового присутствия.

В вертолете нельзя открывать двери, высовываться в… окна, толкать локтями и коленками пилота и пассажиров, кричать, визжать и лягаться… — бухтел эсбэшник, запихивая меня в самый хвост.

Они думают, я повыкидываю всех из вертолета и угоню его в Турцию? В Албанию? В Эмираты?! Хорошо, допустим. Теперь объясните мне, чего я там не видела?.. Верблюдов? Шейхов? Арабов? Бедуинов? Или меня, по-вашему, преследует идея фикс сменять шило на мыло и один гарем на другой?!

Полет прошел… просто отлично! Сопровождающие так перенервничали, ожидая от меня всяческих пакостей, что мне даже отдельно напрягаться не пришлось.

Мужики вывалились из вертолета красные, потные и взъерошенные. Я их душевно понимаю. С такой террористкой, как я, им вообще повезло живыми добраться. Могли бы культурно двинуть коньки от морального перевозбуждения.

Я же на их фоне цвела майской розой. Лилией! Даже грядущее замужество моих планов не расстроило. Я твердо решила радоваться жизни за чужой счет!

— Куда мы идем? — мило прощебетала будущая невеста, оглядываясь на посадочной площадке. Площадка, кстати, оказалась на крыше.

— Мы идем вниз, — мрачно буркнул Георгиос, и меня взяли в кольцо.

— Прямо так? — подивилась я. — Сразу? И чаю не попьем?

— Тебе вообще сказали ничего не наливать и даже рюмку в руки не давать, — наябедничал начальник охраны.

— Дивно! — обрадовалась я. — Значит, сами меня в примерочной одевать будете?

— Чур меня! — отшатнулся Йоргос.

Меня отконвоировали в лифт, и такой же сплоченной колонной мы утрамбовались в лимузин. Где меня тут же ненавязчиво отсекли от мини-бара со словами:

— Ты и так непредсказуемая, нечего продукт переводить зря!

Мне, собственно, алкогольный и кока-кольный допинг и не требовался. Но на всякий случай я надулась. Если им для меня жалко пару капель чего-то из бара, то мстя моя страшна: платье я сама себе выберу… И да поможет мне Бог!

В салон меня провели все так же — в окружении незаинтересованных лиц. Представили высокой брюнетистой стерве с ярко накрашенными кошачьими глазами:

— София, нам срочно нужно свадебное платье для этой… девушки!

Фигуристая София сощурила черные зенки до состояния полосочек, оглядела меня с видом гробовщика, снимающего посмертную мерку с непонятного клиента, и сквозь зубы презрительно пропела:

— На какую сумму рассчитываете?

— На всю! — по-американски широко улыбнулась я, опережая поперхнувшегося словами Георгиоса. Небрежно пояснила, стряхивая с несуществующего рукава невидимую пылинку: — Наш кошелек сейчас в офисе деньгу заколачивает.

— Это она о чем? — Дама явно плохо понимала по-английски.

— Это она о Никосе, — еще шире улыбнулась я и продемонстрировала гланды.

— О-о-о! — Щелочки стали блюдцами. Нет, суповыми тарелками! — Так это он…

— НЕТ! — выдурился Йоргос. С нажимом: — Просто нам нужно срочно купить свадебное платье!

Мы с Софией синхронно повернулись к нему, уставившись как на восьмое чудо света, и дружно произнесли:

— Свадебные платья ПРОСТО не покупают!!!

Георгиос поднял руки, сдаваясь в почетный плен превосходящим силам противника, и предоставил нам полномочия и возможность вволю покопаться в белом тюле и атласе.

Ага. Не тут-то было!

На пятнадцатом платье Георгиос решил остаться холостяком на ближайшие пять лет, на двадцатом — на десять, а на тридцать первом — навсегда!

Аристарх с Софией уже в изнеможении валялись на кушетках, охрана стекала по стенам, а я неутомимо скакала по салону и требовала новых моделей.

Наконец у Йоргоса лопнуло терпение, и мы поехали в другой салон. Потом еще в один. И еще…

На шестом салоне изнемогшие мужчины вызвали тяжелую артиллерию в лице Никоса. Тот прибыл в шикарном костюме и с дорогим кожаным портфелем, набитым бумагами до отказа.

— В чем дело, дорогая? — Не глядя на меня, жених уселся в ближайшее кресло и уткнулся в распечатки.

— Они не шьют свадебные трусы! — пожаловалась я, крутясь перед зеркалом.

— Какой ужас! — отозвался Никос, не вникая в значение моих слов. — Может быть, ты найдешь это в другом салоне?..

— Это уже седьмой! — нахмурившись, сообщил Георгиос, готовясь сделать родственника вдовцом раньше, чем мужем, и подмигивая мне.

— Да?.. — рассеянно отозвался Казидис, не поднимая головы от документов. — Неужели нигде нет?

— НИКОС!!! — заорал начальник охраны и попытался меня удушить фатой. — Она хочет не платье, она хочет свадебные ТРУСЫ!

— Чьи? — не обратил внимания на нашу небольшую пробежку по салону занятый жених.

Мы с эсбэшником немного погоняли по залу. Он мне слегка помял шлейф и слегка, совсем чуть-чуть его оторвал… В общем, весь шлейф остался у него в руках вместе с подолом.

— Это что такое?

Именно в этот момент Никосу пришла светлая идея поднять голову. И он очень удивился! Конечно, своего родственника в белом тюле и меня в мини-юбке он не видел ни разу, поэтому пользовался моментом и пялился во все глаза.

— Это как бы… немного… смело, — осмотрительно высказал Ник свое мнение. — Все же в церковь в таком виде у нас не пускают…

— Ты еще и венчаться хочешь?! — У меня от прилива безумного счастья в зобу дыханье сперло, и я рухнула где стояла. Правда, постаралась приземлиться помягче… на Георгиоса.

— Конечно, — удивился Казидис. — Я же не каждый день женюсь. Все должно быть по высшему разряду.

Я случайно прикусила язык. Настоящий обряд венчания в церкви, в присутствии священника… Новость ошеломила. Не то чтобы привела в восторг — скорее в панический ужас.

— Никос, — осторожно начала я. — Может, просто распишемся где-то по-быстрому? Если уж тебе так приспичило меня облагодетельствовать…

— Ой! — Из-под груды свадебных платьев выбралась хозяйка салона, на этот раз — кругленькая миловидная пышечка с добрыми карими глазами. Дама радостно прижала унизанные кольцами сардельки к необъятной груди и произнесла глубоким контральто: — Радость-то какая! Неужели вы женитесь?!!

— Хотите проводить в последний путь? — со всей скромностью и радушием предложила я.

— С радостью! — в диком восторге взвизгнула дама. Экстатически закатила подведенные глаза, всплескивая руками. — Это такая честь!

— Мы будем отмечать в узком семейном кругу! — мрачно предотвратил вторжение посторонних резко посерьезневший Никос.

— Насколько узком? — полюбопытствовала я. — Ты, я и Георгиос? — Миролюбиво предложила, шаркая ножкой: — А давай исключим меня?

Мой «жених» скрипнул зубами, отводя глаза. Тяжко вздохнул. Его вздох дружным эхом прозвучал изо всех углов в качестве моральной поддержки от пострадавших охранников. Громче всех простонал Аристарх. Вот предатель!

— Джул, не выпендривайся, — призвал меня к порядку будущий муж и повелитель.

Это он так думает. Я пока еще свой характер полностью не демонстрировала и мужчину заблаговременно разочаровывать не стала. Пусть человек порадуется напоследок. Все-таки ему недолго осталось…

— Да, дорогой. — Невеста стыдливо опустила глазки долу.

— Ты уже что-то выбрала? — Кто-то у нас слишком легковерный. Похоже, я приложила слишком мало усилий для переубеждения. Надо удвоить!

— Конечно, изумрудный мой. — Я восторженно уставилась на Никоса, попутно отбирая остатки своего платья у Йоргоса и передавая кудахчущей хозяйке.

— Тогда бери и поедем домой, — скомандовал женишок, напрочь забывший, что жизнь у него только одна.

Ничего! Напомним!

— Не могу, бриллиантовый, — злобно ухмылялась я, подсматривая в щелочку комнаты для переодевания, как начальник охраны выплачивает из своего кармана стоимость разорванного свадебного платья.

Теперь о нем точно пойдут слухи как о Кинг-Конге! Ему еще мне спасибо следует сказать! Такая слава!

— Почему? — Казидис здорово рисковал заработать косоглазие, зыркая одним глазом в документы, а вторым удерживая в поле зрения любимую и ненаглядную, то есть меня.

— Потому что мне понравилось самое первое платье в салоне у Софии, — сообщила я, с огромным злорадством наблюдая, как у Георгиоса пунцовеет лицо и отнимается речь.

— Почему же ты тогда его не купила?!! — брызгая слюной, заорал выведенный из себя начальник охраны.

— Должна же я была сравнить — какое лучше, — невинно пожала я плечами.

Дальше у Георгиоса из речи пропали даже предлоги.

Мы с помпой вернулись к мадам Софии, которая тут же попыталась облизать Никоса с головы до ног. Кажется, еще и помыть эти ноги вдобавок!

Я выдержала их лобызания стоически и даже не стала ей ничего говорить или прореживать густую наращенную шевелюру. Просто, радостно улыбаясь, предложила:

— Не хотите поменяться местами? — И еще радостнее наблюдала, как спадает с лица Никос, когда дама немедленно изъявила желание. Вербально и невербально.

В общем, платье и аксессуары к нему паковали все, включая охрану. Их понукало одно страстное желание: убраться оттуда поскорее!

Да-а-а… Они не представляли степень моего коварства!

Невесту, кстати, охрана постоянно держала на мушке и к входной двери одну не подпускала. Бедолаги! Они, наивные, не знали о наличии запасного выхода! Но я была пай-девочкой и решила сначала подождать, когда меня покормят сытным обедом…